Традиция против коммунизма. Обряд против идеи

Уязвленный абрек и террорист, который повел мировую революцию крестьянскими огородами и русским миром, провалили не только военный план взять Варшаву, затем продолжить поход на Берлин, но и определил путь СССР как «социализм в одной стране» или в «осажденной крепости». Этим моментом или случайным совпадением предопределилось завершение марксизма как проекта и мировой революции, но и поражение социализма как альтернативной системы. Русский мир, известно, строится на общине, на так называемом мире. Этот мир позволяет контролировать каждого общинника, чтобы тот трудился хорошо. старательно и не поднимал головы (патриархальная ремидность – Ревкон). И когда пришли пропагандисты марксизма, лучшей аудитории не было на свете. Самых чутких ушей и самых отзывчивых сердец. Не европейские сердца бюргеров и юнкеров были самой благодатной почвой для агитации, а именно русские крестьяне. Потому что они не знали и не признавали единоличников и спекулянтов – буржуазии. Именно диктатурой им понравилась идея диктатуры пролетариата. Темные невежественные люди почувствовали в диктатуре свой патернальный мир, как рыба нашла свой пруд. Естественно, все что было чуждо миру и контролю, должно было отмереть. Именно под флагом этой диктатуры зерефо -ремиды (зеремид) или отпрыски крепостных истребили под руководством абрека всю коммунистическую аристократию (рефлексирующую интеллигенцию соратников Ленина – Ревкон). Таким образом, по ревкону, пролетарии, они же бывшие забитые крестьяне мира стали «творцами» мира в интерпретации традиционных зодчих – творцов, которые через 72 года с приходом рынка станут еще и «личностями» – покупателями. Заметим, все кадры на реформы все время черпаются снизу. Все наоборот. Не аристократия, хоть какая, хоть феодальная, ее расстреляли первой, хоть коммунистическая – из среды революционных разночинцев, их расстреляли в 37, а низы. Мы уже знаем, что зереф становится зерефо -ремидом, потом ремидом и это традиционная шкала роста. Дураков никогда не ставили над миром – общиной и ее частью, иначе будет ущерб. При так называемом социализме выбирали лучших из худших, а точнее скромных и отзывчивых в ущерб таланту руководителя и вообще творческому началу. Дисциплина на первом месте и подчинение. Узнаете? Отсюда любые ростки эгоизма подавлялись и загонялись общиной под спуд. Получающий ремидность получал и блага, что вполне соответствовало духу традиции.

И вот когда у ремидов народилось поколение, второе по счету, а потом и третье да еще и сверх грамотное – советское, чтобы новое поколение творцов не превратилось в продажных банкиров и биржевиков, было достаточно дать им некий вещественный эквивалент, который заменил бы им прежние знаки престижа. Воистину джинсы и колбаса могли заменить миллионы ворованных от народа долларов! Но не заменили. Почему? А вот почему. Но мы должны вспомнить, кто были эти руководители русского мира в модернизированном виде КПСС и СССР. А были они все – сплошь зереф- ремиды или первым городским поколением зеремидов. Для зерефо – ремидов облачение в статус президентов или вообще в любой другой статус подобно традиционным наградам на лацканах пиджаках. Зеремиды все очень тщеславные и слабые на слова поощрения, здесь всегда ныне и присно на первом месте лесть. Все скромняги любят лесть. Таков закон трасоца (традиционного социума – Ревкон). Все слабаки любят это. Президент – та же «личность» исходя из статуса. На рыночных барахолках торгаши продают оправы с названиями «Президент», «Дипломат», «Премьер – министр». Многие частные организации также возглавляют президенты, политологические центры, институты, где сотрудник всего лишь один и он конечно -тоже президент. Это не просто мода. Это лесть. Так что должно быть понятно, что если зерефа можно купить сорока сортами колбасы и джинсой, то зеремида и ремида статусом и лестью. Тем более, если новый статус освобождает от мира и позволяет обогащаться безразмерно. Безразмерно! Таким образом придется огорчить сторонников «теории заговора», что СССР пал из-за внешних интриг и подкопа. На самом деле произошло совпадение традиционных ценностей поощрения и роста и рыночных подарков.

Зерефам – зерефово, ремидам – золото!

