Я просто хочу, чтобы ты ПОМНИЛ…

– Костя, – подступилась я к своему новому знакомому. – Что это значит? «Солнце и Луна»?

Но оба парня, переглянувшись, просто улыбнулись, и «китайский император» соблаговолил сказать мне лишь следующее:

– Когда время придет, узнаешь!

На все мои попытки в течение следующих пары лет вытянуть из них информацию о том, что же это значит, увы, не увенчались успехом. Что это обозначает, я узнала много и много лет спустя. Уже после того, как нашла его. Мое Близнецовое Пламя.

Черная свадьба

Итак, я стала студенткой и начала учиться. Но учеба занимала почти все мое время. И на то чтобы зарабатывать, увы времени не оставалось. Ведь ни компьютеров, ни мобильных телефонов, ни планшетов тогда еще не было. После занятий надо было идти в библиотеку и сидеть там часами с кипами книг. При этом денег на еду тоже не было. Бывало, одно яблоко в день съешь, и все.

Так прошел год. Первый курс университета остался позади и начался второй.

И вот, в это самое время в мою жизнь снова вмешался Рок. У моей сокурсницы был знакомый мужчина, которому срочно нужно было найти место, где бы он мог оставлять своего пятилетнего сынишку, пока сам был на работе. Ситуация была таковой:

Наташа училась со мной в одной группе. Ее сосед, Артур, был бизнесменом. Он был женат на молодой женщине, и у них рос пятилетний сынишка. Артур работал. Жена занималась домом и сыном. Вся беда была в том, что, она вдруг, как говорили соседи, закрутила роман с каким-то молодым парнем, взяла с собой ценные вещи, документы, оставила сынишку своей маме, написав супругу всего несколько слов, навроде «я встретила любовь всей моей жизни, прости-прощай». И исчезла. Как оказалось позже, она просто уехала к этому парню, всего за пару километров от Одессы.

Мама его супруги (то есть бабушка малыша) сидеть с ним могла только по выходным, так как она все еще работала. Сам же Артур работал почти без выходных. И вот ему срочно пришлось искать няню для сына, он стал спрашивать всех, кого только возможно. Чтобы человек был добрый, проверенный, надежный и любил детей. Таким образом, малыш Тимка (Тимур) оказался у меня дома. В тот день была суббота, и я не училась. Весь день ребенок провел у меня дома, со мной и с моей мамой. Он оказался очень смышленым, умным, интересным и забавным. Но и вместе с тем обычным избалованным маленьким мальчиком: капризничал, то плакал, то смеялся, был неуравновешенным. К моему удивлению я узнала, что свою маму он называл не «мама», а по имени. Так же, по имени, он называл и свою бабушку.

Его здоровье тоже было не ахти. Малыш кашлял, у него был заложен нос. Моя мама, которая превосходно разбирается в целебных травах (занималась этим многие и многие годы), знала как его на ноги поставить, и сразу же этим занялась. Через полдня он спросил ее: «А ты будешь моя Бабушка»? На что сразу получил положительный ответ.

И вот наступил вечер, и его отец пришел для того, чтобы забрать его домой. Но не тут-то было. Тимошка вцепился в меня мертвой хваткой и сказал слова, которые я даже сейчас без слез вспомнить не могу (хотя было это почти двадцать лет назад).

– Я маму нашел!!! Я наконец-то ее нашел!!! И Бабушку! А ты хочешь меня забрать! Я никуда не пойду! Я тут останусь!

И разрыдался, обняв меня обоими ручонками и прижавшись ко мне так, словно боялся, что я убегу или исчезну. Я стояла, застыв, не в состоянии произнести ни слова, глядя в глаза его отцу. Наконец я с трудом нашла в себе способность говорить и тихо сказала:

– Артур. Оставь его у меня до завтра. Пусть он успокоится. А завтра заберешь.

И малыш остался. Я уложила его спать, но он никак не хотел закрывать глаза. Он боялся, что я уйду. И уснул ближе к часу ночи, держа меня за руку. У меня просто разрывалось сердце. Что же за мать была у этого крохи? Как же можно так?

И он остался у меня дома и на завтра и на послезавтра. И на неделю. И на две. И на месяц. Уйти с отцом куда-либо из нашей маленькой квартирки он соглашался только при том условии, что я шла вместе с ними. А лучше и я, и бабушка, моя мама.

