Галилео

– Что? – не поняла невеста Ярика.

– Да, нет… так… мысли вслух, – отмахнулась Энджи.

Затем орги собрали сочинения девушек. Понравившиеся им более всего они переписали, а позже их с помоста зачитал Первый Глашатай. Конечно, первым было стихотворение Энджи. Наряду с ним зачитали и другие. В их числе было и произведение Лилиан. А вот стишок Обри был настолько плох, что его не только зачитывать не стали, но и рекомендовали ей никому его не показывать. Это рассказали видевшие её бегущую в слезах от оргов.

Растрёпанная, как птенец, вывалившийся из гнезда, и мокрая от слёз Обри прибежала к Лилиан и Энджи.

– Они… они… они, – всхлипывала она.

– Успокойся, – мягко сказала Энджи и незримым движением вытащила откуда-то носовой платок.

Обри взяла его и шумно высморкалась.

– Они сказали, что это ужасно.

– Ничего, – Лилиан положила руку девушке на плечо. – Тут главное не победа, а участие. Уверена, что больше трудностей у нас сегодня не будет. Обри лишь всхлипнула в ответ.

Солнце припекало вовсю. Оно стало в полтора раза больше, а жарче, казалось, во все пять. Голова под густыми волосами Лилиан потела. Пот собирался в капли и скатывался по шее за шиворот – ощущения были довольно мерзкие.

– Печёт-то как! – Лилиан нашла широкий и плоский кусок деревяшки и неумело обмахивалась им.

– Говорят, – сказала Обри, слёзы которой начали подсыхать, – что это глобальное потепление. Изменение климата.

– Всё это очень плохо, – заметила Энджи.

Лилиан вопросительно подняла бровь.

– Все системы разбалансировались, – добавила её подруга.

– Это она о чём? – шепнула Обри на ухо невесте Ярика.

Лилиан пожала плечами.

– Наверное, про силы природы. Я лично не припомню, чтобы солнце вело себя так странно. Да и жары такой тоже.

– А такого никогда и не было, – заявила Энджи столь безапелляционно, словно наблюдала за погодой от начала времён.

Лилиан хотела спросить ещё что-то, но затем увидела знакомое лицо и толкнула Обри. К ним с виноватым выражением приближался МежВан. У Обри задрожали губы, а само лицо сморщилось, как испортившийся мандарин. Да и цветом стало примерно такое же. Несмотря на это, девушка выдохнула и пошла навстречу парню.

– Ох, и закатит она ему сейчас, – зачарованно следя за сближающимися фигурками прошептала Лилиан.

– Не думаю, – сказала Энджи. – Наша знакомая слаба и нуждается в сильных зависимостях. Таких, как ты, общественное мнение или вот тот самец.

Поговорив с молодым человеком о чём-то минут пять, Обри вернулась.

– Чего он хотел? – спросила невеста Ярика.

– Говорит, мол, раз уж Ялиса выбыла из тестов, то, может быть, нам восстановить добровольную пару и не скатываться до обязательной?

– И что? Послала ты его прогуляться до Южного Края, а то и к МинаМаре на завтрак?

Обри потупилась и уткнула взгляд в мыски туфель.

– Я согласилась, – едва слышно произнесла она.

Энджи на это скорчила миленькую мордашку: «Я же говорила!» Лилиан улыбнулась этой невинной, но такой пронизывающей выходке, а затем повернулась к Обри.

– Ладно, дело твоё. Пойдёмте уже, закончим эти Испытания!

Последние два теста прошли, что называется, «на ура»: быстро и без запинок.

Оказывать первую помощь на Галилео умел каждый ребёнок. Суть Испытания сводилась к следующему: нужно было подойти к манекену, изображающему раненого. Орг говорил, что не так с предполагаемым больным. Участница же должна была показать и рассказать, что необходимо сделать в данном конкретном случае.

Последний тест: отличить съедобное от несъедобного.

