Мы серые ангелы – цивилизация

Лариса с любовью смотрела на его подтянутое мускулистое тело, да, годы его не брали. Она, в приятной усталости, откинулась и легла на спину, мечтательно смотря в потолок. Бабочки внизу её живота мягко усаживались на свои места, прислушиваясь к этому удивительному ощущению, она прикрыла глаза…

Прохор шёл на работу и вспоминал свой сон. Какой-то бред, причём полный, как во сне можно помогать человеку. Что-то в последнее время в его жизни появилось много необъяснимого. Пожалуй, кроме одного, и это Лариса. Повторная встреча с этой женщиной перевернула всю его жизнь. С этими мыслями Прохор дошёл до редакции. Там, конечно, его ждала куча неотложных дел, он почему-то понадобился всем сразу, включая главного.

Только к обеду Прохор немного разгрёб всю текучку и залез в свой компьютер. В поисковой системе про серых ангелов он ничего не нашёл. Прохор задумался обо всём, что происходило с ним в последнее время. По словам Синицкого, Создателю понадобились серые ангелы из числа живых людей для того, чтобы изменить баланс добрых и злых сил. Но как может простой смертный человек, пусть даже во сне, заниматься божьим промыслом?

Человек ведь слаб и грешен в своих желаниях, помыслах, и даже в поступках! Разве не написано где-то в священном писании, что всё предрешено?

Прохор летел над морем в полной темноте. Где-то рядом шёл бой, но ему надо было торопиться. Броненосец «Наварин» в Цусимском проливе только что получил ещё одну пробоину и мог уйти под воду в любой момент. Нет, конечно, как ангел он мог всё видеть даже в полной темноте, но было непривычно и немного жутковато, даже ему. Наконец он увидел барахтающегося моряка. Прохор схватил его за шиворот и поволок к ближайшему крупному обломку. Матрос за вращал головой, пытаясь понять, откуда появилась нежданная помощь, и, выскользнув из рук Прохора, тут же ушёл под воду. Прохор, сильно взмахивая крыльями, начал кружить над этим местом. Моряк всё не всплывал. Тогда, сложив крылья, Прохор устремился вглубь морской пучины. Среди множества пузырьков воздуха он увидел матроса, его звали Иваном, и он медленно погружался на дно. Прохор схватил его за шиворот и потащил наверх. Мимо них медленно погружались на дно другие моряки. Именно тогда в первый раз у Прохора в сознании шевельнулась мысль, а может ли он помогать другим людям, если видит, что они гибнут.

Наверху Прохор, сильно взмахивая крыльями, подтащил Ивана к деревянному обломку, моряк судорожно ухватился за него. Подождав ещё немного и убедившись, что Иван держится теперь крепко, Прохор, тяжело взмахивая крыльями, полетел прочь…

В этот раз Прохор просыпался очень тяжело. Открыв глаза, он обнаружил, что Ларисы рядом нет, судя по запаху кофе, она была на кухне. Во рту присутствовал неприятный солоноватый вкус, и Прохор поспешил в ванную почистить зубы. По сравнению с прошлым полётом, теперь он так стал называть свои сны, чувствовалась некоторая усталость. За завтраком Лариса спросила: «Ты сегодня спал очень беспокойно, снилось что-то?» Прохор, уклонившись от прямого ответа, поблагодарил за завтрак и стал собираться на работу. В прихожей Лариса прильнула к нему и тихо сказала: «Я хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя больше жизни» и, положив ему на плечо свою голову, мягко теребила ему волосы на затылке. Прилив такой нежности растрогал Прохора. Он взял её лицо в свои ладони и тихо выдохнул: «И я тебя очень-очень люблю», и, быстро поцеловав Ларису, выскользнул за дверь.

