Заброшенная территория

К Вачуре одно время обращались многие с просьбой излечить от той или иной болезни, даже терапевт поселковой поликлиники. Имел бы склонность к афферизму, не плохо на этом мог заработать! А так…, обходился общими советами, при однозначном ответе, что не является врачом…, себя – может лечить, другие – лечитесь сами! Бывало, Лешего и заносило, и тогда он объяснял, пришедшему за советом знакомому, общую теорию различных заболеваний, но травы, имеющиеся в достаточном количестве на чердаке, ни кому не продавал, в редких случаях угощая снадобьями понравившегося человека.

За свои сорок пять лет жизни он еще так и не познал женского тела. Зов природы оказался слабей стеснительности в купе с не приязнью к слабому полу. Женщин он считал глупыми и корыстными созданиями, не достойными его внимания. Это закрепилось в его рассудке благо-даря общению с женами двух младших братьев. Такой, как у них, «семейной идиллии» Вачура не желал.

Бог спасал девственника во многих жизненных передрягах, хотя сам Геннадий презирал церковь и ее служителей, а так же членов расплодившихся в последние годы религиозных сект. Часть это состава – властолюбивые хитрецы, считал он. Другая часть – потерявшиеся в нормальном обществе, а поэтому ушедшие в мир иллюзий люди. А третья, самая энергичная и искренняя – это просто невменяемые. И к этим невменяемым, живущим в «параллельном мире», Вачура, все-таки, относился с достаточным уважением. Одним из таких он считал Отшельника, обитающего на двухвершинной горе, под названием – Темная. Бывало, когда не спалось зимними ночами в своей жарко протопленной избушке – времянке, доставал из тайника за печкой золотой самородок. Свет огня ускользал из щелей створки печи и бликал ярко-желтыми лучами, отражаясь от лежащего на ладони куска драгоценного металла, сверкая золотистыми вспышками в темных очах закоренелого таежника. Вачура, вот так, просиживал на застеленном старыми одеялами деревянном топчане около часа, выбрасывая из своих глаз в сторону, задернутого давно нестиранной занавеской, маленького окна, искры от сверкающего на ладони металла. Затем глубоко вздыхал и прятал подарок Отшельника обратно в стену, затыкая отверстие побеленным кирпичом.

Глава 17. Отшельник и Леший.

Один раз ему приснился сон, в котором он наткнулся на россыпи золота у каменистой вершины Темной. Вот откуда Старец взял золото!– подумал он при пробуждении. Леший уже давно излазил гору вдоль и поперек, но так не разу и не поднялся, ни на заросшую высокой травой, напоминающую холм, вершину, ни на параллельно стоящую, каменистую, ввиде острого пика. Не было нужды – вот и не залазил! В следующий раз, при случае, он решил не полениться, и взойти на самый верх. Отшельник как-то обмолвился при встрече, что на пологой вершине Темной, под единственным высоким деревом, среди непонятно как оказавшейся здесь луговой травы, и расположено его жилье. Вачура, при следующем посещении, задумал оставить племянника Димку, приглашенного с собой, внизу, и навестить Савельева прямо в его жилье, а не встречаться с ним у горного, наполненного форелью, ручья. Вернее, Отшельник, неожиданно для Лешего, встречал его у ручья сам. Может в этот раз удастся и Вачура подымится незамеченным на вершину!

Единственным деревом, расположенным рядом с избушкой Старца, был огромный старый кедр, хорошо видимый за десяток километров. Так что отыскать логово лесного человека не составит труда! Карабин спрятан у Лешего в одной из пещер, расположенных в скале над речкой. А вот патронов к нему в тайнике осталось мало. Придется пополнить там запас боеприпасов! Ведь он недавно приобрел у главного лесничего из соседнего района тридцать патронов. Приобрел дешево по старой дружбе.

Поэтому содержимое металлического ящика будет скоро укомплектовано! При недавней встрече лицо у лесничего выглядело усталым и грустным.

– Я бросил пить, Ген! Врачи сказали, хочешь жить – бросай водку!– взяв пятьсот рублей за патроны, сказал он Вачуре. Леший обрадовался, так как выпивки последнего при встречах, сильно раздражали Геннадия, не пробовшего никогда в жизни крепкого спиртного.

Вечером в пятницу появился Димка, Вачура произнес:

– Завтра на Темной будем собирать ягоды элеутеррокока…

– На хрена они нам!?– засопел родственник.

– Ты…, слушай! И виноград.