– Ну, это уж совсем для детишек, – сказала Энджи.

Справились все. Из несъедобного оказался лишь борщевик да какие-то неаппетитные клубни, растущие у самого Края.

– Сим объявляю, – пропел Первый Глашатай, – что все девушки, присутствующие ныне на испытательном поле, прошли положенные им Испытания Дня Семени и годны для взрослой жизни…

Остальные его фразы поглотил шквал ликования. Кричали не только девушки, но и болевшие за них родители, которых наконец-то допустили к их чадам. Кругом царили объятия, улыбки, слёзы, поцелуи. Кузнец подбрасывал свою дочь так высоко, что испугавшиеся орги подошли к нему и попросили не убить новоиспечённого члена общества.

Когда волнения улеглись, Первый Глашатай продолжил:

– Прошу всех проследовать к центральному фонтану, где девушки пройдут церемонию посвящения и смогут передать свои стихи мальчикам. Те, в свою очередь, проходят сейчас последнее испытание, так что придётся их немного подождать.

Отстранившись от навязчивых объятий матери, Лилиан посмотрела на Энджи. Та стояла совершенно одна и, оглядывая творившийся вокруг весёлый переполох, слегка улыбалась. Однако невесте Ярика показалось, что улыбка эта сочится грустью. Тогда она извинилась перед родителями и подошла к подруге.

– А где твои родители?

– Они умерли.

– Мне очень жаль. Ты ничего не говорила об этом.

– Это случилось давно. Очень давно.

– Но…

– Пойдём. Пора двигать к фонтану, а то на собственное взросление опоздаем!

Лилиан засмеялась, взяла под руку Энджи, и они вместе направились к месту проведения праздничного финала Дня Семени.

Но не успели они преодолеть и половину пути, как в очередной раз тряхнуло. На этот раз очень сильно.

00.19

Лицо исказилось в гримасе ярости, и Ярик ударил ногой с разворота что было сил. Макс отлетел метров на пять, упал на спину, схватился за грудь и принялся корчиться от боли. По толпе, следившей за спаррингом, пронёсся «о-ох» переживания. И это несмотря на то, что между ногой Ярика и Максом в момент «удара» было не меньше полуметра.

Покривлявшись для пущей правдивости ещё несколько секунд, Макс вскочил на ноги и принял боевую стойку. Ярик, притворно праздновавший свою победу, ходил по кругу и показывал немалые бицепсы сгрудившейся вокруг толпе. Заметив, что его противник поднялся, он повернулся и напряг мышцы груди, тут же вздувшиеся на обнажённом торсе. Среди собравшихся пронёсся гул одобрения и восхищения.

Спарринг среди мальчишек – это, скорее, развлечение, нежели настоящая драка. Нет, если кто-то давным-давно хотел разобраться друг с другом, то тут можно ожидать всего, чего угодно: и разбитых носов, и выбитых зубов, и рассечённых бровей, и ушибов, синяков, кровоподтёков. Но, в основном, этого не происходило. И тем более ещё никто не превращал спарринг в буффонаду, как это сделали давние друзья.

– О, да я вижу, ты ещё не умер, – сказал Ярик громко и слегка изменённым голосом, как это делали в театральных кружках.

– Нет, я ещё смогу надрать тебе задницу, – издал Макс низкий и скрипучий полурык.

Они кружили вокруг общей оси, то и дело пробуя оборону противника молниеносными выпадами. Расстояние в три метра между противниками делало это выступление довольно забавным. То и дело в толпе кто-то смеялся.

Затем Макс пошёл в наступление. Он провёл почти незримую серию ударов руками. Ярик делал вид, что каждый из ударов попадает в цель, и преувеличенно сильно откидывал голову из стороны в сторону. Затем его друг сделал апперкот на расстоянии метра от подбородка Ярика. Тот, в свою очередь, подпрыгнул на метр и упал на спину.

