Майсгрейв

– И ты после этого еще так весело развлекал моих гостей в зале! – поразился граф.

– Кому какое дело до моих терзаний? – склонил голову Дэвид.

Поставив ногу в широконосом модном башмаке на ступеньку камина и упершись одной рукой в колено, он стоял у огня и смотрел на языки пламени. Красивый, молодо выглядевший мужчина с ниспадавшими на плечи темными волосами и четким профилем, освещенным огнем. Женщины всегда млели от него, он же не отказывал себе в удовольствии отвечать на их внимание. Особенно с тех пор, как его супруга леди Грейс стала калекой и больше не могла выполнять супружеский долг.

Перси спросил после некоторого раздумья:

– Видит Бог, что дело тут нечисто. И хотя я не могу одобрять твои измены моей сестре, обещаю, что отправлю коронера[17], дабы он занялся расследованием.

– Я сам займусь этим! – достаточно резко произнес Майсгрейв. – Я любил этого ребенка, я был привязан к Нелл… Это только мое дело.

– И все же тебе придется доверить все коронеру! – с нажимом произнес Перси.

Дэвид сразу уловил эту интонацию. Когда Перси так разговаривал с ним, это уже был не львенок, с которым они росли, – это был правитель и сюзерен. Это был лев.

– У вас есть новое поручение для меня, милорд?

Перси медленно кивнул.

– Да. И оно не такое парадное и почетное, как поездка ко двору короля. Теперь тебе снова придется облачиться в плед горца и надолго забыть о бритье. Ты согласен?

Обычно Перси не спрашивают, а приказывают. Но Дэвида граф все же спросил. А тот не спешил с ответом. Стоял, сложив руки на груди и смотрел на правителя Севера. И Перси пришлось напомнить себе, что перед ним не просто лазутчик, которому он намеревается дать поручение, а рыцарь, из которого вырастили шпиона. Но который все же имеет право выбора. И ему нужно было убедить Дэвида, а не приказывать ему.

– Ты хорошо знаешь жителей шотландского Хайленда[18], Кот. Знаешь их язык и обычаи. И что ты скажешь, узнав, что Яков Стюарт собирается вооружить их для своего похода?

Дэвид задумчиво потер подбородок.

– Скажу, что это сомнительно. Горцы вольнолюбивы и дерзки. Они недисциплинированны, и для них существует один закон – приказы их вождей. А вожди испокон веков враждовали друг с другом. Нам ли не знать об их постоянной грызне за земли, скот, замки, о вечных спорах, чей род более древний или славный.

– Однако все знают, как быстро горцы забывают взаимные претензии, когда им это выгодно, – заметил Перси.

Он стал объяснять.

Несколько лет назад Яков поставил над полудикими племенами шотландского Нагорья некоего Александра Гордона, графа Хантли. И Дэвиду самому известно, что Хантли сумел заставить уважать себя непримиримых горцев. Ныне же его люди разъезжают по Горной Шотландии и договариваются с клановыми вождями. И довод у них всегда один и тот же – деньги. Шотландские кланы в большинстве своем бедны, клансмены не занимаются хозяйством, а все больше промышляют разбойными набегами друг на друга и на своих южных соседей – жителей Низинной Шотландии, которых они называют сассенах, то есть саксы. Такая традиция сложилась много веков назад, когда из Англии уходили в соседнее Северное королевство теснимые норманнами саксонские таны. Там они поступали на службу к шотландским правителям, за что получали земли в плодородной низинной Шотландии. Обосновавшись, они, в свою очередь, потеснили исконное шотландское население на север, в горы. И сколько бы столетий ни прошло с тех пор, горцы знали – они истинные шотландцы, а все, кто живет на низинных землях, всего лишь чужаки, сассенах, на которых не грех пойти в набег. В этом, по их мнению, есть своя закономерность и справедливость.

Конечно, жители Хайленда и шотландцы Низины за прошедшие века научились уживаться. Но сражаться в одном войске рядом с сассенах, да еще где-то в чужих краях, – такого никогда не бывало. И все же король Яков сделал то, что ранее казалось невероятным, – призвал под свои знамена все кланы горцев!

Дэвид так и сказал: «Невероятно!».

Перси пояснил:

– Французское золото, Дэвид, французское золото в кои-то веки заставило всех катеранов[19] объединиться с сассенах! Вести я получил не так давно, причем проверенные вести. И теперь я не знаю, как поступить: снова ли отправить тебя ко двору Генриха Тюдора, дабы ты поведал об этом Его Величеству, либо… попытаться справиться самому.

