Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3

Задача не из лёгких.

Вначале он вышел к въездным воротам, и уже от них двинулся, как ему представлялось, по маршруту, ведущему в нужное место. Мрачные улички, порой ярко освещённые фарами машин, и опять погружающиеся в темноту.

Он, пожалуй, подходил к памятному повороту, ожидая, что вот-вот увидит ещё живого Кешку.

Но его чуткий слух уловил приглушённые выстрелы совсем не там, куда он направлялся. Иван чертыхнулся, закрутился на одной точке: звуки выстрелов отразились от стен и могли возникнуть в любой от него стороне.

Увидел две бегущие в конце улицы фигуры. Внезапно дальний свет автомобильных фар метнулся вдоль проезда и осветил их.

– Колобок!?. – воскликнул Иван от неожиданного узнавания одного из бегущих, и бросился в след за ним.

Колобок бежал и оглядывался. В руках у него был зажат автомат. Его напарника Иван не знал, но в отблесках мигающего освещения лишь отметил: у него – усы.

Они бежали к стене, обводящей гаражи. Колобок в очередной раз оглянулся и увидел преследующего их Ивана. Навряд ли он узнал его. Не целясь, пальнул. Пуля прошла далеко от Ивана, но вызвала в нём воспоминание: он лежит, затаясь за хлипким прикрытием, а над головой и рядом щёлканье и посвист…

Автомат Колобка был поставлен на одиночные выстрелы. Дал бы очередь, то для Ивана всё могло закончиться хуже. Он прижался к стене, сливаясь с нею. Колобок побежал боком, оглядывая тылы, но никого не увидел, что-то прокричал обогнавшему его напарнику.

У огораживающей стены были поставлены бетонные блоки, встав на которые, убийцы Кешки, а Иван уже был в том уверен, перемахнули на ту сторону забора. Пока Иван добежал и выглянул наружу, Колобок с усатым подельщиком уже садились в поджидавшую их машину.

Да, они предусмотрели всё, кроме того, что Иван невесть как оказался невдалеке и узнал одного из них, и то, что, не кстати для убийц, появился свет и высветил номер машины.

Иван проводил взглядом красные огоньки, пляшущие от неровности просёлочной дороги. Задумался, размышляя.

Значит, Кешка чем-то помешал Колобку. Но Колобок всегда был на подхвате у Алима.

Но тогда кто руководил Колобком? Сам он шагу не ступит без подсказки со стороны. Так было всегда.

Возможно, Алим знал, но зачем-то решил втравить его в это дело. Но они ведь с ним не общались, а Колобка он не видел уже… сколько же? Пожалуй, со времен окончания института. И в этом промежутке времени, Иван вновь вернулся к прежней мысли, всё могло произойти: Амин и Колобок уже не друзья, а враги; Кешка стал иным. Времена наступили жестокие, каждый сейчас выживает, как знает. Все подались в предприниматели, наступают друг другу на пятки, оттирают плечом, не помогает – рукоприкладством, а радикально – пулю в лоб, чтобы не мешал, не заступал дорогу кому бы то ни было: лучшему другу, ближнему родственнику, тем более, – чужому.

Мог ли знать Алим?

И почему позвонил ему?

И ещё… Ведь вчера в этом именно промежутке он был в другом месте и во времени и в пространстве. То есть, как он мог очутиться сразу в двух точках зоха?..

Встревоженный Сарый встречал его молчаливым укором. Иван, не раздеваясь, тут же позвонил Алиму.

– Алим?

– Нас прервали… – для Алима деват Ивана длился секунды. – Что ты имеешь в виду, что проверишь? Мы тут…

– Кешку убил Колобок! – резко сказал Иван, и не удержался: – Твой дружок.

– Какой он мне дружок? – закричал Алим. – Эта падла… Но как? Как ты узнал?.. Мы тут…

– Так и узнал. С ним был кто-то. Я его не знаю. У него усы…

– А-а! И эта падла!

– Они уехали на машине, – Иван назвал номер. – Всё! Меня нет! И не будет!

Он кричал так же, как Алим. Ярость душила его. Бросил трубку мимо аппарата, рванул шнур телефона, оторвав его вместе розеткой.

Обернулся, увидел Сарыя.

– Учитель, налей водки… Стакан!

Краешек чужого мира

Утром следующего дня, часу в десятом, начали собираться члены отобранной Иваном команды.

Сарый с неудовольствием встречал появление каждого ходока.