– Зачем?– Димка продолжал сопеть, поставив локоть на заставленный редко мытой посудой стол, подперев ладонью подбородок, сидя на недавно сколоченном, дубовом табурете. Сопел и преданно смотрел в дядькины глаза, вспоминая Чингачука – Большого змея из просмотренных в детстве Гэдэеровских фильмов.

– Из винограда поставим вино,– продолжал Вачура,– Не ради пьянки, ради здоровья! Добавим немного свежей дыни…

– А элеутероккок зачем?

– Ягоды этого растения при брожении выделяют особые вещества, помогающие впоследствии безболезненно справляться организму с похмельем, придающие ясность мысли при распитии.

– У меня и от простой самогонки мысль ясной становится!– вставил племянник.

– Потому что ты дурак! Самогонка – это яд, а я тебе, балбесу, о полезном говорю!

– Зачем тебе, Ген, вино?– Димка ни разу не видел Шурму выпивающим.

– Я уже четвертую осень такое вино ставлю. На Новый год и для гостей.

Димка вышел на крыльцо и извлек из пачки «Примы» примятую сигарету.

– Подыши дымком, глядишь – поумнеешь!– съязвил Геннадий, пройдя мимо, в сторону стоящей на приколе технике, с целью – справить малую нужду.

Во дворе располагался летний душ, за которым и стояло скопище из старых, но еще жизнеспособных агрегатов: гусеничного трактора «ТД- 57», мотоцикла с коляской «УРАЛ», ГАЗа-66го. За нее он и ходил по «малой нужде». По «большой» ходил в кусты смородины и вишни. Уборной во дворе не было. По одну сторону техники находился «туалет под небом», а по другую шел завершающий этап строительства обширного особняка из темных лиственечных бревен. Для кого и для чего возвел этот «дворец» Вачура оставалось его тайной. Тайной мужика – трудяги, мечтой о счастье бобыля – таежника, у которого не хватало наглости или бесшабашности поделится с кем-то своими планами. А может, такие устремления только при себе и можно держать?! Или – не повстречалось еще в его жизни настолько близкого человека, коей мог быть в курсе « личного» бывшего егеря, браконьера Геннадия Вачура.

Глава 18. Наблюдения за домом Ананаса.

Под утро Леший проснулся. Ломило спину. Он поднялся, чтобы хлебнуть чая. Отодвинув нестиранные, короткие занавески, выглянул в маленькое окно и увидел, как к дому Анисимова подъехал какой-то джип. Фары погасли. Черная мгла вновь накрыла соседскую территорию.

Настой зверобоя стоял в старом чайнике на еще теплой печке. Примерно через полчаса джип уехал. Вачура прилег, а затем вновь присел к окошку. И опять к дому Анисимова подъехала машина. На этот раз это была легковушка. И вскоре удалилась в направлении поселка.

Вачура вздремнул поверхностным сном и вышел по нужде. Начало светать. И опять! К дому соседа подъехал джип. Скорей всего, тот же самый. В забредившем рассвете было видно, как из автомобиля вышла фигура мужчины и он, по-хозяйски открыв калитку, вошел во двор.

Вачура почувствовал, что его любознательность становится навязчивой и подсматривать перестал. Какое ему дело до своего соседа?! Меньше знаешь – крепче спишь!

Глава 19. После дискотеки.

Джип «Паджеро» стоял в капитальном гараже за забором. Здесь же поместились токар-ный, сверлильный станки и сварочный аппарат. Все это хозяйство за бесценок было приобретено в перестроечные времена. Такие изделия тогда просто сдавались на металлолом. В углу гаража стояли две двухсотлитровые железные бочки. Одна, полная дизельного топлива. Другая, была до краев залита моторным маслом «Мобил». Этими жидкостями Вачура осторожно приторговывал, продавая «по-дешевой» проверенным «своим».

Димка аккуратно пускал струйки дыма в сторону заходящего за желто-красные сопки, осеннего солнца. Стало прохладно. На небе ни облачка, от горизонта до горизонта. Лишь клин гусей нарушал идеальную синеву атмосферы, прощально скрываясь за чертой потемневших гор. Димка, в отличие от дядьки, не заметил птиц. Мысли его были сосредоточенны на вчераш-нем, на воспоминаниях о посещении дискотеки, на которой, подвыпивший, он все никак не мог решиться пригласить на танец веселую блондинку.

– Что за девчонка?– наконец-то спросил он у своего дружбана.

– Да это Машка! Возле площади живет,– ответил пошатывающийся от самогона приятель.