Но сначала много доброго слова лести. Став личностями- президентами, республиканские и периферийные лидеры стали понижать ремидность или точнее контроль общины над своими делами. Отсюда ставка не на советскую идейность, не прошлую ремидность и совесть, а на гражданскую (вынужденную) и этническую солидарность и на возвращение в русский мир, на национальную самобытность. Так как грамотным, но бесправным совкам дали взамен импортные вещи, они не сопротивлялись этим так называемым реформам сверху. Они заткнулись. По привычке, – верхам виднее. Так национализм получился не за счет зерефов, который во втором поколение становятся зефагами – фанатиками, а за счет одного названия, что это де национализм, мы строим национальное государство и все. Все так все. Ремиды не могут быть националистами. Во всяком случае советские, а только в виде проекта. Вот потому первый национализм был не настоящий, а придумкой. Пока проектом. Если за этот проект наполняли супермаркет колбасой, сгущенкой, чаем и прочими дефицитами, то почему бы и нет? Так как любое здание покоится на фундаменте, для национализма стали рыть котлован. То есть отбор менее рефлективных людей шел не только за счет этнической принадлежности, за счет того ты – зереф (солдат – исполнитель приказов), не ремид. Лучшим средством отбора стала родная речь. Пошли перманентные стенания по языку. Которые стали стихать по мере появления первых зданий независимости. Не забываем ни на минуту, что все эти реформы написаны рыночным композитором. Рынок здесь самый главный заказчик этнической музыки. Таким образом выходцы с периферии вышли на первое место и встали в ряду трубачей только для приватизации всех ресурсов. По закону традиции они должны стать новыми зеремидами, чтобы стать новой традиционной элитой. И помогать. Но не становятся элитой никак. А только заниматься коррупцией. А в это время в городах осели новые жильцы, у них выросли дети. А рефлексивность упала, стала пограничной, упала или нет, но вокруг не было ни демократии, ни свободы. Только еда в изобилии в крашенной обвертке. Но рынок махает и махает палочкой:" Все кто торгует – все личности!» Так дети сбежавших в города людей и занявшихся чем попало, в основном барахольной торговлей стали зефагами (зефаг = зереф+ рефаг) и дали самый настоящий симптом национализма – избранности на основе внешности и речи. Таким образом ревкон выявляет влияние рынка, которому нужны зерефы. Здесь скажут, что Маркс тут ни при чем. Он желал пролетариату, чтобы сделать из них вождей, тем самым разрушить традиционный мир. Кто был ничем, то стал бы всем и тд. Да и где же тут рынок? Как вернулся? Да, пролетариат или бывший член крестьянского мира мог стать всем, но для этого он не должен был уничтожать свою интеллигенцию. Только интеллигенция, уничтоженная в 1937 году, могла избавить его от самоизбиения, от деградации. Ведь зереф никогда не дает единого фронта – целого. А рынок удивительно пришел с другой стороны. В 1991 году. И снова взялся за обработку, но все было уже бесполезно: личностями были уже те, кто жует, а не герои.

Глава VI

Коммунист Шариков

Почему в Советской России победил Полиграф Полиграфыч Шариков..

Маркс: «Снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение» (18, с. 113). Новейшим выразителем этой первой формы коммунизма является Прудон, который уже понял, что сущность частной собственности составляет труд, а ее форму – капитал, и потому требует уничтожения капитала как такового. Однако в целом он остался на позициях грубого коммунизма, который все гнусности современного общества видит исключительно в факте частной собственности, в неравномерном распределении предметного богатства и не замечает отчуждения в сфере политики и духовной жизни, самоотчуждения человеческой личности, ее талантов, чувств и пр. «…Господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. …Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее. Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом» (18, с. 114 – 115). Это, следовательно, такой коммунизм, который не уничтожает, а воспринимает в самого себя универсальное отрицание личности человека, порожденное частной собственностью. Поэтому грубый коммунизм «есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности» (18, с. 116). Отлично! Почему же марксизм так понравился русским крестьянам и русской же интеллигенции, в то время как европейская интеллигенция и буржуазия не проявили к марксизму большой страсти?

