В подъезд влетает Ревва, Любушкин, Середа и Петайкин, по ходу просматривая номера квартир, быстро поднимаются вверх по лестнице. Ревва заклинивает входную дверь палкой, которую находит в углу тамбура.

На площадке второго этажа останавливаются, оголив оружие. Но применить его не успевают. Навстречу им из квартиры №12 выглядывают Паша и Капустина. Женщины вооружены ножами и вилками, что несказанно радует полицейских.

– Вооружены и очень опасны!

Капустина прячет руки с «домашним оружием» за спину:

– Спокойно, мальчики. Мы свои.

Оперативники переглядываются.

– Видим, что не чужие, – говорит Середа.

– Что-то вы долго сюда добирались, – упрекает их Капустина, – Мы вас заждались.

Первым опускает пистолет и спрячет в кобуру Ревва. За ним это делают все остальные.

– Рассказывайте, что случилось?

Паша дрожит и не может говорить. Капустина, поняв, что от Паши ничего не добиться, сама рассказывает о том, что произошло.

– Вот она видела, как трое мужчин убили четвёртого. Затем эти трое хотели убить её, как свидетельницу. Она спряталась у меня, так эти выродки захотели убить и меня. И если бы не вы, убили бы точно.

– А где они сейчас? – Интересуется Ревва.

– А я почём знаю? До вашего приезда, они ломились к нам в дверь, а куда потом подевались, когда сирены услышали, понятия не имею.

Ревва смотрит на ребят. Те сразу же вынимают пистолеты и прижимаются к стенкам.

– Середа, Петайкин – вниз! Проверьте первый этаж и подвал. Люба и я – наверх!

Середа, Петайкин и Любушкин кивают. Далее Ревва обращается к женщинам.

– А вам, барышни, лучше зайти в квартиру.

– Зачем?

– Опасно. Может пролиться много крови. Вот такие пироги с котятками.

Капустина испуганно отступает назад. Поравнявшись с дверным проёмом, хватает за руку Пашу и волочёт её внутрь квартиры. А полицейский наряд бесшумно делится. Середа и Петайкин быстро спускаются вниз по лестнице, а Ревва и Любушкин медленно поднимаются вверх.

Сарычев и Кузьмич, сверху наблюдают за происходящим, отпрянув от лестничных перил. Кузьмич вопросительно смотрит на Сарычева.

– Сыч, – интересуется шепотом Кузьмич, – что будем делать?

Сарычев разводит руки в стороны:

– Не знаю, Ярик.

– Одной «волыны» на двоих маловато.

– Скажи: «Спасибо», что твоей нет с тобой.

– Это почему же?

– Потому что палёная. Ты же из неё Емельянова завалил.

– Ну?

– А на «нет» и суда нет. Понял? Так что, если нас сейчас возьмут, доказать, что мы грохнули главного следака, не смогут. А на мой пистолет разрешение имеется.

Кузьмич недовольно хмыкает.

– А я сдаваться не собираюсь.

Петайкин и Середа, спустившись на первый этаж, заглядывают за трубу мусоропровода.

Ревва и Любушкин замирают, услышав вверху какой-то разговор. Они переглядываются и продолжают движение вверх по лестнице осторожнее.

– Одного положишь, остальные тебя накроют, – объясняет Сарычев Кузьмичу, – Смысла нет. Наколоть ментов надо, что мы здесь «не при делах».

– А это возможно?

– Возможно.

Кузьмич восхищенно смотрит на Сарычева.

– Ты всегда у нас был головастый, Сыч. Недаром тебя дядя Стёпа приметил.

Потом обескуражено добавляет:

– Так что, мы ни одного мента сегодня так и не замочим?

– Хватит, уже настрелялись, – раздраженно отвечает ему Сарычев.

– Жаль.