Раскрасневшаяся от энергичного танца Машка, под песню «Иванушек» «Золотые облака», эротично двигала руками, ногами, попкой. Низкий вырез на белой кофточки придал парню смелости.

– У нее пацан есть?– Димины глаза азартно засверкали.

– Кто-то был, но его, говорят, посадили,– ответил дружбан. Допив из банки остатки крепкого пива, Димка уверенной походкой направился к девчонке. А та кружилась среди подруг. Белые волосы волнистыми прядями, в мигающих разноцветных лучах, взлетали, извиваясь, в разных направлениях.

– У-у-у, какая!– оттолкнув плечом танцующую на его пути подругу, обратился он к Маше. Та, замедлив движения, удивленно взглянула на него:

– В чем дело!?

– Да все нормально!– Дмитрий схватил ее за руку.

– Ух, какая!– пытаясь обхватить ее талию, говорил ей в лицо парень. Маша вдруг, бело-снежно заулыбавшись, и держа парня на расстоянии, отбиваясь от его цепких рук, вошла в прежний ритм движений. Песня закончилась и подруги пошли к креслам у стены. Ухажер последовал за ними. Машина подруга, с серьезным лицом, куда-то удалилась. Они остановились рядом с занятыми креслами. В них дремали двое парней. Это Жека Радов с Алексеем Каменце-вым решили вспомнить молодость и посетили «дэнц». Изрядная доза опиума практически усыпила их.

– Здоров, пацаны!– радостно сказал им Димка.

– Здоров, здоров!– приподняв лицо, заплетающимся языком ответил Радов, вяло протянув руку для рукопожатия.

– И здоровей видали!– Каменцев щелочкой приоткрыв один глаз, лениво протянул ладонь приветливо улыбающемуся Дмитрию.

– Где там твой дядька!? В тайгу не собирается?– окончательно вышел из «зависа» Жека.

– Да завтра утром на Темную шишковать выдвигаемся,– сообщил словоохотливый собеседник.

И тут сбоку, размашистым шагом к Димке приблизился рослый парень с потемневшим лицом, чуть сзади которого семенила недавно удалившаяся куда-то Машкина подруга. Парня звали Александром Зверевым. Он, как три дня назад освободился из тюрьмы по УДО.

– Пошли-ка, дружок, на крыльцо пообщаемся!– хлопнул он по Димкиному плечу.

– Че, че, у вас такое!?– встал с кресла Радов.

– Да сейчас с хлопцем поговорим!– ответил парень, носивший кличку «Зверь», и, слегка подталкивая, повел незадачливого ухажера из танцевального зала, со второго этажа на улицу. Пока спускались по ступенькам Димка сильно протрезвел и здорово пожалел, что так нахально приставал к девчонке. Он понял, что это и есть тот пацан, про которого Леха и говорил, что его «посадили».

На крыльце Зверь обогнал Димку и подошел к перилам ограждения, перегнув голову через них. Внизу, метрах в трех, находился газон, освещенный светом, каким-то чудом сохранившихся, уличных фонарей.

– Ну что скажешь? Знаешь – зачем я тебя сюда пригласил!?

Зверь был на полголовы выше незадачливого кавалера, немного шире в плечах, и дышал как-то тяжело, сипло. То ли от злости, то ли от двухгодичного пребывания в заключение, то ли от того и другого. Лицо его было темно-серого цвета. То ли от чефира, то ли еще от чего.

– Из-за девчонки?– слегка дребезжащим голосом произнес Дмитрий.

Лицо Зверя совсем почернело и правая рука медленно поползла назад, на замах.

– Пацаны, пацаны, стоп!!!– между ними вырос Жека Радов,– Сань, что у вас за ерунда?– посмотрел он в глаза Александру Звереву.

– Он мою девушку оскорбил!– не отводя взгляда от Димки, ответил тот, ненавязчиво отстраняя левой рукой Радова в сторону.

– Прости его, он не знал, что это твоя!– Радов пользовался в криминальных кругах определенным авторитетом. Каменцев настороженно стоял сбоку. Наркоманы окончательно вышли из «зависа». Жека зыркнул на Димку:

– Что молчишь!?

– Извини, я не знал…

– Это не плохой пацан, Сань!– сказал Радов.

– Да ладно, пацаны, прекратите!– улыбнулся краем рта Каменцев.

– Больше не подходи к этой девушке!– выдохнул в лицо Дмитрию Зверь. Вокруг, в предвкушении побоища, столпилась любопытная молодежь.

– Понял, понял… Базара нет!– согласился племянник Лешего.