Русским крестьянам понравился марксизм четкой стороной своего равенства. Как раз в это время солдатам надоело вдруг умирать за царя на фронте и обострился земельный вопрос. Касаемо русской интеллигенции почти тоже самое, но интеллигенции нужна была не земля, не огороды и не бахча какая, а права. Другой уровень притязания. Не вся русская интеллигенция прониклась марксизмом, почти на 80% служивая интеллигенция искала республиканского равенства. Отсюда обоюдный поиск правды, которая на поверку просто и открыто буржуазная. Царя арестовали не столбовые дворяне, а служилые дворяне, чьи отцы только – только взяли дворянство или получили государственные посты. Конечно среди этих патриотов не было и в помине марксистов. Но затем они появились через несколько месяцев в роли главных действующих лиц (к октябрю 1917 г).

В общем и целом, главным движком последующих событий была банальная зависть, отсюда и популярное «взять и поделить!». Про интеллигенцию такого сразу сказать нельзя, но отчасти можно. Но главное тут качество – честолюбие. Кроме того, марксисты интеллигенты выступали от имени народа, который эту заумную и важную интеллигенцию искоренил (по закону ревкона о налоге на элиту) народ сам стал важным, но никак не заумным. Умных в виде заумных русский народ никак и никогда не любил почти классовой нелюбовью. Он был бы согласен на не совсем умного, но строгого господина, это да. Господина начальника, например или генерального секретаря Сталина. Вся последующая «вшивая» народная интеллигенция пошла по этому самом народному пути нелюбви к талантам. Только отсюда мог возникнуть гротескный ряд советских руководителей по типу напоминающих председателей колхоза, невзирая на очередное десятилетие советской власти (и в современной истории) один за другим замещающих друг друга и уменьшающихся не только в талантах, но также заметно в физическом росте. Мал, мала, еще меньше. Марксовский самодостаточный человек, что должен был снять свое самоотчуждение, получился не в виде начитанного и эмансипированного, то есть всесторонне развитого, а в виде затравленного гнилого интеллигента. Этот самый интеллигент потом стал естественно либералом и русофобом, а свои даже физические изъяны мог потом реализовать в манифестации либерализма и демократии. Посмотрите. Все так называемые демократы и русофобы имеют четкий какой- нибудь недостаток, либо физический изъяны, либо психические отклонения. Они и косые, они и психопаты. Другой же, альтернативный марксовский тип самодостаточности марксистской личности был уничтожен шариковыми в 1937 году. А это значит, что Маркс описывал не социальную эмансипацию человека из народа в нашем случае зерефа (рефлексия зеро, зе – ре), а человека все же средней интеллектуальной культуры. Для снятия самоотчуждения, то есть когда человек осознает себя как личность, нужны были не только базовые знания, даже умения читать и писать, но и культура, стартовые возможности. Но, мы знаем, что за основу была взята диктатура пролетариата, то есть диктатура группы людей, которые поработали некоторое время на заводе, но были или оставались крестьянами про крови и духу. Интеллигенты марксисты подняли их значение и роль в истории в практической плоскости, хитрость это или верхоглядство? Но затем хитрецы и романтики были сами уничтожены, замучены, расстреляны. Это невежество. И русский марксизм пошел вариантом тяжелого налога на весь народ, на все общество, на весь так называемый марксизм, что в конце концов предстало и буржуазной реставрацией в 1991 году. Что и требовалось доказать. Крестьяне, даже став интеллигенцией, во втором и третьем поколении будут думать как увеличить свой надел – построить дачу например, или устроить сына в престижный ВУЗ. Когда это стало тотально очевидно, это и прорвало в виде приватизации. Приватизация и новая феодализация на основе новых технологий есть продолжение выплаты того же самого налога на элиту, когда новая народная элиты хочет уже не народных призов и признания, а признания ее элитой мировой. Здесь снова нет регалий и дворянских титулов, как голубых кровей, но есть та же сильная страсть выглядеть и быть элитой вместе с кошельком денег, точнее со счетами баснословных цифр личного состояния.