Когда я шла на занятия в университет, Тимошка оставался с моей мамой. К их обоюдной радости. Вместе они ходили на базар, готовили обед, пекли пирожки, гуляли. Мама записала его в шахматную школу, и малыш оказался просто гением! Настоящим гением! Он схватывал все на лету, с удовольствием учился. Мама же научила его читать и считать буквально за пару недель.

Так прошел месяц. Пролетело два. Тимка стал частью нашей семьи, и его отец Артур влюбился в меня. Я это видела и понимала по тому, как он смотрел на меня, как брал за руку, как, смущаясь, пытался найти общую тему для разговора, как благодарил за мальчика, спрашивал о моих планах на будущее и о личной жизни.

Он почти каждый день приносил мне букет моих любимых роз! Я хорошо к нему относилась, ведь он был папой Тимки, был добр к нам, он не сделал мне ничего плохого. Этот мужчина был старше меня на 25 лет, но был спортсменом, имел отличную фигуру и поэтому в свои годы выглядел прекрасно, и внешне был даже красив.

Но я его не любила и о нем не помышляла вообще никак. Я хотела найти моего. Того самого, которого я искала, чьи глаза я знала с детства! Ничего другого я не представляла себе. Никого другого я не хотела! Но жизнь повернула все иначе.

Ребенок практически жил у меня дома, на радость соседям, которым было теперь о чем поговорить за моей спиной. Вся эта ситуация была странной и требовала какого-то разрешения. Это понимали все. Понимала это и я. Но отказаться от малыша, отвергнуть его – об этом не могло быть и речи.

И вот однажды Артур появился у нас дома в красивом костюме. В таком же костюме был и его сын. Артур держал в руках букет из сотни роз, а Тимошка протянул мне маленькую коробочку. Надо было видеть сияющее лицо малыша.

– Я САМ выбирал! – сказал он, протягивая мне коробочку. Там оказалось кольцо с огромным изумрудом, окруженным блиллиантами. – Ты выйдешь за нас замуж? Я обещаю быть тебе хорошим, самым-самым хорошим сыночком и всегда тебя слушаться! Скажи «Да»!!!

Его мордашка сияла, и никакого ответа кроме «да» он от меня и не ждал. Его отец стоял молча и смотрел мне в глаза.

Что мне было делать? ЧТО? Сказать «Нет»? И тогда этот малыш останется снова покинутым и отвергнутым? Я не могла этого сделать. Не могла. Не могла! Не могла!!! Я опустилась на колени и крепко-крепко прижала его к себе. Он чмокнул громко меня в обе щеки и побежал к папе!

– Папа! Она поженится на нас!

Следующих два летних месяца пролетели словно в тумане. Артур заказал для свадьбы самый красивый и дорогой зал в городе, с самыми лучшими музыкантами, фотографами, видеооператорами.

Моё свадебное платье шила знаменитая костюмерша Одесского оперного театра! Платье было воистину королевским. Оно было репликой платья Анжелики из фильма «Анжелика и Король» и было создано из французских кружев и тончайшей золотой парчи. Это было настоящее произведение искусства. Под это платье был создан головной убор и многоярусная фата.

Что же касается меня, то я словно в тумане смотрела на подготовку к своей собственной свадьбе. Можно было сказать, что я таяла, как свеча, и дело было не только в том, что выходя замуж за этого человека, которого я не любила, я шла против себя. Я шла против того, чего страстно хотела и желала моя душа. И это тоже не самое плохое. Как оказалось позже, мое состояние тогда еще можно было объяснить черной магией, направленной против глупой наивной невесты, собирающейся занять чужое место «не по праву».

Бывшая жена Артура, узнав о его предстоящей скорой женитьбе на мне и намаявшись с тем парнем, к которому она ушла, решила к нему вернуться. Я, естественным образом, в ее планы не входила вовсе. Она решили убрать меня со своего пути. Для этого она обратились к тем, кто понимал, как и коим образом использовать магию, для чтобы избавиться от человека. Именно это она и сделала. А те, кому она щедро заплатила, превосходно и качественно выполнили свою работу. А чего им было меня жалеть? Кто я им такая? Я конечно же ничего об этом не знала. Я просто тихо умирала. Без эмоций. Без желаний. Жила в полусонном пограничном мире и не видела ни радости, ни счастья, не имела надежд на будущее. Не радовали Артур со своей любовью и мой золотой любимый мальчик Тимошка.