Идя на работу, Прохор постоянно возвращался к своим снам. Ладно, допустим, серые ангелы – это всё есть. Они по решению Создателя спасают нужных ему людей для восстановления баланса добра и зла. Но почему сегодня я не мог спасти ещё кого-нибудь, ведь рядом тонули другие моряки. С этими мыслями он подошёл к редакции, и обычная текучка отвлекла Прохора от этих размышлений.

Прохор летел над пустынным заснеженным городом. Это был блокадный Ленинград. Как обычно, он точно знал, куда и к кому ему надо было лететь. Он спланировал возле нужного ему дома. Прямо возле подъезда лежал замёрзший труп женщины. Сложив крылья, Прохор зашёл в промёрзший подъезд. Стояла гробовая тишина. Он поднялся на третий этаж, дверь была не заперта. Прохор зашёл в нужную ему комнату. На кровати лежало тело без признаков жизни. Прохор склонился над ним, это была женщина. Он достал свою фляжку и капнул несколько капель ей в рот, предварительно разжав его пальцами. Через мгновение женщина открыла глаза, она стала оживать. Ещё ничего не понимая, она схватила Прохора за грудки и зашипела, говорить она ещё не могла: «Там, в соседней комнате, умирает дочка, Танечка, мы карточки потеряли, ей всего девять лет, спасите её, мне самой ничего не надо, прошу вас!» – она повторила это несколько раз, пристально глядя Прохору в глаза. Затем она стала говорить это же, отпустив его и глядя в другую сторону.

Это значит, женщина стала оживать и перестала видеть ангела.

Прохор стоял в нерешительности, потом спустился вниз к трупу возле подъезда, вытащил из кармана хлебные карточки, там же был крохотный кусочек замёрзшего хлеба. Он вернулся в комнату и положил карточки на стол. Женщина уже сидела на кровати, ей явно стало лучше. Прохор зашёл в соседнюю комнату и сразу увидел огромные детские глаза. Они видели его. Девочка лежала на кровати укрытая ворохом всякого барахла и умирала. Только умирающие могли видеть ангелов. Прохор подошёл к ней. Она смотрела без всякого страха и спросила:

– Ты пришёл за мной или за мамой?

– Нет, вы будете жить.

– Мы потеряли карточки, значит, мы обязательно умрём, – сделала вывод девочка.

– Таня, мама скоро придёт к тебе, – хотел успокоить её Прохор.

– Мёртвая? – не сдаваясь, спросила она.

Тогда Прохор положил в рот Тане тот малюсенький кусочек хлеба. Девочка облизнула губы и, почувствовав вкус хлеба, радостно сообщила:

– Теперь я точно сплю, потому что хлеб мне всегда только снится, дяденька, можно я немного посплю, это самый вкусный сон в моей жизни!

И она, зажмурив от удовольствия глазки, стала засыпать. Прохор улетел.

Прохор проснулся озябшим. Желая согреться, он теснее прижался к Ларисе. Она не спала и тоже прижалась к нему. Вскоре от бурных взаимных ласк Прохор забыл о своём ознобе. Успокоившись, они лежали, обнявшись, и, кажется, каждый думал о своём.

– Роди мне дочку, – вдруг тихо сказал Прохор.

– Надеюсь, не завтра, – засмеялась Лариса, ласково целуя его в плечо.

– Да я серьёзно, – коснулся он губами её волос, – Алиса всё время живёт у бабушки, учится там, квартира у нас большая, всем места хватит, – рассуждал Прохор.

– Ты сказал «у нас», но я ведь тебе даже не жена, – напомнила Лариса об его обещанном походе в ЗАГС.

– Хорошо, завтра я выходной, берём документы и идём жениться, а сейчас продолжим одно очень приятное дело, – привлёк он к себе любимую женщину.