– Надо действовать самим, – произнес Дэвид, вспомнив, с какой насмешкой выслушивали при дворе его сообщения о возможном нападении шотландцев.

Он машинально отпил из бокала и задумался. Да, он действительно знал горцев и понимал, что их вожди не смогут не соблазниться золотом. Каждый вождь мечтает однажды стать таким же вельможей, как лорды Южной Шотландии, да и сама идея пограбить англичан для нищих клансменов будет привлекательной. Горцы уверены, что англичане едят на серебре и спят на бархате, и рассказывают об их несметных богатствах забавные истории… Но если алчущие славы и богатства дикари придут на эту землю… Забавно не будет никому.

– Вы что-то задумали, милорд? – спросил Майсгрейв, видя, как внимательно следит за ним Перси.

Граф слегка улыбнулся. Итак Майсгрейв согласен. Он хорошо знал своего Почти брата.

– Я задумал рассорить племена горцев. Если они учинят между собой резню, дражайшему Стюарту придется не то, что идти на юг, а понадобится поспешить на север. Не говоря уже о том, что он будет вынужден распроститься с надеждой объединить катеранов под своей рукой.

Дэвид выпрямился. Учитывая постоянные войны между кланами горцев, эта идея сможет и сработать.

– С чего вы думаете начать разлад между ними?

Генри Элджернон встал и, прихрамывая (проклятая подагра!), прошелся по комнате.

– Ты знаешь о клане МакКензи?

Дэвид лишь негромко произнес что-то по-гэльски. Граф не раз замечал, что его рыцарю нравится язык горцев, и то, как он произносит фразы на нем – с легким придыханием, негромко, словно нашептывает признание на ушко любимой, – обычно раздражало Перси. Но сейчас он выказал явную заинтересованность:

– И что это значит?

– Я произнес девиз МакКензи: «Сияю, а не горю». Не считайте их дикарями, милорд. У кланов свои традиции, легенды и девизы – как и у многих наших английских родовитых семейств.

Граф пропустил последние слова мимо ушей – то, что его Кот симпатизирует горцам, Перси давно не удивляло. Зато он понял, что Дэвид не в курсе последних новостей о нужном ему клане, и стал рассказывать.

– МакКензи исстари имели земли в горном районе Кинтайл, но в последнее время их владения расширились, а сила возросла. Они имеют дарения от короля, еще земли, какие захватили силой оружия, а также благодаря удачным брачным союзам. Поэтому ныне МакКензи на особом счету у короля. Однако тут есть некая заминка. Дело в том, что у клана сейчас два вождя. Один – старый и популярный Гектор Рой, второй – его молодой племянник Джон из Киллина.

– Про Гектора Роя я слышал, – заметил Дэвид. – Он очень почитаем в Горной Шотландии. Разве кто-то сможет оспаривать его права?

Перси протянул руки к огню. На его лице появилась скупая блеклая улыбка.

– Оспаривает. Его племянник Джон. Именно этого Джона взялись поддержать в Эдинбурге. Сядь, я поведаю о тех, к кому рассчитываю отправить тебя.

Дэвид понемногу попивал вино и слушал. О том, что Гектор Рой был братом прежнего, всеми признанного вождя клана Александра МакКензи, а второй претендент, Джон из Киллина, был его сыном. Правда матерью Джона была женщина, которая не была сожительницей вождя, а не его законной супругой. И когда Джон попытался предъявить свои права на главенство к лане МакКензи, Гектор Рой лишь рассмеялся ему в лицо. И все же у Джона нашлись сторонники среди клансменов. Более того, Джон добился, чтобы его приняли и поддержали при дворе.

– И вы хотите рассорить племянника и дядю? – спросил Дэвид со скучающим видом.

– Не совсем. Они сейчас вынуждены мириться и как-то существовать в клане, но Джон готов на все, чтобы унизить и лишить влияния дядюшку Роя. И он может стать нашим союзником.

– Нас? Англичан?

– Ну кто мы… Вернее кто ты, Джону не обязательно знать. Но ты можешь представиться торговцем и гостем клана Манро. Оба клана лишь недавно удалось примирить усилиями графа Хантли, но есть замечательный способ вновь вбить клин между ними. И тогда Гектору придется воевать не со Стюартами, а объявить войну Манро.