100

Ревва и Любушкин, прикрывая друг друга, преодолевают ещё один лестничный пролёт и оказываются на площадке четвёртого этажа. Остаётся последний, самый решающий рывок.

101

Петайкин и Середа подходят к двери в подвал. Середа дергает дверь. Дверь закрыта. Петайкин и Середа прячут пистолеты и поднимаются вверх по лестнице.

102

Сарычев уже видит Ревву и Любушкина.

– А теперь быстро слушай, Кузя, что я тебе скажу и запоминай.

Кузьмич с готовностью кивает.

– Не сопротивляясь, сдаёмся. Мы никаких баб не видели, и не знаем. Здесь оказались совершенно случайно. Искали место, где выпить. Вот сюда и забрели. Чтобы они не говорили, стоять на своём. И главное: не верь тому, что они говорят. Всё врут. Понял?

– Понял.

– А теперь делай, как я.

Кузьмич снова кивает.

103

Ревва и Любушкин настораживаются. Шум наверху прекращается, и воцаряется гнетущая тишина. Они снимают пистолеты с предохранителей и готовятся к броску.

Далее Ревва и Любушкин видят, что с площадки пятого этажа в обнимку, шатаясь, спускаются два изрядно выпивших мужика. Сарычев изображает на лице изумление, когда видит вооруженный людей.

– Мужики! Если вы грабить, то у нас уже ничего нет. Всё, что было, уже выпили.

Ревва улыбается в ответ, пряча пистолет, чего не делает Любушкин.

– Всё в порядке, мужики. Вы тут никого подозрительного не видели?

Сарычев оглядывается, пожимает плечами. Потом, как бы вспомнив, отдает честь Ревве, принимается докладывать заплетающимся языком.

– Видели. Бабы здесь не русские какие-то. Зашли мы с корешем по сто граммов задавить. Ну, без стакана как-то не культурно получается. Позвонили в одну хату, во вторую, чтоб стакан попросить. Так они такой тарарам подняли, будто мы их изнасиловать хотим. А на что они нам, когда водка стынет?

После этих слов пистолет прячет и Любушкин. Ревва, свесившись через перила, кричит вниз.

– Ребята, отбой воздушной тревоги. Ложный вызов.

Они спускаются вниз. Первыми идут Ревва и Любушкин. За ними, чуть отстав, Сарычев и Кузьмич. Кузьмич, показав на спины полицейских, с надеждой смотрит на Сарычева. Но тот строго качает головой. Кузьмич вздыхает.

104

На площадку второго этажа снизу поднимаются Середа и Петайкин. Сверху спускаются Ревва и Любушкин. Сарычев и Кузьмич, миновав их, продолжают движение вниз по лестнице.

– Мужики. Подождите минуточку, – останавливает их Ревва.

Сарычев и Кузьмич останавливаются. Ревва подходит к двери в квартиру Капустиной и звонит в звонок. Через некоторое время за дверью слышится голос Капустиной.

– Кто там?

– Майор Ревва.

– Вы поймали преступников?

– А как же! Можете сами полюбоваться.

ВТОРАЯ СЕРИЯ

Дверь приоткрывается, но цепочка надёжно защищает хозяйку квартиры от неожиданностей. Через щель Капустина осматривает всех. Только после этого закрывает дверь и снимает цепочку. Ещё через некоторое время она появляется на площадке.

– Ну, и где они?

– Вот они. Узнаёте?

Следователь показывает рукой на Сарычева и Кузьмича. Те стоят, готовые в любой момент рвануть с места. Сарычев незаметно запускает руку подмышку. Это движение замечает Любушкин. Он тоже берётся за рукоять пистолета и снимает его с предохранителя.

– Хорошо, – кивает Капустина, – А почему они без наручников?

– Потому что людям доверять нужно, гражданочка, – говорит Ревва.

– В каком смысле? – Удивляется Капустина, – Что вы этим хотите сказать?

– Нет. Я хочу спросить: вам что, стакана жалко стало?