– Скоро здесь будет ни вздохнуть, ни протолкнуться, – наконец пробормотал он и стал на дорогу времени.

Иван, хмуря брови и напуская на себя груз озабоченности, поминутно вспоминая вчерашнее, придирчиво, словно как когда-то у новобранцев, проверял снаряжение, как если бы ходоки впервые пускались в просторы поля ходьбы.

– Как зачем? – возмущённо воскликнула Шилема, когда он решил избавить её рюкзак от увесистой коробки с какими-то баночками. – Женщина я или нет?

Заданный Ивану вопрос так не вязался с её обликом.

Коротко стриженые волосы, черты лица, грубые штаны, заправленные в видавшие виды сапоги с раструбом, и точно такая же видавшая виды куртка мало делали её похожей на женщину.

Так что, она сказала, и тут же поплатилась за это, вызвав град усмешек со стороны мужчин. И если Иван отступил, неопределённо высказавшись:

– Да уж…

То остальные замечания были куда хлещи.

– Кто бы мог подумать? – делано удивился Арно, ворочая глазами и приоткрыв рот.

Серьёзный Жулдас на заявление Шилемы обеспокоено покачал головой – что это она задумала?

– О, женщина! О радость нашей жизни! – встал в позу декламатора Хиркус, запнулся и невпопад добавил: – О, Офелия! О!.. Ну, да… О, нимфа! – Потом скороговоркой повторил: – О, Офелия, о, нимфа…

Дон Севильяк громыхнул своим бесподобным смехом.

Шилема не осталась в долгу, а замечания пропустила, казалась, мимо ушей.

– Что вы понимаете? Вы? Даже побриться забыли! И с ногами волосатыми ходите!

Реплика вызвала неподдельный смех мужчин.

– Молодец, женщина! – похвалил Хиркус.

– Перестаньте! – с досадой сказал Иван. – То, что ты женщина, мы помним, – добавил он, обращаясь к Шилеме, всё ещё исподлобья сердито поглядывающей на мужчин.

– Плохо помните, – огрызнулась она, но мгновением позже изобразила лучезарную улыбку. – Да и не нужно мне всё это. Я как все!

– Вот и хорошо. Тогда…

Иван давал последние важные, как ему казалось, наставления, а на самом деле уже неоднократно повторённые и ничего незначащие. И это было оттого, что он всё больше понимал – пройдёт всего ничего времени и выяснится несостоятельность всех его слов. Мало того, появиться то, что именно сейчас надо было бы обсуждать, но никому о том говорить не приходит в голову.

Но, возможно, всё было проще. Они оттягивали время.

И тут в квартире реализовался Щенек, крайне взволнованный, и в растерзанной, как после драки, одежде.

– Хорошо, что застал! Симон в опасности!.. КЕРГИШЕТ, нужна помощь! Надо всем! Срочно!.. Всё скажу по дороге! За мной!

По словам Щенека всё произошло непредсказуемо и, естественно, неожиданно.

Они, группа из пяти ходоков во главе с Симоном, совершала «рутинную» проверку пространственно-временной окрестности, где чаще всего появляются тарсены. В реальном мире недалеко от будущей Тулузы наступала весна 147 года нашей эры.

Ходоки, согретые тёплым солнцем, встали на дорогу времени в хорошем настроении. Перед их глазами стояла ещё картина изумрудных от травы и покрытых цветами полей, свежей листвы, ярких лучей дневного светила. Так что ровный полумрак поля ходьбы не казался каким-то неживым и угрюмым. Кто-то даже пошутил, что пора, мол, посадить что-нибудь и на дороге времени, тогда и ходить по ней будет приятнее. Шутку обсудили. В ней таилась вековая мечта ходоков. Ходоки старших поколений утверждали, что есть такие места в поле ходьбы, где можно встретить растения. Однако никому из современников ничего подобного видеть не приходилось. Либо это были легенды, впустившие в себя желания ходоков, либо часть поля ходьбы, где произрастали травы и кустарник, сейчас по каким-то причинам была для них недоступна.

Ничто не предвещало дальнейших событий.

Как вдруг поле ходьбы в точке зоха осветилось тревожным красным светом, и патруль ходоков потерял ориентировку.

Каждый увидел свою искажённую дорогу времени.

Они даже не успели обменяться мнением об окружившей их новой обстановке, как одновременно пострадали от неё.

Симон поскользнулся и упал, по-видимому, сильно ударившись спиной. У самого Щенека, поле ходьбы которого походило на вязкий песчаный пляж, под ногами захрустел насыпанный валками крупный остроугольный щебень, идти по которому – ногу сломать.