Платить мне пришлось за этот брак очень дорого. Очень. Мы поженились в августе. И сама свадьба сейчас для меня как в тумане, словно и не со мной это все было. Я только помню тот момент, когда я в этом королевском наряде из золотой парчи смотрю на себя в огромное зеркало в полный рост. Я слышу голоса гостей в прихожей: «Вы видели невесту? Видели? Она такая красивая! Такая красивая! Просто сказка! Просто Королева!»

И в этот момент я смотрю на себя в зеркало. Мне хочется кричать, бежать, звать на помощь, и в какой то момент я поднимаю руку к золотому венку на голове…

– Мама! Мамааааа! – в комнату врывается Тимошка. – Мама!!! Какая ты красивая!!!! Мамочка!!!

Он бросается ко мне и крепко обнимает…

– Пойдем, сынок, – говорю я ему, взяв его за руку. – Нас ждут…

Быстро, словно в неудачном фильме, отгремела свадьба, и настал черед невесте (то есть мне) идти на брачное ложе…

Я смотрю на кровать. И меня начинает трясти. Трясет так, что зуб на зуб не попадает, и я чувствую то жар, то холод. Эта кровать вселяет в меня такой животный ужас, который не объяснить никакими словами. Забегая вперед, скажу. Под матрац этой самой кровати была насыпана земля с кладбища – земля, взятая с могилы женщины с таким же именем, как у меня. Взята ночью. С определенными словами и обрядом. Об этом я узнаю только год спустя. Пока же я новобрачная, которая должна лечь с мужем на эту самую проклятую кровать. А я не могу… Не могу и все! Но ведь я должна! Должна Не так ли? Обязана! Я ведь законная жена, и мой муж имеет на мое тело свое законное право!

Он подходит ко мне сзади и кладет руки мне на плечи. От этого его жеста хочется кричать и, вырвавшись, бежать, бежать куда угодно. Лишь бы очень далеко. И там спрятаться, чтобы тебя никто не нашел и не увидел. Никогда!

Почему-то вспомнилось детство. «Никто ни придет и никто не спасет тебя», – сказал мне голос внутри. И тут мне в голову приходит жуткая мысль.

«Надо выпить алкоголь. Выпить, и тогда, может, не будет так страшно!»

– Можешь принести мне вина? – говорю я своему новоиспеченному супругу. От него пахнет коньяком. Этот запах, его прикосновения, голос – все вызывает во мне отторжение вперемешку с отвращением и животным ужасом. Но деваться мне некуда. Я сама допустила эту свадьбу, я дала человеку слово, я обещала ему любовь и семью. Ему и Тимошке. Но я не ожидала, что буду чувствовать себя именно так. Мне было противно. Тяжело. Я чувствую себя жертвенной овцой на заклании. Он приносит мне вина. Я выпиваю залпом бокал и прошу еще. Выпиваю еще. Все начинает кружиться. А ведь я вообще не пью! Никогда! Но все начинает кружиться и становится уже «не так страшно».

Мой муж начинает стаскивать с меня платье из золотой парчи. И вдруг я четко, ясно вижу ЕГО ГЛАЗА, те самые глаза, которые ищу всю свою жизнь!… Руки моего новоиспеченного мужа довольно грубо скользят по моей коже. Я же, одеревенев, вижу перед собой только ЕГО глаза. Его невероятно красивые, темные, завораживающие глаза-озера. По моим щекам начинают катиться слезы, я стараюсь сдерживаться и не разрыдаться. В моем мозгу звучит только два слова: «Прости меня».

– Прости меня, – обращаюсь я к тому, кого я не знаю, но кто словно живет в каждой частичке моей души и в моей памяти. – Прости меня. Пожалуйста. Пожалуйста, прости меня. Прости меня. Прости меня. Прости…

– Что ты там бормочешь? – Спросил меня муж и резко повернул к себе. Увидев мое лицо, он на секунду остановился. Он был не дурак, чтобы не понимать, что я его не люблю и не хочу.

Но я была его женой, у нас только что была красивая свадьба, мы обменялись кольцами и, наверное, обещали друг другу быть рядом в богатстве и бедности, в болезни и здравии… Наверное. Потому что я не помнила ничего. Но знаю, что все так говорят…

Несколько мгновений он просто смотрел на меня.

– Я понимаю! Ты этого не хочешь! Ты была бы счастлива оказаться где угодно, хоть на краю земли, но только не здесь со мной! Я это понимаю! – От него разило спиртным, он сжал мое лицо в ладонях. До боли сжал. Но я привыкла к боли! – Ты… Такая красивая! Юная! Невинная! И ты моя! Я ЗАПЛАТИЛ за тебя! И имею на тебя право! Я тебя хочу и я тебя возьму! Хочешь ты того или нет! Поняла?

