Санаторий имени Ленина

Не успела Лина закончить мысленный диалог с Куприным, как из кустов, словно чертик из табакерки, вынырнул сухопарый дедок в залихватски заломленной «ленинской» кепке. Потрепанные пиджачок и брюки сидели на нем мешковато, зато были тщательно отутюжены, а старенькие ботинки явно познакомились с гуталином и бархоткой. Похоже, незнакомец тщательно подготовился к поиску «сомнительных удовольствий», которыми пугала соседку баба Зоя. Впрочем, ничего сверх своего опрятного вида этот кавалер предъявлять даме не собирался. Нет, чтобы подкатить с мороженым из сельпо или с приглашением поесть шашлычка из кур. Этот деликатес готовился прямо на территории санатория в открытом кафе и манил ароматами измученных диетами отдыхающих. Не тут-то было! Суровый незнакомец, прибывший на отдых, как оказалось, из Калужской области, с ходу стал вскрывать перед Линой социальные язвы в районе его проживания. Видимо, интуитивно угадал в одиноко сидящей даме терпеливого слушателя. Лине в конце концов надоело притворяться заинтересованной и она, правда, не без труда остановила поток красноречия мужчины, чтобы повернуть разговор в сторону интересовавшей ее темы:

– Скажите, уважаемый, вы здесь в первый раз отдыхаете?

– Как же, в первый… в сто двадцать первый. – проворчал мужчина. – А куда еще податься, с моей-то пенсией и с зарплатой слесаря? Получаю раз в три года на предприятии льготную профсоюзную путевку и айда сюда, натруженную алкоголем печень промывать. Она от этой ихней волшебной минералки буквально молодеет.

– «Их минералки», – автоматически поправила Лина незнакомца, как привыкла поправлять своих малышей в «Веселых утятах».

– Ихней! Как привык, так и буду говорить, – взбунтовался дедок. – Суть-то, позвольте заметить, не в словах. А в том, что местная водичка мою пропитую печень натурально в порядок приводит.

– Представляю, как вы пили и пели-плясали здесь в девяностые! – улыбнулась Лина.

– А то! – приосанился мужчина. – На этой танцплощадке такие романы закручивались! Не то что сейчас – фитнес для пенсионеров. Ложьте ваш телефон, мадам, и послушайте, что я сейчас расскажу.

– Кладите, – опять автоматически поправила его Лина.

– Будете придираться к словам, вообще ничего не услышите. – насупился дед и залихвацки надвинул выгоревший на солнце кепарик на лоб.

– Не обижайтесь, пожалуйста, это я так, по привычке, – извиняющимся тоном сказала Лина. – Я ведь педагог по музыке, детей учу. Бывает, и взрослых автоматически поправляю. Это называется «профессиональная деформация». Ладно, проехали. Расскажите лучше, что здесь было раньше. Может, вы и Марго помните? – поинтересовалась она без особой надежды на давно пропитую память ершистого пьянчужки.

– Кто ж Марго не помнит? – в глазах мужчины мелькнула игривая искорка. – Эта фифа в те годы многие вопросы тут решала, местные подхалимы даже называли ее «Королева Марго».

– Что, и впрямь хороша была? – уточнила Лина.

– Врать не буду, Маргарита была очень интересной дамочкой, – вздохнул дедок, – только мне не по зубам…

– В смысле? – Лина сделала вид, что не поняла, хотя, уже догадалась, каким будет ответ.

– У меня таких деньжищ, чтобы с Марго замутить, отродясь не водилось, – неохотно признался мужчина. – К ней больших шишек из Москвы возили. Или, если хотите, бандитов, в то время это было практически одно и то же. Про шикарную сауну, которая начинала работать после отбоя в санатории, здесь только перешептывались, а вслух говорить боялись. Местные бандиты могли так за болтовню проучить, что потом оставался один путь – на кладбище.

– А кто крышевал их в то время? – тихо спросила Лина, не надеясь получить ответ.

– Говорили, что полицейские из Москвы, – пожал плечами мужчина. – тогда их, впрочем, называли милиционерами. А по мне, так эти субчики, если честно, с тех пор мало изменились, как их ни назови.

– Не помните, кто в то время командовал в сауне? – спросила Лина.

– Ну, сия тайна мне не известна, – пробурчал дедок и добавил, – а если бы и знал, то ни за что не сказал бы, поскольку в ближайшее время помирать не собираюсь.