– Какого стакана? Вы это о чём?

Ревва машет рукой:

– Да, ладно, мамаша, что там говорить. Нехорошо так.

Он поворачивается к Сарычеву и Кузьмичу.

– Можете идти, мужики. В следующий раз, если попадётесь, я вас посажу за нарушение общественного порядка. А на первый раз прощаю. Вот такие пироги с котятками.

– Спасибо, мужики, – благодарит Сарычев, изображая пьяного, – Может, пойдём вместе и выпьем за знакомство?

В это время в дверях квартиры Капустиной появляется Паша.

– Это он стрелял в человека, который умер у меня на руках.

Она указывает на Кузьмича.

– У него был пистолет, когда он выбежал из подворотни.

Зависает пауза. Сарычев пытается вынуть пистолет, но Любушкин оказывается проворнее. Он приставляет свой пистолет Сарычеву в бок.

– Не шали.

Сам лезет Сарычеву подмышку и достает оружие. Ревва, увидев на пистолет, свистит.

– Ничего себе! Ну, ты мужик даёшь! Скажи-ка на милость: зачем такому забулдыге, как ты, такой приличный «шмайсер»? Да ещё и с глушителем?

Сарычев перестает изображать пьяного, а принимается играть блатного:

– Он чистый, начальник! Честное слово! Ни кровиночки, ни пылинки. Кореш на продажу подогнал. За долги.

– За долги? – Не верит Ревва.

– Угу!

– Это мы проверим.

Он поворачивается к Середе и Петайкину.

– Ребята, пробейте их.

Середа и Петайкин подходят к Сарычеву и Кузьмичу.

– К стенке лицом, – приказывает Середа.

Те разворачиваются и, положив руки на стенку, расставляют ноги. Середа обыскивает Сарычева, а Петайкин – Кузьмича. Из карманов на пол сыплются кошельки, сигареты, зажигалки, какие-то бумажки. Последней падает смятая мокрая фотография, которую Петайкин выуживает у Кузьмича. Фотография падает к ногам Реввы. На ней изображён Емельянов.

– Мой чистый, – докладывает Середа.

– Мой тоже, – сообщает Петайкин.

Ревва наклоняется и поднимает фотографию.

– Ой, а это кто? Ещё один корешок?

Сарычев и Кузьмич молчат.

– Ещё раз спрашиваю, – спрашивает Ревва, – Что у вас делает фотография старшего следователя областной прокуратуры Емельянова Ивана Степановича?

Сарычев и Кузьмич продолжают молчать. Паша подходит к Ревве и смотрит на фотографию.

– Это они его убили.

Ревва меняется в лице.

– Что?

– Это они его убили на моих глазах, – повторяет Паша.

Кузьмич срывается вниз, прыгая через две-три ступеньки.

– Куда? – Кричит ему вслед Ревва, – Там же дверь на замке.

Ревва спокойно кивает Середе и Петайкину, пряча фотографию себе в карман.

– Возьмите его.

Середа и Петайкин моментально бросаются в погоню.

Кузьмич, оказавшись у закрытой двери, пытается её открыть, но она не поддается.

– Сакура!

Он на ощупь ищет какую-нибудь кнопку, нажав на которую можно отпереть дверь. Находит. Нажимает, но дверь по-прежнему не отворяется. Кузьмич разворачивается и, как загнанный в ловушку зверь, с кулаками бросается на Середу и Петайкина.

– Уложу всех! Банзай!

Потасовка заканчивается тем, что Кузьмича скручивают и застегивают на руках наручники. Далее Середа и Петайкин сопровождают его на второй этаж.

Ревва с ехидной улыбочкой на лице подходит к незадачливому беглецу.

– Ну, что, чучело, съел? От Реввы ещё никто не уходил. Когда я бандитов начал ловить, ты на горшке сидел. Я таких, как ты, одной ладошкой, как комаров, хлопаю.