Он резко отпустил меня и пошел на кухню. Вернулся он еще с одним бокалом вина.

– ПЕЙ! – грубо сказал он мне.

И я выпила вино чуть ли не залпом. Мое тело не выдержало такую дозу алкоголя, и я просто потеряла сознание. Все погрузилось в блаженную темень.

Очнулась я от такой боли, какую и словами не опишешь. Боль на миг привела меня в себя, и от болевого шока я тут же опять провалилась в темноту.

Когда я снова очнулась, я была одна. Мне невыносимо хотелось пить. Комнату освещала одинокая лампа-ночник. Я попыталась встать. У меня это вышло не сразу. Но когда все же вышло, по моим ногам кровь текла, как из раненого зверя. Я снова рухнула на кровать. Простыня подо мной была мокрая. Кровь…

Я снова закрыла глаза и снова провалилась во тьму. Вдруг я увидела себя поднимающейся по какой то голубоватой трубе вверх. Потом эта «труба» стала коридором. Я вдруг увидела саму себя. Да! Себя же! Мне было всего около года, и у меня была плюшевая собачка с глазками пуговками! Я таскала ее за ухо! А мама смеялась. Наверное это был редкий момент, когда смеялась моя мама.

Потом я видела себя года в три. В пять. Свою юность. Свои мечты, страхи, отчаяние, надежды, свои…

– Ты что здесь делаешь? – спросил меня знакомый голос.

Я подняла глаза.

– Бабушка? – Недоверчиво смотрела я на родное лицо своей бабушки, которая ушла, когда мне было всего 14. Только сейчас она была почему-то молодой.

– Что ты здесь делаешь? – Повторила она свой вопрос.

– Ты вот что, Аленушка (так меня называют всю жизнь в моей семье – Алена) Ты вот что! Возвращайся-ка ты назад, детка!

И тут до меня видимо дошло, где я. И меня привела в ужас сама мысль о том, чтобы вернуться туда, обратно. Я отрицательно затрясла головой.

– Нет!!! Нет, бабушка! Я не хочу туда! Бабушка! Ты не понимаешь! Пожалуйста, не говори так! Там больно, бабушка! Очень больно! Там плохо! Там… Там так плохо, бабушка! И ОН…ОН так далеко! ОНИ меня разлучили с НИМ, бабушка!!! Я не хочу туда! Я не хочу БЕЗ НЕГО, я не пойду, бабушка! Я не Пойду!

Бабушка подошла ко мне совсем близко и положила мне ладонь на щеку. Она ласково-ласково посмотрела мне в глаза.

– Но ОН ТАМ, Аленушка! Здесь его нет. И ты нужна ему. Без тебя ему никак не справиться. Ты найдешь его, Аленушка! Обязательно найдешь! Воротись, деточка! Воротись назад!

И я закрыла глаза. И в тот же миг ощутила свое истерзанное, исстрадавшееся тело.

К своему удивлению я увидела, что не лежу более на той проклятой кровати. Через несколько минут я поняла, что нахожусь в больнице. В пустой больничной палате. За окном светало.

Как я потом узнала, случилось следующее: выполнив свой «супружеский долг», мой муж решил поехать к каким-то своим друзьям, чтобы продолжить праздновать свою женитьбу. То, что это была глубокая ночь, его никак, видимо, на тот момент не смущало. Он оставил меня истекать кровью и просто уехал. Но спасло меня, скорее всего, если не Провидение, то хлопоты моей бабушки. В какой-то момент, пару часов спустя, он все же бросил друзей и приехал домой. Попытавшись безуспешно привести меня в чувство, увидев везде кровь, он просто испугался. Вызывать «скорую» не стал. Он боялся, что врачи заявят в милицию. Поэтому, завернув меня в одеяло, он вызвал такси и отвез в больницу. С множественными разрывами и сильной потерей крови.

Мне наложили шесть швов, снимали которые через две недели под общим наркозом. Как говорится, спасибо, что жива.

Очнувшись в палате одна, я долго смотрела на потолок над моей головой. Хотелось пить. Но звать кого-то не было сил. Хотелось умереть. Но я была жива. И еще хотелось рыдать, и слава Богам, на это силы у меня нашлись. И я рыдала. Рыдала, как обезумевшая, обращаясь в пустоту. Обращаясь к нему…

– Да где же ты? ГДЕ? ПОЧЕМУ Я не нашла тебя? Почему не нашла? Почему? Почему? Почему?