Ходоки остановились. Помогли Симону подняться и твёрдо держаться на ногах на скользкой дороге. Салехана с трудом вытащили из «трещины», куда он попал, провалившись почти по грудь. А ещё одного ходока пришлось вообще держать над «пропастью», образовавшейся в его поле ходьбы.

– Странная аномалия, – придя в себя и отряхнувшись, сказал Симон. – Будем исследовать.

В его предложении не было ничего нового для ходоков, так как с некоторыми аномалиями в призрачной зоне группа Симона встречалась неоднократно. Правда, до сих пор не было такого, чтобы все в одинаковой степени почувствовали кардинальные перемены. Обычно у кого-то из них появлялось закрытие, хотя эту точку зоха он никогда не использовал. Кто-то ощущал неприятные запахи, пропитавшие, казалось, не только дорогу времени, но и реальный мир. А то время словно останавливалось, и точка зоха для ходока превращалась в своеобразное тире. Поэтому каждый ходок в таких случаях уже знал, чем ему заняться.

Здесь было не так, как всегда, и Симону пришлось напомнить: быть предельно осторожными, рук не выпускать, а лучше держаться в тесной кучке.

Постепенно выявились временные и пространственные границы аномалии, сделаны выходы в реальный мир всеми вместе, и по отдельности, найден эпицентр. На нём ходоки сделали короткую передышку перед началом тщательного изучения.

Вот из этого-то эпицентра, словно горох из прорванного мешка, посыпались люди и человекообразные существа. Они разорвали сцепку ходоков, отчего двое из них и Симон оказались в плотном кольце выходцев, по всей видимости, из мира тарсенов.

– Они вооружены? – спросил Иван, ломая голову, что же это могло быть: постоянно действующий канал между мирами или специально подстроенная ловушка на ходоков?

– Мы их никогда не видели вооружёнными, – ответил Щенек и поправился: – Мы не знаем, как выглядит их оружие. Но эти… Они не вооружены, но мне показалось, что они специально посланы для захвата нашей группы.

Иван не успел уточнить, почему у Щенека сложилась убеждённость целенаправленного захвата. Ускоренно пробиваемая им команда со Щенеком вторглась в район аномалии.

Был красноватый, неприятный для глаз свет, как предупредил Щенек. У ходоков, собравшихся в перливый мир, а теперь спешащих на помощь товарищам, случилось новое видение поля ходьбы, кроме, пожалуй, у КЕРГИШЕТА. Для Ивана оно заметно не изменилось. Он слышал удивлённые или натуженные возгласы, но что-либо осмыслить и оглядеться не имел возможности, так как нос к носу столкнулся с агрессивно настроенной оравой разумных и, похоже, не очень человекообразных особей. Они теснились вокруг кого-то, кто пока что сопротивлялся их давлению.

– Симон! Отзовись!.. Симон! – выкрикивал Иван, вламываясь в плотные ряды выходцев из чужого мира.

За ним, расшвыривая в стороны порождения иной полосы времени, следовали члены его команды, разгорячённые быстрым движением, а теперь – видом реального противника. Рокотал дон Севильяк, вскрикивала Шилема, и что-то бормотал Хиркус, наверное, подобающие слова из какой-нибудь драмы или трагедии. Приотставшие Арно и Жулдас оказались не у дел до тех пор, пока их друзья пробивали брешь, но когда те вклинились достаточно глубоко, пришёл и их черёд размяться и показать, на что они способны.

Симон долго не отзывался. Иван свирепел. Казалось, конца не будет искажённым рожам и гибким телам, вставшим у него на пути. По сравнению с ним они были мелковаты и слабосильны, но их было слишком много, а отброшенные им с дороги руками и ногами, быстро приходили в себя и вновь бросались в схватку.

Наконец он увидел Симона и расслышал его сдавленный голос:

– Ваня, я тону… Тону-у!

Ударив подвернувшегося под удар тарсена, Иван дотянулся и ухватил протянутую ему навстречу руку Симона. Рванул её на себя, не без труда, как если бы он тянул его из клейкой массы, подтащил к себе. Двое других ходоков, зажатых вместе с Симоном, также вцепились в его руку.

– Выходим в реальный мир! – зычно подал команду Иван.

Его услышали и подчинились, но проявление в реальном мире вызвало возгласы отчаяния.

Это явно был чужой реальный мир.