Так же, улыбаясь, Ревва наносит ему резкий удар в живот. Тот сгибается и стонет от боли. Женщины испуганно наблюдают за происходящим. Ревва, отходит от извивающегося Кузьмича и спокойно продолжает:

– Ещё раз побежишь, я тебе ноги поломаю и скажу, что это ты сам членовредительством занимался. А законопослушные граждане этот факт подтвердят. Я правильно говорю, барышни?

Паша и Капустина в ответ быстро кивают головами.

– Тебе понятно, сынок?

Видя, что Кузьмич ничего не может сказать, вместо него отвечает Середа.

– Ему всё понятно, товарищ майор.

Затем Ревва поворачивается к женщинам.

– Барышни, вам придётся проехать вместе с нами. Не возражаете?

– А домой назад привезёте? – Спрашивает Капустина.

– А как же. С ветерком и музыкой, если захотите.

Капустина закрывает дверь на ключ.

– Поехали.

Все спускаются вниз.

Внизу останавливаются, расступаются, чтобы пропустить вперёд Ревву. Ревва подходит к двери. Поднимает руку вверх и вынимает кусок палки, засунутой между дверью и наличником в районе верхней петли. Именно эта палка заклинивает дверь. Затем нажимает на кнопку и легко отворяет дверь.

– Прошу.

Ревва пропускает вперёд Петайкина и Середу. Те выводят под руки, закованных в наручники, Сарычева и Кузьмича. Следом за ними выходят Паша и Капустина. За тем сам Ревва. Замыкает процессию Любушкин.

Проходя мимо Реввы, Сарычев дёргается, стараясь вырваться, но Середа, сбив того с ног, садится сверху.

– Не дёргайся. Пристрелю.

– Вы не имеете права! – Орет Сарычев, – Это дискриминация!

– Ух, ты! – Говорит Ревва, – Какое ты слово заковыристое знаешь! Где ж тебя таким научили? Наверное, в соседнем подъезде. Или на помойке.

– Всё равно отпустишь, начальник. У тебя ж против нас ничего нет.

– Найдём. Не беспокойся.

Кузьмича и Сарычева сажают в машину. Перед тем, как сесть в машину, Ревва берёт за руку Пашу и отводит в сторону.

– Я хотел бы, чтобы вы показали место, где произошло убийство.

– Да-да! Конечно. Это произошло на трамвайной остановке, на улице Зверинской.

– Зверинской? А как вы оказались здесь?

– Я от них… на трамвае сбегала.

– А они?

– А они положили его в багажник и погнались за мной.

– Кого?

– Ну, этого, которого убили. Они загрузили его в багажник машины.

– А где машина?

– Наверное, где-то здесь.

– Вы случайно не заметили, какая марка у них машина?

– Случайно заметила. У нашего декана точно такая. Это джип. Номер я не очень запомнила. Только три цифры. Три семёрки.

Ревва поворачивается к полицейскому УАЗику.

– Середа!

Уже умостившийся в тесной машине Середа, недовольно вздыхает.

– Ну, что такое? Чуть что, сразу Середа! Почему не Любушкин? Почему не Петайкин?

– Давай живее.

Середа медленно опускает ноги на землю, неторопливо вылезает и неспешно подходит к Ревве и Паше.

– Слушаю, гражданин начальник?

– Обойди квартал. Где-то должен стоять джип.

– Черный, – уточняет Паша.

– Черный, – повторяет Ревва.

– Ночью они все черные, – произносит Середа.

– В номере три семёрки, – продолжает Ревва, не обращая внимания на реплику Середы, – На этой машине они приехали. Найди её. В багажнике – труп.

– Понял. Джип черный. Три семёрки, – повторяет распоряжение начальника Середа, – В багажнике – труп. Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. А кто не спрятался в багажнике, я не виноват.