За завтраком они решили, что в ЗАГС пойдут после обеда. Прохор пошёл на работу, надо было кое-что доделать. По пути он размышлял о Ларисе. Кроме того, что он теперь не представляет себе без неё свою жизнь, она красива, умна, ей хватает мудрости никогда не спорить с ним, когда он загорается. Ночью она тихий огонь, который всегда может разгореться в пожар. Ему было очень хорошо с ней, сделал для себя вывод Прохор, заходя в редакцию. Видимо, все его мысли отражались на лице, потому что все, кто попадался ему навстречу, загадочно улыбались, здороваясь с ним. Только один коллега, шутя, сделал ему замечание:

– Прохор, не сверкай своей довольной харей, а то аж зависть берёт, влюбился, что ли?

– Не, женюсь, – в тон ему ответил Прохор и пошёл дальше.

Коллега остался стоять, потом, покрутив пальцем у виска, пошёл по своим делам.

За своим рабочим столом Прохор продолжал размышлять о Ларисе. «Как же я ей скажу о своей миссии?» Странно, но он первый раз так назвал свои непонятные сны. Он ведь уже верил во всё происходящее с ним. Прохор почему-то стал переживать за Ларису. А если с ним что-нибудь случится. Он хорошо помнил, как наглотался солёной воды, когда спасал моряка. Значит, опасность всё же есть, и Прохор начал сомневаться насчёт ЗАГСа.

На его рабочем столе лежал чистый лист бумаги. Вдруг Прохор увидел, как на этом листе начали проявляться буквы, сначала бледно-голубого цвета, затем они начали быстро темнеть, и вскоре ярко-синим цветом было написано – ЛАРИСА. Через несколько мгновений буквы пропали, а лист остался девственно чистым. Прохор ещё некоторое время сидел не шелохнувшись. Ничего больше вокруг него не происходило. Зазвонил мобильник, но Прохор всё ещё не мог выйти из ступора, затем он всё же взял трубку. Звонила Лариса и спрашивала, не передумал ли он идти жениться. Прохор коротко и твёрдо ответил: «Идём, милая, всё уже решено!»

Стоял жаркий летний полдень. Прохор парил над полем боя возле Константинополя. Очередная атака аваров оказалась неудачной, повсюду лежали тела убитых воинов. Не помогли и пришедшие на помощь на своих лодках с берегов Днепра славяне. На них были доспехи, и они были очень храбрые воины. Тем не менее в 626 году Константинополю не было суждено пасть. Наконец Прохор разглядел цель своей миссии. На берегу реки стояла группа воинов и готовилась к обряду сожжения павшего в сражении, вот он-то и был ему нужен.

Прохор подлетел и уселся рядом с павшим воином. Вокруг его тела стояли другие воины и тихо пели унылую песню. Болеслав, так его звали, был весь изранен, и жизнь в нём едва теплилась. Прохор достал свою флягу и как обычно капнул несколько капель Болеславу в рот, затем полил его раны. Через несколько мгновений воин открыл свои небесно-голубые глаза. Окружающие его воины замолчали и оторопело смотрели на оживающего мертвеца. Болеслав довольно резво встал, чем вызвал трепет у всех, кто был рядом. Его русые волосы развевались на ветру, он поднял руки вверх, и раздался победный рёв всех славян в округе.

Прохор взмыл вверх, его миссия заканчивалась, но было очень жарко, и он решил немного отдохнуть на стенах осаждённой крепости. Он уселся на стену рядом с одной из башен. Внутри башни кто-то разговаривал, и Прохор услышал следующий диалог:

– А что там за шум у славян?

– Прославляют какого-то Болеслава, говорят, он восстал из мёртвых!

– Чушь какая-то, одно слово варвары.

– Да, но эти варвары уже который месяц осаждают наш великий город.

– В этом вы правы, они отважные воины.

– А что они ещё там кричат?

– Они кричат, что они русские и они непобедимы!

– Русские, русские, надо запомнить.

После этих слов Прохор, взмахнув крыльями, взмыл в небо.

Сегодня Прохор проснулся в хорошем настроении. Рядом посапывала Лариса, разметав свои каштановые волосы по подушке. Он осторожно повернулся к ней и стал просто смотреть на неё.