Каждый человек распознаёт чужое, по-видимому, на уровне подсознания. И действительно. Когда громадное число предшествующих предков ощущали себя причисленными к какой-то одной экологической зоне, с присущей ей растительностью, рельефом и климатом, видом неба и дали, то потомки, в одночасье, попадая в иные условия, долго ещё ощущают себя как бы в чужом мире.

Выйдя из леса в степь, человек пугается открытого пространства, так как он для всех как на ладони – виден издалека, а спрятаться некуда. И напротив, выросший в степи, беспомощен в лесу, может легко заблудиться и потеряться совсем. И это в одном и том же мире, в той же эпохе…

Но то, что окружало ходоков, заставило их внутренне содрогнуться.

Во все стороны простиралась безжизненная пустыня, изрезанная глубокими безводными руслами некогда протекавших здесь рек. Кое-где маячными башнями поднимались окаменевшими великанами серые останцы, придавая окоёму угрюмость бесконечности, зашторенной пылевыми облаками. Пыль клубилась, фонтанами вспархивала вверх и опадала. Небо… Тусклое. Солнце на нём – оловянное, холодное, как луна в полнолунии, свет которой пробивается через разреженный полог облаков. В воздухе – ощутимый мороз и смрадный запах.

Ходоки долго оставались единственными живыми существами в этом безрадостном месте, и могли осмотреться.

Песок вокруг был истоптан, следы босых ног вели со всех сторон, будто оставившие их сюда сбегались как к центру. Искусственная, по всему, кладка из необработанных камней создавала полукружием стены в рост человека и, возможно, служили для укрытия от ветра и пыли.

По всей видимости, так оно и было. Не далее, как в метрах тридцати раздался громкий, похожий на стон раненого зверя, звук. На том месте вверх взметнулся песок. Он быстро осел, но пылевой столб, неуверенно поколебавшись, словно выбирая направление, двинулся в сторону людей.

Мокрый с ног до головы и замерзающий Симон, выдавил посиневшими губами:

– Отсюда надо уходить. И чем быстрее, тем лучше. Я вот…

Иван прижал его к себе, пытаясь обогреть.

– Куда же делись… эти? – озадачился он вслух.

– Думаю, поджидают нас на дороге времени, – сказала Шилема, она тоже замёрзла и жалась ближе к Арно.

– Наверняка, – поддержал её Арно. – Знают, что здесь нам будет не уютно, и мы будем вынуждены вернуться в поле ходьбы. И вот…

Под ногами дрогнула земля. Столб земли возник почти рядом, обдав ходоков лавиной песка и противным запахом гниющей рыбы.

– Ваня! – задохнулся Симон.

Выругался Арно. Ему досталось больше всех. Шилема пряталась под его рукой, но и она после песчаного душа выглядела серым изваянием.

– Делаем так! – привлёк к себе внимание Иван. – Уходим на дорогу времени. Симон и вы, – он указал на спутников Симона, – будут у нас в центре. Остальные… Арно и дон Севильяк впереди. Я замыкающий. Справа – Шилема и Хиркус. Ты, Жулдас, слева. Становимся!.. Да, прямо сейчас! Разом выходим из этой ямы и сразу же без задержки двигаемся в ту сторону, – он указал направление рукой. – Будем сходу пробиваться сквозь тех, кто там нас и вправду поджидает.

Жулдас замешкался.

– А почему мы пойдём туда? – спросил он.

– Понятия не имею, – дёрнул головой Иван. – Ты предлагаешь в другую сторону?

– Да нет. Думал, ты знаешь, что надо именно туда.

– Слушайте КЕРГИШЕТА, – подал голос Симон. На его скукоженный от холода внешний вид больно было смотреть. Не великий по габаритам, сейчас он вообще превратился в отрока. – В какую сторону ни пойдём, всё равно…

– Да! – воскликнул Хиркус. – Пойдём свиньёй! Тараном!

– Ты лучше отойди от меня хотя бы на шаг, – попросил его дон Севильяк. – А то будет тебе свинья, когда попадёшь под мой кулак. Я не люблю, когда мешают.

– Меньше машите руками. Нам не драка нужна, а выход из их кольца в наше поле ходьбы, – предупредил Иван. – Готовы?.. Тогда… пошли!

Обычно переход из реального мира на дорогу времени, так же как и в обратную сторону, длится две, от силы три, секунды; у каждого ходока своё время перехода. Но в этот раз им показалось, что этому процессу не будет конца.