– Ты потом поймешь – когда с этого крыльца головой на газон упадешь!– Зверь направился к входу, извлекая из пачки сигарету. Любопытствующие дружно расступились перед ним.

– Да ладно, ты, Сань, не злись!– сказал ему вслед Жека,– А ты, Димон, веди себя скромней!

– Да я не знал, Жек…

– Смотри, Зверь – парень жесткий! Есть сигарета?

– Прима, Жек…

– Нет, не надо. Приму я задолбался в лагере курить! Это…,– промолвил Радов,– А во сколько вы завтра с Вачурой на Темную едите?

– В восемь.

– Утра?

– Ну да!– Димка уже пожалел, что сболтнул про поездку. Дядька такого не простит!– А что?

– Может, нас с Лехой до речки подвезете? Мы завтра, тоже, на Темную шишковать двигаемся.

– Да нет, у нас места не будет. Меня и так дядька ели-как с собой взял, а тут – я еще вас с собой приведу!

– Ну нет – так нет! Ну, бывай! Может, завтра на Темной встретимся.

Жека с Лехой поднялись в танцевальный зал, а рядом с Дмитрием тревожно сгруппировались приятели:

– Че, че такое?

Да так, ерунда.

Про эти события и вспоминал он, когда смотрел на скрывающееся за сопкой солнце. Бросил окурок в заросли полыни у забора, и пошел помогать Лешему собираться в тайгу. Положили в рюкзак немного картошки, лук, рис, соль, десять коробков спичек, четыре пачки «До-Ширака», две буханки хлеба, пакет сухарей, полуторалитровую бутылку какао с молоком. Ни мясо, ни рыбу не брали – есть ружье, удочка – они прокормят! Саперную лопатку Вачура бережно завернул в старое, застиранное полотенце – им и вытираться будут! Пятьдесят коробков спичек, две пачки соли, леску с крючками, три пачки сигарет «Собрание», пять пар носков, кирзовые сапоги, семь кило муки, новый охотничий нож, пять кило сахара, старое солдатское одеяло Леший сложил в отдельный мешок на лямках – это для Отшельника!

Глава 20. Савельев-Отшельник.

Ясное голубое небо простиралось во все стороны над темно-зеленым ковром, созданным из, покрывающего склоны Темной, кедрача, могучие стволы которого были обхватом в четыре человеческих руки. Свободное от кустарника и травы, сумеречное пространство под ними застелено ровным, рыжим покрывалом, выделяющий оздоровительный озон, опавшей хвои. Уже несколько веков тянутся эти деревья, когда, к чистому небу, когда, к грозовым тучам, когда, к ночным звездам далеких галактик, свет которых идет до Земли тысячи лет. Коры не было на двух стволах этих кедров-великанов, ее не было на высоте в полтора раза выше человеческого роста – ее вчера ободрал Уссурийский тигр своими, похожими на стальные кинжальчики, когтями. Падающий с трехметровой высоты водопад, наполнял атмосферу ровным, умиротворяющим гулом и туманной моросью. Лишь зимой он стихал, превращаясь в отвесную глыбу прозрачного льда. Лианы кишмиша, винограда и китайского лимонника, резко и сухо потрескивали тогда от новогоднего мороза. Они толстыми нитями свисали вдоль застывшей в падении воды, шум которой низким звуком продирался сквозь толщу льда, создавая ощущение сказочного таинства. Звук больше ощущался ступнями ног, волнами подымаясь к голове, чем воспринимался ухом. Но это зимой, а сегодня начинающие желтеть «болванчики» кишмиша и кровавые грозди лимонника зависли у звонко падающей воды, вверх по которой, выпрыгивая в воздух, настойчиво пытается подняться пятнистая форель. Резко задувает ветер, и наполненные до отказа орехами, смолянистые шишки срываются с кедровых макушек и небесным камнепадом плюхаются в воду, дальше по склону стукаются о хвойный ковер. Форель прекращает штурм и молниеносно прячется под, выступающие на поверхность глубокой ямы, объемные валуны. Отшельник, сидящий у воды на одном из таких, черного цвета, каменных овалов, опускает лицо к коленям и прикрывает затылок руками. Пара шишек одновременно ударяет в район расположения почек. Отшельник ойкает от боли, спрыгивает с валуна и садится на хвою, плотно прижимается спиной к каменной глыбе. Плоды кедра стучат рядом. Отшельник подымает одну из шишек и сдирает большим пальцем левой руки смолянистую чешую, оголяя ряды крупных орехов. Руки становятся липкими от пахучей смолы. Он щелкает орехи зубами, поедая питательные зернышки. Форель выбирается из-под валунов и возвращается к прежнему занятию – покорению высоты низвергающегося водопада. Как ни странно, количество прыгающей рыбы уменьшается – значит, какой-то все же удается взобраться по падающему потоку на трехметровую высоту. Справа от себя Отшельник обнаруживает пестик с красно-черными ягодами женьшеня. Он аккуратно собирает в ладонь ягоды и кладет их в пустой спичечный коробок. Растение высотой ему по грудь, а значит корень весом не меньше тридцати грамм. «Ценный экземпляр!»– думает он.