Паша за всё время впервые улыбается, оценив черный юмор Середы. Из машины слышится громкий вопль Кузьмича.

– Карга старая! Чтоб ты сдохла по дороге. Жаль, что я тебя замочить не успел.

Ревва и Паша поворачиваются на крик. От машины отделяется Любушкин, бегом направляясь к Ревве.

– Майор, Капустина вспомнила, как один другого ругал, что тот потерял свой пистолет в какой-то луже.

– В какой луже? – Интересуется Ревва.

– Я, кажется, знаю, – говорит Паша, – где находиться эта лужа. Под аркой на входе во двор.

– Люба, пошли туда Петайкина, – произносит Ревва, – Он молодой. Пусть поищет.

Любушкин собирается вернуться к машине, но Паша его останавливает.

– Там очень темно.

Ревва скептически хмыкает:

– Что вы, барышня, он у нас темноты не боится.

– Да нет, – говорит Паша, – Я в смысле того, что там ничего не видно.

Ревва кивает, поворачивается к Любушкину:

– Люба, пусть Петайкин фонарик прихватит.

Любушкин возвращается к автомобилю и что-то говорит Петайкину. Тот сразу же бежит выполнять задание.

Середа, пользуясь тем, что в это ночное время движение транспорта практически нет, выходит на середину дороги. Шагая по центру улицы, он смотрит то в одну сторону, то в другую, изучая номерные знаки припаркованных на обочинах машин. Он уже успевает проверить две улицы и завернуть на третью. Туда, где Сарычев бросил машину. Джип он замечает сразу. Он возвышается над всеми остальными автомобилями, ночующими на этой несанкционированной стоянке. Середа подходит к машине и открывает дверь.

Ключ зажигания на месте.

Из машины выходит Капустина, направляясь к Ревве.

– Товарищ гражданин майор, я извиняюсь, но слушать маты от опустившихся элементов я не хочу. Мы не скоро двинемся в сторону отделения полиции?

– Скоро.

– Чего мы ждем?

– Середу…

– Почему не пятницу?

– Капитан Середа ищет машину, на которой приехали бандиты, – спокойно объясняет Ревва.

– Понятно, – кивает Капустина, – Тогда вы не будете возражать, чтобы я составила вам компанию и постояла на свежем воздухе рядом с вами? Это намного приятнее.

– Мы не возражаем, гражданка Капустина.

Капустина кокетливо улыбается:

– Вера Ильинична.

Ревва весело подмигивает ей:

– Вера Ильинична.

Середа открывает багажник и отшатывается. В багажнике лежит Емельянов. Середа берёт его за руку и проверяет пульс. Отходит в сторону, вынимает мобильный телефон и набирает номер. Ждёт, пока ему не ответят, начинает докладывать.

– Я нашёл его. И джип, и Емельянова.

Ревва, выслушав Середу, вздыхает.

– Хорошо. Будь пока на месте. Я сейчас вызову криминалистов.

Ревва отключается от Середы и звонит в дежурную часть.

– Бражник, вызывай криминалистов на улицу Кирова. У нас убийство.

Бражник хмыкает.

– Что, её всё-таки замочили?

– Кого «её»? – Не понимает Ревва.

– Ну, бабу, которая звонила? – Объясняет дежурный.

– Слушай, дорогой, мне не до шуток, – вздыхает Ревва, – Убили Емельянова.

Бражник моментально меняется в лице.

– Емельянова? Ивана Степановича?

– Ивана Степановича.

– Вот это номер! Это теперь Вавилонское столпотворение начнётся. Продыху не будет.

– Угу. – Подтверждает Ревва, – Вот такие пироги с котятками. Звони Сыромятиной.

Бражник мнется.

– Майор, а, может, ты сам позвонишь. Честное слово, я её боюсь больше, чем свою жену. Конь в юбке, а не прокурор.

