Хроники линейной бригады

Хроники линейной бригады

Валерий Сигитов

© Валерий Сигитов, 2020

ISBN 978-5-4493-7956-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Крепких вам нервов!

Сегодня у меня на Скорой дежурные сутки. Вызовов уже дохерища… Мою бригаду держат в резерве, чтобы затыкать нами разные неотложные прорехи на линии. Диспетчер Фаина Андреевна вопрошающе смотрит на меня:

– Интересно, почему по воскресеньям всегда так много вызовов? Народ прет! Кто с давлением, кто с психозом, кто – так, послать чтобы. Когда моложе была, работалось в кайф, сейчас по прошествии стольких лет, пахать уже тяжелее. После смены два дня надо приходить в себя. Работа начисто сбивает биоритмы. Я служу в филиале больше двадцати лет, как тут уйдешь? Скорая, как наркотик. Тот, кто сразу не ушел, сам редко уходит. Хотя в последнее время стали к нам относиться, как к продавцам. Говорят, вы оказываете услуги.

– Звонят на подстанцию сейчас те, кто думал, что за субботу хворь пройдет, – делюсь своей версией, – опять же, человек обычно топает не в поликлинику, если сильно достанет.

Ухожу в комнату отдыха персонала. Фельдшер моей бригады Евгений перебирает струны гитары, напевая песенку собственного сочинения:

Милая, ты не печалься,

Время в разлуку врастает как сетка дождя.

Друг мой, не обижайся

На дни и ночи, что лгут по ступеням сходя.

Так уж случается, все забывается:

Радость, обида и страх.

Помни, любовь моя птицей качается

В небе на синих волнах!

Видишь, ласкается ветер,

Сонные листья вздымая на тёплых плечах.

Вот и закончилось лето,

ПрОбил под новой луной расставания час.

Жребии спутаны, жаль не сведут они

Нас на земле и воде.

Но умоляю тебя, не тоскуй о них!

Судьбы доверим звезде…

В прошлое нет нам возврата,

Губы сжигает слезинок горячая соль.

Комкаем мы под заплаты

Слабых улыбок своих расставания боль.

Руки прощаются… мир рассыпается…

Сладок последний привет!

И не принять, что уже обрывается

Наш обезумевший след…

Женя. Рост внушительный, пишет стихи, песни, играет на гитаре, голос приятный, слух абсолютный. Глаза голубые, лицо выразительное. Надежный товарищ, добрейшей души человек.

Отцы и дети

8.05.

Первый вызов – отравление. Едем по утреннему городу в спальный район, без особых проблем отыскиваем дом. Женя сопя тащит медицинскую сумку. Где-то работает перфоратор, сверху доносятся звуки фортепьяно. Фельдшер удивляется:

– В выходной нормальным людям спать охота, а им дрелить надо срочно, а этажом выше, слышите, пианист живет. Так вот это и есть для здоровья натуральное зло!

Дверь квартиры приоткрыта, входим:

– Мы – Скорая. Где больной?

На диване клубочком свернулась заплаканная девушка. На полу зычно храпит небритый мужичина неопределенного возраста в трениках. Девушка всхлипывает, она никак не может прийти в себя :

– Я… себе… вызвала… испугалась!

– Расскажи, девочка, что произошло?

– Я выпила уксуса… решила умереть… Помогите, пожалуйста, прям не знаю, что делать! Отец пятый день беспробудно пьёт, говорит дикие вещи. Говорит, что не хочет больше жить и надеется упиться до смерти. Мне никогда в жизни еще не было так жутко! Я слышала, что словам пьяного человека нельзя доверять, но у меня никого нет рядом. Опасаюсь, что его организм не выдержит пьянки. Верила, все как-нибудь наладится… Жили одной семьёй, мама решила развестись с отцом, потому что его дебоши каждую неделю ей надоели… У папы раньше была хорошая работа, он с неё ушёл, устроился на другую, однако и там проработал недолго, уволили из-за частых запоев. Устроился на другую, где терпят пока. Постоянно звонит маме, угрожает самоубийством. Недавно включил в квартире газ и позвонил ей попрощаться. Сосед вызвал слесаря горгаза, который свинтил краны на кухне. Все соседи по дому теперь злятся на него, они ведь тоже боятся за себя!

Жека вздыхает:

– Семейное счастье… Кто согласится на подобную жизнь! У детей свои чувства, свои мечты. Библия свидетельствует, что проблема отцов и детей актуальна всегда. Бог изгнал Адама и Еву из рая за непослушание. У поколений разный опыт и стремления. Две стороны, две правды.