Толпа зашлась.

Макс уже изображал рефери. Он подскочил к Ярику и начал считать.

– Раз, два, три…

Его друг зашевелился.

– Не дождёшься лёгкой победы, – сдавленным полушёпотом сказал он с земли.

Многие из окружающих не расслышали и подались вперёд.

Внезапно Ярик прямо на земле развернулся, захватил своими ногами ноги Макса и повалил его. Затем вскочил и «ударил» распластавшегося друга в пах.

– О-ой, – прокатилось по толпе.

Но Макс не стал изображать боль. Наоборот, он быстро поднялся и скорчил дикую гримасу.

– На самом деле, я – воплощение МинаМары и сейчас разгрызу тебе горло.

– Нет, – громогласно возвестил Ярик, – на самом деле ты – моя тёща и под этим предлогом пытаешься выпить мою кровь.

Сгрудившиеся люди согнулись от смеха пополам. Даже орг, следивший за этим Испытанием. Несмотря на это, отсмеявшись, он сказал:

– Хватит. По моему личному мнению, вы уже давно прошли тест на взрослую жизнь. Но впереди вас и всех остальных ждёт Скала Желаний!

Скала желаний – Испытание самое древнее и обязательное. Говорили, что на заре Галилео и было только оно, хотя такое представлялось сомнительным. Парень, сдающий тест, должен влезть по отвесной скале на тридцатиметровую высоту и оттуда прокричать имя своей избранницы. Считалось, что тогда его услышат боги и благословят их союз.

Сейчас в богов уже мало кто верил, но традиция оставалась нерушимой. Тем, у кого не было добровольной пары, позволялось промолчать или выкрикнуть имя понравившейся девушки, участвующей в Испытаниях Дня Семени.

Все парни, проходящие тесты, собрались у подножия Скалы Желаний – географического центра Галилео, и посмотрели вверх. Отсюда её вершина казалась недосягаемой, но все отлично знали, что на протяжении пути есть масса выемок в поверхности и уступов, которые значительно упрощают подъём.

– Я не думал, что дойду до этого состязания, – сказал Кармин, подойдя к Ярику и Максу, оглядывавшим предстоящий путь наверх. – Но теперь со всей ответственностью могу заявить: я не заберусь туда никогда.

– Мы с Максом можем тебя подстраховать, – сказал на это Ярик. – Например, он будет чуть выше тебя, а я – ниже.

– Ну, что? Спёкся, жирный? – спросил проходящий мимо Артур. – Для тебя День Семени закончен. Иди, играй с малышнёй.

– За собой следи, – огрызнулся на это Ярик.

– У меня есть идея получше, – сказал Макс, словно не заметил злобной реплики ушедшего к Скале парня. – Но мне нужна верёвка!

– А мыло тебе не подать? – усмехнулся Ярик.

– Нет. – И уже оргам. – Дайте нам верёвку метров десяти длиной. Только прочную!

– Объяснишь? – спросил Ярик.

– Да, как вы хотите мне помочь? – жутко стесняясь, подхватил Кармин.

– Смотрите, серединой верёвки обвязываем тебя, а мы с Яриком обвязываемся концами оной. Тогда, если ты сорвёшься, то твой вес распределится на двоих, и мы сможем тебя удерживать, пока ты снова не уцепишься за что-нибудь на поверхности Скалы.

– Макс, ты просто гений, – сказал Ярик.

Кармин промолчал, но всем своим видом выказывал благодарность друзьям. В этот момент он в прямом смысле слова лучился счастьем.

Наконец орги нашли и принесли необходимую верёвку. Макс проверил её на прочность и остался удовлетворён.

– Ещё не плохо бы кошки и клинья, чтобы вбивать их в Скалу, но боюсь, на такое никто среди сектантов не пойдёт.

– А жаль, – согласился Ярик.

К ним подошёл орг, следящий за данным Испытанием.