– Нет, Бражник, это твоя планида. Тебе по должностным обязанностям положено. Так что, звони, а я пока подозреваемых к нам в отделение доставлю.

Бражник отсоединяется. Громко выдыхает воздух, крестится и набирает номер Сыромятиной.

Петайкин останавливается перед лужей и включает фонарик. Луч света выхватывает сначала решётку кованых ворот. Затем опускается вниз, где освещает огромную грязную лужу.

– Ну, и что теперь?

Он вздыхает, берёт фонарик в зубы, а сам принимается разуваться. Сняв туфли и носки, рассовывает их себе по карманам. Левый туфель – в левый карман. Правый – в правый.

– Везёт же мне, как утопленнику.

Пальцами ног трогает воду. Ёжится от холода.

– Так, возьми себя в руки.

Он закрывает глаза.

– Море. Море. Море. А теперь входим.

Он вступает в холодную лужу. Глаза открываются сами по себе.

– Да. Не Сочи.

Светит фонариком вокруг.

– Ничего.

Он увеличивает круг. В луче света у стены блестит какой-то предмет. Петайкин спешит к нему. По мере приближения уверенность в том, что это пистолет, возрастает. А когда подходит вплотную, убеждается в этом.

– Yes! Жаль только, что ноги замочил.

Он ищет глазами, чем взять оружие, не оставив своих и не уничтожив чужих отпечатков пальцев. Ничего не найдя подходящего, вынимает из кармана носок. Надевает его на руку и берёт пистолет, стараясь держать за дуло. Преодолев на обратном пути лужу, Петайкин, не обуваясь, со своей находкой бежит к УАЗику.

В кабинете Сыромятиной проходит совещание. Среди присутствующих – Сыромятина и Никифоров. На столе звонит телефон. Сыромятина снимает трубку.

– Сыромятина слушает.

В трубке слышится голос Бражника:

– Прошу прощения, Галина Борисовна, это вас капитан Бражник беспокоит.

– Говорите быстрее, – нетерпеливо произносит Сыромятина, – у меня совещание.

– Я не хотел вас беспокоить, но… звонил майор Ревва и сказал, что убит Емельянов.

– Как убит? Где убит? – Теряется Сыромятина.

Присутствующие в кабинете сотрудники прокуратуры переглядываются. А Бражник продолжает:

– Деталей не знаю. На кронверкском проспекте. Ревва сказал, что есть свидетели и подозреваемые. Он их сейчас в РУВД привезет.

– Спасибо, товарищ капитан. Я сейчас к вам Никифорова пришлю, а когда закончу совещание, подъеду сама.

Сыромятина кладет трубку и поворачивается к Никифорову.

– Олег Григорьевич, убит Емельянов.

Сотрудники прокуратуры недоуменно переглядываются. Никифоров поднимается с места.

– Как убит?

– Не знаю. Езжайте в РУВД и разберитесь на месте.

Никифоров кивает и быстро выходит из кабинета.

Середа садится в джип на место водителя и лезет в бардачок. В бардачке он находит атлас автомобильных дорог и несколько карт Москвы и Петербурга. Порывшись ещё, достает две гранаты и какие-то бумаги. Гранаты кладёт на сидении рядом, а сам, удобно расположившись на водительском месте, принимается изучать бумаги. Он не замечает, что на заднем сидении поднимается Сахновский. В руке у него блестит нож.

Возвращается Петайкин во двор, где его ожидает Ревва.

– Нашёл?

– Ага, – Петайкин протягивает Ревве пистолет.

Ревва осматривает молодого сотрудника.

– А зачем разувался?

– По-другому – никак.

– Упакуй, как положено, и положи в портфель.

– Есть положить в портфель.

– И надень туфли, а то простудишься.

Петайкин направляется к полицейскому УАЗику. Капустина обнимает Пашу, которая трясется от страха, и смотрит на часы.

– Один вернулся, а второй?

Ревва достает мобильник и набирает номер. Ему сразу же отвечает дежурный Бражник.