Глава VII

Откуда взялось «взять и поделить»

Все традиционные семьи очень многодетные. Традиционные отцы же не могли всем сыновьям передать одно наследство. В Европе отец передавал наследство старшему сыну. Эта передача наследства старшему сыну в семье называлась майорат. Младшие дети были вынуждены сами искать удачу. Младшие сыновья уходили в город. Они создавали династии городских ремесленников. Все городские мещане – это все когда то обделенные наследством своего деда младшие сыновья. Конечно династии создавались не один год. Все люди взрослеют, стареют, приходит момент уже обделенным когда то наследством младшим сыновьям, уже самим в роли отцов надо передать наследство. Отцы городских мещан сами становились распорядителями своего имущества. И снова передача наследства происходила, как это уже было когда то в родном селе. Но в городе это происходило не так тиранично, не так резко. У буржуазии всегда были возможности смягчить старые нравы. Потому в городе недовольство младших сыновей и возмущение происходило мягко. Младшие сыновья перемешались со старшими сыновьями и передача наследства стала формальной акцией. Конечно по традиции привилегии старших формально сохранялись. Но ведь старшие могли оказаться идиотами. Хотя легкомысленностью всегда отличались именно младшие сыновья. Потому что родители их баловали. Передать имущество, что нажито многими трудами отца, а может и нескольких поколений предков глупому наследнику нельзя и невозможно. Этого быть не может. Но никому, ни одному отцу в голову не приходило – взять и поделить всем наследство поровну. Тем самым нарушалась бы патернальная этика. Для традиционного народа иерархия важна в любом виде. Иначе по мнению ее элиты (зеротов) наступит хаос. Но где же, в каком месте могла возникнуть мысль – взять и поделить все имущество?

Есть место и есть общества, где права старших сыновей никому не нравятся. Такое настроение и возмущение всегда было в головах младших сыновей! Сам традиционный мир в лице младших сыновей восстает, а рабы тоже могут быть сыновьями, а также крестьянами, пиратами, бандитами, налетчиками, даже пролетариями. Не все бунтующие рабочие являются младшими в семьях, но всем «пролетариям нечего терять, кроме цепей». То есть, все восставшие в мире традиции, а весь предыдущий мир человечества жил именно в иерархии, среди несправедливости и эксплуатации слабого сильным, но все бунтари восставали против несправедливости, против иерархии, против порядков, установленных элитой. Традиционная элита – это общий для всех отец. Сравнение недовольства младшего сына, всех младших сыновей с отчаянием всех рабов мира выглядит несколько странно. Но ведь без материальной базы нельзя создать семью! А во имя чего же восставать всем ущемленным на свете? Во имя прав человека, во имя справедливости? Эту справедливость придумали поэты. Философы Нового времени. Все традиционные люди возмущаются, если не могут повторить путь предков, путь отцов. Во имя этого они должны сломать систему, если система не дает им завести детей. Во имя чего тогда им жить зерефу? Кому нужна тогда его собачья жизнь? Вот потому то «взять и поделить» появилось не у примитивных социалистов из народа, а внутри самого народа, который не может, если лишили возможности, повторить путь предков. Нет традиции, нет и народного смысла. Взять и поделить появилось в самом кратере традиции. Поднимали свою огненную лаву протеста именно те люди, кто были лишены условного наследства. Кто же тут снова перед глазами? Традиционные люди – зерефы. Да, на первый взгляд новый коммунист Шарикова выглядит глупо как и бывшая собака. Но разве все рабы мира не были собаками для эксплуататорской элиты? Нельзя сравнивать всех несчастных и обделенных мира с дураком и выскочкой Шариковым. Но все несчастные до Шарикова и после Шарикова соображали именно как коммунист Шариков – взять и поделить. А Шариков – это бывшая собака по роману Булгакова. Раньше не было учения научного коммунизма. Не было и Карла Маркса. Некому был сказать великому Спартаку и его рабам товарищам, что их дело – дело обреченных. Побить римлян рабы еще могли. Могли вырваться наружу из римской тюрьмы и римского заточения. Но не больше. Дальше рабы создавали бы свое государство. И это государство было бы снова патернальным. Тут же бы возникли свои племенные отцы. А у племенных отцов свои старшие и младшие сыновья. Появились бы любимчики, но и отверженные. Через много -много веков сотни тысяч рабов капитализма начнут штурмовать свое пролетарское небо. И что будем ими двигать? Не надо смотреть на всех страждущих рабов идеальными глазами. Не все рабы святые и не все несчастные. Они возьмут и поделят все имущество «отца», как они думают – по научному коммунизму, а на самом деле, как делили их отцы. Но что же будет в итоге? Надо смотреть не только на исток горной реки, но и на болото дельты. Как и все традиционные люди до них и после них, они создадут общество новой патернальной этики. Где будут свои правители – красная элита и будут свои ущемленные с красными от возмущения лицами. Одни будут иметь привилегии, другие на них работать. А их внуки, то есть третье привилегированное поколение получат завещанное их отцами боссами наследство – имущество всего государства СССР. Там где традиция, там все время повторение. Потому то все революционеры и рыбы бесприданники у нас все как условные младшие сыновья.