На кухонном столе стоит бутылка яблочного уксуса, в которой чуть-чуть не хватает жидкости, вокруг валяются пустые флаконы из-под настойки «Боярышник»…

– Боярышник, кстати, та еще дрянь. Люди деградируют в десять раз быстрее, чем от водки, – разговаривает за моей спиной с вошедшей соседкой фельдшер. – Эту гадость раньше никто не брал. Потом разрешили торговать этим говном в аптеках. Тогда еще была волна стекломоя во всех хозмагах, сколько мужичков полегло от него… Состояние девушки пока не внушает опасений. Зовут ее Маша, ей восемнадцать лет. Женя через зонд промывает Маше желудок водой. Пациентка снова плачет навзрыд от жалости к себе. Своим опрометчивым поступком она, скорее всего, хотела просто напугать непутевого родителя. Евгений дает Маше выпить раствор соды.

Пытаюсь казаться строгим:

– Суицид, Мария, глупый симбиоз… Помру – отомстила? Нельзя так рисковать здоровьем!

Маша смотрит мокрыми серыми глазами:

– Отец фашист какой-то, кодироваться не хочет, бросать пьянку не собирается. Сил больше нет! Реву целыми днями от безысходности…

– Мне жаль, поверь! В медицине не изобрели такого средства, чтобы поставить укол и вылечить. А нужно ли помогать папе? Возвращение в нормальную жизнь требует усилий от него самого. Вот пример из моей практики. Алкаш был один беспробудный. Пробовали многое. Попал он в больницу с инфарктом. Сделали операцию и сказали, что если будет продолжать пьянку, гарантируется полгода жизни. Алкогольную зависимость как рукой сняло! Будто и не пил вовсе.

– Существуют группы поддержки для алкоголиков. В городе, думаю, точно есть, – уверенно предположил Женя, – некоторым помогает справляться с проблемой. Может, гражданину успокоительное вколоть, чтобы проспался?

– Ага, и наркотой отполировать для полноты эффекта с таким же конечным результатом!

Поворачиаюсь к сердобольной соседке:

– Когда протрезвеет, поговорите с ним серьезно.

Старушка показывает мне небольшую иконку:

– Сама не верила ни в молитвы, ни в заговоры. Но вот и молюсь за соседа. Он не окончательно пропащий! Читала целую неделю молитву, вдруг поможет. Его придурь наоборот усилилилась. Он крещен по другой вере, как старовер. Значит, не христианин? Разве бывает из-за молитвы хуже? Или другое подобрать в молитвеннике? Господи, дай нам всем в свое время уход мирный, чтобы не мучить семью…

– Я не церковный знаток, по такой причине могу дать ответ медика. Мозг вашего соседа опустел или пока замер. – Обращаюсь к девушке. – Займись личной жизнью. Не думай, что ты виновата перед отцом. Тянешь его, а он не желает трезветь… Пить ему не запретишь, рот не зашьешь. Мама правильно убрала из своей жизни эти штаны. В себе разделяй папу из детства и реальное опустившееся существо. Отца – любить, а об этом забулдыге – только заботиться, пока не помрет. Конечно, можно и золотым молотком гвозди забивать. Надо ли?

Женя поддакивает:

– Любой дочери важно, чтобы папа ее любил! А он даже не подозревает о драме, разыгравшейся подле него. Папаша сейчас вроде бы есть, но воспринимается словно во сне. Тут ничего не поделать, сама жизнь устроила ему испытание.

– Заберем девушку в больницу. Евгений, достань из холодильника лед и сложи в контейнер. Пусть Маша периодически глотает лед.

– Окей! Все алкоголики начинали с одной рюмки. Закон возрастания дозы. Сперва рюмка внутрь для настроя, потом три стопки в день, а там уже поллитра не вставляет! В перспективе маячат белая горячка и могилка…

Водитель не остался безучастным:

– От алкоголизма зашиваются, либо спешат к целителям. Этих шарлатанов навалом, чем только они народ не лечат! Кто травой, кто заговором. Хорошо, что у девчонки ангел-хранитель шустрым оказался!

– Случай вспомнил, – оживился Женя, – родственник решил употребить брагу. Попробовал… через некоторое время рвота, потеря сознания. С отравлением отвезли в токсикологию. Когда выписался, вернувшись домой, допил бормотуху. Жалко стало выбрасывать. Результат – отключка, реанимация!