– Почему вы все их так боитесь? Столько лет прошло, те менты и бандиты давно уже не при делах. Кто на пенсии, кто в могиле, все давно быльем поросло… – тихо сказала Лина.

– Много вы понимаете! – махнул мужчина рукой. – Мертвые не любят, когда их беспокоят. Вы приехали и уехали, а мне потом за вашу болтовню расплачиваться.

Он франтовато прикоснулся к козырьку кепки, дав понять, что разговор окончен, и заковылял прочь. Внезапно дедок обернулся и негромко сообщил:

– Есть тут один… бизнесмен, прости господи. Пашкой зовут. За воротами санатория ларек держит. Он-то молодой, а вот Колян, его папаша, тот в былые годы здешней сауной заправлял. Был, так сказать, местным авторитетом. Этот старый хрыч много чего должен помнить. Если на разборках да на «стрелках» другие бандюки ему память не отбили. Болтают, что московский журналист, ну тот, который в озере утонул, первым делом к нему заявился. И что? Где теперь тот столичный писака? В морге? Вешают лапшу на уши, что он в нашей луже захлебнулся. Так я и поверил! Мой вам совет, мадам: лучше не лезьте в это мутное дело и не задавайте лишних вопросов. Целее будете!

Мужчина сердито зашагал прочь, в поисках менее опасных «сомнительных удовольствий». Лина осталась размышлять на скамейке о тайнах Санатория имени Ленина. Гипсовый Куприн вопросительно взирал на нее цепким взглядом по-татарски прищуренных глаз.

Бизнес по-деревенски

Ларек, представлявший собой вагончик на колесах небесно-голубого цвета, раскалился под лучами июльского солнца и был в этот полуденный час практически пуст. Обитатели санатория проводили тихий час в тени аллей и в прохладе корпусов. Продавщица дремала за кассой, положив голову на полные белые руки. Внезапно дверь со стороны служебного входа резко распахнулась, и в ларек влетел высокий парень в видавших виды спортивных штанах и в вылинявшей голубой футболке, плотно обтягивавшей его могучий торс. Парень был разгорячен физической работой, на футболке его проступили темные пятна пота, а глаза диковато посверкивали в полумраке ларька.

– Валентина, кончай дрыхнуть, принимай товар, – рявкнул бугай, неприветливо зыркнув в сторону единственной покупательницы.

– Здравствуйте, – Лина улыбнулась как можно приветливее и, словно что-то вспомнив, спросила: – А вы случайно не Павел?

– Случайно, Павел, – неохотно согласился детина, поправив золотую цепь на шее, – а вы-то откуда меня знаете?

– Ну, Павел, вы же в деревне живете, здесь все про всех знают, – Лина старалась, чтобы ее голос звучал как можно естественнее и дружелюбнее, однако сельский негоциант насторожился.

– Я вас, мадам, в нашей деревне не видел, а санаторским до меня дела нет.

Он пробуравил Лину недобрым взглядом глубоко посаженных гляделок и для наглядности приподнял стул, на котором продолжала дремать продавщица. Девушка вздрогнула и открыла глаза, большие и сонные, как у местных буренок, однако со стула не поднялась. Парень грохнул стул с продавщицей об пол и выжидательно уставился на Лину.

– Вы угадали, я лечусь в вашем санатории, – Лина постаралась, чтобы ее голос звучал как можно дружелюбнее. – Могу я, Павел, задать вам всего один вопрос? – сказала она, не особенно надеясь на успех.

– Валяйте, только быстрее, – неохотно согласился сельский бизнесмен. – Буду сейчас, блин, сам машину разгружать. Водитель Толик, чудила белевский, в запой ушел. Вот и вкалываю тут один, как лох. Такой нынче у нас в Кутузове бизнес, нах…

– Можно полюбопытствовать, Павел, зачем к вам на днях приходил московский журналист? – спросила Лина.

– Зачем-зачем… Сигарет купить! – рявкнул парень так, что продавщица, дремавшая за кассой, окончательно проснулась, медленно сползла со стула и, одернув платье, на секунду оголившее молочно-белые ляжки, с испугом уставилась на шефа.

– Чего онемела, дура, двигай к машине за товаром, – скомандовал парень, – Я сейчас подойду.

Девушка неохотно вышла, бросив искоса на Лину любопытный взгляд.

– Вы еще здесь? – заорал Павел на Лину. Он мгновенно переключил гнев с продавщицы на покупательницу. – Магазин закрыт на учет. И вообще, что вам за дело, мадам, до того столичного жмурика? Он что, родней вам приходится?

