Жертвоприношение. Книга 2. Сердце Льва

Попрощавшись с бывшими уже коллегами и выйдя за проходную, я натянул капюшон толстовки – накрапывал дождь. А через двадцать минут Миша уже протягивал мне стакан горячего чая.

– Ну, как на заводе? – спросил он.

– Нормально, – я похлопал себя по карманам. – Документы забрал, дали расчет. Так что будем работать. У нас есть заказы?

– Да, – Миша полистал толстую тетрадь, в которую дядя Сережа записывал клиентов. – Сегодня вечером приедет «Ауди» на замену ремня генератора, завтра одна машина – там надо посмотреть, говорят скрежет у задних колес. Наверное, колодки…

– Хорошо, – ответил я, осторожно прихлебывая горячий чай.

Мастерская дяди Сережи, насколько я знал, никогда не приносила золотых гор, но, по нашим расчетам, на жизнь должно было хватить. Но, кроме денежного вопроса, меня очень сильно волновал еще один. И я решил поговорить об этом с другом.

– Миша, – начал я. – Как ты думаешь, «болгары», узнав, что сервис продолжает работу, придут сюда снова? Они ведь не получили то, что хотели от твоего отца?

– Я и сам часто думаю об этом, – закурив, ответил друг. – И, признаюсь, у меня кровь в венах закипает от мысли, что эти ублюдки могут снова переступить порог нашего гаража!

– Я хотел сказать тебе еще кое-что. Только обещай держать это в тайне. Ладно?

– О чем речь, Лев… говори, конечно.

– Лиза сказала мне, что к ее отцу тоже приходили «болгары». Требовали деньги.

– Вот те раз, – присвистнул мой друг. – И что он собирается делать? В смысле, Лизин отец.

– Не знаю, – пожал плечами я. – Он не говорил ей об этом, Лиза случайно услышала.

Миша потушил сигарету в пепельнице. Я заметил, что пальцы моего друга дрожат. Миша уловил мой взгляд и, поняв, что скрывать свою злость бесполезно, схватил со стола гаечный ключ и с силой запустил его в стену.

– Мрази! Всех бы передушил своими руками!

– А что нам мешает? – сказал я.

– В смысле? – Миша удивленно поднял брови.

– Помнишь, я говорил о том, что наш клуб может быть не просто объединением байкеров, а чем-то большим. Мы могли бы защитить наш район, оградить тех, кто нам дорог. Не пустить сюда «болгар».

– Ааа… – Миша задумчиво почесал голову. – Как же нам это сделать?

– У нас есть шанс. Прямо сейчас, – сказал я. – Надо вломить ублюдкам, которые придут в магазин к Лизиному отцу. Чтобы они поняли, что здесь просто так не получится.

– Ты думаешь, мы сможем сделать это вдвоем?

– Ну… мы можем взять Костю. Понимаешь, – сказал я, – здесь главное начать, дать толчок. Если у нас получится, люди увидят, к чему нужно стремиться.

– Слушай, – Миша плюхнулся на диван и закурил. – А мысль-то хорошая…

– А я про что!

– Только я не уверен, – сказал друг, – что кто-то пойдет за нами. Кто мы такие? Два пацана, которые ковыряются в гараже?

– Вот поэтому нам и нужен клуб! – ответил я. – Это нечто большее, чем ты или я. Нужен символ. «Ангелы» – вот, что нам поможет. Это название известно всем, за ним стоит история. И мы с тобой можем ее продолжить!

Немного прибравшись в гараже, мы с Мишей выкатили свои байки во двор. Дождь закончился, нам хотелось прокатиться, подышать свежим, наполненным озоном воздухом и… конечно же, мы хотели «обновить» свои косухи. Все-таки одно дело примерять их перед мутным зеркалом в гараже и совсем другое – ехать в них по городу, ловя удивленные и восторженные взгляды прохожих.