Восемь лет назад, недалеко от этого места, на него напали двое. Они копали чужой корень и «старец» вышел к ним. Один из них, худой и лысый, в армейских берцах, со сверкающими золотом зубными коронками, тут же схватил прислоненную к кедру двустволку и направил в грудь Отшельнику. Отшельник же спокойно произнес:

– Негоже, ребята, чужое добро прибирать!

– А ну, вали, дед, отсюда!– направился к нему второй, с открытым ртом, потный и беззубый. Его правый глаз беспрерывно моргал. Правое ухо не имело верха. Рыжая поросль окаймляла подбородок. И тут Отшельник резко устремился за дерево. Прозвучал выстрел.

– Ну, сука!– закричал худой и бросился к нему, на ходу еще раз выстрелив в высунувшего голову «старца». Остановился и перекинул стволы для перезаряда. Беззубый, с саперной лопаткой в руке, спешил следом. Отшельник вышел из укрытия, зажав что-то в кулаке, и, не мигая, уставился на нападавших. Те, вдруг, застыли на месте и громко закричали, схватившись за уши. А затем, продолжая вопить, быстро побежали в разные стороны, бросив ружье и лопатку. Вскоре крики и треск затихли. Отшельник поднял с земли ружье, лопатку, два рюкзака и, не заглядывая в них, отнес все это в расположенную чуть ниже по склону пещеру. А через неделю увидел в буреломе обглоданное волками, повешенное на брючном ремне тело. Это был «худой». Отшельник предал останки земле тут же, там, куда упал, после обрезания веревки, растерзанный снизу звериными клыками труп. После захоронения, все-таки, пришел в пещеру и осмотрел содержимое рюкзаков.

Глава 21. Бутова игнорируют.

У Бутова ничего не получалось в «раскрутке» задержанного. Парень оказался упертым. Мало того, что недавно увел из-под носа Бутовского друга-бизнесмена приличный заработок, сейчас ни как не сознаваясь в хищении сварочного аппарата, дрели, перфоратора со строитель-ного объекта, принадлежащего приятелю Вадим Вадимовича, так еще и отказывает ему, майору Бутову, ставленнику генералаПасыкова, в пяти рулонах рубероида, так нужного на покрытие крыши гаража начальника Кавалеровского уголовного розыска. У допрашиваемого имелся свой строительный бизнес, составляющий конкуренцию бизнесу давнего знакомого по фамилии Еремин. И этот «строительный делец» спокойно существует в камере, не страшась условий. «Ему бы написать явку с повинной – да под сиську к жене!»– думал майор,– «Так он еще произносит режущие слух слова- Справедливость, Презумпция невиновности! А закон и справедливость в этом районе – это Я!»– давно решил майор, потягивая мелкими глотками «Максим» японского производства,– «И разве не справедливо подарить грозе всех бандитов Северного приморья, пять, всего пять(!), рулонов рубероида в обмен на такое сладкое состояние, как свобода?!» А как она ценна для людей, уж Вадим насмотрелся за свои 18-ть лет оперативной деятельности. Тем более, ущерба нет – ворованное оборудование, найденное в присутствии понятых на объекте у арестованного, возвращено законному владельцу. «Сознавайся – и домой – за рубероидом!»

– Дело оборотней в погонах продолжает свое развитие,– послышалось из динамика, недавно подаренного лесозаготовителем телевизора,– Вчера были арестованы еще двое высокопоставленных сотрудника МВД, использующие свое служебное положение в целях личной выгоды,– строго произнесла чернявая дикторша.

– Ох уж, эти оборотни!– вздохнул майор,– Чем крупней звезды на погонах, тем наглей хапают!

Бутов подошел к открытой форточке, из которой тянуло утренней свежестью, наполняющей пространство когда-то оставленного будущим генералом кабинета,– Ну что, так и будем невинность изображать!?– обратился он к угрюмо сидевшему за столом допрашеваему.

– Ни сам не воровал, и никого не посылал туда!– ответил тот, уставившись на стоящие за окном, еще мокрые от дождя тополя.

– Данилыч, факты-то говорят другое. Я-то тебе верю! Знаю, что для человека с твоей репу-тацией глупо становится воровайкой. Впереди возможно депутатское кресло.… Да и человек ты не из бедных, давно занимаешься бизнесом, мог бы и купить оборудование.

– Вот именно!!!– арестованный продолжал смотреть на деревья. Бутов вернулся к столу и присел на свое место, не заметно нажав на кнопку «вызова».

– На хрена ж воровал тогда!?– выпучил он глаза, замерев в злобной позе. Майор уже давно не испытывал ни каких чувств к подследственным. Так…, даже насильники, педофилы и убийцы представлялись ему просто рабочим материалом. Таким же материалом были и свидетели с сослуживцами. А вот к таким «героям-добровольцам», не понимающим важность и мощь Бутовского уголовного розыска, майор относился с неприязнью. Выполнил бы намек, согласился привести рубероид, в дальнейшем мог бы стать членом Бутовской команды,– думал майор,– Да и воровал бы тогда потихоньку.… Про друзей только б помнил. Да и рубероид не только ему. Вон заместитель, Скрипко, тоже строится… и не хватит ему зарплаты, чтобы купить этот сраный рубероид. Зарплаты, ха!– мысленно усмехнулся Бутов. За зарплатой он уже давно ходит так, для приличия. Да и для капитана Скрипко ментовская получка не играет значительной роли. Это вон, Серега!– вспомнил майор про свежеприбывшего опера,– Пока еще до аванса занимает.

– Да не было ничего такого!– улыбнулся Данилыч.

– Может, и не было, да судья не поверит!

– Ну, это еще посмотрим!

В кабинет заглянул сержант.

– Смотрите, смотрите,– с грустью в голосе произнес начальник УГРО,– Уведи!– вдруг энергично махнул он рукой. Интонация сделалась «стальной».

– Вадим Вадимыч, мне нужен адвокат!– спокойно сказал задержанный, за спиной которого уже стоял сержант. Бутов не реагировал на просьбу, копаясь в столе.

– Я требую адвоката!

Глаза майора сверкнули, он задвинул ящик стола и поднялся.

– Встать!– рявкнул сержант и жестко схватил Данилыча за плечо. Тот медленно поднялся. Бутов с ключами в руке уже стоял у двери.

– Вперед!– подтолкнул в спину подследственного сержант. Майор закрыл кабинет и спус-тился на этаж ниже, в кабинет начальника Кавалеровского РОВД. Ему первый раз в жизни от-казал в материальной помощи задержанный. Отказал прямо. Правда, далеко не все эту помощь оказывали, но или было нечем, либо, покидая пределы отдела забывали об обещанном. Но что бы вот так! «Рубероид есть – покупай!»

«Не ужели я – мент, полностью ликвидировавший оргпреступность в районе не имею права на заботу этих граждан?! Если бы не я, то этих дельцов, отказавших в оплате, вывозили бы сейчас какие-нибудь «общаковые» на Темную и там заставляли бы рыть себе могилу…. Уж лучше ко мне некоторое уважение проявить, чем в тайге быть похороненным!»

Бутов да же немного растерялся, когда шел в кабинет шефа, испуг холодным мгновением мелькнул в душе – не «засланец» ли!?

– Что там у тебя по Темной?– спросил начальник, внимательно читая через редко одевае-мые очки какой-то документ.

– Достала уже эта Темная, Алексеич!– Бутов сел на стул,– Вы же в курсе.… Сами занимае-тесь,– удивился начальник УГРО.

– Я-то в курсе.… А ты в курсе?– начальник снял очки и отодвинул в сторону папку,– Она не только нас достала. Вот – любуйся!– полковник подал главному оперативнику одну из бума-жек,– Краевое ФСБ запрашивает!

– По Темной!?– уставился в документ Бутов.

– До вечера подготовь и отошли полный отчет.

– К чему такая спешка и причем тут ФСБ?

– Говорят, учения там у «Мигов» с Соколовки были, ракету секретную потеряли…

– Это ж «Минобороны»?!

– Короче, Вадим, дело это у них секретное! Я и ты!– полковник двинул по столу к майору какой-то документ, протянул ручку,– Распишись!

– Да у меня своя,– вгляделся в документ Бутов.