Облокотившись о прилавок с противоположной стороны, Павел вновь зыркнул на Лину своими водянистыми глазками и принялся рассуждать вслух, с неприязнью поглядывая на любопытную покупательницу:

– Тот столичный мажор утоп в нашей луже, это факт. Сам по себе – не сам по себе… Какая теперь в сущности разница? Я вам так скажу: утонул пацан, ну и хрен с ним. А то приперся сюда позавчера из столицы весь такой крутой, пальцы веером, морда кирпичом. Мол, ща ты мне все расскажешь про ваши пацанские дела. Щаззз, разбежался! Было бы, о чем базарить. Батя давно от дел отошел, болеет, а я тогда пешком под стол ходил, вааще не в курсах был.

– Полагаю, столичный журналист вас про «Черную розу» спрашивал? – уточнила Лина небрежно. – Говорят, в то время в сауне неплохие денежки крутились.

– Вам-то что за дело? – прозрачные глаза парня потемнели, лицо побагровело, а на щеке проявился малозаметный прежде белесый шрам. – Те бл@тские денежки давно все кризисы да реформы под ноль сожрали. Короче, не парьтесь, дамочка, вам то «бабло» по-любому уже не видать.

– Парня жаль, конечно, но я с ним не была знакома. Да я это так любопытствую, Паш, от безделья… – Лина говорила тихо и доброжелательно, однако уходить не торопилась. – Все думаю и удивляюсь, чего это желтая пресса ни с того, ни с сего заинтересовалась вашей богадельней? Что они вообще хотели тут выискать? В наше время ежедневные СМИ держат руку на пульсе современности и в прошлое редко заглядывают. То, что происходило даже не год – месяц назад, уже никому не интересно. Жизнь каждый день новые события подбрасывает. Мне просто любопытно, что все-таки тот столичный пижон надеялся откопать в давно забытом прошлом этой богадельни?

– Хрен с ним, с этим вашим «мааасковским» мажором, он ведь все равно утоп, – сказал парень, вновь зыркнув в сторону Лины злыми прозрачными глазками. – Скоро тому кексу в его желтой газетке замену подберут. Только вряд ли сменщик газетного жмура сюда поедет, потому как тоже привык в дорогих кроссовках по столичным кабакам рассекать, а не по нашим болотам и подвалам лазать. Видал я этих журналюг, все как один – ссыкливые, соплей перешибешь… Короче, досвидос, мадам! Магазин закрыт, продавец принимает товар.

Парень грубо вытолкал Лину из палатки и с грохотом захлопнул за ней дверь.

Тень отца Гамлета

Легкий летний ветерок быстро выветрил из души Лины послевкусие от встречи с неприветливым бизнесменом. Июльский сияющий полдень совершенно не сочетался с ночными страхами и дурными предчувствиями. Лина решила прогуляться вдоль деревни к местным источникам. Она уже знала, что здесь, как в русских сказках, источников с «живой водой» целых три. Лина слышала, что знаменитая местная минералка, которую врачи прописывают буквально от всех хворей, вытекает прямо из бетонной трубы в речку Черепеть. Эту воду можно пить. Из другой трубы течет вода, которой полезно промывать глаза. Ну, а из третьей – природная вода, насыщенная сероводородом, ей можно только умываться, а пить и хранить запрещается. Многие обитательницы санатория возраста пятьдесят плюс ходили на источники «за красотой». Некоторые, самые упрямые, все же хранили сероводородную воду в бутылках, и в их комнатах, судя по язвительным рассказам бабы Зои, стоял специфический запах тухлых яиц.

На жаркой и пыльной улице в этот час было пусто. Среди небольших аккуратных домиков выделялся замок из красного кирпича. Башни, окошки-бойницы, глядевшие на улицу, наводили мысли о Средневековье. Оставалось выяснить, как в сказке Шарля Перро: «А чей это замок?» – «Как чей? Маркиза де Карабаса!».

– Скажите, пожалуйста, чей это дом? – спросила Лина у женщины, сажавшей цветы в палисаднике.

– Что значит «чей»? Разве не видно? – пожала та плечами. – Конечно, директора санатория. Для чего еще люди в наше время директорами становятся?

«Прежний директор не успел свой замок достроить, зато этот, видать, не растерялся, – вспомнила Лина рассказ Надиры про жестокие разборки четверть вековой давности. – В общем все, как везде у нас в отечестве: кто-то огурцами со своего огорода торгует, а кто-то башни с бойницами на глазах односельчан возводит».