Мне было 22 года.

А тот, кого я искала, был далеко!

И в то время, когда я, израненная душой и телом, рыдала, уставившись в потолок и повторяя вновь и вновь свои глупые вопросы… Тот, о ком я плакала и кого призывала, уже был одной из самых ярких звезд мирового кинематографа. Но об этом я узнаю годы и годы спустя…

* * *

…Но об этом я узнаю годы и годы спустя…

В огромной комнате, окутанной мягким туманом, где границы становятся зыбкими и прозрачными, а углы и стены словно размываются , повисла тишина. Такая тишина, когда очень хорошие и воспитанные люди, застигнутые случайно рядом с чужой глупостью или подлостью, сами находятся в шоке, недоумевая, как правильно на нее реагировать. И надо ли, например, отсюда выйти как-то, чтоб без неловкости и стыда, или вообще притвориться, что ничего не было? Или возмутиться все же, наплевав на статус и, возможно, оказавшись еще в более неловкой ситуации.

Высокая и какая-то изломанная фигура Хана застыла у окна. Он опирался высоко поднятыми сжатыми кулаками на стекло, словно хотел оттолкнуть его изо всей силы и вылететь наружу, голова была опущена. За окном висела стена из дождя. Небо из дождя. Лес или ущелье, море или степь – ничего не было видно. Только серые потоки воды. Бесшумные. И бесчувственные.

– Это было некрасиво. Это была очень плохая история.

Жанна подошла к нему и положила руку на его плечо.

– Но ты же понимаешь теперь?

Хан оторвался от стекла и посмотрел на нее. Красивые темные глаза покраснели и сощурились. Зубы сжаты так, что скулы выдались вперед и заострились, разрезая каждое произнесенное тихое слово:

– То, что он вовремя вернулся и поехал в больницу – это тоже вы?

Жанна улыбнулась одними глазами и утвердительно кивнула.

– Элена уже была в ссылке в Облачном Доме, но еще кое-что смогла сделать. Этой женщиной невозможно командовать, и ей ничего нельзя запретить. Потому и живет здесь столько лет.

Хан посмотрел на женщину с белыми волосами, кивнул, словно благодаря или прося прощения, улыбнулся Жанне и, повернув лицо к лежавшей на его плече тонкой сильной руке, нежно ее поцеловал.

Женщина с белыми волосами положила невесомый листок чужой книги на стол, и он благополучно исчез, как и его предшественники, вспыхнув легкими искрами, похожими на белые песчинки безмятежных далеких пляжей.

– Это не просто история, Хан. Ты же знаешь. Это правда. Она не может быть красивой или некрасивой. Она не нуждается в эпитетах. Просто правда.

– Почему я не понимаю то, о чем вы говорите? Скажите, вы же тогда уже жили, да, когда это все с ней происходило? – девушка по имени Птица подбежала к столу, где угасали последние искры исчезнувших страниц. – Вы это все уже видели? Я не спрашиваю, почему вы не помогали молодой девушке. Свадьба. Какая-то темная странная история… мне кажется, я ее где-то видела или слышала. Не могу вспомнить. Лала в эти годы уже имела право на выбор и ошибки, за которые заплатила. Но я помню, что у нее было тяжелое детство. Страшное чертово детство. Оно сделало ее такой – вечным ребенком, неуверенной, сомневающейся во всем, ищущей чужого одобрения и поддержки, считающей, что она недостойна счастья и любви, с нелюбовью к себе… как вы допустили это? Вы почему, черт вас бери, не помогли ей, когда она была маленькой девочкой? Чего я не знаю??

В комнату вдруг ворвался шум ливня, грохот грома, слышно было, как скрипели то ли деревья, то ли тучи, царапающие крышу, то ли огромные качели где-то за окном, по-прежнему закрытым. Жанна испуганно посмотрела на Птицу:

– Режим неупоминания! Темные не называются и не призываются! Нельзя нарушать! Иначе защита не выдержит! – она взяла с полки стеклянный шарик на подставке, похожий на рождественский сувенир, привозимый часто дальним друзьям и родственникам после путешествий, когда ты не знал, что привезти. Там не было ни снеговичка, ни Деда Мороза, ни башенки с часами. Там, словно выхваченный из другой реальности, стоял маленький бревенчатый домик в окружении густого леса и высоких гор, которые терялись в дымке облаков у стеклянных стен.

