Паша

Евгений и Николай вызвали такси для того, чтобы отправиться всем по домам.

– Пап! – произнёс Паша.

– Да, сынок!

– Мы с Сайнарой ещё хотим погулять по ночному городу, так что вы поезжайте, а мы погуляем, а затем пешком дойдём до дома.

Евгений переглянулся с Николаем, стоящим рядом.

– Ну если Николай отпускает Сайнару, то я не против.

– Погуляйте, только аккуратней! – произнёс Николай. – А потом вы куда?

– Кирилл! – позвал старшего сына Евгений.

– Да, пап!

– Вы к нам поедете? Автомобиль-то у нас ваш.

– Ах, да, точно. Паш, ты не будешь против?

– Ты чего, братец! Конечно, нет, это ведь наш дом. А мы либо к Сайнаре пойдём, либо по домам. А я думаю, что вам я не помешаю? – Паша улыбнулся.

Кирилл улыбнулся.

– Вот и решили. Тогда все вместе едем на такси домой. А вы гуляйте, но и вправду, давай аккуратней, Паш.

– Пап, как обычно. Не беспокойся, всё будет отлично.

Дождавшись двух автомобилей такси, Николай и Алтана попрощались с Сайнарой и остальными и первыми покинули набережную. После семья Паши попрощалась с ним и Сайнарой и так же уехали.

– Ну что, любимая! Идём свободными в новый бескрайний мир!

– Ну скажешь тоже! – Сайнара взяла его за руку, и они отправились в ночь, где было не так уж и темно, так как белые ночи были ещё в самом разгаре.

Евгений проснулся, вскочив. В комнате было светло, он поднялся, взглянул на часы, пять утра. Взял телефон – никаких звонков и сообщений. Валерия сладко спала, немного посапывая. Выйдя тихо из комнаты, он заглянул к Кристине, она спала, потом он зашёл на кухню, налил стакан воды и выпил его, выглянув в окно. На улице была тишина, и ни одной живой души. Закончив с водой, он заглянул в комнату Паши и Кирилла, там на одной кровати спали Кирилл и Даша, а кровать Паши была пуста. "Наверно, остались у Сайнары", – подумал он. Затем он вновь отправился в свою спальню, тихонько лёг в постель, Валерия, почувствовав движение, приобняла его не открывая глаз. Сон не приходил около часа, почему-то присутствовало какое-то непонятное волнение. Он вновь уснул.

Проснувшись в девять утра, он заглянул в прихожую, обуви Паши так и не появилось, а в телефоне было пусто. Он прошёл в ванную, приведя себя в порядок и выйдя, он обнаружил, что Валерия уже не спит.

– Ты чего так рано встал? – прошептала она.

– Не знаю, что-то не спится.

– Всё в порядке?

– Вроде да, только вот Паша так и не отписался и не вернулся.

– Ну они ведь уже гуляли раньше, и всё было в порядке. Думаю, что всё в порядке, ведь ещё только девять утра.

– Да, ты права, но если не объявится, то через час позвоню Николаю и Алтане.

– Хорошо, так и сделаем.

Спустя час Кристина, Кирилл и Даша всё ещё спали, ведь была суббота. Евгений набрал номер Николая.

– Алло, Коль, доброе утро!

– Доброе!

– Прости, что беспокою. А дети у вас?

– Нет, думал, что они у вас? А что, их нет?

– Нет, Коль, я перезвоню. – Евгений, не дождавшись ответа, нажал отбой, а после набрал номер Паши – выключен. Он набрал номер Сайнары – выключен.

"Да что же это!" – подумал он.

– Ну что там? – спросила Валерия

Евгений молча, помотал головой:

– Их не было у Сайнары дома.

Валерия промолчала.