– Родне остается ждать, когда бухарик все пропьет. Надеяться, что не промотает жилье или не взорвет газ. Убить нельзя, на уговоры не поддается. Пьяниц нужно отсылать на отдельный остров, где нарколог будет выписывать разрешение на приобретение огненных вод, чтобы им не до кайфа было, – предлагает Боярин свою тактику борьбы с пьянством. – Держать там до полного нежелания выпивать.

– Пойми, Бояра, изоляция – костыли! Временный запрет, после которого многие пьют с удвоенной силой, для большинства это последний путь. Конечно, некоторых тянет взять грех на душу и уморить алконавта паленой водкой, но если избежишь суда земного, то карма достанет.

В больнице фельдшер сдает девушку на попечение терапевта. Вижу через боковое стекло дверцы, как он жестикулируя объясняет дежурному врачу ситуацию. Женя запрыгивает в салон:

– Думаю, Мария открыла наш госпитальный список. Стесняюсь спросить, санитарки в приемном покое все телепаты? Оценивают состояние больного на расстоянии! В приёмном покое они мне с порога упорно твердили про диагноз больного. Мол, не к нам его, а в наркологический диспансер надо! И вообще мест нет… Первый раз такое вижу, в смысле реакции персонала! Иже херувимы аз есмь… Командир, почему пророков люди мало слушают?

Боярин жмет на педаль газа:

– Люди не меняются, свое говно никуда не денешь. Пил, будет пить! Бил, будет бить! Хороших мужиков бабы не бросают… От хорошей жизни так себя не ведут. У меня нет настроения приговоры выносить. Хотя, с другой стороны, жизнь у всех не особо гладкая. Семью он своими бзиками уже разрушил! Ведь есть достаточно людей, которые выпивают не так уж мало, но жалоб на них нет… Авось выкарабкается. Один из вариантов – волшебный пендаль под зад.

Евгений смотрит в окно:

– Поскольку папа Марии не живет, а годами находится в алкогольной коме, для него реальная смерть не существует. Девица – со своими загонами и гормональными бумами. Ей надо учиться, гулять с мальчиками и подругами, ходить к репетиторам. Если она уйдет на вольные хлеба, я ее пойму.

– На нашем уровне поиск инструкций в таких вопросах пустое дело. На мысль какую себя навести… не более того. Посоветуй отключить газ в квартирке алкоголика. Мол, спите все спокойно! А человек завтра тяпнет стакан метанолу и досвидос. Обеим женщинам с этим пассажиром надо самим разобраться…

Боярин нарушает наступившее молчание:

– Мало семей, где отец является другом, где не кричали, запреты обосновывали, чтобы понятно стало, почему так справедливо. В нашем классе только один родитель находил контакт с сыном, остальные папики являлись диванными и алкогольными зомби. Алкоголизм, та же наркоманка и имеет свойство менять человека. У меня батя – не дурак выпить, да к тому же ещё и бузотер. Напрочь друг-друга не понимаем. Его вообще не интересует, чем я живу. В детстве мы могли ночами не спать, отец устраивал вечно разборки. Мог среди ночи друзей привести. Я тогда думал, что вырасту и сразу разъедусь, чтобы меньше переживать. Однако, заблуждался… до сих пор обида цепляет за душу. У папаши в связи с траблами по работе опять начались приступы. То вопит, что я не тот хлеб купил… то кричит, что я нагло ему отвечаю! Вчера суп принес из дома, и немного пролил из термоса на пол. Батя ругается матом, что хочет мне голову разбить! Хотя не он будет пол вытирать. Мне уже тридцать три года от роду. Со слухом все в порядке. Гораздо приятнее спокойным тоном разговаривать. Когда на меня орут, могу и в лоб дать!

Похлопываю Боярина по плечу:

– Сочувствую. Меня Бог миловал, в моей семье таких кадров не было… Может, все дело в отцах, а не в детях?

Женя смотрит на Боярина:

– Близкие становятся чужими, чужие – родными! Идеальный мир – утопия. Почему такая хрень происходит?

– Проблема не может быть решена с того уровня сознания, с которого она была создана. Слова Эйнштейна, – отвечаю ему после паузы. – Пока мы не перестанем жить, исходя из животных инстинктов доминирования, ничего не будет меняться.

Лисица, позывной нашей подстанции, командует:

– Скоро приедете? Новых вызовов нет!

– Будем, когда доедем…

Все когда-то бросают пить

8.55.

Громкая связь:

– Вторая бригада. Суицид!