Вокруг домика бушевал крошечный ветер. Летели листья, ветки, раскачивались огромные по сравнению с домиком деревья. Жанна провела правой рукой над шаром, словно погладила, успокаивая. Шар засветился теплым светом. Игрушечная буря утихла. Исчезли и все звуки разбушевавшейся природы внутри круглой комнаты.

Женщина с белыми волосами устало вздохнула.

– Птица, ты не права сейчас была. Темные не называются. Во-первых. И во-вторых, мы не армия спасения. Мы – те, кто наблюдает.

– Странно, я была уверена, что наша цель – как раз спасти. Нет? Я что-то пропустила? Наша цель не спасти? – худенькая Птица, сейчас больше похожая на нахохлившегося вороненка, от нетерпения и обиды подпрыгивала на месте.

– Ты все поняла правильно. Спасти. Ты все поняла неправильно. Не ее. Но без нее мы ничего не сможем сделать. Поэтому пока можем просто наблюдать. Когда она обретет всю свою силу. Без испытаний сила ниоткуда не появится. Подожди еще немного…

И можешь мне поверить, мы все находимся здесь как раз потому, что иногда немного вмешивались, не давая Лале уйти, продлевая ее жизнь. А вместе с жизнью и мучения, и надежды, и ее любовь.

Жанна, улыбнувшись, посмотрела на говорившую, покачала головой, и взяв Птицу за руку, подвела к окну.

– Дорогая девочка, сейчас ты еще не все понимаешь и не все можешь вспомнить. Память о кармических задачах у каждого из нас открывается в определенное время и после определенных событий. Твои еще не случились. Не торопись. Все хорошо. Давай сделаем немного солнца, хочешь? Смотри. Положи левую руку на сердце, правую вытяни вперед… Вот так… – Она обняла Птицу, потом быстро отвернулась и взмахнула головой, словно стряхивая непрошеную слезинку, а после прошептала на ухо своей юной подруге заветную формулу. Девушка беззвучно повторила. Ничего не изменилось.

– С любовью, Птица. Все, что бы ты ни делала, делай с любовью.

Та напряженно кивает, упрямо сжимает губы, делает большой вдох, а на выдохе улыбается и шепчет нужные слова. Появившееся из ниоткуда солнце осветило четырех человек, комнату мягких очертаний, теряющую в тумане углы и стены, и новые листы рукописи на покачивающемся в невесомости столике. В этот раз в вазе стояли ветки жасмина. Сладкого, терпкого, хмельного.

Фархан Али

Шел 1997 год.

Ему недавно исполнилось тридцать два года. Он был красив. Он был талантлив. Он был загадочен, магнетичен, в нем было нечто завораживающее, он был тем, о ком мечтали десятки миллионов женщин в возрасте от трех до девяноста трех лет. У него было все, о чем только можно было мечтать. И никто не знал о том, что глубоко внутри, он так и не смог пережить свою страшную потерю.

Фархан Али родился ровно на 9 лет раньше меня в штате Вирджиния.

Мать его была индианкой, с удивительным именем: Парвати. В индуизме, Парвати – это жена бога Шивы. Ее называют «Дарующая Блаженство», «Благодатная Мать».

Отец же его – высокий, красивый, синеглазый Аман Али, был американцем с арабскими корнями. Будучи в Индии по делам, он встретился с Парвати, которая была тогда совсем молоденькой девушкой семнадцати лет. История их встречи и то, как им все-таки удалось добиться разрешения родителей Парвати на этот брак, могла бы стать отдельной книгой. Дело в том что Аман был мусульманином, а Парвати была воспитана в традициях индуизма. Но Любовь в конце концов победила, и Парвати с мужем переехала в Америку. Вскоре у них родился сын, которого назвали в честь дедушки, отца Амана. Фархан.

А позже у них родилась еще и девочка. Фатима. Фархан очень сильно походил на мать, унаследовав ее оливковую кожу и темные бездонные глаза, в которые хотелось смотреть вечно, не отрываясь. Этим глазам суждено было покорить полмира. От отца же он взял красиво очерченные губы, немного полноватые и чувственные для мужчины, но делавшие его еще более неотразимым, его густые черные волосы, которых, казалось, было бы достаточно для нескольких человек, и высокую стройную фигуру, наделенную грацией пантеры. И как будто этого было недостаточно, судьбе было суждено, чтобы он родился под самым загадочным и мистическим знаком Зодиака. Знаком Скорпиона.