Красивый аккуратненький носик, бровки вразлёт, чуть подрагивающие во сне реснички, лёгкий румянец на её щёчках, эта не очень большая грудь, вольно виднеющаяся из-под прикрывающего её одеяла, а ниже красивой формы подогнутая ножка привели Прохора в умиление. Боже, как же он любил эту женщину. Она так сладко спала, что Прохор очень осторожно встал и отправился на кухню варить кофе.

Там он опять задумался о своей миссии. Эти полёты во сне. Они всегда были внезапны для него. Неужели таким способом можно изменить мир. Почему он никогда ещё не встречал других серых ангелов. Неужели нас так мало. Он поймал себя на этой мысли, что о себе он именно так уже и думает. Внезапно в дверном проёме возникла Лариса, глаза её заманчиво сверкали. Короткий и прозрачный пеньюар вообще ничего не прикрывал. Она томным голосом кокетливо спросила:

– И что мы тут делаем, пока женщина одна пропадает?

– Вот кофе решил сварить, пока ты спала, – отвечал невпопад Прохор.

– А что, разве кроме кофе у тебя больше нечем взбодрить с утра женщину? – её красивые глазки сузились, и она начала красться обратно в спальню, сверкая всей своей неприкрытой красотой.

Прохор быстро выключил плитку и бросился за своей соблазнительницей.

Они «взбодрились» так, что практически опоздали на работу, поэтому без всякого кофе, быстро чмокнувшись, разбежались по своим делам.

На работе Лариса опять задумалась о Прохоре. Вчера они подали заявление в ЗАГС, и она была счастлива. С ним было хорошо и просто. Она чувствовала себя рядом с ним просто женщиной. С ним не надо было строить из себя крутую штучку или наоборот изображать из себя этакую беспомощную слабую женщину. Он всегда поражал её своими комплиментами, на которые она никогда сама не напрашивалась. Это говорило только об одном: он любил её, принимал её такой, какая она есть, и действительно восхищался ею. Он был очень увлечённый, целеустремлённый человек, и она ему просто не досаждала, но где-то внутри себя даже завидовала его одержимости в работе. Теперь она просто не понимала, как жила без него столько времени. Конечно, в её жизни были мужчины, но по сравнению с Прохором это было… да просто ничего и не было!

Прохор сидел на плите разрушенного дома и не знал, что ему делать. Тот, кого он должен был спасти, находился под плитой. Сам поднять плиту он был не в силах. Кругом гремели взрывы, шёл бой на одной из улиц Сталинграда. Конечно, взрывы и пролетающие осколки никакого вреда Прохору не причиняли. Он был ангелом, посланником Бога, но на всякий случай Прохор взмахнул крыльями и перелетел в более безопасное место. От поднятой взрывами пыли было плохо видно, но всё же он увидел, как к нему подлетают ещё два серых ангела. Раньше Прохор никогда не встречался с другими ангелами. Они молча уселись рядом. Им не надо было разговаривать, они понимали друг друга без слов.

Ангелы взмахнули крыльями и подлетели к плите, ухватившись за рваные края, начали вместе её поднимать. Отбросив плиту в сторону, ангелы обнаружили под ней трёх раненых бойцов. Каждый начал помогать своему. Вдруг совсем рядом вырос огромный столб взрыва. Мгновенно ангелы распростёрли над подопечными свои крылья. Все осколки упали на землю, не причинив вреда раненым бойцам. Напоив и смазав раненых, ангелы собрались улетать, и тут Прохор увидел молоденькую девушку-санитарку. Она смотрела в другую сторону и не видела раненых, которые лежали в глубокой воронке. Прохор подлетел к ней и слегка коснулся её головы. Девушка повернула голову и увидела, где нужна её помощь. Она что-то крикнула, и из какой-то щели появилось ещё двое санитаров с носилками. Все вместе они бросились к воронке. Прохор вместе с другими ангелами полетел дальше.