Лина быстрым шагом дошагала до ржавых ворот, на которых красовалась невзрачная покосившаяся табличка: «Не входить! Санитарная зона!». Ворота оказались полуотломанными, так что Лина свободно проникла на закрытую территорию. Дальше к узкой тропинке вело по глине множество самых разных следов. Похоже, место было бойкое, поскольку глина вся была истоптана следами кроссовок, сапог и кед. Лина вспомнила рассказ медсестры Людмилы о том, что набрать «живой водички» приезжают люди отовсюду – из Калуги, из Тулы, из Москвы и даже из Белоруссии. Сыщица не без труда втиснулась в узкую щель приоткрытых ворот и отправилась в том направлении, куда указывали многочисленные следы. На секунду ей показалось, что рядом мелькнула короткая полуденная тень. Лина быстро оглянулась – никого. Она шагнула на скользкий помост, чтобы набрать воды, и с удовольствием замерла, намереваясь внимательно оглядеть роскошный среднерусский пейзаж. Захотелось крикнуть: «Остановись, мгновенье!». Ивы спускали пышные ветки в речку, заросли осота огораживали укромные места птичьей рыбалки. Пара журавлей облюбовала как раз такой уютный «пляж» и спокойно охотилась на мелководье. Над речкой, поднимая тучи сверкающих брызг, горделиво взлетал аист. Бабочка, словно желая продемонстрировать Лине все свои узоры, расправила яркие крылья на цветке чертополоха. С берега в речку, словно профессиональные пловцы на тренировке, с шумом шлепались лягушки. Красота, идиллия и благодать!

«Какие еще нужны Теличко доказательства существования Бога? – подумала Лина. – Не могла эта же эта красота возникнуть сама по себе, не из чего, из какой-то звездной пыли или из черных дыр!».

Внезапно Лина ойкнула и едва не свалилась в воду. Кто-то толкнул ее сзади, видимо, решив таким образом невежливо, но доходчиво поторопить у источника. Мол, ты тут не одна. Набирай скорее воду и давай отваливай.

– Эй, поаккуратнее! – крикнула Лина, едва не соскользнув по глине вниз, и судорожно хватаясь за ветки, свисавшие к воде. – Живой воды всем хватит!

Ответом ей была оглушительная тишина.

Лина оглянулась – никого. За воротами послышались веселые голоса. Группка приезжих с пластиковыми канистрами приближалась к ней, громко перебрасываясь шутками.

– Простите, вы никого по дороге не встретили? – спросила Лина, безуспешно пытаясь унять дрожь в коленках.

– Женщина, вам что, нашей оравы мало? – хохотнул молодой мужчина в спортивном костюме. – Вон, смотрите, мы даже птичек на том берегу спугнули.

Лина обернулась в сторону речки. Расправив роскошные крылья, пара журавлей поднялась в воздух и отправилась в более тихое место.

«От жары, что ли, мне повсюду чудятся привидения? – подумала Лина. – При солнечном свете, вроде бы, призраки не появляются. Это в темноте может черт-те что привидеться».

Лина вспомнила рассказ прежней соседки по комнате – Татьяны Викторовны. Эту сенсационную историю дама приберегла к концу своего пребывания в санатории. Когда-то она работала смотрителем в Политехническом (разумеется, еще до реставрации музея). Несколько раз ей довелось по работе спускаться в бескрайний подвал этого серьезного научно-просветительского учреждения.

– Представляешь, – сообщила как-то страшным шепотом Татьяна Викторовна, – однажды в этом подвале я чуть не померла от страха. Ты не поверишь: меня там преследовало приведение! Какое-какое? Настоящее! Ну просто-таки мчалось за мной по коридору.

– Татьяна Викторовна, позвольте спросить, чье это было привидение: Ландау, Капицы или академика Семенова? – спросила Лина с неуместной иронией. Татьяна Викторовна сурово оборвала ее:

– Вот ты смеешься, а мне начальница выговор сделала. Потому что прежде в этот подвал никто из сотрудников в одиночку не спускался. Там такие лабиринты, что, завидев привидение, я рисковала умереть от разрыва сердца и наверх никогда уже не выбраться.

«Дааа, какой смысл требовать от российских обывателей придерживаться научного мировоззрения, если даже в храме науки, в Политехническом, сотрудники свято верят в привидения, дурной глаз, гадания, предсказания и прочую чепуху», – подумала тогда Лина.