– Ребят, то, что вы решили сделать, очень благородно с вашей стороны, но, к сожалению, я практически ничем не могу вам помочь. Однако возьмите вот это, возможно, пригодится, – и он протянул друзьям металлические браслеты с шипами, надевающиеся на ладони.

Макс взвесил браслет в ладони, примерил на руку.

– Надеюсь, не пригодится, но штука в нашей ситуации и впрямь полезная.

– В добрый путь, – сказал на это орг.

Ребята принялись обвязываться принесённой верёвкой. Самое сложное в этом деле оказалось обвязать Кармина так, чтобы не сковывать его действий и не пережимать какие-нибудь внутренние органы.

Когда они, наконец, справились с замысловатыми узлами, все остальные участники уже преодолели Испытания. Остались лишь Ярик, Макс, Кармин да МежВан, который куда-то отходил.

– Давай, вперёд, – сказал последнему Ярик. – Мы будем забираться неспешно.

– Ну уж нет, – скривив губы, ответил на это МежВан, – боюсь, от смеха сорвусь и упаду. Так что, милости прошу, поднимайтесь первыми.

Пожав плечами, Ярик жестом позвал Макса и Кармина к Скале.

00.20

Все трое начали восхождение в обвязке. Первая четверть пути – ещё достаточно пологая – далась более-менее легко. Кармину кое-где приходилось вставать на четвереньки, чтобы не упасть, но друзья над ним не смеялись. Они терпеливо ждали, пока он их догонит. Только с земли доносились издевательские смешки МежВана. Впрочем, вскоре он и сам начал восхождение. И нельзя было сказать, что двигался он уверенно. Было видно, что ему страшно и где-то он даже завидует Кармину, обвязанному верёвкой.

Дальше, когда уже пришлось карабкаться по практически отвесной поверхности, продвижение троицы замедлилось. Несмотря на то, что каждое усилие по подъёму делилось ещё на двоих, Кармин тяжело отдувался и обливался по́том. Каждый рывок вверх давался ему с огромным трудом. Пару раз он даже оступался и повисал на верёвке. Затем, как ни странно, толстяк приноровился, и подъём пошёл веселей. Ребята услышали нечто музыкальное и сначала даже не поняли, что́ это и откуда, но потом смекнули.

– Кармин, что это ты насвистываешь? – спросил Ярик. – Что-то знакомое.

– Это песнь Ветрогона5, возвращающегося с битвы.

– Я так и думал.

Макс лишь пожал плечами. Ему было сложнее, чем Ярику, потому что он не отличался столь выдающимися физическими данными, да и музыкой особо не интересовался.

Затем начался совсем уж крутой отрезок, и все замолчали. Каждый сосредоточил своё внимание на подъёме. Нужно было найти выемку или уступ, ухватиться за него, подтянуть тело вверх, затем укрепить ноги, подождать остальных. Ждали, конечно, в основном, Кармина.

Макс предложил подниматься не цепочкой, один за другим, а растянуться вширь. Впрочем, толстяк всё равно находился чуть ниже друзей. Ярик же практически не чувствовал дискомфорта от преодоления Скалы. Он лазил по ней с самого детства, поэтому сейчас, даже при наличии дополнительного веса, подъём давался ему легко. Он погрузился в приятные мысли о том, что крикнет с верхотуры. Какие слова посвятит своей любимой.

Тридцать метров – серьёзная высота, но преодолевая её потихоньку, без резких движений, ребята добрались почти до самого верха. МежВан маячил сбоку и метрах в пяти ниже…

И вот тут Скалу Желаний тряхнуло.

Конечно, тряхнуло Галилео, но Максу в тот момент показалось, что тряхнуло именно саму Скалу. Он едва удержался, и то благодаря приспособлениям, которые дал им орг перед началом Испытания. Ярик вжался в камень и словно стал с ним единым целым. Именно в этот момент у него была очень удобная позиция: руки и ноги надёжно закрепились на поверхности скалы.