Команда, ведомая КЕРГИШЕТОМ, проявилась в самой сердцевине плотного окружения тарсенов. Те, по-видимому, предполагали именно то, о чём догадывались Шилема и Арно. К тому же они понимали, что если бросятся вслед, то там их перебьют или покалечат по одному. А загнанные ими ходоки долго в чужом мире быть не будут, и вернутся сюда так же по одиночке, и справиться с ними удастся легко.

Так или не так предполагали тарсены, однако ещё только появилась тень команды, сбитой в кулак, как она согласованно двинулась в одну сторону. Несколько мгновений обескураженные тарсены ничего не могли противопоставить мощному натиску ходоков. А когда они словно проснулись и ринулись на команду со всех сторон, то было уже поздно.

Арно и дон Севильяк далеко отшвырнули последнюю шеренгу тарсенов, давая проход Симону и бросаясь на помощь друзьям, на которых навалилась вся толпа.

Объявился обрадованный Щенек и стал жестами и голосом, тонущим в вязкой субстанции перехода между мирами, призывать двигаться за ним к ближайшей кромке аномалии; там начиналось нормальное поле ходьбы ходоков.

Отбиваясь от подступающей массы тарсенов, команда, хотя и медленно, но без потерь приближалась к этой кромке, шириной всего не более двух шагов по дороге времени.

Люди из иного мира времени, если они и были среди нападавших, наверное, отступили назад, и теперь вокруг ходоков прыгали, метались и попадали под их увесистые кулаки и удары ногами, лишь создания, виденные Иваном на складе тарсенов в момент исчезновения закупленных вещей из песчаного круга.

Смуглые до черноты лица или морды с, будто внутренним огнём горящих глаз, крупные в оскале зубы, лёгкие и подвижные тела, бесстрашные наскоки – вот что видели и ощущали вокруг себя ходоки. И они, нападавшие, что-то, по-видимому, соображали, так как пытались раз за разом отбить кого-либо из ходоков от группы. Для этого они перестраивали свои ряды, производили обманные атаки, порой организованно отступали, заманивая, и вновь бросались в бой.

И всё-таки они опоздали…

Ходоки выскочили в свой родной мир. Вокруг молодая зелень, над головой голубое небо, кое-где прикрытое заплатками облаков…

И щебет птиц…

С лиц ходоков струился пот, смешанный с кровью от царапин. Каждый ощутил боль ушибов. Но радости ходоков не было предела. Они хлопали друг друга по спине, улыбались кривыми улыбками и с упоением вдыхали воздух своего мира.

Лишь Симон долго не мог придти в себя. Маленький на фоне монументальных фигур КЕРГИШЕТА, Арно и дона Севильяка, в порванной, пропитанной водой, одежде, бледный и замёрзший, с синяком под глазом, он представлял жалкое зрелище – бомж после неудачного ночлега среди агрессивно настроенных братьев по несчастью.

– Встретимся у тебя, – клацнул он зубами и вернулся в поле ходьбы.

Его пострадавшие вместе с ним спутники, имён которых Иван не знал, но, кажется, познакомился уже с ними во время их перевода в Кап-Тартар, последовали за Симоном. За ними – Иван. Там он нашёл Симона и проводил его по дороге времени. Она была чиста. Твари исчезли.

– Возвращайся, Ваня, домой, – сказал Симон, когда они были где-то в начале двадцатого века. – Я сейчас…

В квартире Ивана царил бедлам.

Разбросанные по всем стульям и дивану вещи, наполовину заполненные рюкзаки, посредине комнаты кучка принадлежностей. Под ногой не осторожно ступающего Арно хрустнула чья-то зубная щётка. Ходок поднял ногу и осмотрел ступню, так и стоял с виноватым видом, ожидая, кто выскажет ему свои претензии. Но таковых не нашлось.

Сарый, недовольно надувшись, сидел на кухне. Он совсем недавно вернулся сюда, лелея надежду никого уже в квартире не застать, отмыться после мучительного возвращения из Кап-Тартара, поесть и завалиться спать. А тут… Суматоха, неумолчный гам, возбуждение, грохот от раскатистого смеха дона Севильяка. Но хуже и неприятнее всего – всех надо было накормить. Ученик уже намекал, что необходимо накрыть стол в комнате, дабы все могли сразу сесть.

Еда в холодильнике имелась, её хватало на всех с избытком, но Сарыю не хотелось двигаться, доставая её. К тому же, кое-что надо разогреть, на всех поставить тарелки, положить ложки и вилки, да и вообще…

Где для них всех стульев и табуреток набраться?