Сейчас она почти бежала по деревенской улице и уже без смеха вспоминала рассказ Татьяны Викторовны. Оставалась слабая надежда, что привидения боятся солнца и людных мест. В отличие от земных отморозков, сотканных из плоти, крови, алчности и ненависти к нормальным людям.

Заговор молчания

«Почему здесь люди до сих пор боятся вспоминать то давнее время? – размышляла Лина, почти бегом врываясь в санаторий. – Столько воды с того времени утекло, все в нашей жизни поменялось, причем не один раз. Видимо, богатые и влиятельные герои минувших дней, сколотившие состояние в подобных «черных розах», до сих пор живы-здоровы, даже, возможно, процветают и по-прежнему держат руку на пульсе местных событий. Хорошо бы узнать, кто эти «люди в масках» и почему их скелетами в шкафу заинтересовался столичный журналист. Самое паршивое то, что Алексей Артюхов мертв и уже ничего и никому не расскажет…».

Лину всегда выручало умение читать между строк. Она вошла в интернет, пошарила по сайтам центральных газет и модных новостных порталов, однако ни явной, ни скрытой информации на интересовавшую тему не обнаружила. Ничто не намекало на то, что приезд Алексея Артюхова в санаторий имени Ленина каким-то образом связан с криминальной сауной, процветавшей там в девяностые. Лина уже утратила всякую надежду найти хоть малюсенькую зацепку, и вдруг…

В Фейсбуке попался на глаза очередной пост блогера Ивана Теличко. Как обычно, модный блогер был далек от парламентских выражений:

«Если я встречу ту суку, что заказала моего друга Леху Артюхова, лично сделаю с ним то, что творят в наше время менты с подозреваемыми! – горячился Теличко. – Бутылку из-под шампанского найду, будьте спок! Я уверен, что этого мерзавца надо искать среди тех, кто сделал в девяностые «бабло» на содержании сети борделей и на их рекламе, – резюмировал блогер и добавил: – Леха последнюю неделю именно в этом направлении копал. Уверен, его смерть – дело рук бывших сутенеров. Вряд ли сейчас эти чудилы в костюмах от Бриони смирились бы с тем, что их темное прошлое выплыло на свет божий».

Лина мысленно согласилась с Иваном Теличко и подумала, что кто-то очень властный и богатый целых двадцать пять лет выстраивал свою красивую и достойную биографию, однако недавно вновь открывшиеся обстоятельства поставили его репутацию под угрозу. Вероятно, у этого упыря уже множество детей и внуков, и он меньше всего на свете хотел бы, чтобы те узнали о его прошлом. Возможно, богатенький Мистер Икс не только владеет крупным бизнесом, но и занимает серьезные посты во властных и в общественных структурах. Понятно, что он не пишет в анкетах и тем более не рассказывает журналистам о том, как нажил богатство в девяностых. И уж тем более не хочет, чтобы давние, запачканные то ли вином, то ли кровью, страницы его биографии стали всеобщим достоянием.

Лина резко поднялась со скамейки и отправилась в столовую. Марго, как обычно, пристроила столик с товаром возле ступенек. Разнообразием ее ассортимент не отличался: все тот же мед и малосольные огурцы. Лицо женщины по-прежнему было замкнутым, весь ее облик свидетельствовал о том, что ни в какие посторонние разговоры с покупателями торговка вступать не намерена.

– Дайте, пожалуйста, банку меда и три огурчика, – попросила Лина. Маргарита пристально взглянула на нее, натянуто улыбнулась и протянула свои домашние заготовки.

– Ой, как хорошо, что сейчас и в магазинах, и у частников можно купить любые деликатесы, – улыбнулась Лина торговке. – А ведь мы с вами помним и другие времена. Я иногда думаю про те, как говорят теперь, «проклятые девяностые», и радуюсь, что они давно закончились…

Лина болтала все, что приходило в голову, лишь бы только Маргарита не развернулась и не двинула прочь. унося свой нехитрый скарб и свои тайны.

– А кто вам сказал, что они закончились? – мрачно отозвалась Марго, пряча деньги, полученные от Лины, в глубокий карман спортивной куртки. – Между прочим, те сволочи живы. Я вам больше скажу: они до сих пор живут – не тужат и по-прежнему считают себя хозяевами жизни.

– Да ладно вам, – улыбнулась ей Лина, – зачем так мрачно смотреть на мир! Целая вечность с тех пор прошла! А бандиты… Говорят, они давно улеглись ровными рядами на кладбищах. Столько раз с тех пор деловые люди теряли свой бизнес, а чиновники – свои должности… Не сосчитать! Одни упыри из своих кресел мгновенно вылетали, другие в них тут же усаживались…

– Ну, бандиты бывают разные. В те годы они ходили в трениках и с бейсбольными битами, а сейчас рассекают в дорогих костюмах и сверкают золотыми перьями в авторучках, – тихо заговорила Марго. – Думаю, для вас не секрет, что это одни и те же люди. Их прежние боссы с тех пор вознеслись очень высоко. Подобные мерзавцы при любых режимах остаются хозяевами жизни. Перебираются из одного кресла в другое, повыше – вот и все их перемены.

– Да откуда вам, Маргарита, известно про «кресла повыше»? В особенности здесь, в далеком от столиц Кутузовском районе? – спросила Лина, стараясь, чтобы ее голос не дрожал от напряжения и звучал как можно естественней.

– Вы не поверите, мы тоже в курсе столичных новостей. Видала я, и не раз, ваших «олигархов». Недавно слышала, что один такой буржуй, регулярно приезжавший сюда в те годы, никуда не исчез. Жаль, что не сковырнули его, как многих, за двадцать пять лет. Живучим оказался, гад! Уж очень хитрож@пый! До сих пор имеет свой ого-го какой бизнес в столице, большим человеком там числится. По «ящику» его частенько показывают. Я много лет за этим господином слежу, потому как личный счетец к нему имею. Он по телеку умные речи говорит, с известными людьми встречается. В последнее время вообще нацепил маску борца за справедливость. Обхохочешься! Между прочим, первые денежки этот правдолюбец заработал у нас. Серьезный бизнес поднял, вы не поверите, с борделей!

– Кто же он? – спросила Лина с нетерпением. – Не томите, Марго, назовите имя.

– Так я вам и сказала, – усмехнулась торговка. – Он пока еще не на кладбище. Если до этого упыря дойдут слухи, что я слишком разболталась, ни мне, ни Митяю мало не покажется. Тут многие помнят, как девочки из «Черной розы» исчезали бесследно. Кристина, Анжела, Виолетта… Кристинка самой красивой была. И самой дерзкой. Мы все завидовали ее модным шмоткам. Кристинка свой крутой «прикид» у московских спекулянток раздобывала. У нее своя фарцовщица была, а той «фирму» привозили знакомые танцорки из «Березки» и «Хора Пятницкого». Они на гастролях закупались барахлом на сезонных распродажах, чтобы потом в Москве какое-то время нормально жить. Зарплата у балетных в те годы была копеечная, только гастроли и спасали. В общем, Кристинка с этой спекулянткой в столице, на Пушке, раз в месяц встречалась. В городском туалете. Своими контактами она с нами никогда не делилась. Хотела шикарно, лучше всех нас, одеваться. Мне так нравилась ее замшевая рыжая курточка! Тогда это самый писк моды был. Просила поносить – не дала. Сказала, что я столько за год не заработаю, сколько эта тряпка стоит. Вскоре после этого разговора Кристинка пропала. И ведь что самое паршивое? Ее никто и не искал. Впрочем, как и других девочек. Все они были из нищих семей, родители пили. Кто-то из них сразу после детдома в «Черную розу» попал, нормальной жизни никогда не видал. В общем, девчонки давно привыкли сами все решать и за себя отвечать. Могли, никого не предупредив, сорваться и уехать в Смоленск или рвануть в Баку с каким-нибудь мерзавцем, который наплел им черт-те что, а потом опоил каким-нибудь пойлом с наркотой. Опыта ведь никакого. Девочки только с виду такие бойкие были, а в душе еще дети. Ну, а нам после их исчезновения начальство сказки рассказывало. Типа одна замуж в столицу вышла и с работой завязала. Другая, вроде бы, за границу подалась, и следы ее затерялись. Ну, а третья уехала то ли в Новосибирск, то ли в Свердловск к тете, и там в техникум поступила…

В общем, дело давнее, концов не найти. Короче, хочу серьезно предупредить: трепаться о том, что я вам только что рассказала, не надо. Еще живы «добрые люди», которые быстро донесут кому следует про мой длинный язык. В общем, женщина, я вас не знаю и, честно говоря, знать не хочу. Давайте на этом распрощаемся. За огурцами к другим торговкам ходите, их тут хватает. Почему? Да потому что жизнь мне дороже копеек, полученных от вас за эти проклятые огурцы. Сын уже взрослый, жениться хочет, может еще и внуков доведется понянчить…