Кидаю фельдшеру:

– Началось в колхозе утро! День не задался с самого начала… Проверь наличие стимуляторов дыхания и сердца…

Жека бурчит:

– Жизнь не канает без подвохов. У меня все препараты – чики-пуки. Только Дэфа нет… Когда автомобили зимой находились на улице, наш дефибриллятор замерз и сдох. Уже полгода ждем его возвращения из мастерской медтехники. Потом допуск надо получить… По логике Ростехнадзора, какие надзоры ещё есть, Дефом может пользоваться только человек в толстых резиновых перчатках и сапогах, стоящий на резиновом коврике.

Водитель подогнал машину вплотную к выходу. Женя уже сидит в кресле. Время замедлило свой ход, кажется, что мы ползем по улицам со скоростью черепахи. Проезду мешают сплошные ряды автомобилей. Боярин не выдержал и включил сирену:

– Бодренько начинается смена! Машину убери с дороги, люб твою мать! Господи, сколько же дебилов на дороге… В стране две беды, и одна беда ездит по другой! Заблочат сейчас нашу телегу, чё делать будем? С мигалками-кричалками да включенными фарами едешь, а тебя якобы не видят! Может, грубо, но желаю таким мудакам аналогичных проблем в жизни!

Боярин – ветеран локальных войн. Спокойный и рассудительный. Крепкого телосложения. Стрижка под ноль.

– Жесть! Бывают же олени! Наши гайцы мышей не ловят… На счет контроля движения солидарен с тобой, – успокаивает товарища фельдшер. – Кто боится самолетов, а вот я – автомашин. Представь себе, что человек с плохим зрением получил медицинскую справку. Можно ведь так потерять зрение, что себя в зеркало не различишь, и вот такой водитель на дороге… Хоть к Деду Морозу обращайся! Однако, тебе аккуратнее нужно быть с высказываниями, пусть даже и справедливыми… Насколько возможно культурно посылай!

– Посылал уже в такие дали, откуда не возвращаются. Можно цивильно выражаться, но длинно получается. Мой литературный язык сломался на дороге. Ебуки очень помогают! Моя юность проходила в районе, где матом не ругаются, там на нём общаются. Тебя еще удивляет, как виртуозно люди владеют народным языком? Смирись! Вполне интелллигентные слова. Только неграмотные считают их произносящих матершинниками. Невдомек, что люди просто хорошо владеют родными языками. Мат лично мне нужен для снятия стресса от такой групповухи! Перестать ругаться матом, значит перестать быть полноправным участником дорожного движения! Если владеешь двумя языками, родным и матерным, реально демонстрируешь харизму и давишь своим авторитетом. Хотя странно получается, в школе, чтобы кого-то обругать мне хватало цензурных слов. Или словарный запас был богаче?

Наконец прибыли по указанному адресу. Лифт занят. Рысцой добираемся до третьего этажа, дверь квартиры распахнута настежь. Соседи и родственники мнутся возле ванной комнаты, где на полу лежит мужчина средних лет с лицом, искаженным гримасой боли.

– Вон все из помещения! Пульса нет! Остановка дыхания! Женя, садим на аппарат вентиляции вручную, когда заинтрубирую мужика! После раздышки транспортируем стабильного…

Фельдшер раскрывает потрепанный сундучок. Хватаю дыхательную трубку, Жека зажимом вытягивает язык самоубийцы. Заталкиваю трубку тому в трахею и дую для котроля местоположения. Грудь умирающего синхронно расширяется. Женя соединяет трубку и мешок АМБУ, самозаполняющийся дыхательной смесью и в такт дыханию сжимает его. Ладонями давлю на грудину в зоне сердца. Слышно глухое потрескивание ребер пациента. Его расширенные зрачки не уменьшаются в размерах… Снова и снова повторяем, как мантру, цикл реанимациионных действий… Немеют руки. Рубашка прилипает к потной спине. Рефлексов ноль… Командую Жене:

– Давай адреналин на длинной игле! Внутрисердечное введение адреналина – не укол в задницу… Он подает наполненный шприц, ставлю его острием иглы в межреберье области сердца: – Док, кто этим занимается, должен суметь доказать, что не он добил больного своей инъекцией…

Прокол на фазе выдоха, в шприце появляется струйка крови. Ввожу раствор в полость сердца! Массаж сердца и вентиляция легких… – Пострадавшему все пофигу! Финиш… Отказ от продолжения реанимации… Смысла в дальнейших действиях не вижу. Пациента уже не вернуть в любом случае.