Миша отполировал отцовский «Харлей» до блеска. Я со своим «Кавасаки» смотрелся на его фоне довольно жалко. Мой завистливый вздох утонул в сочном рокоте мотора, когда друг завел мотоцикл и покрутил ручку газа. Я нацепил очки и застегнул под подбородком защелку шлема. Мы с Мишей никогда не любили закрытые мотоциклетные «горшки», поэтому пользовались горнолыжной экипировкой. Защита головы лыжника напоминает классический шлем-каску – прародителя этого элемента мотозащиты. И, судя по старым фотографиям, именно такие шлемы носили первые «Ангелы».

Я убрал подножку, выжал сцепление, щелкнул левой ногой рычаг переключения передач, тронулся и… тут же остановился. Причиной был странный парень, который, увидев нас, замахал руками и бегом направился к воротам гаража.

– Ребята! Ребята, подождите! – кричал он.

Мы с Мишей сняли очки, удивленно глядя на нелепо спешащего человека. Он бежал, немного пригнувшись, словно герой фильма про войну во время бомбежки, и смешно семенил ногами.

– Ребята! Привет! – переводя дыхание, сказал парень.

– И тебе привет, коль не шутишь, – Миша взглянул на меня, я в ответ лишь пожал плечами.

– Вы не узнаете меня? – спросил парень. Он в упор посмотрел на Мишу и улыбнулся, отчего его лицо стало еще более смешным.

– Погоди… – задумчиво произнес мой друг. – Витя? Воронов? Ворон! Ты что ли?!

На лице парня я прочитал радость. Имя, произнесенное Мишей, вертелось в моей голове – наконец, мне тоже удалось вспомнить этого человека.

Витя Воронов когда-то жил с Мишей в одном подъезде и учился в нашей школе на четыре класса младше. Он был смешным и каким-то нелепым, за что ему частенько доставалось от старшеклассников. Мы с Мишей, вернее, чаще всего мой друг, иногда выручали Витю, когда школьные хулиганы начинали прессовать его слишком сильно. За это Ворон считал нас своими друзьями, хотя мы, должен признаться, сторонились этого парня, как и все остальные.

Витя был довольно замкнутым, ходил в одной и той же одежде, плохо учился. Ходили слухи, что виной этому была неблагополучная ситуация в семье – говорили, что мать Ворона сильно пьет, а отец уже давно ушел из дома. Когда мы с Мишей перешли в десятый класс, Витя перестал ходить в школу и не появлялся во дворе. Вскоре в квартиру, где он жил с матерью, въехали новые жильцы. Мы думали, что Витя с мамой просто переехал, или, может быть, жилье забрали за долги. Так или иначе, о Вороне мы забыли довольно быстро. И вот теперь, спустя много лет, этот парень неожиданно объявился перед воротами нашего гаража.

– Ребята, я так рад, что встретил вас!

Витя, похоже, был искренне счастлив встрече, он набросился на Мишу с объятьями так, что мой друг чуть не упал с байка. Я, проворно выставив подножку, этой участи избежал.

– Ворон, откуда ты взялся? – спросил Миша. – Мы тебя сто лет не видели!

Витя виновато пожал плечами, словно извиняясь за долгое расставание, и рассказал нам свою историю. Он еще в школьные годы был достаточно прямолинейным:

– Миша, я помню нашу последнюю встречу. Парни из десятого порвали мои единственные штаны, а ты тогда дал мне свои спортивки, чтобы дойти до дома. Я пришел, а мать, увидев, стала кричать на меня. Говорила, что я украл их! Она была пьяна и ударила меня. И в тот момент я понял, что больше не могу! Ребята, я не знаю, как так получилось, но мной овладела такая ярость! Лев, можешь дать сигарету, а?

Я протянул Ворону пачку, он взял одну сигарету и достал из кармана коробок. Миша, не дожидаясь, пока Витя зажжет спичку, щелкнул своей зажигалкой.

– Спасибо! – сказал Ворон. И продолжил. – Короче, я зарезал ее тогда.