Через два часа они уже сидели на кухне всей семьёй без учёта Паши. Все молчали, последние два часа они потратили на то, чтобы обзвонить знакомых Паши и Сайнары, всё безрезультатно. Кристина после начала обзванивать больницы, пока на смартфон Евгения не раздался звонок с незнакомого номера.

– Алло! – произнёс он.

– Алло, здравствуйте, это оперуполномоченный сорок шестого отделения полиции по городу Санкт-Петербургу, Смирнов Сергей Витальевич. Мы обнаружили подростка в тяжёлом состоянии, при нём был телефон и ваш номер.

Евгений на секунду потерялся, затем произнёс:

– Как он выглядит?

– Ну как вам сказать, он темнокожий, – услышав это, сердце Евгения будто остановилось.

– Я его отец.

– Понятно, его отправили в больницу и оказывают необходимую помощь.

– А как же девушка! Там была девушка?

– А девушка…

Стас

Он проснулся с небольшого похмелья, его немного подташнивало, но когда подкатило, он сдержался. Вчера они с ребятами поднакатили, то ли из-за нервов, то ли из-за такого образа жизни. Тусовались они обычно у него, родители купили ему эту однушку год назад, и он уже не помнил, когда он не приглашал своих друзей к себе. Моментами они бухали, а моментами просто баловались травкой либо колёсами. Он был рад, что у него хотя бы хватало мозгов не начать колоться. Совсем недавно он забросил тренировки по рукопашке, отец когда-то питал в отношении него надежды, что он  вырастет настоящим мужчиной и последует по его стопам. Интересно, на что надеялся этот пузатый хмырь, изменщик матери, которая впоследствии стала закидываться алкоголем, лишь бы не видеть, как тот, счастливый, растёт по карьерной лестнице. Да от него так и разит снобизмом и эгоизмом. Сука. Правда, чтобы хоть как-то загладить свою вину, он, заняв высокий пост, подарил ему квартиру. "Ладно, хоть так", – подумал он, встав с дивана. После он подошёл к окну и открыл форточку для того, чтобы проветрить помещение. С ночи всё ещё висела дымка от выкуренных сигарет и травы. Вдохнув свежего воздуха, он понял, что не может больше сдерживаться и побежал в ванную, зажав рот. Открыв дверь и не сумев дотянуться до включателя, он споткнулся обо что-то мягкое и, упав, выплеснул всё содержимое на то, обо что споткнулся.

– Ты что охренел, ублюдок!– прохрипел кто-то в темноте.

– Это кто охренел?– вытирая остатки рвоты со рта, произнёс Стас. – Ты кто, ё..?

– Я же говорю, охренел.

Стас включил свет.

– Ха, ха. Ты что тут делаешь? Я думал, что уже все свалили отсюда.

– Лучше бы я свалил, чем в итоге был облёван своим же другом. Ну, посмотри, какая жопа! И что теперь делать?

– Да ладно, Тём, не парься. Вымоешься, да и всё!

– Иди-ка ты куда подальше, воняет, как хрен знает откуда!

– Ладно, либо мойся, либо сваливай на хер.

– Да ладно,  Стас, не злись, сейчас помоюсь.

Стас вышел из ванной, захлопнув за собой дверь.

Он побрёл обратно к дивану, для того чтобы отыскать пачку сигарет. В поисках он обнаружил телефон, взглянув на часы, он понял, что уже десять утра. "Твою ж мать, я уже как час должен быть на работе!"

Он вернулся к ванной и со всей дури постучал в дверь.

– Выходи давай, я грёбаную работу проспал!

В ту же секунду шум воды стих, и Артём вышел из ванной.

– Блин, я и забыл, что ты снова устроился.

– Свалил с дороги, – он оттолкнул Артёма от двери и зашёл в ванную. Там он взглянул в зеркало перед тем, как умыть лицо. Он уже давно начал стричься коротко, но, несмотря на это, ещё со школьных времён осталась его кличка. Она как клеймо будет идти за ним следом всю оставшуюся жизнь. Сняв грязную, всю в подтёках футболку, он увидел в зеркале, что мышцы остались на том же уровне, только за этот год алкоголя он немного усох. Стас залез в ванную и встал под душ. Под водой ему стало немного легче, вновь к нему стали приходить мысли.