Прохор проснулся в каком-то разбитом состоянии. Всё тело болело, особенно спина. Кто-то водил пёрышком по его щеке. Конечно, это баловалась Лариса. Прохор, не открывая глаз, сделал над собой усилие и неожиданно клацнул своими зубами в районе пёрышка. Лариса, испугавшись, ойкнула и отпрянула от него: «Дурак, ты меня напугал», – сказала она и обидчиво поджав губки отвернулась. Они молчали. Прохор вспоминал свой очередной сон. Ларисе хотелось играться, и она всё ещё не выпускала из рук пёрышко, теперь не зная, как им воспользоваться. Неожиданно Прохор сказал:

– Слушай, а не пора ли мне познакомиться с будущей тёщей и Алисой?

– Я сама об этом уже давно думаю, просто не знала, как тебе сказать, – Лариса повернулась и прижалась к нему, положив голову на плечо.

– Давай в ближайшие выходные махнём в Тверь, ты как?

– Я совершенно не против, – томно отвечала Лариса, и её рука начала блуждать под одеялом.

– Не против чего? – улыбаясь, спросил Прохор.

– Сейчас узнаешь, – так же томно прошептала Лариса, залезая с головой под одеяло.

– Ты развратная женщина, – тихо сказал Прохор, закрывая от удовольствия глаза.

– Ещё какая, ты просто меня плохо знаешь, – послышалось под одеялом.

Прохор пришёл на работу. На столе был целый ворох бумаг, разгребая их, он наткнулся на лист. На нём тёмно-синим цветом было написано: «Мы ждём тебя сегодня». Через мгновение лист стал чистым, надпись исчезла. Прохор отпросился в редакции, чтобы немедленно поехать по уже знакомому адресу, у него тоже было много вопросов к Синицкому.

Прохор прыгнул в машину и уже через несколько часов был у знакомого дома. Дверь ему открыл Синицкий и, как бы извиняясь, сказал:

– Маши сегодня нет, проходите, Прохор Алексеевич, – и жестом пригласил его в комнату.

– Добрый день, Станислав Георгиевич, – поздоровался Прохор, проходя в комнату.

– Присаживайтесь, – так же жестом предложил Синицкий, – полагаю, настало время более подробно рассказать вам о вашей миссии.

– Да, у меня тоже есть несколько вопросов к вам, – произнёс Прохор, усаживаясь в предложенное кресло.

– Прохор Алексеевич, вы уже достаточно опытный серый ангел, но я хочу вам сообщить следующее, – Синицкий сделал небольшую паузу, а затем продолжил: – Ваша миссия, как вы понимаете, связана с определённым риском для жизни, далеко не все люди способны её выполнить, поэтому существует достаточно предвзятый отбор в кандидаты. Этим как раз мы с Машей и занимаемся. Прежде всего, это состояние души человека, он должен внутренне быть готовым к полёту или уже летать во сне. И ещё он должен быть убеждённым альтруистом. Вот собственно и все критерии, мы лишь предлагаем кандидатов, выбор делает он сам, – Синицкий слегка поднял голову к верху. Прохор тоже посмотрел вверх.

– Можно несколько вопросов? – спросил нетерпеливо Прохор.

– Да, пожалуйста.

– В последний раз я встретился с двумя серыми ангелами, и мы вместе спасали людей, но почему нас так мало, ведь раньше я никого из ангелов не встречал.

Синицкий слушал его внимательно, и по его лицу блуждала улыбка.