Глава VIII

Отцы и дети Тургенева

В 60-е годы XIX века в России выходит роман Тургенева «Отцы и дети». В этом произведении хорошо показано противоречие между поколениями. Роман стал популярным. У разночинцев, у либералов, а в советское время был включен в состав школьной программы

На самом деле Россию ожидали реформы 1861г. Россия отставала от Запада и оттого проиграла Крымскую войну. Молодёжь, воспитанная в духе прогрессизма, нигилизма и социализма, встала поперек отцам консерваторам. Конечно, люди, перешагнувшие возрастной рубеж, всегда тяготеют к старым порядкам. В прошлом удобно не только зеротам (феодальной элите), но уютно и хорошо поколениям преклонного возраста. Молодым же прошлое не интересно, а старые порядки – это рамки, в загонах которых они скучают и слоняются как волки в клетке из угла в угол. Молодые должны заявить о себе и самореализоваться. Самореализация отцов им не интересна. Понятное дело, речь не идет о самореализации низов. Там все предельно ясно: кров, еда, отдых и потомство. Только обеспеченные слои могут позволить себе «спасать мир». Или разрушать, чтобы создать новый – лучший и светлый. Итак, наши с вами ремиды 2 вступают в противоречие со своими отцами. Ремиды 3 или третье образованное и урбанизированное поколение это сделать просто обязано. Все не рождается из ничего, все появляется из мечты. Зерефам же мечтать некогда. Мещанам также некогда. Ремиды против ремидов. В силу перспективы капитализма среди массы обывателей торгашеская (купеческая тогда, по ревкону рефажная) карьера весь приветствовалась. Мещане желают свои детям сытное будущее. В России либерализмом заболели среднепоместные дворяне. Заболевают либерализмом и мелкопоместные, то есть демократией. Все это выражается в устремлениях их потомства. Либеральные течения созревают параллельно с социалистическими. Все эти противоречия отцов и детей или борьба поколений выльется через полвека в великую русскую революцию. Надо посмотреть тут только, кто будет против кого. Рассмотрим левый центр и его представителей – кадетов (конституционных демократов)

Милюков П. Н. Отец – Николай Павлович Милюков (1826—1878/79), архитектор, выходец из дворянского рода. Сам лидер кадетов П.Н Милюков в студенческие годы после смерти отца, чтобы обеспечить семью, давал частные уроки. Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Муромцев С. А. Выходец из дворянского рода. Записан в дворянские родословные книги Тульской и Владимирской губерний. Отец – Андрей Алексеевич Муромцев 1818 -1879, полковник, офицер лейб-гвардии Московского полка, затем командир 2-го гренадерского запасного полка, землевладелец Муромцев младший в 1884 был уволен из университета за политическую неблагонадёжность. И почему же? О нем пишут современники: «Честный и нравственно щепетильный человек, Муромцев всегда тщательно изучал материалы дела. И если у него появлялось сомнение в достоверности какого-либо из документов, обычно отказывался от защиты, хотя ему и предлагалось крупное вознаграждение». Перед нами человек, совершенствующий свою рефлективность человек. (Для ревкона это сверх человек). Кокошкин Ф.Ф: Из древнего дворянского рода, предком которого, согласно преданию, был касожский князь. Дед – известный драматург. Отец, Фёдор Фёдорович, надворный советник, комиссар по крестьянским делам в городе Холме Люблинской губернии, чиновник особых поручений при Министерстве народного просвещения по Греко-униатским делам (1871), умер, когда Ф. Ф. Кокошкину исполнилось два года. «…был совершенно обаятельным человеком: живой и интересный собеседник, знаток литературы и искусства, а главное – простой, добродушный и сердечный, никогда не выставлявший своего умственного превосходства, что так обычно у его людей его калибра. Еще одна характерная его черта: болея туберкулезом, болезнь свою он переносил чрезвычайно бодро. Умел он беречь свое здоровье так, что другим это было не заметно, был всегда жизнерадостно настроен и работал значительно больше среднего здорового человека, точно торопился по возможности больше сделать в краткий отрезок жизни, отведенный ему судьбой». Это люди – играющие со своей судьбой. Им тарелки супа мало. Ревкон уверен, что такие люди не будут предавать идеалы из-за колбасы. Не будут предаваться утехам, чревоугодию и извращениям. Это прекрасные образцы для своих сыновей. Потому ремиды 3 были бы их нравственной копией. Яблоня от яблони…