– Чего?! – мы с Мишей удивленно подняли брови.

– Ну, да! – пожал плечами Витя. – Зарезал… понимаешь, я не мог больше этого выносить. Я просидел в квартире до вечера, а потом пришел этот… не помню, как зовут, он пил с мамой. Увидев меня, он закричал и убежал. И, наверное, вызвал ментов. Ночью меня отправили в детскую комнату милиции.

– А что было дальше? – спросил я.

– Ну, родственников, кроме матери, у меня не было. До восемнадцати лет я жил в спецшколе для трудных подростков, в области. А потом меня забрали в армию…

– Ворон, прости, но, я с трудом представляю, как ты выжил… – сказал Миша.

– Ага, – ответил Миша, теребя в руках догорающий окурок. – Было сложно. Мне сказали, что я, скорее всего, психопат. Но обследовать меня никто не стал. Они, видимо надеялись, что меня убьют где-нибудь. Или сам сдохну…

Я смотрел на Витю и в моей душе смешивались сочувствие и злость к нашему миру. Этот странный, нелепый парень, похоже, натерпелся в жизни такого, что нам с Мишей и не снилось. Ни родных, ни друзей… только насилие и зло. Он пришел к нам, единственным людям в своей жизни, от которых когда-то получал хоть небольшую, но помощь.

– Я стал нападать первым, – продолжил Ворон. – В спецшколе я отгрыз одному парню половину уха и меня перестали трогать. В следующем классе к нам пришел парень по имени Гриб – он был огромный и сильный. Его все боялись. Однажды он избил меня… а следующей ночью, пока он спал, я откусил ему пассатижами мизинец. И сказал, что сделаю тоже с другими его пальцами. А потом, в армии…

– Мы, в принципе, поняли твои методы, Витя, – удивленно присвистнув, сказал Миша. – А что ты сейчас делаешь?

– Ничего… – сказал Ворон. – Я недавно вернулся из армии. Мне дали квартиру, там… возле промзоны. Но в ней нет окон… и у меня нет денег, чтобы сделать там ремонт. Вот, пытаюсь устроиться на работу. В спецшколе я отучился на автомеханика…

Мы с Мишей переглянулись. Мой друг высказал мысль, которая, похоже, появилась в наших головах одновременно.

– Витя, мы со Львом работаем в гараже моего отца. Он теперь наш. Если хочешь, можешь работать с нами. Денег много не обещаем, но хоть что-то…

– Спасибо, ребята!

Ворон счастливо заулыбался и снова полез обниматься. Он был по-своему обаятельным, этот чудаковатый парень. Мы договорились, что завтра Витя придет в гараж, а потом все-таки завели байки и поехали в город. В зеркало заднего вида я заметил, как Ворон махал нам вслед поднятым кулаком.

Знаешь, у меня есть один способ, чтобы отличить то, что мне по-настоящему дорого от того, что навязывается извне. Я попытаюсь объяснить. Это довольно просто. Понимаешь, когда Лиза шла со мной за руку, когда наши легкие вдыхали вечернюю прохладу, в мире не существовало ничего, кроме моего сердца. Вселенная сжалась и захотела согреться, уютно спрятавшись в грудной клетке. В этот миг я ощутил, что мне не нужно больше ничего, кроме того, что уже есть у меня сейчас. И мне было совсем не страшно от мысли, что я могу умереть в эту самую секунду. Если бы смерть пришла ко мне именно тогда, то я встретил бы ее как долгожданного гостя, с улыбкой на лице. Ведь все, что мне нужно, уже со мной. Страх смерти приходит к нам потому, что мы начинаем сожалеть о том, чего не достигли. Но если знаешь, что сделал все правильно, сказал нужные слова и совершил нужные поступки, место в твоем сердце заполнится благодарностью. Благодарностью к миру, в котором можно исполнить свои мечты.