– Что-то я совсем запутался.

– А ты послушай.

Перси встал и, выдвинув один из ящиков резного бюро, вынул оттуда кожаный рулон, который раскатал на столе, – это была карта с обозначениями земель, принадлежащих кланам горцев.

– Посмотри сюда, Кот. Видишь, владения Манро и МакКензи находятся как раз посередине Горной Шотландии. Если стравить их, то расположенные севернее кланы вообще окажутся отрезаны от юга Шотландии и вряд ли пожелают пробираться через землю, охваченную войной двух крупных кланов. Ну а южные соседи МакКензи и Манро не откажутся поучаствовать в этой войне, а заодно пограбить оба клана.

– Понятно. Война под боком отвлечет горячие головы клансменов от марша куда-то на юг. Но что за повод, чтобы их рассорить, о котором было упомянуто?

– О, тут начинается самое интересное. Видишь ли, Кот, ныне вождем клана Манро стал совсем мальчишка, тоже Гектор… или, как он себя называет на гэльский лад, Эхин Манро. И этот Эхин Манро все время нарывается на противостояние с Гектором Роем из-за женщины. Ее зовут Мойра.

– О все из-за женщины? – усмехнулся Дэвид. – Эта история стара как мир.

– И я решил ею воспользоваться. Люди говорят, что эта Мойра по сути повелительница старого Гектора Роя МакКензи. Никто не знает, откуда она взялась и как попала к Гектору, но он полностью у нее в подчинении. Говорят, она удивительно красива. А еще ее влияние объясняют колдовством, поскольку многие считают, что она не человек, а фея. Ибо чем, как не чарами, объяснить такое воздействие на старого вождя? Но слухи о чародействе Мойры не пугают мальчишку Манро. Он даже намекал Гектору, чтобы тот уступил ему свою красавицу за целое стадо лохматых горных коров, однако старый вождь только разгневался и выгнал парня. А вот Джон из Киллина, дабы унизить дядюшку Роя, не прочь посодействовать юнцу в похищении красотки. Но все это лишь слова. Джон лишь недавно упрочил свое положение в клане и опасается его потерять. И тогда я подумал о тебе, Кот.

– Обо мне?

Дэвид откинулся на спинку стула и, заложив руки за голову, уставился на графа.

– Львенок, – произнес он через минуту-другую, – как я понимаю, ты считаешь, что именно я должен похитить Мойру у Гектора Роя и передать ее влюбленному юноше Манро, тем самым вбив клин между двумя кланами.

– Все верно, Дэвид. Скажу больше, я уже вышел на Джона из Киллина и пообещал помочь в этом деле. Конечно, Джону неизвестно, кто предлагает ему помощь, но он очень вдохновлен этим предложением и готов всячески содействовать. И если у нас получится…

Глаза Перси вспыхнули и даже на его бледном лице выступил легкий румянец:

– Если мы посеем бурю в Нагорье, я буду куда спокойнее за наши границы, отбывая по приказу короля на континент. Я буду знать, что у Якова свои проблемы, а с остальным… Что ж, уповаю, что новый Хранитель границы Дакр справится со своей задачей.

Теперь Дэвид смотрел на лорда едва ли не с восхищением. Он знал, что Генри Элджернон не был таким прекрасным воином, как его отец, но он был достойным стражем границы. Его знание происходящего за много миль от Англии и умение вести свою интригу даже на расстоянии заслуживали уважения. Конечно, эти его действия далеко не всегда соответствовали тому, что принято называть рыцарской честью, – то есть это не был прямой и храбрый удар, заставляющий восхищаться отвагой и удалью храбреца, но выгода от предложенного плана была существенная. Вот только вся эта интрига с похищением какой-то желанной для вождей двух кланов девицы выглядела несколько… несколько надуманной. И наверняка ее выполнение было куда сложнее, чем это представляется Перси сейчас, когда он сидит у камина в своем роскошном покое.

Поднявшись, Дэвид прошелся по кабинету милорда, машинально провел рукой по резьбе панелей на стене.