– Прохор, не всё сразу, скоро ты встретишь много серых ангелов и вы все вместе будете выполнять в том числе и общие миссии, – Синицкий опять сделал паузу, слегка вздохнул и продолжил: – Дело в том, что белые и чёрные ангелы иногда поступают вопреки воле Создателя, и тогда серые ангелы спасают людей уже от их бесчинства, но я сразу хочу тебя предупредить, что если с белым ангелом могут справиться пять-шесть серых ангелов, то, чтобы заставить отказаться от своей цели чёрного ангела, вас уже понадобится несколько сотен. Да, и не забывайте, что в отличие от вас они бессмертные, и ваша сила лишь в том, что вы выполняете волю Создателя, а они её по той или иной причине нарушают в данный конкретный момент, – Синицкий замолчал, сложив руки вместе. Молчал и Прохор, переваривая всё услышанное. Так прошло несколько томительных мгновений.

– Значит, не всё так просто и легко, – промолвил задумчиво Прохор.

– Ну, и не всё так мрачно, – улыбнулся Синицкий поднимаясь.

Прохор воспринял это как сигнал к окончанию разговора и тоже встал. Синицкий, провожая его, дружески похлопал Прохора по плечу. Вечером Прохор был уже дома. На душе стало тревожно, и, видимо, он забыл стереть с лица свою тревогу, потому что Лариса тоже забеспокоилась. Прохор отшутился, они поужинали, мило беседуя о всяких мелочах, и отправились в спальню.

Прохор, легко взмахивая крыльями, летел над родным городом. Ему вообще нравилось это непередаваемое ощущение полёта. Внизу проплывали до боли знакомые улицы. Вот и Нева, он летел в Петропавловскую крепость. Прохор знал свою миссию. Она была практически невыполнима, однако, видимо, Создатель ещё раз решил испытать судьбу. Прохор уселся на выступ кронверка Петропавловской крепости и начал оглядываться. Он увидел недалеко от себя ещё двух серых ангелов. Чуть дальше сидели пять белых ангелов. Ещё дальше на выступе Петропавловского собора сидел большой чёрный ангел.

Два палача уже надевали петли на пятерых осуждённых. Поверх петель надевали белые колпаки с чёрною кожей, на которой мелом были написаны их имена. Сами осуждённые были в белых халатах с тяжёлыми железными цепями на ногах и стояли на скамейках. На эшафоте было всё готово к казни. Генерал-губернатор Голенищев-Кутузов на лошади в окружении адъютантов взмахнул шашкой, в тот же миг помост эшафота, на котором стояли скамейки, упал. Прохор вместе с ещё двумя серыми ангелами взмахнули крыльями, подлетели к виселице и крыльями обрезали три верёвки. В то же мгновение трое осуждённых сорвались. Это были Рылеев, Пестель и Каховский. У Рылеева упал колпак и была видна кровь, вероятно, он, падая, ушибся. К двум оставшимся на виселице казнённым подлетели белые ангелы и, забрав их души, улетели. Чёрный ангел продолжал внимательно наблюдать за всем происходящим.

Генерал-губернатор послал адъютанта за другими верёвками. Приговорённые сидели на земле и молились. Прохор и два других серых ангела сидели на выступе, рядом сидели три белых ангела. Когда принесли новые верёвки и опять соорудили эшафот, серые ангелы поняли, что их миссия закончена. Взмахнув крыльями, они взмыли в темноту ночи и исчезли.

Прохор проснулся не в лучшем расположении духа, но на груди у него, разметав свои каштановые волосы, посапывала Лариса. Он осторожно стал перебирать их, наслаждаясь мягкой шелковистостью. Она вдруг тихо сказала:

– Я люблю тебя так сильно, что, кажется, умру, если тебя вдруг не станет.

– Я тоже очень люблю тебя, милая, – задумчиво промолвил Прохор.

Их долгий и страстный поцелуй перерос в такую неистовую нежность, что они, утомлённые, задремали. Первая подхватилась Лариса: «Господи, мы же сегодня должны ехать к маме в Тверь». Она так забавно, почти нагишом металась по квартире, что Прохор просто любовался этой картиной. Заметив это, Лариса набросила халатик и уже более величественно изрекла:

– А господин падишах собирается сегодня вставать?