А потом надо будет идти в магазин, покупать съестное, чего он не любил делать. А кто посуду мыть будет? Им что? Они поедят и уйдут, а ему придётся всё это собрать, перенести на кухню…

Сарый тяжело вздыхал и не двигался с места.

Первым из команды Симона появился Щенек. Сухое лицо его источало торжество. Он быстро осмотрел ходоков, словно удостоверяясь в их наличии по счёту, и, нажимая на каждое слово, как если бы вбивал гвозди, произнёс:

– Мы всё-таки нашли эту дырку между мирами! Нашего и тарсенов. Теперь надо только…

– Я не уверен, – грубовато осадил его Иван.

– Почему? – уголки губ Щенека обидчиво поползли вниз.

– Мне тоже показалось, что на нас напали не тарсены, – сказал Арно. – Это были не люди.

– Люди там были. Я же их видел, – Щенек растеряно посмотрел на Ивана.

Но своё сомнение поспешил высказать и Хиркус.

– Люди ли? – сказал он. – Там было два вида… этих существ. Но те и другие – тарзи. Ты же ходишь с Симоном по следам тарсенов и видишь их часто. Неужели не заметил разницы?

Щенек в смущении развёл руками.

– Когда вы провалились в этот… эту дыру, то мне показалось…

– Они не разговаривали, – напомнил Арно. – И вели себя как обычная стая хищников.

– Стая хищников кинулась бы за вами через канал, – возразил Щенек.

– Не обязательно.

– Конечно, – успел вставить Хиркус.

– Они уже знают, что тем, кто воспользовался этим каналом, по ту его сторону не понравиться, и они обязательно вернуться.

– Знают?.. Хищники?

– Тарзи кое-что соображают.

– Но, – Шилема оставила свой рюкзак, в который то укладывала, то вынимала из него какие-то предметы, – кто тогда те, кого они уже туда загоняли, а потом успевали встретить?

– Вот это уже другой вопрос, – отметил Арно и обратился к Щенеку: – А ты как думаешь?

– Но напали-то они на нас, людей, – сказал Щенек. – Тогда, если они соображают, как ты говоришь, то…

– Вот, вот.

– Это что же, – недоверчиво произнёс Хиркус, – у них уже, значит, была такая возможность? Загонять людей в этот канал?

До того не принимавший участия в обсуждении Жулдас, что сидел с закрытыми глазами на кресле, открыл их.

– Кто-то всё-таки руководил ими, – хмуря брови, сказал он.

Обмен мнениями прервался с появлением чистенького и аккуратного Симона. Он с прищуром левого глаза оглядел комнату и после всего этого заявил:

– Надеюсь, вы поняли, что на нас напали не тарсены, и побывали мы… даже не знаю, в каком мире.

– Вот именно, – подхватил Хиркус. – Если даже ты не знаешь, то кто? Хорошо, что я иду с КЕРГИШЕТОМ к обычным перлям.

Дон Севильяк принял высказывание Хиркуса за шутку. Всё стеклянное в доме звякнуло от его гулкого смеха.

– Я не хочу вас отговаривать, – переждал возникший шум Симон, – но как видите, у нас здесь тоже стало интересно.

– Что интересного? – с раздражением воскликнул Сарый. – На вас посмотришь, так у вас одни забавы, а подумаешь, так убежать куда-нибудь хочется подальше. Но бежать, оказывается, некуда!

– Успокойся, Камен. Пока ничто нам не угрожает. Но то, с чем мы столкнулись сегодня, очень важно. И интересно… Подожди возражать, Камен! Ты помнишь утверждение Мерлихана… Да, да, пятый век. Он говорил о периодичности появления тарзи.

– А-а, это. Что они приходят тоже из другого, какого-то своего, мира по каналу? И этот канал то возникает, и они могут попадать в наш мир, то закрывается?

– Именно так. А лет пятьсот назад…

– Я тоже знаю! – воскликнула Шилема. – И в семнадцатом веке, в его середине можно наткнуться на тарзи. Но ни до того, ни после их нет.

– Так, – подтвердил Симон. – Мы тут как раз с Ваней и Щенеком побывали и встретили их. Но есть и иные точки зоха.

– В девятом веке, – сказал Хиркус. – Я их встречал в самом конце, где-то в году восемьсот девяносто третьем. Не помню уже год точно, но встречал.

– Так это и есть тарзи? – спросил Иван. – Но Хиркус говорит, что там они были двух видов.

– Их несколько видов, Ваня. Но не в том суть. Нам, наконец, повезло…