Он не знал, были ли счастливы родители, когда он появился на свет. Возможно, так оно и было, пока отец был рядовым милиционером, а мать – простой домохозяйкой. В то время они были простой семьёй и, подрастая, он всем с гордостью говорило том, кто есть его отец. Со временем это переросло в некую силу, он понимал, что для большинства этот фактор оказывался пугающим, что и шло ему лишь на пользу, создавая в его голове моменты вседозволенности. Он родился не таким как все, ну, так ему казалось на тот момент, когда в садике, в более старших группах ему присвоили кличку, которая до сих пор была на его слуху. В школе всё это продолжилось, несмотря на тот факт, что он начал заниматься рукопашкой, ему иногда было не усмирить более сильного противника. Поэтому ему на ум пришла мысль собрать вокруг себя тех, кто начал считать его своим другом, но на самом деле он понимал, что лишь страх ими движет, ведь все знали, кто его отец. Он всячески мог ими манипулировать, ведь он взял практически лучшее от своего отца, например, вседозволенность и умение всячески манипулировать людьми. С тем, как его отец поднимался по службе и менялся его характер, так и менялся Стас.

Выйдя из душа, он обнаружил, что Артём, а среди их компании просто Крот, никто не помнил, как ему дали эту кличку, но поговаривали, что он вечно вынюхивал какую-либо информацию и рассказывал всем, кому не лень, о ней, сидел на кухне.

– Ты чего не свалил?

– Я это, ну как его там. С тобой выйду!

– Понятно, – Стас вышел лишь в полотенце, обвязанном вокруг талии. На его туловище красовалась одна из самых больших татуировок одного из святых.

Его товарищи недоумевали, почему именно таким был выбор, но не задавали этих вопросов. Ведь у Стаса были возможности благодаря отцу делать невозможное – способствовать иногда освобождению кого-либо из их компании из лап мусоров.

– Зачем тебе на работу? Ведь батя тебе и так неплохо подкидывает раз в месяц!

Стас взял в зубы очередную сигарету и прикурил, в тот же момент он скинул полотенце, выставив наружу всё своё естество.

Артём автоматически отвернулся.

– А на что ты бухаешь здесь на постоянной основе? Или тебе кажется, что это всё берётся само по себе? Если я не буду делать вид, что работаю, то мне не видать этих денег, а тебе и остальным бухла, – произнёс он, затянувшись и надев трусы.

– Понятно.

Внезапно зазвонил телефон, Стас осознал, что это его смартфон. Подойдя ближе, он произнёс лишь:

– Вот б…! – затем, взяв его в руки, он ответил. – Да, Константин Юрьевич! Да, да. Простите. Я у врача, что-то поплохело, буду через час. Да, да, хорошо! – нажав на отбой, он произнёс,  – задолбал, сука! После чего бросил трубку.

Надев футболку, джинсы и часы люксовых брендов, он принялся искать ключи от своего автомобиля премиум-класса, но вспомнил, что в его новом подаренном отцом купе они не требуются.

– Давай, погнали, – произнёс Стас.

Артём подошёл к двери и вышел на лестничную площадку. Стас последовал за ним. Вместе молча они спустились на лифте с шестого этажа и, выйдя на улицу, чуть не ослепли от яркого солнца. Стас надел солнцезащитные очки.

– Ладно, Крот, давай, до встречи!

– Подожди, подожди, ты что, не довезёшь меня?

Стас усмехнулся:

– Ты охренел? От тебя несёт за километр блевотиной!

– Ну ты и гавно всё-таки, Рыжий!

– Ага.