Сбоку раздался крик: МежВан не удержался и сорвался вниз с высоты в двадцать метров.

Кармин повис на верёвках. От страха и растерянности вместо того, чтобы искать подходящий для рук уступ, он принялся сучить ногами.

– Прекрати! – прикрикнул на него Макс. – Соберись и…

Договорить он не успел. Сорвавшийся с вершины камень размером с кулак Ярика ударил его по темени. Молодой человек мгновенно отключился и выпустил уступы, за которые держался. Толстяк, пришедший уже в себя, не успел, однако, зацепиться за что-нибудь к этому моменту. Макс безвольно, словно тряпичная кукла, повалился вниз, обдирая плечо о камень. Падение было недолгим. Вскоре он повис тремя метрами ниже Кармина, стукнувшись головой о Скалу.

Вены на лбу Ярика вздулись. На руках выступили напряжённые донельзя жилы. Каким бы сильным не был молодой человек и как надёжно он не цеплялся бы за выступы, долго выдерживать два висящих тела он не мог. Вместе с этим он видел бездну внизу, на дне которой лежало тело упавшего парня.

Всё происходящее заняло лишь доли секунды, поэтому к упавшему даже не успели подбежать орги и медики.

Ярик продолжал держаться. Вместо окровавленных лохмотьев внизу он сосредоточил своё внимание на собственных пальцах. Больше всего на свете они хотели разжаться. Вон, мизинец на левой уже не выдержал. За ним и безымянный раскрылся. «Нет, вы не должны разжиматься! – мысленно орал на них юноша. – От вас зависит три жизни!» Но невероятная нагрузка делала своё дело. В довершение ко всему пальцы вспотели и начали скользить по камню. Ярик понял, что все они обречены и через несколько мгновений разделят судьбу неудачливого МежВана.

Невероятно медленно орги начали бежать в сторону распростёртого на земле тела.

– Давай, хватайся, – услышал Ярик, когда надежда совладать с разжимающимися пальцами окончательно покинула его. Он поднял глаза и увидел конец толстого каната, увитого узлами, чтобы проще было за него хвататься. Собрав все оставшиеся у него силы в кулак, он перехватился за верёвку над последним узлом.

– Страви ещё, чтобы толстый ухватился.

Едва не теряя сознание от перенапряжения всех внутренних резервов, Ярик так и сделал. Когда Кармин ухватился за спущенную ему верёвку, стало значительно легче. Именно в этот миг парень осознал, что голос, отдававший ему доселе приказы, принадлежал Энджи. Затем их всех троих быстро повлекло наверх. Едва поднявшись над кромкой Скалы, Ярик увидел протянутую ему руку. Стоило ему ухватиться за неё, как он тут же оказался на плоской вершине. Энджи буквально выдернула его к себе. Другой рукой она уже держала верёвку с двумя парнями на ней. «Вот это силища», – подумал Ярик. Вдвоём они подняли Кармина и бесчувственного Макса, которого они положили подальше от края. Энджи быстро обследовала его.

– Ничего страшного, – резюмировала она. – Небольшое сотрясение, жить будет.

Затем она достала откуда-то тёмный пузырёк. Частью его содержимого она обработала раны на его голове и плече, а остальное влила парню в нос. Макс тут же очнулся и чихнул. Потом дёрнулся, чтобы вскочить, но девушка остановила его.

– Лежи! Ещё минут пять тебе надо лежать, чтобы лекарство сработало, как надо, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Следующим в списке был Кармин. Девушка обследовала его не менее тщательно, чем Макса.

– Он в состоянии шока, – резюмировала она, повернувшись к Ярику. – Думаю, тут не нужно никаких средств, сам отойдёт.

– Спасибо тебе огромное, – сказал Ярик, подходя к ней. – Если бы не ты, то сейчас там – внизу, – он кивнул в сторону края, – лежало бы ещё три трупа.

Внизу уже вовсю кипела бурная деятельность. Сверху складывалось полное ощущение, что кто-то разворошил огромный муравейник.

– Пожалуйста, – просто и без затей ответила Энджи. – Всегда рада помочь.

Повинуясь внезапному порыву души, Ярик обнял её и поцеловал в щёку.

00.21

Кроваво-красная пелена застилала глаза, наполненные слезами. Нет, она простиралась от Края до Края, от горизонта до горизонта. Это и не пелена даже, а туманность. Алая, словно фонтан, брызжущий из артерии и разливающийся по глубинам космоса. До сей поры эта туманность, это соцветие красных огоньков было абсолютно безучастно, но сейчас оно заинтересовалось. Не оно. ОНА.

Лишь мгновение перед взором Лилиан стояло это видение, а затем исчезло, оставив её наедине с жестокой реальностью.

Когда тряхнуло, Лилиан едва устояла на ногах и ухватилась за Энджи, как ей показалось, но, обернувшись, она увидела Обри. Энджи и след простыл. Не успели девушки дойти до Центрального Фонтана, как началось форменное безумие. Сначала навстречу им пробежали орги, направляясь к Скале Желаний, за ними медики с носилками и различными чемоданчиками. Затем абсолютно все начали бегать, устроив такое броуновское движение, что у Лилиан закружилась голова.

– Что случилось? – останавливала она пробегающих мимо одним и тем же вопросом.

Но люди смотрели пустыми глазами и пожимали плечами. Было очевидно, что никто ничего не знает. Наконец, от одного из оргов она кое-чего добилась.

– Говорят, что там кто-то со Скалы сорвался во время землетрясения.

На девушку тут же накатили дурные предчувствия. Ноги её подкосились, и, если бы не Обри, она обязательно упала бы в обморок.

– Держись, – сказала Обри чуть слышно, – это точно не Ярик.

Лилиан почувствовала внезапный прилив сил и ринулась в сторону Скалы Желаний. Обри побежала вслед за ней, но темп, заданный невестой Ярика, ей удержать было не под силу. Уже издалека Лилиан увидела жениха, стоящего на плоской вершине Скалы, и – это невозможно – Энджи. И они обнимались.

Слёзы ярости задушили девушку. Она прикрыла глаза, и тогда за ними разлилась кроваво-красная пелена-туманность, но затем перед залитыми солёной влагой глазами вновь предстали обнимающиеся Ярик и Энджи. В довершение кошмара Ярик – её Ярик – поцеловал эту… эту… эту красивую сучку. Не в силах взирать на это, Лилиан развернулась и кинулась прочь, не разбирая дороги.

Обри проводила её взглядом, но на сей раз не последовала за ней. В девушке и в самой зрело нечто новое, не похожее ни на что, испытанное прежде. Тяжёлое, щемящее чувство. Сегодняшний день грозился сломать её, но сейчас-то должно же быть всё хорошо. «Правда ведь? Ну пожалуйста!» – продолжало крутиться у неё в голове.

Навстречу ей два медика со скорбными лицами тащили носилки, накрытые простынёй, по чьей-то непонятной причуде имевшей очертания человека. Раньше простыня была серовато-белой, но сейчас тут и там на ней расцветали кровавые цветы. Из-под простыни свешивалась рука. Молодая. Сильная. Уверенная… Нет, не так. Эта рука принадлежала человеку, который раньше был молод, силён и уверен в себе. Сколько раз эта рука норовила залезть под платье Обри, но девушка решительно останавливала её, хотя на самом деле, наверное, желала ласк. Но она всегда говорила: «Подожди». Подожди до Дня Семени. Подожди до Испытаний. Подожди до свадьбы. Он не дождался.

Обри упала на колени, закрыла глаза и зарыдала.

Перед её внутренним взором мельтешил хоровод различных видений. Вот они с МежВаном только встретились. Тогда он не понравился ей: наглый, самоуверенный, дерзкий. Вот их первая прогулка вдвоём: тогда он первый раз пытался залезть ей под юбку. Она первый раз не дала. Затем ей вспомнилось, как он полез к ней в бюстгальтер, чтобы пощупать грудь. На самом деле все воспоминания касались домоганий МежВана, но почему-то именно сейчас они казались Обри светлыми и преисполненными некоего возвышенного воодушевления.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится у человека перед глазами. Так ли это или нет – мы не знаем. Но можем с уверенностью утверждать, что прошлая жизнь с умершим человеком проносится у оставшегося в живых. Он (или она) забывает обиды, жалеет о несбывшемся, несмотря на то, что сам во многом не дал этому несбывшемуся сбыться, льёт слёзы о редких моментах взаимной теплоты, даже если они были вымышлены позднее. Сама память об ушедшем человеке становится артефактом и предметом поклонения. Внутри же оставшегося культивируется легенда, вымышленная реальность, не имеющая никакого сходства с настоящей. И, на самом деле, даже не важно, в худшую или в лучшую сторону, в любом случае, воспоминания об умершем спустя некоторое время становится однобокими.

Что теперь будет с ней, с Обри? Кому она такая вообще нужна? Вон эта Энджи, например, может менять парней, когда ей это только заблагорассудится. Даже у Лилиан – признанной на Галилео красотки – смогла отбить жениха. Да хотя бы и та же Лилиан – ей ничего не будет стоить найти нового. А что теперь светит Обри? Обязательная пара. Какая нелепая смерть! Какой удар, когда всё только начало налаживаться и должно было закончиться свадьбой с МежВаном. Кого ей подсунет секта? Наверняка этого толстого урода, на которого даже глазам смотреть тошно. Ну почему всё так несправедливо? Почему всё так ужасно?

Обри потеряла счёт времени. Очнулась она от того, что вокруг всё непривычно затихло. Открыв глаза, она поняла, что смерть МежВана никого, кроме неё, не затронула. Все остальные продолжали праздновать День Семени и сегодня вечером намеревались дорваться до заветных утех. И плевать им было на того, кто не добрался до верха Скалы Желаний и сорвался из-за форс-мажорных обстоятельств. Если бы не землетрясение, он обязательно забрался бы на плоскую вершину и выкрикнул бы её – Обри – имя ввысь, богам.

Девушка поднялась, растёрла слёзы по лицу и поплелась к Центральному Фонтану.

***

Лилиан очнулась вдалеке от суеты, в заброшенном на вид месте, на вершине небольшого холма. Она давилась слезами и соплями и во весь голос проклинала Ярика, Энджи, День Семени, Секту и вообще всё Галилео. Немыслимо! Как они посмели? Как решились на такое преступление против неё – Лилиан? Наикрасивейшей девушки на Галилео (до появления этой выскочки Энджи, конечно). Как горька её судьба! Как низки предатели! А ещё на протяжении всех испытаний они пытались делать вид, что между ними ничего нет. Боги, они же даже Макса – человека, которому Лилиан всегда верила – подговорили, чтобы он прикрыл этих недостойных рода человеческого. Она – самый несчастный человек во вселенной. И не найдётся ни одной живой души, чтобы пожалеть её. Всем плевать на неё и на её чувства. На обнажённые нервы, торчащие из груди вместо сердца.

Слёзы орошали землю на холме и слабую растительность. Ей сейчас нужно только одно – умереть. Пускай эти непотребщики продолжают жить, а она уйдёт с достоинством и высоко поднятой головой. Пусть их мучает совесть, когда они узнают, что она умерла. Пусть они знают, что это из-за них так вышло. Пусть они плачут на её могиле. Пусть… пусть Ярик ничего не сможет с этой сучкой. Впрочем, какое ей – Лилиан – собственно, до этого дело? Ей пора.