– Львенок, ведь когда-то именно эта комната была нашей детской? И именно тут капеллан отец Евстафий читал нам историю Трои, из которой мы узнали о похищении прекрасной Елены и развязавшейся из-за этого войны. Но та история – всего лишь легенда. Неужели ты думаешь, что ныне возможно что-то подобное? Подумай, некая странная и властная красавица, трое мужчин, один из которых хочет от нее избавиться, второй – сохранить, а третий – заполучить. Запутанный клубок. И все это происходит в землях, где обитают горцы, которые вовсе не так глупы и простодушны, как ты себе представляешь. Поэтому хочу сказать, милорд, что вы хоть и хитры, как сотня аспидов, но это дело кажется мне невыполнимым. Все основано только на предположениях. А человек, как говорится, лишь предполагает. Но располагает всем Господь.

– Аминь, – перекрестился Перси, и Дэвид последовал его примеру.

– И все же, Кот, – не сдавался граф, – ты сам неоднократно рассказывал, как часто у горцев принято похищать их женщин.

– Но не женщин вождей!

Перси развел руками.

– Разве знатную леди похитить сложнее, чем любовницу горца? А ведь даже твою дочь Анну увезли люди шотландца Армстронга, и, несмотря на все наши усилия, мы не смогли вернуть девочку… О, прости, прости!.. – поднял руку граф, увидев, как вздрогнул и побледнел Майсгрейв.

Старшая дочь Дэвида, двенадцатилетняя Анна, действительно была похищена пару лет назад людьми из клана шотландских Армстронгов. И ни старания Дэвида вернуть свое дитя, ни даже вмешательство Перси не изменили ситуацию. Более того, глава могущественного и дерзкого клана Армстронгов, оставив у себя Анну Майсгрейв, заявил, что желает, чтобы девочка росла в его замке Ленгхольм, а со временем стала женой его наследника. И хотя браки между семействами, живущими по разные стороны границы, осуждались правителями обоих государств, тогда граф Перси решил, что это лучший выход из положения. Дэвиду же пришлось смириться, и это изрядно подпортило его отношения с женой, не принявшей разлуку с дочерью. Но Перси до этого не было дела. Будто бы он не знал, что отношения Майсгрейва с его сестрой и до того были далеко не безоблачными! И все же сейчас Генри Элджернон допустил оплошность, упомянув об этой истории. Дэвид сразу помрачнел и стал собираться.

Перси все же решил задержать его, когда тот был уже у дверей.

– Так ты возьмешься ли за мое поручение? Кот, только ты сможешь устроить эту неожиданную войну за спиной у Якова Стюарта. Пойми, я мог бы и приказать… Но ты мне друг и родственник. Почти брат.

– Я подумаю, милорд. Однако сейчас мой ответ скорее нет, чем да.

– Еще одно слово, Кот. Говорят, в твоих владениях видели Бастарда Герона. Он преступник и враг короны. Его надо схватить, и я очень рассчитываю на тебя. Учти, поимка бастарда – дело моей чести. Дело чести всех рыцарей Пограничья!

Дэвид уже взялся за дверное кольцо, но рука его замерла.

– Львенок… Лев мой, вспомни, что в детстве Джонни Герон был нашим приятелем. Он тоже жил с нами в этой детской, будучи одним из воспитанников твоего отца. Мы вместе ели и спали, играли и участвовали в проделках, мы вместе взрослели. Неужели ты хочешь, чтобы его схватили и в цепях отправили на казнь в Эдинбург?

Лицо графа словно окаменело. Голос стал холодным и колким:

– Бастард Герон убил знатного вельможу Роберта Керра, Хранителя Шотландского Пограничья. Сподвижника самого Якова Стюарта! Из-за этого едва не случилась ссора между Тюдором и Яковом Шотландским. Дело еле удалось замять, но наш король пообещал, что Бастарда схватят и в цепях доставят в Эдинбург для суда и наказания. А слово короля – закон! Поэтому для меня бывший воспитанник моего отца отныне преступник и убийца. Я поклялся славным именем Перси, что сделаю все возможное, чтобы убийца был пойман. Надеюсь, и ты, мой верный рыцарь, тоже приложишь усилия, дабы Джона Герона, прозванного Бастардом из Пограничья, доставили в кандалах на плаху! Иначе в моих глазах ты станешь его приспешником, а этого я тебе не смогу простить! Ты слышишь? Я надеюсь на твою помощь в поимке этого негодяя!

– Если только встречу его, – глухо ответил Дэвид, закрывая за собой створку дверей.