Теперь рассмотрим радикальный крен революционеров – победителей. Ленин В. И. Владимир Ильич Ульянов родился в семье инспектора народных училищ Симбирской губернии Ильи Николаевича Ульянова, – сына бывшего крепостного крестьянина села (зеремида – А.Б.). Троцкий Л. Д. Лейба Бронштейн из семьи богатого землевладельца – арендодателя из числа еврейских колонистов Херсонской губернии. Сталин И. В. Отец – Виссарион (Бесо), происходил из крестьян села Диди-Лило Тифлисской губернии, по профессии – сапожник (зереф – А.Б.). Подверженный пьянству и приступам ярости, он жестоко избивал мать маленького Coco. Когда Coco было одиннадцать лет, Виссарион «погиб в пьяной драке – кто-то ударил его ножом». К тому времени сам Coco проводил много времени в уличной компании молодых хулиганов Гори. Конечно и очевидно, что ремиды 2 – Ленин и Троцкий вступили в противоречие прямо и косвенно со своими отцами. Сталин ни с кем в конфликт не вступал. В рефлексии остался похожим на деспота отца. По методологии ревкона ремиды 2 Ленин и Троцкий вместе с другими революционерами одержали вверх над либерально – демократическим течением, то есть над ремидами в третьем поколении, затем вовсе уступили арену зеремидам или детям кухарок и сапожников. Надо сказать, что данные представители народа – зерефы- воровать также не будут в состоянии жесткого контроля, хотя в крови у них зерефные рефлексы очень сильны. Когда мораль общины сильна, то воров, предателей и крыс ждет короткая и жесткая расправа общиной. Но стоит им, как и предыдущим поколениям от традиции, оторваться от народа, то сначала получатся вороватые чиновники, вроде как представители государства, а затем вообще нигилисты вроде тургеневского нигилиста Базарова, и анархисты, то есть наглые приватизаторы не признающие никаких границ. Второе «народное» поколение или ремиды 2 от зеремидов (от «гнилой интеллигенции») слепо копируют и опыт предков – украсть и убежать, но и лицемерно принимают устав коммуниста. Мирное время передышки – хорошее время вызревания их как ремидов 2 или гармоничных будущих лицемеров. Они – половина сегодняшнего дня и половина вчерашнего состояния. Есть ли среди них сверх люди? Конечно. Но, опять таки, когда мораль общины жива и расправа близка и неминуема. Например, если идет Отечественная война, народ совершает подвиги. Эти героические зерефы погибают как герои – честь им и хвала! Память потомков. Но номенклатура то не прекращает плодится физически буквально. У чиновников из народа подрастают дети пионеры – будущие либералы и настоящие социалисты (ремиды 2 и ремиды 3). Они сильные комсомольцы и ярые активисты. Они «достойная смена отцов». Но мы уже знаем, что приходящие на готовое, такие же фанатики, как и активисты, но более лицемеры, примерные исполнители обряда, – фарисеи. Это исполнение обряда их также дисциплинирует, как и развращает. На повестке бунт против отцов. Поэтому они уже готовые либералы и отвратительные лицемеры. Падение режима связано не с каким то там заговором заинтересованных лиц, эдакой кучки заговорщиков. Падению предшествует период возмужания будущих реформаторов – нигилистов. Они не революцию отрицают, а отрицают душные обряды, им уже трудно выдавливать из себя крики «за». Конечно они должны будет пройти школу лицемерия наяву. Вся система превращается в лицемерие наяву. Общество нигилистов выбрасывает из себя самый передовой отряд, воспитанный, кстати, в этом самом передовом отряде. Обеспеченным людям не хочется ломать себя, они хотят жить красиво, открыто, а не по кодексу коммунизма. Отцы зерефы, которые не могли исполнять свой прямой путь, завещают свои детям новый достаток. В этом смысле революционная ремидность отцам мешала. Но их дети не видели