У мотоциклистов существует определенные ритуалы, например, мы приветствуем друг друга, встречаясь на дороге. Кивок головой или поднятая рука, пара дружеских фраз на светофоре – это совершенно обыденная вещь в нашей среде. Мы с Мишей часто слышали ироничную фразу, которую другие байкеры обращали в наш адрес – «лыжники». Это связано с тем, что, как я уже говорил, мы носили открытые горнолыжные шлемы. И обычно мотоциклисты подшучивали над нами; те, кто постарше, укоризненно говорили, мол, не бережете вы себя, пацаны. А мы всегда считали, что свобода – это самое главное, что может быть в жизни или на дороге. Чем больше я вижу, находясь на байке, тем более свободным себя чувствую.

Открывая ручку газа, набирая скорость за считанные секунды, я часто думаю о смерти, которая, возможно, поджидает меня за углом в обличье машины, решившей проскочить на красный свет или чего-то подобного. Но, знаю точно, что если этому суждено случиться, я встречу смерть как старого доброго друга. Без сожаления или страха. Потому что в ту секунду, когда стрелка на спидометре моего байка стремиться вверх, я чувствую счастье. По-настоящему… ощущая, как ветер бережно касается моего лица, словно теплые пальцы любимой девушки. И, на миг выбросив из головы все мысли, я доверюсь судьбе и, если будет суждено, дорога подарит мне еще не одну тысячу пройденных километров.

– Лев, гляди, – сказал Миша, когда мы остановились на красный сигнал светофора. – «Южные»!

Мы с моим другом наблюдали, как на противоположной стороне перекрестка остановились трое байкеров в клубных косухах. Мы сразу узнали их цвета – это были парни из мотоклуба «Южные кварталы» – самого многочисленного и авторитетного в нашем городе. Этот клуб появился лет через десять после гибели первых «Ангелов». В нем состояли, в основном, взрослые уже мужчины, для которых байк был возможностью на время оторваться от рабочих будней. Признаюсь, мне эти ребята не очень нравились.

В нашем городе существовало три мотоклуба – «Ястребы», «Железные рыцари» и упомянутые «Южные кварталы». И, если первые два имели статут MCC (что означает просто сообщество любителей двухколесного транспорта для проведения совместного досуга и т.п.), то «Южные» носили нашивку МС – т.е. считали себя «классическим клубом», где каждый участник должен уметь защитить цвета своего жилета, в том числе проливая кровь. Члены МС носят нижний «рокер» – нашивку с названием города или области, в которой данный клуб является доминирующим. И, как правило, у такого мотоклуба нужно спрашивать разрешение для того, чтобы создать новую байкерскую организацию.

Мы с Мишей стояли на светофоре, через пару секунд загорится зеленый свет, «Южные» проедут мимо, а затем развернутся и поедут следом для того, чтобы остановить нас для разговора. Спросишь меня – почему? Все просто – мы с моим другом носили косухи «Ангелов». Клуба, который не считается действующим. Плюс ко всему у нас были нашивки с надписью MG – MotoGang – мотобанда. Именно такой статус имели «Ангелы». Это значило, что клуб занимается криминальной деятельностью, являясь, по сути, преступной группировкой.

Выезжая на дорогу в жилетах «Ангелов», мы с Мишей отдавали себе отчет в том, что рано или поздно, нам придется встретить неодобрение других мотоклубов. Однако, встреча случилась даже раньше, чем мы могли подумать.

– Эй, пацаны, вы что, охренели? – начал разговор один из «Южных».

Как я и предполагал, байкеры, увидев наши косухи, сразу же развернулись и через квартал мы остановились на обочине. «Южных» было трое – все крепкие мужики за тридцать. Одного из них, с нашивкой «секретарь», я узнал. Это был Семен, он когда-то жил со мной в одном дворе.

– Аргументируй! – ответил Миша, повесив шлем на ручку «Харлея».

– Вы где эти косухи взяли?