Стас двинулся в сторону своего чёрного купе, и автомобиль открылся благодаря ключ-карте. Сев в него, он ощутил, как обожгло его пятую точку, поэтому для начала он открыл боковые стёкла, прежде чем климат-контроль охладит салон. Грёбаная пятница, побыстрее бы прошёл этот день и вечером затусить.

Этот автомобиль его отец подарил ему на двадцатилетие пару месяцев назад. Не сказать, что предыдущий не мог устроить его, он тоже был неплох, но отказываться не стал. По-видимому, отец таким способом пытался загладить свою вину перед ним за свои совершённые поступки. Перед тем как пойти в девятый класс, мать практически перестала ощущать границы между алкоголем и реальностью. Начиная с класса шестого, она потихоньку начинала с вина, а затем переходила на более тяжёлые алкогольные напитки. Стас помнил, как, приходя со школы, он видел, что мама была уже изрядно подвыпившей, и от этого в нём с каждым разом всё больше и больше росла ненависть к отцу. Мать всегда говорила о том, что отца нет дома, так как он зависает с какими-то бабами, а не занят на работе. С годами Стас начинал осознавать, что жизнь полицейского нелегка, и чтобы чего-то добиться, к примеру, того, какую должность он занимал сейчас, перебравшись в главное управление, нужно потрудиться. В данный момент ему было наплевать, он был рад лишь тому, что отец подкидывает ему деньги, на которые можно неплохо существовать.

 Путь до работы должен был продлиться около сорока минут, что означало, что на работу в конечном итоге он опоздает практически на два с половиной часа. "Хрен с ним", – подумал он и включил музыку. В динамиках играла танцевальная музыка, которая очень подходила, как он думал, для поездок на его купе.

Отец ушёл от матери и не только от неё в начале лета, после того как он закончил восьмой класс. Тот год оказался сложным, и он старался не показывать своих переживаний в школе. Постоянный стресс и нервы привели к тому, что когда в середине года в их школу пришёл новенький, и он оказался черномазым, вот на нём всю злость, что накопилась, и попытался выплеснуть Стас. Детство и жизнь, отданная на самостоятельное развитие, так как его родителям было на него наплевать, привело к тому, что он не мог контролировать свои действия. "И зачем я тогда измывался над ним?" – периодически думал он. В тот день, когда они погнались за ним в парке, долбанном парке, этот пидор Витя зачем-то бросил в него камень и по какой-то нелепой случайности угодил ему прямо в затылок! Подбежав ближе, сам он сделал пару ударов ногой и плюнул ему в лицо. Стас тогда, да и, в принципе, как и сейчас, был предводителем стаи, все слушали его, кроме долбаного Вити, который порой был неуправляемым, и зачем тогда он поднял этот камень, не знает никто. Правда, все знали, что началось потом. Долбаный ниггер оказался на больничном, а их ждала дрожь в коленках на протяжении всего оставшегося месяца.

– Сука, свали на хер! – открыв окно, прокричал Стас водителю соседнего автомобиля, после чего нажал на газ, и все его триста лошадей показали, на что способны.

– Пидоры!– прошептал он себе под нос, проскочив на красный свет.

То лето выдалось тяжёлым, отец ушёл, а он на протяжении всех трёх месяцев наблюдал, как мать пьёт не просыхая. Он же был предоставлен самому себе и делал, что хотел. В то лето и он попробовал вкус алкоголя, а кто-то из его друзей их весёлой компании достал каким-то образом травку, и пошло-поехало. Тусовались они тогда и последующие годы за железной дорогой, что проходила неподалёку, там были какие-то бесхозные ангары и помещения, а вокруг бегали лишь собаки, иногда гавкая на непрошеных гостей. Мать пришла в себя лишь тогда, когда Стас сказал, что ему уже вот-вот следует идти в школу. Тогда она связалась с отцом, и тот купил всё ему необходимое для занятий. На первое сентября Стас вновь пошёл в школу на нервах, не понимая, для чего ему жить, и как быть дальше. Единственное, что спасало, – что в тот момент он продолжал заниматься рукопашной и то лишь потому, что это было прямое указание отца, за которое он выдавал Стасу определённое денежное вознаграждение.

Стас вновь нажал на газ до упора и со светофора стартанул с пробуксовкой и погнал до следующего перекрёстка. Зазвонил смартфон, на дисплее высветилась интимное фото его подружки и снизу имя "Киса". Смартфон автоматически синхронизировался с аудиосистемой автомобиля, когда Стас в него сел.

– Да, киса! – ответил Стас, когда музыка перестала играть в динамиках.

– Ты где? – недовольным голосом спросила она.

– В машине! А что?

– Какого хера ты не брал трубку со вчерашнего вечера? Я звонила тебе раз двести!

Вчера и вправду он зависал с пацанами и ещё какими-то девочками, некоторых он знал, а кого-то нет. По его воспоминаниям после выпитого, он и вправду взял одну из них в ванной, а после с другой уединился на кухне, главное, как он считал, это вовремя надеть резинку.

– Я просто устал вчера и спал всю ночь!

– А почему не на работе?

– Я еду, просто проспал. Кисунь, не начинай, пожалуйста!

– Что значит «не начинай»! Ты в своём уме? У нас отношения, грёбаный ты мудак, или нет? – она продолжала кричать.

– Слушай, иди на х..! Тупая дура! – Стас прервал разговор и втопил на своём купе по набережной, не обращая внимания на камеры видеофиксации. Музыка заиграла вновь, и он прибавил звук.

В тот день первого сентября отец этого черножопого увидел, что он сделал, и поймал его с поличным. Отец – все знали и понимали, что это вряд ли его кровный папа, по слухам, он был рождён его матерью, и после её смерти отец его брата и сёстры приняли его как своего. Когда Стас слышал это, то он не верил своим ушам, что такое возможно. Но это уже было неважно, а важно было лишь то, что он попался в тот день и, не выдержав нагрузки, на очной ставке выдал всё, что произошло весной. Рассказал и о своих пособниках, и в подробностях выдал всё до мельчайших деталей. Своим приятелям позже он сказал, что это тот ниггер сказал об этом, скрыв, что на самом деле это был он. Все ополчились против этого черножопого ещё больше, особенно Витя, этот отморозок еле остыл со временем, но сохранил эту злобу до конца. Благодаря отцу Стас смог продолжить обучение в другой школе, находившейся за городом, а некоторым из его друзей повезло меньше с их характеристикой. Стас сдерживал всех лишь благодаря связям своего отца и чувствовал уверенность тоже только благодаря ему. А так всё было бы ничего, если бы этого ниггера вновь не увидел один из них по одному из спортивных каналов. Этот чёртов Чунга-Чанга стал чемпионом России по кикбоксингу. С широкой улыбкой на лице, было видно, как он счастлив. Это была жопа, по-другому и не назвать. А младший брат Славы, ровесник из параллельного класса этого ниггера, сообщил, что тот и вовсе живёт полноценной жизнью, строя из себя звезду школы. Ведь по мыслям всех, кого Стас потащил за собой, то это грёбаный ниггер засадил их всех в задницу, сделав грузчиками и подсобными рабочими. Стас не мог признаться в том, что это он сдал всех, иначе навряд ли кто-то нашёл бы его в живых, несмотря на его связи.

Последний светофор он преодолел чуть медленнее, припарковавшись на одном из мест перед офисом банка, в котором он трудился, он вышел из своего купе и закинул жвачку себе в рот, после чего направился внутрь здания.

После того, как ему удалось закончить школу, он поступил в университет банковского дела. Два года он учился на очном отделении, после чего перешёл на заочное отделение, устроившись на работу в один из банков, он проработал там менеджером около года, после чего ушёл и начал разгульный образ жизни. После того, как отец поговорил с ним вновь в более жёсткой форме, а произошло это после подаренного автомобиля, то он занял должность менеджера в другом банке, в который его взял человек, знавший его отца. Стас думал, что, скорее всего, у отца было что-то на этого человека, иначе он уже давно уволил бы его, с этими вечными прогулами и опозданиями, а также периодическим перегаром.

Поднявшись на лифте на второй этаж, Стас вошёл в офис, где его встретил Константин Юрьевич.

– Сколько можно?

Стас проигнорировал его, пройдя мимо и сев за свой стол.

– Запомни, я долго терпеть не буду тебя!

– Ага!– произнёс  Стас, сняв солнцезащитные очки и включив компьютер.

Константин Юрьевич цокнул, мотнув головой,  и ушёл в свой кабинет.

Стас поднялся и отправился в сторону кофейного автомата. Там, налив стакан крепкого кофе, он залпом выпил его.

– Тяжёлая ночь? – донёсся милый женский голосов из-за спины.

Стас обернулся и произнёс:

– Немного.

Она улыбнулась ему и прошла мимо с стопкой бумаг в руках, держа её, прижав к груди. Благодаря её разрезу на её лёгкой блузке Стас обратил внимание на её грудь, выпирающую благодаря сжатию бумаги. Он проводил её взглядом. "С удовольствием удовлетворил бы тебя, милая", – подумал он, наливая ещё один стакан кофе.

Вернувшись за своё рабочее место, он почувствовал, что кофе не придаёт той бодрости, которая ему требовалась. Поэтому он решил через некоторое время сходить в туалет. На этой грёбаной работе ему следовало находиться по восемь часов в день, пять дней в неделю. Его друзья имели больше привилегий хотя бы в том, что работали в сменном графике два через два, а кто-то и три через три. В его кругах он практически был мажором, с собственной хатой и такой тачкой, которую не мог позволить ни один из его приятелей. Да если подумать, то он и сам навряд ли когда-нибудь заработал бы на эту тачку.

Когда его выгнали из школы, первым делом к старой твари директору пришла мать. Узнав о том, что такое произошло, когда он пришёл домой и рассказал ей об этом, она влепила ему пощёчину. То ощущение от удара осталось до сих пор с ним, мать так и осталась жить в той квартире, когда он переехал в новую. Работать она так и не начала, папа до сих пор по доброте душевной немного обеспечивал и её, поэтому на алкоголь хватало и ладно. Все вопросы о квартплате так же на себя взял отец за него и за мать, зная их образ жизни, он не мог позволить увязнуть им в долгах, опять же, скорее всего, из-за чувства вины. Стас периодически помнил о том, как тяжело ему давались поездки за город. От их станции метро следовало ехать ещё примерно минут тридцать на маршрутке, но пришлось это делать, так как отец пригрозил ему тем, что недолго и попасть за решётку, и не со всем он сможет справиться, если и вовсе не устроит его туда по собственному желанию. Когда мать пришла к директору школы, то та категорически была против изменить своё решение. Она так же настояла на своём и по отношению к другим. Сказав, что ответственность за детей лежит в первую очередь на родителях. После директора она пошла унижаться к отцу этого черномазого, когда Стас узнал об этом, он был разъярён. Как она посмела, не предупредив его, идти и унижаться к тому, кто и привёл его к этой жизни.

Прошёл примерно час после того, как он пришёл на работу, он успел ответить на пару звонков, после чего пошёл в туалет. Там, стоя перед зеркалом, он достал цепочку с шеи, на которой висел мощевик. Открыв его, он насыпал немного белого порошка у большого пальца правой руки, после чего вдохнул его правой ноздрёй, затем повторил эту же манипуляцию с левой и закрыл мощевик, убрав его на место.  Буквально через минуту зрачки немного расширились, и к его голове прибыл заряд энергии.

– Вот так гораздо лучше! – произнёс он сам себе, смотря в зеркало. После умыл лицо и вымыл руки.

Вернувшись за свой рабочий стол, работать он стал на ином уровне.

Перед обедом раздался очередной звонок, Стас, взглянув, на него немного проматерился про себя, а после ответил.

– Да, пап! Привет.

– Ну здравствуй, хрен мордастый! Мне тут доложили, что ты вновь опоздал!

"Вот сучара Константин Юрьевич!" – подумал он.

– Да, пап. Блин, проспал, не услышал будильник.

– Может, ты предлагаешь теперь мне звонить тебе по утрам и будить! Ты когда начнёшь включать мозг? Я не смогу постоянно тебя обеспечивать! Я не вечен, а тебе ещё жить!

" Ну, папа, ещё не известно, кто проживёт дольше!" – подумал Стас и ответил. – Пап, прости, но я и вправду проспал.

– Ладно, проехали. Как мать? Ты был у неё?

– Позавчера заходил. Всё как обычно, бухает, – сквозь зубы произнёс  Стас, находясь в курилке, достав сигарету и закурив.

– Понятно. Если что-то понадобится ей, сообщи мне, пожалуйста.

Где ты был раньше, ублюдок?

– Хорошо, пап.

– Давай не опаздывай на работу больше, хорошо?

– Хорошо, пока!

– Подожди!

– Да?

– И езди помедленнее, пожалуйста, а то все штрафы приходят ко мне на службу, не хочу, чтобы возникали лишние вопросы.

– Постараюсь. – После этого Стас прервал разговор, нажав отбой.

"Грёбаный пидор, живёт с какой-то м… в центре Петербурга в элитной квартире! Оставил меня и мать на произвол судьбы и ещё указывает на то, как жить! Грёбаный манипулятор! Ведь знает, что я зависим от него", – с этими мыслями Стас потушил окурок о пепельницу и выбросил его.

Когда он вновь вернулся к своему рабочему месту, то там стоял его непосредственный руководитель, грёбаная шестёрка Константин Юрьевич.

– Скажи-ка ты мне на милость, какого такого фига ты ушёл на обед?

– А как иначе?

– Ты опоздал практически на три часа! Какой на хрен обед! Работай давай!

"Он ещё смеет орать на меня! Гондон! Сука, будь моя воля, я сломал бы ему нос, прямо сейчас! Вот посмотрел бы тогда, как он повыговаривал бы мне после этого!"

– Простите, я не подумал об этом.

– Так вот в следующий раз подумай! Приступай к работе живо!

Стас, посмотрев ему молча в глаза, сел за стол. "К чёрту эту грёбаную работу, к чёрту эту грёбаную жизнь! Всё задолбало! Абсолютно всё!"

Спустя оставшиеся три часа работа подошла к концу. Смартфоном в рабочее время было запрещено пользоваться, принимая звонки из коллцентра, поэтому там накопилось приличное количество непринятых звонков и сообщений. Сообщения все относились лишь к тому, что касалось вечера. Ведь в этот день была пятница, и в его планах было забрать Кису и прокатиться до нового клуба, куда его пригласили знакомые, оставив своих друзей на этот вечер одних.

Выйдя из банка, он не попрощался ни со своим начальником, ни с кем-то из персонала. Во время его работы мимо его стола проходила пару раз та приятная девица, поглощая его жаждущим взглядом. Правда, иногда он не понимал, и вправду так было, или всё же это действие наркотиков производит такой эффект. Сев в своё купе, он вновь открыл окна для того, что бы проверить нагревшийся салон, пока климат-контроль не пришёл в действие. Погода была неплохой, солнце правда так припекало, что это доставляло некий дискомфорт, особенно в таком состоянии, что было у Стаса. Закрыв стёкла, он набрал номер Славы, который звонил ему несколько раз. Через пару гудков тот ответил.