революции, все ремиды 2 и 3 не видят самого ее факта. Но восстание против так называемого социализма уже ожидается как отрицание отцовского обряда. Не против напрямую отцов, у всех традиционных людей так не принято. Людям из народа не принято противоречить отцам. В данном случае достаток и обеспеченное будущее важнее сразу двум поколениям отцов и детей. Родители зерефы никогда не будут против удачи их детей, это их чадо. Они сами в свое время выбрали сторону революционной силы. И дети зеремидов 1 (колхозников) ремиды 2 выбрали сторону своей удачи или силы дикого рынка, где все ценное и большое принадлежит или будет принадлежать их фамилии. Родители приватизаторов при этом могут продолжать посещать сходки прокоммунистической ориентации. Некоторые родители инженеров, учителей и других служащих, то есть не сама номенклатура, остаются верными прежним идеалам в еще большем количестве. Для них подбирается новый вождь левой лицемерной партии – КПРФ и они продолжают совершать старые обряды, как будто готовятся так активно на покой. И присмотритесь, лидер или вождь этой партии бутафории будет из самых что ни на есть крестьян, – из деревни Мымрино. Это зерефо -ремид или зеремид в первом поколении. Он выбился в люди в этом статусе. Теперь он никому не отдаст этот пост. Как хвост птицы удачи не отдаст никому. По ревкону зеремиду важнее статус, чем содержание. Каждый ремид 2, хоть коммунист, хоть либерал – демократ берет роль вождя, берет как профессию. И на этом живет. Это их бизнес. Они раздваиваются между прошлым и настоящим, между настоящим и будущим. Прошлое они отрицают, как прошлое тупых отцов ватников. Настоящие для них – это полигон выбора. Будущие же они связывают с этой неведомой силой. Поэтому горожане или ремиды 2 и ремиды 3 с таким же фанатизмом выступают за демократию, как если бы они выступали за все хорошее, для себя – ремидов 2 и 3. Но по ревкону: что изобретено не тобой, то обязывает подчиняться, следовательно, и подражать. То есть они такие же либералы, как и в прошлом были комсомольцы! Эти относительно молодые лицемеры выбрали центр силы – он на Западе, и вынуждены исполнять новый обряд с тем же самым неистовством их отцов революционеров. Не забываем, что мы все время говорим о людях гармоничных и правильных. Правильный человек всегда будет идти по течению. Исполняя правила новой ремидности, его этикета, ремиды либералы будут всегда стараться себя показать, зарекомендовать, показать преданность новым хозяевам. Но они все время будут вторым сортом, шестым номером, дикарями с грантами. Чтобы избавится от такого ярлыка, ремиды либералы начинают проявлять реакцию, показывать, что они на местах высший сорт (или высшая раса, если они живут среди туземцев). И такое выливается в протест. А протест против условных отцов оборачивается, в конце концов, протестом против родины. Как и все предатели, они отвергают старые идеалы. Но теперь, чтобы нравиться и выиграть конкуренцию, они отвергают все, что связывало их с общиной, социумом, с людьми с которыми росли. В таком неистовстве они могут отрицать даже свою этническую принадлежность. Это приводит к таким случаям, когда русский по отцу и деду отрицает свою русскость в момент истошного крика: «Я свой!». Свой, естественно, для центра новой силы. Свой для Запада. Нужно ли удивляться, когда правительство, состоящее из таких ремидов 2, идет в фарватере политики Запада в целом. Они подают пример обывателям, которые в этом же самом рынке набрали кредитов и отдавать не торопятся, и уверяют. что Россия – это зло. Россия зло, даже если эта самая Россия спасала болгар там или грузин, но это было так давно, кто теперь вспомнит?. А центр силы рядом. Он диктует. А хочется есть. Вкусссно.