Глава 2. Дом

Отряд Дэвида Майсгрейва выехал из замка Варкворт еще до того, как в местной капелле закончилась утренняя месса. Дэвид ни с кем не попрощался, но в окружении графа Нортумберленда давно свыклись с тем, что он приезжает или отбывает, никого не ставя в известность. Считалось, что Майсгрейв поступает так с соизволения самого графа.

По дороге Дэвид размышлял о том, что на этот раз принесет встреча с супругой. Думал ли он некогда, беря в жены юную Грейс, что из-за нее будет избегать проживать в собственной вотчине?

У леди Грейс Майсгрейв был весьма своеобразный характер. Чтобы она не делала, она считала себя непогрешимой – ведь она из Перси! Зато другие виновные для нее всегда находились. И ей никогда не приходило в голову, что в том, что их с Дэвидом дочь Анна попала к шотландским Армстронгам, есть и ее вина.

Однажды перед очередным отбытием Дэвид отправил свою старшую дочь Анну погостить к ее крестной леди Ависии Герон в укрепленный замок Форд-Касл. Но довольно скоро его супруга Грейс пожелала, чтобы дочь вернули: увечная леди скучала по дочери, которая была ее любимицей и внешне так походила на мать. Причем старая Ависия Герон заметила тогда, что отряд, присланный за Анной, недостаточно велик, но в тот момент на границе царило относительное затишье, да к тому же крестная девочки не сочла разумным перечить родной матери Анны, сестре самого Нортумберленда. Однако вышло, что когда Анна со спутниками уже была в пределах Мидл-Марчез, на них напали люди Армстронгов. Они разделались с охраной и похитили ребенка.

Грейс была в отчаянии. Вернувшийся супруг, успокаивая ее, пообещал сделать все возможное, чтобы ребенка вернули. Но вышло, что Анну оставили у Армстронгов. В почете и с перспективами на удачное замужество, но все же жить она должна была вне дома. Именно это Грейс и не могла простить мужу. Она настаивала на том, чтобы супруг объявил войну всему клану Армстронгов, и, когда он не последовал ее приказам и мольбам, сочла это предательством.

Кроме тревожащих мыслей о встрече с женой Дэвида удручал приказ Перси охотиться за Бастардом Героном. Этот парень был прижит от наложницы лордом из замка Форд, но здесь, на Севере, не так строго следят за законным родством, и рожденные вне брака дети часто занимали в роду высокое положение. Вот и Джонни Бастард был по сути признанным членом семьи Герон, дружил с женой и детьми своего отца. И все же было в его характере нечто бунтарское, из-за чего он оставил родительский кров и ушел в пограничные риверы. И что бы ни говорили жители южных областей Англии, в землях Пограничья это ремесло не считалось столь предосудительным, а угон скота и стычки с соседями-шотландцами казались куда более достойным занятием, чем работа на земле.

Но потом случилось то, что поставило Джонни вне закона по обе стороны границы, и о чем упоминал Перси: Бастард со своими приятелями убил лорда Роберта Керра, вельможу из окружения шотландского короля.

Вообще между английскими Геронами и шотландцами Керрами давно существовала застарелая вражда. Которая резко возобновилась, когда один из Керров похитил сестру Джонни, первую красавицу Пограничья Элен Герон. Девушка вскоре погибла. Это взывало к мести, и месть эту совершил именно Бастард Джон, убив главу клана Керров. И теперь же его ловили все, даже вчерашний покровитель граф Нортумберленд Перси. Но Дэвиду было неприятно сознавать, что и его хотят принудить травить друга детства.

Он отвлекся от мрачных мыслей, окидывая взглядом представшую перед ним картину. Пограничье. Дикий северный край, где так редко бывали представители королевской власти и где каждый считал, что имеет право следовать лишь тем законам, которые сам сумеет отстоять. Может, все это – дикость, простор, свои особые неповторимые краски – и наложило особый отпечаток на эти места.

Под бесконечным небом насколько хватало глаз простирались древние Чевиотские горы[20] – череда лесистых возвышенностей, одна за одной, пока не растворялись в сероватой дымке ненастного зимнего дня. Воздух был стылым, пропитанным сыростью подтаявшего на склонах снега. Вверху медленно плыли нагромождения темных зимних облаков, обещая, что снегопад может начаться в любую минуту. В зимние месяцы эти края считались совершенно отрезанными от остального королевства, а тропы и проходы между болотами и скалами знали только местные жители.

Дэвид расслышал, как ехавший за ним оруженосец Эрик с придыханием воскликнул:

– Господи, сэр, как же хорошо дома!

Эрик, пожалуй, был староват для оруженосца – тридцать пять не тот возраст, когда полагается носить за своим рыцарем оружие. Но на эти мелочи уже давно никто не обращал внимания. К тому же Дэвид всегда мог положиться на этого курносого чернявого парня, шутника и балагура, не очень смекалистого, но преданного и ловкого в схватке. Как мог он положиться и на громадного рыжего Орсона, лохматая шевелюра которого странно смотрелась в сочетании с длинной холеной медно-рыжей бородой, за которой он столь тщательно ухаживал, что даже во время их поездки на юг она привлекла к себе внимание придворных в Гринвиче. И Орсон с важным видом поучал их, как часто надо чесать бороду, чтобы она сверкала, словно начищенная медь.

С Дэвидом ехали еще трое: щербатый крепыш Дикон, красавчик Эдвин и Тони Пустое Брюхо, прозванный так за свое постоянное обжорство, хотя люди и удивлялись, куда все девается в этом длинном худом верзиле. Это были нейуортцы, те, на кого Дэвид Майсгрейв всегда мог положиться, как на самого себя.

– Как думаете, парни, вьюга разразится до того, как мы достигнем долины Бурого Орла или еще в пути? – спросил Дэвид.

Рыжий Орсон, пошевелив кустистыми бровями, взглянул на небо.

– Обойдется. Да и ехать нам осталось уже меньше часа. Главное, чтобы этот вертопрах повар Леонард не всю похлебку отдал вернувшимся с дозора объездчикам и оставил нам горячее хлебалово из перловки с бараниной. Так я говорю, Тони? Что твоя вечно голодная утроба говорит на этот счет?

Они смеялись и обменивались шутками, но при этом то и дело зорко поглядывали по сторонам. Ибо даже тогда, когда между двумя королевствами был мир, напряженность на границе не ослабевала. По традиции в дни рождественских празднеств военные действия прекращались, но никто никогда не забывал, что это спорная земля и здесь можно ожидать чего угодно. Мало ли кто мог вдруг возникнуть за той скалой или выехать из-за терновых зарослей в болотистой низине между холмов. Поэтому все воины Майсгрейва были в доспехах, да и сам он уже распрощался со щегольским придворным нарядом, облачившись в сталь и кожу и надев на голову стальной салад с поднятым забралом. Лорд Нейуорта выглядел сейчас как обычный ривер из Мидл-Марчез, только сбруя его коня, украшенная бляхами с позолотой, указывала на то, что этот всадник – рыцарь.

В пути солдаты держались с господином довольно просто, и, как часто бывает в дороге, их общение было непринужденным. Но едва они миновали болотистую низину и впереди открылась раскинувшаяся между холмами долина с замком на скале в ее центре, спутники рыцаря выстроились за ним шеренгой, а оруженосец Эрик вскинул на копье вымпел своего рыцаря – расправившего крылья орла на голубом фоне.

У Дэвида при виде вотчины защемило сердце. Его дом, его замок, которым несколько поколений владели Майсгрейвы… и который однажды достанется кому-то другому, ибо его сын умер, а жена стала калекой и не сможет больше подарить ему сына. Однажды владения Дэвида будут разделены между его дочерьми – уж Армстронги через Анну Майсгрейв явно получат часть владений, а остальное наследство достанется тому, кто станет мужем его младшей дочери – Матильды, или Тилли, как нежно называл малышку Дэвид. Но само родовое имя Майсгрейв уже никогда не будет звучать тут… и со временем его забудут.

Для главы рода это были грустные перспективы. Но сейчас, возвращаясь домой, Дэвид гнал от себя подобные мысли. Он узнавал подъем на скалу, ведущий к воротам, у которых всегда дежурила стража, смотрел на селение в долине и мохнатые дерновые шапки кровель. Местные жители, живя в постоянной опасности, строили себе эти каменно-дерновые жилища с расчетом, что их разрушение в случае набега не будет большой потерей. И все же под надежной охраной замка эта местность в последние годы жила в спокойствии. А вот сам замок, некогда переживший осаду и разрушения, так и не удалось полностью восстановить. Только в верхней части расположенного на скале плато высились две мощные четырехугольные башни, одна из которых даже имела по углам навесные выступы для дозорных. Это смотрелось красиво и внушительно.