– Дежурный Бражник у телефона.

– Бражник, я тебе на твой мобильник звоню. Можешь не представляться. Докладывай, что сделал?

– Сыромятиной доложил. Она на совещании была, сильно расходиться не стала. Сказала, что Никифорова пришлет разбираться.

– Понятно. Что с криминалистами?

– Уже едут.

Ревва отсоединяется и снова набирает номер.

Задняя дверь джипа отворяется, Сахновский покидает машину, растворившись в темной подворотне.

На сидении рядом с водительским местом начинает дребезжать мобильный телефон, затем разрывается громкой мелодией. Рядом с телефоном лежит рука Середы, по которой стекает кровь.

Ревва выключает мобильный телефон, прячет его в карман и поворачивается к Любушкину.

– Я сейчас.

– Ты куда? – Интересуется Любушкин.

– К Середе. Не могу дозвониться.

– Заснул?

– Хорошо бы…

Ревва идет по двору в сторону арки. Капустина, видя, что он уходит, бросает ему в след:

– А нам что делать?

– Ждать, барышни.

– Сколько ждать?

– Сколько нужно.

На крыльце РУВД стоит дежурный Бражник, встречая машину заместителя прокурора Никифорова. Тот оставляет машину на стоянке и поднимается по лестнице. Бражник отдает ему честь.

– Дежурный РУВД капитан Бражник…

– Ревва приехал? – Перебивает его Никифоров.

– Еще нет.

– Звонил?

– Никак нет.

Никифоров останавливается на крыльце и смотрит по сторонам.

– Где произошло убийство?

– На Кронверкском… по-моему…

Никифоров строго смотрит на дежурного и осуждающе качает головой.

– «По-моему…» Звони, Бражник, выясняй, где застрял Ревва.

– Понял…

Бражник козыряет и заходит в здание РУВД. А Никифоров нетерпеливо смотрит по сторонам, ожидая приезд Реввы.

Возле джипа крутятся криминалист Пятигорский и оперативник Иванов. Здесь же находятся Ревва, Любушкин и Петайкин. Середа сидит на переднем сидении джипа, откинув голову. На шее виден след от пореза. Панорама по машине. В багажнике лежит труп Емельянова. Рядом с джипом стоят полицейский УАЗик и машина «Скорой помощи».

Санитары на носилках загружают в скорую Емельянова. Любушкин что-то замеряет рулеткой. Иванов записывает. Фотограф щелкает фотоаппаратом.

– Всё. Можно грузить, – распоряжается Ревва, – Люба, проследи. А я еду с подозреваемыми в отделение.

Ревва ещё раз смотрит на Середу, вздыхает. На место гибели подъезжает машина, на которой написано «Пресса». Из нее быстро выгружается журналист Егоркин, сразу направляясь к Ревва.

– Привет, Ревва, – говорит он, – рассказывай, что у вас здесь случилось?

Ревва пожимает руку Егоркину, как старому знакомому.

– И откуда ты все узнаешь, Егоркин, – вздыхает Ревва, – будто у тебя глаза и уши в каждом доме, в каждом отделении полиции.

– Ты не далек от истины, майор, – отвечает журналист, – информация – мой хлеб. Хорошая информация – ещё и масло. А я люблю хлеб с маслом.

– От такой еды толстеют, Егоркин, – подкалывает Ревва.

– Мне это не грозит, Ревва. За такую еду приходится много платить, – парирует журналист.

– Мне ты не платишь.

– Не все берут борзыми щенками. Некоторые званиям и повышением по службе.

– Не наглей, Егоркин, – без обиды произносит Ревва, – я не подхожу ни под одну твою формулировку.

– Это долгий спор, Ревва, – соглашается журналист, – мы его продолжим на досуге, в другой обстановке. За шашлыками.

<1 2 3 4 5...8 >

На страницу: