Тревожное торжество

– Как его зовут?

– Павел. Павел Сергеевич Хавин.

Юлия глянула ему в глаза и резко выговорила, вздрагивая от собственных слов:

– Вот что, Павел Сергеевич, убирайтесь из этого дома вон, и чтобы духу вашего больше тут не было! Никогда! – Юлия выпалила не те слова, какие рвались у нее из груди, но все так перепуталось и превратилось в какое-то дикое недоразумение, что в этом положении было уже не только трудно контролировать себя, но и невозможно понять, какие же слова ей хотелось произнести.

Мать схватила дочь за руку:

– Юлия, как ты смеешь? Это мой дом и мне решать такие вопросы! Павел Сергеевич остановился в нашем доме на неделю! Не слушайте ее, Павел Сергеевич!

Хавин не собирался останавливаться здесь на неделю, но он понял, почему Вероника сказала это. Однако его больно резанули слова Юлии, и он шагнул вперед, сбивчиво проговорив:

– Простите, Вероника, но на утро у меня назначена встреча. К тому же ваша дочь, наверно, права. Я не должен был здесь останавливаться. Я немедленно покину этот дом, как хочет Юлия. – В душе он остро сожалел, что все так получилось.

Вероника не знала о случайной связи Юлии с Павлом, а потому была обескуражена поведением дочери и конфузом Хавина.

Павел растерянно шагнул к двери. Юлия отступила от проема, пропуская.

У Вероники на мгновение будто затмило рассудок, она едва не сорвалась с места, чтобы остановить Хавина, не выпускать из спальни. Ее мечущийся взгляд осуждал Юлию, а на Павла смотрел с немым укором.

Юлия злилась на Хавина, она в этот миг ненавидела себя за вырвавшиеся слова и ненавидела Павла за то, что тот был неразборчив в связях с женщинами. После ночи с ним в ней жил восторг, для нее было бы дикостью представить Хавина в постели матери. Но эта дикость произошла. Он разрушил ее восхищение. И увеличил боль в душе, ибо сейчас она поняла, что ее терзало чувство ревности. Это было ужасно скверно и невыносимо.

Хавин молча вышел из комнаты. Вероника и Юлия с тоской посмотрели ему вслед. После хлопка входной двери мать и дочь уныло глянули друг на друга. Мысли их были схожи.

Веронике было жаль себя. И жаль, что вот так в глазах дочери разрушился миф об их счастливой семье. Миф, который они с мужем создавали годами и на котором воспитывали дочь.

И Юлии было жаль себя, лучше бы она ничего не видела и ничего не знала.

Вероника первая прервала молчание: – Почему ты здесь очутилась?

– Я не думала, что увижу это. – Юлия почувствовала себя виноватой перед матерью, она представила вдруг, как бы она сама была ошарашена, если бы оказалась на месте матери и в комнату ворвался, например, ее отец и нарушил идиллию.

Вероника увидала на стуле свои трусики, которые впопыхах не успела надеть, и потянулась за ними.

Юлия вздохнула: ее муж в гостинице оказался умнее. Ведь он застал ее в постели вместе с Хавиным, но не вошел в номер и не поднял шума. А она разбудила мать и Павла и развязала язык. Зачем, кому от этого легче? Ведь видела чужую машину во дворе. Нет бы повернуть назад. Не догадалась. Не сообразила. Теперь ругала себя. И, пытаясь объяснить матери свою вспышку, ошарашила:

– Я ушла от Валентина.

У Вероники расширились глаза. Минуту она стояла, оглушенная таким известием, забыв о Павле. Уж не ослышалась ли?

– Так получилось, мама, – добавила дочь и безрадостно улыбнулась, ибо повторила недавние слова матери.

– Но так не должно получаться, – убежденно произнесла Вероника.

Юлия могла бы и эти слова вернуть матери, но увидела мученическое выражение на лице той и развела руками, мол, что ничего изменить нельзя.

– Ты же понимаешь, что папа этого не допустит, – обреченно произнесла мать. – Ты знаешь, у него с отцом Валентина общий бизнес. Ты хочешь разрушить все?

Светловолосая голова девушки непокорно дернулась, и Юлия прошла к окну.

– Нет, я, конечно, уважаю твое решение, – сказала Вероника, быстро надевая трусики, – но поймет ли тебя папа? И что думает по этому поводу Валентин? Ты заставляешь его страдать. Ведь он любит тебя.

Юлия безразлично пожала плечами. Выглянула во двор, увидела, как за ворота выехала машина Хавина. Повернулась лицом к матери:

– Ничего страшного, скоро забудет.

– Ты красавица, таких быстро не забывают, – возразила Вероника.

Дочь усмехнулась:

– Забывают всяких, мама, всяких.

Вероника с досадой поморщилась, она должна была согласиться с дочерью, ведь ее опыт подтверждал слова Юлии:

– Но что скажут родители Валентина, когда узнают? – обронила она задумчиво.

– Мне все равно, мама. – дочь опять отвернулась к окну.

И хотя Вероника была убеждена, что семьи создаются для того, чтобы быть, а не распадаться, она промолчала в ответ, лишь платье ее прошуршало, когда женщина переступила с ноги на ногу.

Юлия оглянулась:

– Я надеюсь, что ты меня поймешь, мама. Особенно теперь. – Дочь не уточнила, что означали ее последние слова, но Вероника догадалась, что та намекала на связь с Хавиным.

Она опустила глаза, сказав, что понимает Юлию, но не поддерживает. Лучше бы та вернулась к Валентину, пока об их размолвке никто не узнал. Пусть все для всех останется тайной.

– Слишком много тайн, мама. Ни к чему это, – грустно усмехнулась дочь.

– Жизнь не однозначна. Скоро ты поймешь, – с горечью произнесла мать. – Никогда не стоит рубить с плеча. Пообещай мне хотя бы подумать еще.

Юлия медленно прошлась по комнате, остановилась, прислушиваясь к взволнованному дыханию матери, и негромко отозвалась:

– Ну, хорошо, я подумаю еще, мама.

Вероника одобрительно кивнула:

– Выбирать всегда надо того, кто тебя любит.

5

Валентин сидел в машине, стоявшей на обочине дороги. Он чувствовал себя отвратительно.

Вспоминал, как ночью увидел жену в объятиях другого мужчины, как потом весь день пытался забыть об этом, как уезжал от злополучной гостиницы все дальше, как старался восстановить отношения с Юлией. Иногда казалось, что жена становилась прежней, особенно, когда она начинала улыбаться. Как будто все возвращалось на круги своя. И появлялось ощущение, что снова все будет хорошо. И он ехал, ехал и ехал, кружил по дорогам вокруг города, пока не наступила новая ночь.

Юлия на заднем сиденье заснула. А Валентин, сжав зубы, боролся со сном и не хотел останавливаться, чтобы не убить надежду. И все-таки перед рассветом, когда до дому оставалось не более получаса пути, усталость одолела. Он съехал на обочину и застопорил машину. Пересел на заднее сидение к Юлии. Откинулся на спинку и прикрыл глаза. Отключился мгновенно.

Когда проснулся, жена еще спала. Всмотрелся в спокойное милое лицо, и у него появилось желание поцеловать его. Юлия не сопротивлялась, и это придало ему смелости. Валентин целовал жену, а рука скользила между ее бедер. И тут она резко взбрыкнула. Тогда Валентин, ломая сопротивление, стал срывать с нее трусики. Завязалась упорная борьба. Валентин не желал проигрывать, а Юлия не желала уступать.

– Отстань, не хочу! – крикнула она с ожесточением.

– А с ним хотела? – прохрипел муж.

– Противно все! – ударила его.

– А с ним не было противно? – злился он.

– Ты омерзителен! – взвизгнула и вцепилась тонкими длинными пальцами ему в лицо.

Руки Валентина сжались в кулаки, но он не мог ее ударить, он любил ее. Покраснел от натуги, ослабил напор, обиженно спросил:

– А он не омерзителен?

Юлия вырвалась из его рук и распахнула дверцу, чтобы выскочить. Но Валентин удержал. Его пальцы снова крепко вцепились в ее бедра, сжимая до боли.

– Мне больно! – прокричала она не своим голосом.

– А мне не больно?! – рычал у нее над ухом он.

Юлия сумочкой ударила его по лицу. Валентин вскрикнул и отпустил. Она выпрыгнула из машины:

– Больше не смей прикасаться ко мне! – выплеснула с негодованием. – Видеть тебя не хочу!

Валентин неуклюже потянулся за нею:

– Юлия, прости меня, я не хотел, вернись, – он унижался, чувствуя, что может потерять ее, и это приводило его в смятение. – Прости, Юлия.

– Не вылезай! – яростно кипела она. – Не приближайся ко мне! Все кончено! Я ухожу от тебя! Ухожу! – Сорвалась с места и побежала вдоль дороги.

Валентин замер тревожно, выставив из салона ноги и голову, и только шепотом повторял, хотя Юлия уже не слышала его:

– Прости, прости, прости. – В эту минуту его охватило чувство опустошенности.

Девушка неслась по дороге. А та словно вымерла. Ни одного автомобиля. Седан Валентина остался далеко позади. И вдруг послышался шум. Оглянулась и отдышалась. Приближался черный седан. Подняла руку. Машина притормозила. Юлия попыталась улыбнуться водителю, но это плохо получилось.

– Ты чего растрепанная такая? – спросил парень, опустив стекло. – Болтаешься по дороге ни свет ни заря? – показал в сторону авто Валентина. – Оттуда, что ли?

Она кивнула.

– Приятель, что ли? – парень окинул взглядом девушку с головы до ног.

– Хуже, – ответила та, и поправила прическу.

– Ну и дела, – протянул водитель. – Бывает. А почему ты думаешь, что я лучше? Просишься в машину к первому встречному.

– Это муж.

– Вона как. Чего не поделили-то?

– Разошлись во взглядах на жизнь.

– Ну и дела, – снова потянул парень. – Бывает. Тогда садись.

Юлия юркнула на заднее сидение машины. Водитель нажал на газ.

Валентина словно какая-то пружина подкинула с места, он метнулся к рулю своего автомобиля и завел мотор.

Девушка скрестила руки, чувствуя, как начинает успокаиваться, будто она наконец приняла решение, которе освобождало ее душу от тяжести. Парень, не оборачиваясь, бросил:

– Ничего, к обеду помиритесь.

– Вряд ли, – отозвалась она.

– Бывает, – протянул он веселым тоном, глянув на Юлию через зеркало заднего вида. – Давно женаты?

– Вчера сказала бы не очень, а сейчас кажется, что целую вечность, что столько не живут, – вздохнула девушка.

– Ну и дела, – усмехнулся водитель и закончил: – Бывает. Я тоже был женат, разбежались через полгода.

– Тоже не сошлись во взглядах на жизнь? – спросила Юлия и, не дожидаясь ответа, протянула его любимое словечко: – Бывает.

Парень оглянулся и раскатисто бесшабашно засмеялся. Потом смачно зевнул и в зеркале заднего вида заметил авто Валентина:

– А муженек твой шпарит за нами.

Она обернулась, недовольно нахмурилась, втянула голову в плечи и попросила прибавить скорость.

– Прибавим, – охотно протянул водитель и надавил на газ.

Но машина Валентина обошла автомобиль парня и круто подрезала, прижимая к обочине. Тот резко затормозил, но избежать столкновения не удалось. Парень выругался и выскочил из салона, кинул взгляд на помятый бампер.

Валентин выпрыгнул ему навстречу:

– Ездить научись?!

– Ты чуть на тот свет не отправил нас! – закричал парень, хватая его за грудки.

Валентин резко оттолкнул и машинально ударил. Был, как в тумане, готовый все смести на своем пути. Рвался к Юлии, чтобы попросить прощения за свою грубость.

Но парень тоже ударил. И началась потасовка.

Валентин бил с остервенением, как будто видел перед собой виновника всех своих бед. Не бить он не мог, ибо в нем скопился сильный заряд отрицательной энергии. Ее следовало обязательно израсходовать. Иначе этот заряд, казалось, вот-вот разорвет его самого. Но и парень попался крепкий орешек. Хрипел от злости и бил точно в цель.

Юлия подхватила сумочку, выскользнула из машины парня и кинулась прочь от побоища. Остановила встречный автомобиль, выскочив на середину дороги и расставив руки. Через опущенное стекло ей в лицо матюгнулся раздраженный голос:

– Ты что, сумасшедшая, мать твою?!

Юлия молча раскрыла дверцу и, не спрашивая разрешения, плюхнулась на сидение рядом с хозяином авто.

– Ты кто? – спросил тот, тараща глаза. – Только тебя тут не хватало, мать твою!

– Не ругайтесь. Поехали! – торопливо проговорила девушка, захлопнув дверцу.

– Еще командуешь, мать твою! – дернул головой мужчина. – Не из-за тебя там кулачный бой, мать твою? – показал на драку.

– Нет, – сказала Юлия и отвернулась. Все было безобразно и неприятно. Она не желала быть причастной к драке.

– Чего им неймется, мать твою? – не поверил ей хозяин автомобиля.

– Не знаю, – пожала плечами девушка под его пытливым взглядом.

– Не знает она, мать твою, – крякнул мужчина. – Только из-за баб мужики устраивают петушиные бои. Куда тебе? – спросил, видя, что высадить Юлию ему сейчас не удастся.

– Прямо, – ответила Юлия, вспомнив о загородном доме родителей. – Я заплачу.

– Я на рыбалку еду, мать твою, мне не с руки ехать прямо, – недовольно выговорил мужчина.

– Я оплачу всю вашу рыбу, – пообещала она.

– Это другое дело, мать твою, – крякнул рыбак. – Говори, куда везти, мать твою.

Драка продолжалась еще несколько минут после того, как уехала Юлия. В запале никто из дерущихся не увидал ее исчезновения. Прекратилось все после того, как лица были разбиты в кровь, одежда порвана и перепачкана.

Валентин, не обнаружив Юлию в машине парня, озадаченно огляделся:

– Где она?

– Тебе лучше знать! Это твоя жена! – бросил парень, ощупывая ссадины. – Лучше скажи, что делать будем? ГИБДД вызывать надо.

– Да пошел ты вместе с ГИБДД! – зло отмахнулся Валентин. – Где Юлия? Куда она делась?

– Значит, ее зовут Юлия? Симпатичная бабенка. Я бы таким олухом не был, как ты, приятель, – усмехнулся парень.

– Я же видел ее в твоей машине! – растерянно смотрел Валентин, ожидая хоть какого-то объяснения.

– Знать, сбежала твоя Юлия, пока ты на меня с кулаками кидался, – ответил тот и снова спросил. – Так что делать будем? Машину ты мне повредил.

Валентин молча вынул из кармана портмоне, протянул парню деньги.

– Мало, – услыхал в ответ. – Тут как бы радиатор не пришлось менять.

Валентин видел, что тот врал, но спорить не стал. Добавил купюру еще. Парень взял деньги, заправил грязную рубаху в брюки, сел в машину и быстро укатил. Валентин осмотрел вмятину на своем автомобиле, поправил одежду, отряхнулся, сел за руль, положил голову на подголовник и стал смотреть в одну точку. Так просидел долго.

Дорога постепенно оживала шумом шин и гудом автомобилей.

Настроения у Валентина не было никакого.

В зеркале отражались разбитые губы, синяк под глазом и кровь на лице. Теперь он осознавал, что Юлия, наверно, не приняла бы его извинений и не простила бы его, даже если б он встал перед нею на колени. А он бы встал, потому что любовь к ней поедала его разум.

Задумавшись, не заметил, как на противоположной обочине остановился белый автомобиль и через дорогу устремилась молодая женщина. Вздрогнул, когда она открыла дверцу его авто.

– Это вы? – удивился, узнав.

– Конечно, я, Валентин. Сколько раз я говорила тебе, не обращайся ко мне на «вы»! Иначе я чувствую себя некрасивой и ужасной, а я ведь еще очень красивая, – ответила Алла Истровская. – Вижу знакомый автомобиль на обочине. Вот и остановилась, чтобы глянуть, не случилось ли чего? И вижу, что случилось. Потрепанный ты какой-то, и лицо неподходящее.

Валентин обратил внимание на ее красивую прическу, красивое платье и нетвердо перешел на «ты», сказал комплимент. Алла засветилась, игриво заглянула ему в глаза. А Валентин грустно подумал, что с Юлией сравнить ее не мог, хотя Истровская по-своему была хороша. Как-то раньше он этого не замечал. Но сейчас даже обрадовался, что Истровская появилась и отвлекла его от унылых мыслей о Юлии. И уловил, что она ждала от него новых восторгов. И он добавил, что сегодня она яркая и необычная. Алла с удовольствием засмеялась:

– Я рада, что ты рассмотрел во мне особенную женщину! – Дотронулась пальцами до его лица. – Здесь требуется приложить женские руки. – Осмотрелась. – Как ты оказался тут? Побитый, грязный, как поросенок! Один. – Опять заглянула ему в глаза. – Что случилось?

Валентин поморщился, ему было неприятно, что Алла увидала его в таком виде. Потрогал разбитые губы. Истровская достала из кармашка носовой платочек, чтобы вытереть засохшую кровь с его лица, но он отстранился. Алла усмехнулась и импульсивно вцепилась своими коготками в его руку:

– Не ершись! У меня не вырвешься! – Опять поднесла платок к его лицу и стала вытирать кровь. Ее напор был стремительным и настойчивым, противиться ему трудно. И Валентин сдался. А Алла приговаривала: – Такой красивый мальчик, такое красивое лицо. Красавчик, красавчик. И почему до сих пор не мой? – Грудью прижалась к его плечу.

Валентин чувствовал упругое тело Аллы под тонкой тканью платья, и в нем начинали просыпаться мужские инстинкты. А Истровская нарочно еще больше сбоку наваливалась на него и шептала, словно завораживала:

– У тебя крепкое горячее тело.

Валентина все сильнее смущала близость Аллы. Его ладони вспотели. Наконец он пошевелился и отодвинул ее. Истровской не понравилось это движение, она дернулась и убрала от его лица носовой платок, сухо спросила:

– Ты не знаешь, где может находиться твоя теща, если в городе ее нигде нет?

Резкий перевод разговора на другую тему обескуражил Валентина, и он с заминкой неуверенно ответил:

– Возможно, в загородном доме.

– Я так и думала! – воскликнула Алла. – Ты подтвердил мою догадку. – Впилась взором в зрачки Валентина. Его выразительные глаза, длинные ресницы нравились ей. – Где же еще ей быть, как не в загородном доме? Ты проводишь меня туда? – Алла не отрывалась от зрачков Валентина.

Он чувствовал внутренний дискомфорт от близости Истровской:

– Я еду домой, мне надо домой, мне срочно надо домой. – Мозг Валентина раскалился и вдруг выпестовал новую мысль, что Юлия могла поехать в загородный дом родителей. Мысль, как спасительная соломинка. Он глубоко вздохнул и неожиданно для Истровской произнес: – Поехали! Мне тоже надо туда!

Две машины, перестроившись, тронулись в одном направлении.

К загородному дому подъехали после отъезда Хавина. Калитка была не заперта. Валентин толкнул ее рукой и решительно шагнул во двор. На пороге столкнулся с Вероникой. Та с грустью посмотрела на ссадины на лице Валентина. А он с наскока выпалил:

– Юлия тут?

– Здесь, – ответила Вероника, и по тону тещи он понял, что ей все известно об его размолвке с Юлией. Особенно, когда спросила: – Но зачем же было доводить до этого?

Валентин потупился:

– Мы помиримся, Вероника Борисовна.

– Да, Валентин, я очень на это надеюсь.

– Спасибо, Вероника Борисовна.

Вероника покачала головой:

– Она в спальне.

Валентин кивнул и направился в спальню. Юлия встретила его удивленным возгласом:

– Как ты догадался, где я?

Валентин подошел к жене и хлопнулся перед нею на колени, обнял ее ноги и зашептал:

– Прости, я виноват перед тобой, прости. – Запах Юлиного тела завораживал его.

Юлия недовольно поморщилась, но, помня о разговоре с матерью, сделала над собой усилие, положила руки ему на плечи:

– У тебя вся рубаха грязная, сними ее, – сказала так, будто ничего важнее рубахи сейчас не было и будто ничего между ними не произошло. На самом же деле ей сделалось жаль его, она должна была что-то сказать, ибо Валентин ждал.

Он поднялся с колен, и Юлия крохотными подушечками на тонких и длинных пальцах дотронулась до ссадин на его лице:

– Больно?

– Пустяк, не обращай внимания. Я тебя люблю.

– Я знаю.

– Я тебя очень сильно люблю.

– Я знаю.

– Ты простила меня? – Он смотрел на Юлию умоляющим взглядом.

Ей было не по себе от такого униженного взгляда Валентина, ее это раздражало. Разве так важно простила или нет, для нее важно сейчас другое: она не любила Валентина. Если бы начать сначала, она все сделала б иначе. И не раздражалась бы теперь жалким видом мужа. Чтобы не отвечать на его вопрос, перевела разговор на другую тему:

– Зачем ты начал драться? Ведь он сильнее.

– Ничего подобного, – воспротивился муж. – Ты бы видела, как я его отделал!

– Иди в ванную, умойся.

– Да, конечно, конечно.

Вероника, проводив зятя взглядом, вышла во двор. Не удивилась, увидав у калитки Аллу. Лишь мелькнула мысль: откуда Истровской известно, где они с Хаиным находились? Остановилась, наблюдая за стремительно несущейся к ней Аллой. Та колко бросила:

– Не спишь?

– Ты тоже не спишь, – отозвалась Вероника.

– Вот привезла твоего зятя, чтобы посмотрел, с кем и чем тут занимается его теща, – съязвила Истровская, сверкая злыми огоньками в глазах. – Где Павел?

Вероника поняла, что Истровская нигде не нашла Хавина, а потому примчалась к ней сюда. Стало быть, все построено на догадках. Ведь не мог же Константин рассказать Алле о собственном плане. Но надо отдать должное мозгам Истровской, не зря она в городе удачливая бизнес-леди, несмотря на ее безумную тягу к мужчинам. Однако одно другому не помеха.

Впрочем, Вероника знала, что не уступит Алле ни в чем, когда перед нею есть цель. Посмотрела на Истровскую насмешливо. Ведала бы та, какое удовольствие она получила сегодня с Павлом, взбесилась бы. Сказала с иронией:

– Потеряла? Не там ищешь.

– Врешь! – взвизгнула Истровская и стремительно сорвалась с места. – Я знаю, что он здесь! – Вцепилась своими коготками в плечо Вероники. – Где он?

– Говорю тебе, здесь его нет!

Красивые губы Аллы вздрагивали:

– Ты меня не проведешь! – Зло дернулась. – Не стой у меня на дороге, Вероника, я глаза тебе выцарапаю!

– Побереги свои глаза, – спокойно парировала Вероника.

Спокойный тон Вероники раздражал Аллу, она сильнее впилась ногтями в плечо соперницы. Ярость била из нее ключом. Она что-то кричала Веронике, и сама не понимала собственных слов. Скорее, это были женские угрозы, лютая женская ревность и лютая женская ненависть. Вероника отвечала на ее выкрики, пытаясь владеть собой. Но это получалось с трудом, ибо раж, в который вошла Истровская, начинал действовать и на нее.

Валентин залез в ванну, а Юлия вышла в прихожую. Услышала крики во дворе. Подошла ближе к входной двери, прислушалась.

Голос Истровской визгливо вызванивал:

– Не дотрагивайся до Павла, я уничтожу тебя и твоего мужа, если ты не послушаешь меня! Не подходи к Хавину на пушечный выстрел. Я отдам его тебе, когда сама попользуюсь!

– Ты бы у него спросила сначала, чего хочет он! – отвечала Вероника.

– Я никогда не спрашиваю мужиков!

– Ты слишком самоуверенна.

Истровская сделала длинную паузу, после которой разнеслось:

– Я вижу вас с Константином насквозь! Это он подкладывает тебя под Хавина! Я знаю, как он добивается результатов в своем бизнесе, ты у него, как шавка, под кого положит, под того и ложишься! Под кого последний раз ложилась? Под Печаева, когда твой муж объединял с ним бизнес? И дочь свою подложила под его сына. Ничем не брезгуете, негодяи!

– Не говори чушь! – в голосе Вероники появилось недовольство. – Не смей!

Девушку поразили утверждения Аллы. Она не могла поверить, что такое возможно в семье родителей. Конечно же, это полнейший бред. Злой наговор. Но тогда почему Хавин очутился в этом доме, в постели матери? Случайности здесь не может быть. У Юлии стал распухать мозг. Подумала: а вдруг Истровская знает, о чем говорит? И снова прислушалась. Голос Истровской звенел натянутой струной:

– Твой муж хочет деньги выцыганить у Павла, поэтому и кинул тебя, как наживку! А вот мне не нужны деньги Хавина, я хочу заарканить его самого!

– Умерь свой пыл, Алла, ты слишком агрессивна, – примирительным тоном произнесла Вероника.

Но Истровская не собиралась примиряться с Вероникой:

– Это ты подкатываешь тихой сапой. А мои намерения всегда открыты! Где Павел? И не говори, что не знаешь! Я вижу, что ты врешь, паразитка! – снова разъяренно взвизгнула она.

И здесь Вероника прервала Аллу, как будто ее задели за живое, Юлия услышала резкий выдох матери:

– Убирайся вон из моего дома! Чтобы ноги твоей тут больше никогда не было! Не хочу слышать тебя!

– Ах, ты не хочешь меня слушать?! – задрожала в ответ Истровская. – Нет, придется послушать, дорогуша! Знай, твой мужик не раз спал со мной! Не понравился он мне! Груб и тяжел, как бревно, с места не сдвинешь! Хорошо понимаю, почему ты под других мужиков охотно ложишься, потому что спать с таким, как твой муж, это одно наказание. Кстати, Печаев тоже был в моей постели! И Хавин – будет, скоро будет! Не мешай мне, Вероника, я ни перед чем не остановлюсь!

У Юлии подогнулись колени, казалось, ноги переставали держать ее. Уже трудно было не верить словам Истровской, ибо мать вела себя довольно странно, вяло протестовала напору Аллы. Дочь хотела увидеть ее лицо, посмотреть в глаза.

Выходит, их семейная идиллия это просто обман, ложь, которая длится годами, изо дня в день. А она верила, что выросла в идеальной семье, и переживала, что у нее не получалось идеальной жизни с Валентином. Но выясняется, что получиться и не могло, потому что ее брак с Валентином Печаевым это просто часть бизнеса отца.