– Это, – мой друг указал пальцем на свою спину, – косухи «Ангелов». А это, – он положил руку на мотоцикл, – байк, принадлежавший «Ангелам». Мы возрождаем клуб.

– Не, пацан, ты не догоняешь! – выступил вперед один из «Южных». – Нельзя просто так нацепить на себя косуху и стать байкером. Что значит «возрождаем клуб»? Клубы утверждает мотосовет. Так что снимайте свои жилеты!

– Мотосовет? – вступил в разговор я. – Мотосовет, говоришь? «Ангелы» – первый клуб этого города. Он был здесь, когда вашего совета еще не было и в помине. Так что нам не нужно никакого разрешения.

Один из «Южных» огляделся по сторонам и, закусив губу, протянул руки по мне, пытаясь схватить за жилет. Я даже не успел подумать о том, что сейчас будет – решение пришло ко мне само собой. Правой ногой я сделал шаг назад и, вложив весь свой вес в кулак, ударил байкера в висок. Тот, покачнувшись, рухнул на асфальт.

В эту секунду второй «Южный» набросился на Мишу. Мой друг, ловко освободившись от захвата, повалил противника на землю, выполнив подсечку. Семен, секретарь «Южных», отступил на несколько шагов и завопил:

– Вам хана! Вы попали!

– Не шуми, дядя! – ответил я. – А то, как бы и тебе не втащили!

– Слушайте сюда, придурки! – продолжал кричать Семен. – В воскресенье приезжайте на площадь! На сходку! Приводите кого угодно! Мы вам покажем, кто вы и что вы! А если не приедете – все байкеры города будут вас искать! Я вас предупредил!

По лицу Миши я видел, что он хочет сказать Семену в ответ пару ласковых слов, но мне показалось, что лучше не накалять и без того недружелюбную обстановку. Я взял друга за плечо и кивком указал на байки. Мы завели моторы и поехали к нашему гаражу.

– Да, брат, во что-то мы с тобой вляпались! – сказал Миша, после того, как мы загнали байки в мастерскую.

– Да ладно, Мишаня! – ответил я, наливая воду в чайник. – Рано или поздно это бы случилось. Это наш шанс показать всем, что «Ангелы» вернулись.

– Это да, – задумчиво произнес мой друг. – Вот только что мы будем делать? Полезем вдвоем на мотосовет?

– Пожалуй, у нас теперь нет выбора. Нам надо ехать «на стрелку».

– Слушай, Лев, – сказал Миша. – А тебе не кажется, что мы с тобой поторопились? Может, стоило сначала набрать людей? Хотя бы человек пять-шесть?

– Нет, нет, – я чувствовал, как во мне начинала закипать злоба на «Южных». – Дело вообще не в этом, Миша. «Ангелы» никогда не были байкерами, которые катаются по выходным. Это не просто клуб. Наша цель – не совместный досуг. Мы с тобой будем защищать наш район от чужих. Чтобы здесь больше никто не умер, как твой отец. И никакие «Южные» нам не указ. Я хочу, чтобы каждый на наших улицах знал, что если у него возникнут проблемы – он может придти к «Ангелам» за помощью. Для этого нам предстоит обрести силу. Для этого сегодня мы с тобой затеяли эту драку. Я буду отстаивать свои слова. И, надеюсь, ты будешь со мной.

– Братан, я в шоке, – Миша удивленно отвесил челюсть. – Тебе бы книжки писать! Пользовались бы успехом.

– Да ладно тебе, – я хлопнул друга по плечу. – Ты же знаешь, что помимо «стрелки» с мотосоветом у нас есть дела поважнее. Я жду звонка от Лизы. Она должна сказать, когда к ее отцу придут «болгары». Вот это будет настоящее дело.

Миша прикурил две сигареты и дал одну из них мне. Маленькая комнатка быстро наполнилась дымом. Едва я затушил сигарету в пепельнице, раздался звонок телефона. Это была Лиза.

– О! – громко сказал я. – Долго жить будет! Алло?.. Привет, Лиза… да, конечно, мои слова в силе… завтра?.. я понял… да, у меня есть план… хорошо, держи меня в курсе… да, пока, целую.

– Ну! – громко сказал Миша. – Что говорит?

– Судя по всему, завтра вечером «болгары» придут к ее отцу. И, я полагаю, нам нужно хорошенько их «встретить».

Миша молча открыл тумбочку, стоявшую у стены и достал оттуда бутылку виски. Я удивленно присвистнул:

– Откуда такая роскошь?

– Мужичок подарил, которому я сегодня машину чинил. Думаю, перспективу проломить черепа этим мудакам-«болгарам» следует обмыть!

– Не могу с тобой не согласиться! – улыбнулся я, доставая стаканы.

Мы выпили не чокаясь, а затем я рассказал другу план, который созрел в моей голове.

ГЛАВА 5

Понимаешь, мы ведь сами находим смысл в том, что происходит вокруг. Все эти стены, улицы и даже наш гараж могут быть абсолютно не важны. Если бы я вдруг оказался в этом городе спустя годы после того, как все люди на планете исчезли, то меня встретил бы лишь холод пустых помещений и тишина заброшенных улиц.

Только мы способны дать то, что заставит любить или ненавидеть. И, спустя время, мне тяжело сказать наверняка, какое из этих чувств сильнее. Я даже не смогу ответить на вопрос – с чего именно начинался мой путь, что было в его начале – любовь или ненависть. Пожалуй, эти чувства так сильно переплелись во мне, что я перестал их различать. В них есть много общего – оба они дают сильнейший толчок к действию, являются катализатором, первой мыслью, которая возникает в голове, едва ты открываешь глаза по утрам.

Я ведь тоже когда-то был обычным парнем, которого мама будит поцелуем и помогает собраться в школу. Размешивает сахар в моей кружке с чаем, потому что я, все еще сонный, не могу сделать это сам. Но потом на пути неизбежно встречается тот, кто заставит выйти из этого состояния. Он ударит на перемене, пытаясь найти в тебе злобу или страх. И от твоего решения на этот раз будет зависеть очень многое. Потому что исправить то, чему уже дано начало, почти невозможно. И все, кто будут рядом в тот момент, запомнят тебя именно таким – сдавшимся или принявшим вызов.

Все равно, рано или поздно, эта минута наступит. Это будет выбор, который сделает тебя взрослым. Когда рядом нет никого из тех, кто обычно приходил на помощь; и только ты сам способен разрешить свою проблему. Решительно, невзирая на последствия. И в ту секунду, когда твоя рука ударит противника, когда земля окропится его кровью, ты должен очень четко понимать – обратного пути уже никогда не будет.

***

Утром меня разбудил телефонный звонок. Мы с Мишей засиделись в гараже, распивая бутылку подаренного виски, в свою квартиру я вернулся лишь с рассветом.

– Алло? Да, мам, привет, – сказал я.

– Доброе утро, Лев. Как твои дела?

– У меня все нормально… что-то случилось?

– Ты думаешь, я не могу позвонить своему сыну просто так? Узнать, как протекает его холостяцкая жизнь? – мама пыталась шутить, но в ее голосе я слышал беспокойство.

– Конечно, не думаю, мама.

– Лев, ты знаешь, где Оля? Она не ночевала сегодня дома…

«Ну, конечно», – подумал я, а вслух произнес:

– Нет, не видел ее вчера…

– Лев, я переживаю. Она не отвечает на телефон. Попробуй ей позвонить, ладно?

– Конечно, мам. Я позвоню, как узнаю.

– Хорошо, – ответила мама. – Забегай в гости.

– Обязательно. Целую, мам. Пока.

Этого еще не хватало! Сегодня разборка с «болгарами», завтра нас, скорее всего, будут бить байкеры, а теперь еще и моя сестра. Замечательно!

Поворчав что-то еще себе под нос, я, слегка покачиваясь после вчерашнего, смог одеться и налить себе кружку чая. Дым от прикуренной сигареты попал мне в глаза, поэтому я, не глядя на имя, высветившееся на дисплее, ответил на телефонный звонок.

– Алло! Да твою мать… – пробормотал я. Табачный дым нещадно щипал глаза.

– Эй, брат, чего ругаешься? – это был Миша. – Такое доброе сегодня утро. Ты как? Живой?

– Потихоньку… – ворчал я. – А ты чего такой счастливый?

– Да, просто так… – ответил друг.

И тут меня осенило!

– Мишаня! – громко сказал я. – А моя сестра случайно не заходила в гараж?

– Да, она пришла утром. Искала тебя.

– Ладно, я скоро приду. У нас на утро машина записана? Ну, на замену колодок?

– Через полчаса должна приехать. Ну, за это не переживай. У меня уже помощник пришел, – усмехнулся Миша.

– В смысле?

– Что «в смысле»? Ворон пришел.

– Аааа… – пробубнил я. – Ладно, давай, скоро буду.

Я, признаюсь, даже как-то и забыл про Витю Ворона. Ночь была такой долгой, что события вчерашнего дня казались какими-то неправдоподобно далекими. Я допил чай, умылся и, надев жилет, пошел в гараж.

Когда я открыл ворота, перед глазами предстала замечательная картина. Ворон, матерясь, крутил что-то в моторе стоявшей на подъемнике машины, а Миша с Олей сидели на диване и, смеясь, что-то обсуждали.

– Привет добрым людям! – громко сказал я.

Витя, отложив гаечный ключ, подбежал по мне и, сняв перчатку, протянул ладонь для рукопожатия.

– Лев, – сказал он. – Я слышал от Миши, что вы сегодня идете на разборку с «болгарами».

– Есть такое дело… – пробормотал я.

– Возьмите меня с собой! Вы помогли мне, я хочу отблагодарить. Мне все равно, сколько их будет! Я за вас с Мишей любого порву!

Признаюсь, мне было приятно слышать эти слова. Тем более, что я в любом случае, собирался взять Ворона с собой. Этот искренний и слегка чудаковатый парень нравился мне все больше.

– Не вопрос, Ворон, – я похлопал его по плечу. – Кстати, ты умеешь водить байк?

– Ну, я же механик. Справлюсь!

– Хорошо, – сказал я. – Давай сделаем так – ты сегодня идешь с нами и, если сделаешь все, как надо, станешь членом нашего клуба. Мы дадим тебе байк и жилет. Согласен?

В глазах Ворона я прочитал неподдельную радость. Наверное, мне никогда не удастся до конца понять счастья человека, который всю жизнь был чужим, но смог, наконец, обрести друзей.

– Лев, я и сам хотел предложить Ворону стать «Ангелом», – сказал Миша, когда я подсел на диван к нему и Оле.

Я кивнул другу, а потом недовольно пробурчал:

– Дорогая сестра! Ты могла хотя бы позвонить маме? Она не знает, где ты была!

– Лев, ну хоть ты не читай мне нотации!

– Нет, буду читать! – я полез в карман за сигаретами. – Ты заставляешь всех волноваться.

– Ладно, ладно… – пробормотала сестра. – Но, вообще-то, я пришла вам кое-что сказать!

Мы с Мишей удивленно подняли брови.

– Наташа, моя подруга, вчера кое-что рассказала, – начала Оля. – Они с парнем сидели в кафешке, в центре, на бульваре. К ним подвалили несколько ребят, ну… пытались приставать к Наташе. А ее парень, конечно, наехал на них, а эти ребята ответили, что они «болгары» и, мол, лучше с ними не связываться. И еще добавили, что эта кафешка – их место сбора.

– Погоди, погоди, – сказал я. – На бульваре? Как называется?

– «Лоцман», кажется… – ответила сестра.

– «Боцман»! – почти выкрикнул Миша. – «Добрый боцман»! Я знаю это место.