– Да, моя Шахерезада, после Вашей волшебной сказки я готов хоть в космос, – отвечал, улыбаясь во весь рот, Прохор.

– Шахерезаде надо к обеду в Тверь успеть, – на бегу заметила Лариса.

– Бу сделано, – заметил он, натягивая брюки.

Прохор хорошо и уверенно водил машину, поэтому уже к полудню они въезжали во двор старенького деревянного рубленого дома в пригороде Твери. Во дворе их встречала женщина в возрасте с седыми волосами и очень внимательным взглядом – мама Ларисы. «Раиса Фёдоровна», – представилась она. Рядом была очаровательная малышка по имени Алиса. Её огромные голубые глаза смотрели на Прохора с любопытством и каким-то вопросом. Она словно бы оценивала, подойдёт ли он её маме. После беглого знакомства Раиса Фёдоровна позвала всех на веранду пить чай. За чаепитием с вишнёвым вареньем они познакомились поближе. Хотя о Прохоре и Алиса, и Раиса Фёдоровна знали уже многое. Алиса увела Ларису что-то показать в саду. Прохор остался с будущей тёщей на веранде. Она внимательно посмотрела на него и задала вопрос, который привёл Прохора если не в шок, то в состояние ступора точно:

– Давно летаете, Прохор?

Прохор смотрел на неё и не знал, что ответить этой седой женщине, которая так легко угадала его тайну, ведь он даже Ларисе никогда о своих полётах не рассказывал.

– Да, не так уж и давно, – наконец он выдавил из себя, – а откуда вы знаете?

– Прохор, я сама летала тридцать лет, сейчас, видимо, уже в возрасте, не призывает.

Они замолчали, каждый думал о своём. Пауза затягивалась. Примчалась Алиса и принесла какой-то цветок бабушке, затем так же быстро убежала.

– Вот егоза, целыми днями носится, хорошо ей здесь на свежем воздухе.

– Даже боюсь спрашивать, где вы за столько лет побывали, – спросил уважительно Прохор у старшего по возрасту серого ангела.

– Много где, – отвечала задумчиво она, – ты знаешь, что и Алиса во сне летает.

– Не понял, – испугался Прохор.

– Да нет, это она пока просто так, сама по себе, но всё равно полетает, запомнит, где грибы-ягоды растут, а потом со мной дурачится, что больше меня насобирала.

– Значит, и её могут призвать, – спросил удручённо Прохор.

– Мала ещё, а вот Лариса до шестнадцати лет во сне летала, так что думай, – сказала Раиса Фёдоровна и пошла, ставить чайник, на веранду направлялись Лариса с дочкой.

Визит в Тверь удался. Прохор подружился с Алисой, нашёл общий язык с будущей тёщей, так считала Лариса, которая теперь дремала рядом, пока он практически по прямой мчался в Питер. Прохор всё время крутил в голове всё сказанное Раисой Фёдоровной и несколько раз внимательно посмотрел на свою Ларису. Ему почему-то не очень хотелось, чтобы она подвергала себя какой-либо опасности.

Вечером перед сном Лариса как-то загадочно посмотрела на него и сказала:

– Прохор, мне надо с тобой серьёзно поговорить, – и села на кровать.

– О чём, милая, – потягиваясь, спросил Прохор.

– Я беременна, – сказала Лариса, внимательно глядя Прохору в глаза.

– Ну и отлично, – притянул он её к себе и поцеловал.

– А я думала, ты расстроишься, – пробубнила Лариса, теребя пуговицу на пижаме Прохора.

– Да что ты, у нас есть Алиса, пусть будет ещё и карапуз.

– А кого ты хочешь, мальчика или девочку?

– Конечно, девочку, такую же красивую, как и ты, – ответил Прохор, ласково целуя свою любимую.

Лариса вся потянулась к нему, ей так захотелось нежности от любимого. Вскоре они задохнулись от собственной страсти и уснули обнявшись.