– Осмеяние мира сего… во имя того, – переводит дух Женя, – Уффф… Трясутся руки и бьется пульс в висках! Но потихоньку начинает отпускать тоннельное зрение. В моем послужном списке бывали ситуации, когда мне приходилось бывать одновременно диспетчером и капельницеустановщиком, но полчаса реанимации человека – почти личный рекорд! Помню, на вызове попалась десятипудовая женщина с аллергическим шоком… Так мы с её мужем-врачом качали тётку минут сорок, пока бригада ремки не прикатила.

Разгибая затекшую спину, говорю ему:

– Для людей, которые считают, что мы должны делать лучше независимо от того, реально ли это в принципе, нужно подробно всё записать. Когда констатирована клиническая смерть… когда начата реанимация… Когда, в связи с невозможностью оживления, прекращена…

Жека смотрит на труп: – Я отметил точное время. Давно не был линейщиком, пользующимся вентилятором легких! Док, поверьте, этим примитивным мешком АМБУ дышать не так просто, как в кино показывают…

– Транспортный вентилятор для линейной бригады должен быть простым и прочным, ибо перемещается методом броска в угол, плюс иметь две кнопки. Персоналу другие режимы могут быть неизвестны… В гостиной жена умершего заунывно жалуется родне, равнодушно соболезнуещей вдове:

– Стал выпивать после гибели сына… Накопилось видно у него! Тяжело, а мне сказать не может… Ну не умеет он выразить, да и сам не знает, что выразить нужно… Чует, что плохо ему и душа болит, что нужно что-то менять в жизни… Однако, что и как?

– Говорят, надо меньше пить, а сколько пить можно? Ну, не пить вообще – это уже обратная сторона алкоголизма!

– Все когда-нибудь бросают пить, не все успевают это сделать при жизни.

Спускаемся к машине. Женя прерывает молчание:

– Между прочим, замечал этого гражданина на телевидении. Он выступал в одном прибауточном ток-шоу. Фактов ноль, а воды и самомнения все там наливали аж по самое оно! У него, похоже, была проблема. Может быть, чувствовал себя неудачником или приближающуюся немочь переживал. Способа решить свою проблему не нашел, да и не искал, похоже. Начал ее запивать из горла, что и привело к петле. Однако, чем больше самоубийц, тем меньше их. Медицинский факт… Человек умирает, когда его сознанию уже становится скучно с ним жить.

Боярин полюбопытствовал: – Значит, когда придет твой срок, фаталист, умирать в лес уползешь? Или в Скорую звонить будешь, чтобы в больницу отвезли?

– Человеческая жизнь – дорога с двухсторонним движением. Один спешит в загробный мир, другой -обратно. Во мне найдется дополнительная пара жизней! – отзывается Жека. – Даже если бы мы спасли телеведущего, в дальнейшем он однозначно бы повесился. У самоубийц пунктик в голове есть на эту тему. В позапрошлом году мы одного из петли вовремя вытащили, вешался неумело. Через две недели опять к нему же Скорую вызывают. Оживили. На третий раз история повторяется. Ну я тогда и объяснил неумехе после его очередного возврата с того света, что он неправильно вешается. Больше Скорую помощь по тому адресу не вызывали. Учел видно свои ошибки.

– Скорее всего ему в загробном мире говорили, что его путь еще не окончен. После чего строго-ласково отправляли назад, вот он и возвращался к своей пропащей реальности! Однако терпение небесной канцелярии тоже небеспредельно…

– Самоубийца действует от желания привлечь к себе внимание. Когда в детстве мальчик не умел выразить чувства, бил девочку по голове портфелем. С возрастом у некоторых ничего не поменялось… Десятки разных причин будут виноваты в их проблемах. Теперь вот и супруга себя зачислила в список виновников. Как же она смогла? Ведь они столько вместе прожили, детей вырастили. А жена – предательница. У него был тяжелый период в жизни, она видела, как ему трудно и не захотела помочь, змея подколодная!

– За разъяснения спасибо, док, теперь ясно! Человек оказался примитивен до безобразия. Что же мне теперь и в Деда Мороза не верить? Я, между прочим, ему на Новый Год литр вискаря заказал, – откликается фельдшер. – В голову сразу лезут пошлые мысли о том, надо упорно работать, питаться правильно, заниматься спортом, лишнего не пить.

– Тут своими словами надо философствовать. Мало во что верю, и предпочитаю отталкиваться от фактов, которыми мой скептицизм подкреплен. С доктором согласен, но про Деда Мороза – гон чистейший! – возражет водитель, – Санта Клаус покруче будет Деда Мороза! Он, говорят, почти святой, недавно его мощи по городам возили, фанаты им кланялись. А дед Мороз твой, мутный персонаж для обманутых родителями детишек!

– Ты что ли стал ярый философ? Док, надо научить Боярина делать массаж сердца и держать амбушку в руках. На Аляске есть мирные жители, которые обучены пользованию даже дефибриллятором. Живут там, куда Скорой не добраться. Если поблизости внезапная смерть, эти добровольцы на собаках приезжают и реанимируют, попутно приобщая местных к массажу сердца и искусственному дыханию.

– Мы не на Аляске! Меня учить бессмысленно, я сижу в машине, чтобы ее не угнали! – Боярин возвращается к разговору об умершем. – Журналистика спокон веков продажная. Иначе она существовать не может. Древнее – проституция, продажнее – журналистика. Чтобы стать успешным журналистом, никакая эрудиция не нужна. Бумагомаратели кормятся от желтых новостей и жареных слухов. Раньше журналисты были как санитары общества, теперь врут по велению души. Журналистика самая мерзкая из профессий… ну, после коммерсов, наверное, с их просрочкой и кидаловом. Вот, допустим, сбили человека на переходе и, давай, журналист-правдоруб статейку писать. А тут раз и звонок откель надо. Мол, не так всё было в действительности! Сам пешеход под колёса прыгнул! Кто из журналистов хоть слово об этом скажет? Хвосты поджав подождут, что им прикажут говорить. И где аналитика, расследования? Журнализды, блин! И аналогично нужному мнению будет описано происшествие в печати.

– Журналюг, считаешь, скупили? Но если они повально продажны, почему их иногда убивают? Журналист порой оказывается единственным, кто восстанавливает честное имя человека, – не соглашается Женя. – Ты видно недостаточно пожил в мире, где бабки решают многое. За убийство некоторые условно получают, после того, как за них вступаются кто надо. Большинство средств информации публикует заказные материалы. Некоторые массмедиа придерживается определенных правил, а вот на телевидении этого практически нет. Наша огромная область не имеет других телеканалов. Немного принципиальных людей. Продан или покупается почти любой. Сомневаюсь, что журналисты могут быть с совершенно чистыми руками. Смотрите чьи деньги они отрабатывают! Журналистика такая же отрасль, как транспорт.

– Нажимаем кнопку сброса. Умирать легче, чем оживать! Можно сказать, что в нашем случае реанимация проводилась по этическим соображениям. Когда над тобой куча родни, попробуй сказать, что пациент умер еще до твоего приезда.

– Каждый пытается сделать свою работу как можно лучше. И даже при этом результат не всегда положительный… такова жизнь! Искусство оживления мы покажем в следующий раз, сегодня было только ремесло.

Дело одно, а служим по-разному

10.02.

Включилась рация:

– Вторая… На связь! Вы свободны? Вызов рядом! В гараже Локомотивного у водителя автобуса травма.

Сворачиваем к огромным воротам из ржавых металлических листов, въезжаем на территорию автопарка. Возле длинного автобуса суетится небольшая группа людей. На земле лежит парень и со стоном держится за окровавленное бедро. Очевидцы рассказывают:

– Работягу придавило бампером во время ремонта. Автобус самопроизвольно начал движение и наехал на водителя. Сейчас жалуется на боль в ноге!

– Много где водители сами чинят машины, начальники экономят на автослесарях.

– Жестка техника безопасности! Ничего не забывай и не торопись… Зафиксировав место перелома, оторожно укладываем его на носилки, которые шоферы затем вносят в салон Скорой. Кровяное давление у травмированного держит норму. Боярин на главной дороге включает проблесковый маячок с сиреной. Машина, набирая скорость, устремляется к городской больнице. Вскоре состояние парня заметно ухудшается. Меняем маршрут движения, сворачиваем в сторону медсанчасти, которая находится практически рядом. Фельдшер вводит пациенту сосудистые стимуляторы, однако артериальное давление продолжает медленно снижаться. Боярин увеличивает скорость, чертыхаясь на перекрестках. Наконец показался въезд в больничный городок. Водитель с Женей торопливо заносят носилки с больным в приемный покой. За столом скучает дежурный травматолог. Мятый колпак неряшливо сполз на его затылок. Доктор явно находится в плохом расположении духа. Он сопит, сердито оглядывая больного, берет сопроводиловку, читает диагноз и наконец раздраженно цедит: