Только ты

Не беда.

Трунь-трунь-трунь,

Что в глаза,

Трунь-трунь-трунь,

Смотрела.

Трунь-трунь-трунь,

За собой позвала.

Выплыть я не сумел,

Так в реке и шумел.

Ой, трынь-трунь, не живой.

Ой, трунь-трынь, с головой

Нахлебался воды.

Меня вынула ты

Из зелёной тины.

Подарил я цветы.

И повел за собой,

Будешь мне ты женой.

Трунь-трунь-трунь,

Не беда.

Трунь-трунь-трунь,

Что в глаза,

Трунь-трунь-трунь,

Смотрела.

Трунь-трунь-трунь,

За собой позвала.

Комфортно Ириму среди живой природы, но не среди безликой массы соплеменников, которые только и делают, что укоряют и пытаются укротить его вольный нрав.

«Не понимаю, почему? За что недолюбливают меня в общине?»

Глава 4

– Кирма, ты куда собралась? – окликнула мать, когда девчонка направилась в сторону леса с небольшим мешком в руках.

Дуворка замерла, на ходу придумывая отговорку. Ещё ни разу она не попадалась на своих отлучках. И вот он – неудачный момент.

– Мам, я хочу прогуляться в лесу, немного отдохнуть. Сама знаешь, как утомляют базарные дни. Я устала от суеты, – пояснила Кирма. Она едва сдерживала порыв убежать, но уважение к матери не позволяло этого сделать.

– А мешок тебе для чего? Что там? – выведывала Жиона. Она ощипывала перепёлок для рагу с овощами, и рукавом смахивала пот, струившийся по лицу из-под тонкого соломенного платка.

– Я взяла лепёшку и яблоко. И коврик, чтобы полежать. А то противные муравьи наползут и покусают.

– Иди, – разрешила мать. – Смотри, не долго. Скоро стемнеет, и отец сядет ужинать. Сама знаешь, как он не любит когда кто-то из нас опаздывает за стол.

– Да, я не долго, – пообещала Кирма. Медленно шагая, она обернулась, не смотрит ли мать. Убедившись, что никто больше не наблюдает, девушка ускорила шаг.

Вначале она прошла среди пролеска и поляны, где недавно ночевали элли после базарного дня, потом углубилась в чащу сосен и елей. Хвоя мягко проминалась под тяжёлыми шагами дуворки. Сквозь крону деревьев проглядывалось чистое синее небо, и подмигивали слепящие горячие лучи солнца. Денёк выдался особенно жарким. Только это не радовало Кирму. С каждым шагом её сердце тревожно сжималось.

«Как там мой маленький? – думала она. – Я не приходила к нему уже четыре дня, не кормила и не поила его. Ему страшно без меня. А вдруг его украли и съели?»

Эти вопросы наскакивали один на другой, в обеспокоенных мыслях спешащей девушки. Она уже бежала, не замечая хлеставших веток по лицу и телу. Чтобы хоть немного расчистить себе путь, дуворка остановилась и подобрала сухую дубинку, которую сама же здесь и оставила. Оружие девушка редко брала с собой, потому что знала каждую тропу в этом лесу. Она попрятала достаточно добра в разные места. Например: вон там, в дупле припрятан кинжал. А там, в небольшой насыпи из хвои, заботливо укрыта булава. В случае нападения, защититься было чем.

Кирма подобранной дубинкой раздвигала густо переплетённые веточки кустарников. И вот она оказалась на месте. Рядом заветная кучка лапника, выложенная невысоким конусом. Дуворка опустилась на колени перед этой нехитрой берлогой из валежника и бросила мешок, а следом дубинку. Слегка отодвинув сосновую ветку, девчонка заглянула внутрь. Её маленький найдёныш крепко спал. Малютка гиппогриф согрелся в своём укрытии, и теперь набирался сил и подрастал.

Кирма нашла этого кроху, когда бродила по лесу и охотилась на зайцев, расплодившихся в этом сезоне особенно много. Эти пушистые негодяи пробирались в амбары и поедали всё, что радовало их глаз. Когда девушка кувырком скатилась с очередного пологого холма за добычей, тогда и обнаружила детёныша гиппогрифа. Видимо, полуконь отбился от своего стада, когда спасался от стаи грифонов, которых дуворы выпускали охотиться на диких степных лошадей.

Грифоны, существа хоть и разумные, но один недостаток портил их – предпочитали питаться лошадьми. Выносливые животными с телами львов имели крылья, покрытые перьями, и передние конечности, подобие орла. Они не разговаривали, зато испускали крик, почуяв опасность или при захвате добычи.

Гиппогрифы же – безобидные полукони – полугрифоны. Гордые, красивые существа с огромными блестящими глазами, будто апельсины, были слишком ласковы и доверчивы. Они не выносили грубых обращений к своей персоне. За выживание им постоянно приходилось бороться с грифонами и скрываться от племени дуворов, которые не почитали их.

При встрече с дуворкой малютка гиппогриф забавно хлопал испуганными апельсинными глазёнками. Кирма налетев на него, выставила вперёд арбалет, чем ещё больше перепугала кроху. Да только дрогнула рука юной охотницы, а сердце сжалось от жалости к этому ни в чём неповинному существу. Она не только не убила его, но и соорудила берлогу. Девчонка старалась навещать бедолагу как можно чаще, выхаживая, и давая ему право выжить. Всякий раз, она приносила своему питомцу лакомые гостинцы: то зайца, то крысу, а то и мясо молодого бычка. Малыш был благодарен такой заботе и при встрече радостно раскрывал свой стального цвета клюв, чтобы принять угощение. Передними лапками он забавно цеплялся Кирме за пальцы, при этом хлопал маленькими слабыми крыльями и перебирал задними копытцами.

В очередную их встречу, Кирма не стала будить любимца. Она села на землю, раскрыла мешок и принялась доставать угощение. Из-за страха за маленького гиппогрифа, девчонка потеряла чувство уверенности, и потому не уловила лёгкие, почти парящие шаги постороннего. Чужак бесцеремонно забрёл на территорию племени дуворов.

Бесшумно ступая, надвигался элли на юную охотницу, которая сидела спиной к тропинке. Ирим в этот день был особенно невнимателен. В растерянности чувств он ходил по тропинкам и слушал лес. Каждый листочек, каждая хвойная игла, были заняты своими делами. Они болтали о пустяках и отчаянно флиртовали. Некоторые игрались с шаловливым ветром, который так и норовил оголить стыдливые стволы подружек. Элли слушал их и грустно улыбался. Он уходил вперёд и возвращался назад, крутил головой, шевелил ушами и принюхивался. Не замечая ничего не обычного, кроме запаха гиппогрифа, юноша внедрился на чужую территорию. Где-то позади него ухнул филин. Элли обернулся и попытался найти птицу взглядом, а сам пятился, пока не оступился и не повалился на что-то мягкое и нежное.

«Какое знакомое ощущение!»

Элли быстро развернулся и приземлился на спину.

Что-то мягкое зашевелилось, схватило дубинку и ударило его по непутёвой голове.

«Дуворка! Красавица!»

Парень потерял сознание. Очнулся он чуть позже, когда почувствовал дуновение ветерка. Распахнув бирюзовые глаза, юноша увидел перед собой прямой ореховый взгляд. Девчонка склонилась над ним и дула на выпирающую шишку, образовавшуюся на лбу элли.

– Чего дерёшься? – возмутился парень. Он попытался встать, но снова повалился на землю.

Удар девицы получился отменным, и теперь неудачливому бродяге придётся отсвечивать перед своим племенем чудесным, прямо посреди лба синяком.

– А ты чего под ноги не смотришь? – парировала Кирма. Она стояла на коленях и осматривала его бледное лицо. – Я у себя дома, что хочу, то и делаю. А вот ты, зачем сюда вернулся?

– Запомнила! – обрадовался элли. Он продолжал лежать, заложив руки под голову и рассматривая рыжеволосую хулиганку.

«Я точно уже встречал эту девчонку, но где?»

– Тебя, растяпу, разве забудешь? Постоянно толкаешь меня, – возмутилась красавица. Она вскочила на ноги и стряхнула с коленей пожелтевшую хвою.

«Кого-то он мне напоминает? Вспоминай, Кирма, где ты видела этого парня раньше».

– А может, это судьба? – пошутил Ирим, отвлекая девчонку от раздумий. Он повёл носом.

В воздухе пахло ягодами и грибами, покрытыми вечерней росой. Мох отдавал плесенью и перебивал этот запах. Но в целом, это нисколько не испортило свежести вечнозелёного леса. Почву кое-где укрывал роскошным малахитовым покрывалом папоротник, разросшийся во все стороны. Его крупные нежные ветки только на вид казались хрупкими. На деле же, его листами можно покрыть крышу лесной времянки.

– Иди, ты, – посоветовала девушка. Она злилась в шутку, и делала вид, что осматривает местность.

– Не обижайся на меня. Я ведь не нарочно толкался. И не думал тревожить тебя, – примирительно произнёс парень. Он сидел на земле, подогнув колени и обхватив их руками.

– Да знаю я. И ты не обижайся. Я уж подумала, не орши ли объявились. Военные действия мне совсем ни к чему, – пояснила Кирма.

– О! Ты точно узнала бы орши, – заразительно рассмеялся парень.

– Ты прав, – улыбнулась дуворка. – Что ты здесь делаешь?

– Я гулял, но в этот раз зашёл далеко. Люблю лес, и почти что живу в нём. Мне здесь легко и спокойно. Я уйду, – пообещал Ирим и поднялся на ноги. Он уже собрался идти, когда незнакомка схватила его за рукав.

– Не торопись, я не гоню тебя, – произнесла дуворка. Она смутилась и быстро отвела руку за спину. – Об этом месте никто не знает. Я, как и ты, люблю тишину и покой. Вот и прихожу сюда частенько. Недавно у меня появился детёныш, и теперь я сбегаю его навестить.

– А почему твой ребёнок живёт здесь, а не дома? – недоумевал элли. Он чуть отошёл от дуворки и привалился плечом к тонкой ольхе.

– Ты не так всё понял. Смотри сюда, это питомец, – девушка раздвинула лапник, оттуда на них смотрел малютка гиппогриф. Он испугался громких разговоров и дрожал всем телом.

– Ого! – вымолвил элли, наклоняясь вперёд и рассматривая найдёныша.

– Я его нашла, когда охотилась. Домой взять нельзя, поэтому прячу здесь. Когда он подрастёт, улетит, – произнесла с грустью в голосе девушка. Она поманила детёныша к себе.

– Ты добрая! – похвалил парень.

– А ты? – спросила Кирма у элли, когда гиппогриф вышел из берлоги.

– А я – шалопай, – широко улыбаясь, пояснил Ирим. В его глазах промелькнула тень глубокой печали. Хоть парень и не подавал вида, но дуворка успела заметить за его показным весельем грусть.

– Как это? – удивилась Кирма. Она сейчас гадала про себя, чем так озабочен этот юноша.

– Да никак. Я не хочу жениться и не хочу работать. Сам не знаю, чего хочу. Только в лесу мне комфортно. Только соплеменникам этого не понять. Они всегда ругают меня, – вздохнул Ирим и присел перед гиппогрифом на колени, погладив перья на его голове. Тот радостно заворчал и прижался всем телом к тёплому, пахнущему лесом юноше.

– Не переживай. Просто не пришло твоё время. Чуть позднее, ты обязательно найдёшь своё место, – попыталась как-то подбодрить Кирма. Ей нравился этот юноша. Она чувствовала себя рядом с ним увереннее, ведь он подкупал своим чудаковатым характером.

– Что же, раз я нагло вторгся в твой уголок, давай знакомиться. Я – Ирим.

– А я – Кирма, дочь вождя Пуотса!

– О! Тогда тебе не пристало со мной водиться. Я из бедной семьи, – пояснил Ирим и опустил взгляд.

– И что же, ты не достоин общения?

– Ну, не знаю. Может, ты не захочешь теперь говорить со мной.

– Не глупи, парень, я не принцесса. Лучше помоги мне покормить малютку Якса.

– Красивую ты ему кличку придумала! – похвалил элли. Он взялся за мешок с пищей для питомца и раскрыл его.

Кирма усадила малыша к себе на колени и гладила его пушистые перья, в то время как Ирим угощал детёныша.

Чуть позже, когда они погуляли с Яксом и отвели того в убежище, Ирим вызвался проводить девушку до опушки.

– А тебе не пора возвращаться? – интересовалась девушка. – Путь назад не близкий.

– Нет, не пора. Я никуда не тороплюсь, – ответил Ирим. Он вышагивал рядом, такой статный, высокий, серьёзный, что Кирма начала немного терять суть разговора рядом с ним. В её сердце зарождалась тревога.

– А мне вот запрещено задерживаться. Отец у нас строгий, – поделилась дуворка. Она смотрела на Ирима, на его светлые гладкие волосы, на длинные ресницы и хмурые брови, и краснела.

– У вас? – переспросил элли, делая вид, что не замечает заинтересованный взгляд собеседницы.

Кирма удивленно взглянула в его глаза и не сразу сообразила, о чём идет речь.

– У меня есть сестрёнка, – опомнилась дуворка. – Она ещё маленькая, поэтому я не беру её в лес. За ней нужен глаз да глаз, а я сама люблю по сторонам повертеться. Однажды, когда была маленькой, я попала в страшный переплёт. Меня пытались поймать дети орши. Я теперь понимаю всю серьёзность такой ситуации, и никуда не пускаю сестру. В тот раз мне помогли мальчики племени элли, они прогнали тех мальчишек и помогли мне вернуться в лагерь.

– Той озорной малышкой была ты? – заразительно засмеялся Ирим. – Как же, как же, помню, как тогда сверкали пятки дикарей. А я всё думаю, где видел такую красавицу раньше. Эти чумазые щёки и взъерошенные волосы я часто вспоминал

– Скажешь тоже, – смутилась Кирма. – Тогда я была веснушчатой разбойницей, а сейчас я уже взрослая.

– Сколько лет твоей сестрёнке и тебе самой?

– Пять лет, – ответила Кирма. – А мне тринадцать. Через год отец выдаст меня замуж, а Риссу начнут обучать взрослым премудростям.

– Вот как?! А я у родителей один.

– А сколько тебе лет? – поинтересовалась Кирма, рассматривая хвою под ногами.

– Скоро исполнится четырнадцать. И я уже год, как должен быть женат, – поведал Ирим и замолчал.

– Спасибо тебе за моё спасение, – улыбнулась девчонка. – До сих пор вспоминаю тот случай, и меня пробирает страх. Орши были ещё совсем маленькие, а какие свирепые.

– Не бойся их. Вообще никого не бойся. Страх плохой союзник, – подбодрил Ирим собеседницу и замолчал.

Молча, они прошли немного, потом парень нарушил тишину.

– Кирма, можно я буду приходить к тебе? Помогу с Яксом, и погуляем по лесу. Здесь протекает речка. Она шире нашей, и должно быть, в ней больше рыбы. Я смог бы тебя научить её ловить.

– Рыбу? О, это интересно! До этого я никогда рыбу не ловила, – обрадовано пояснила девушка. Она теперь смотрела перед собой, сосредоточив взгляд на густых зарослях боярышника и калины. Их спелые рдяные ягоды оттягивали ветки к земле и постепенно опадали. Немного похолодало и в воздухе запахло тиной. Раскричались лягушки, заглушая разговор.

– Вот будешь рыбачить, и кормить Якса, – громче обычного произнес элли.

– Ирим, конечно, приходи. И не только из-за рыбы, – улыбнулась дуворка и подняла на него задумчивые глаза. – Просто так приходи, гулять. Я бываю здесь на закате. Так легче из лагеря улизнуть.

– На закате? – Ирим задумался.

– Что такое? Родители не отпустят? – пыталась шутить девушка. Только прозвучало это нелепо и скомкано.

– Обычно на закате дня наше племя устраивает посиделки. Мы общаемся между собой, слушаем рассказы старших, делимся тем, как прошёл день. Но ничего, я всё устрою. Кирма, я обязательно приду к тебе через три дня! – пообещал Ирим. Он остановился напротив девчонки и прямо посмотрел на неё, отметив, как забавно рассыпались по её смуглому личику веснушки.

Парня привлекало в облике собеседницы совершенно всё: как она морщила носик; и упрямо сжатая линия губ; рыжие, чуть косматые брови. Дуворка оказалась милой и смешной собеседницей. Это сильно озадачило элли.

– Я буду ждать тебя, Ирим! – воскликнула Кирма, смущённая под пристальным взглядом нового друга. Она улыбнулась и, не оборачиваясь, пошла вперёд. Её сердце учащённо билось, а ноги дрожали.

Девушка старалась не оступиться и удалиться гордо, потому что понимала – парень смотрит ей в след. На душе у Кирмы сделалось неспокойно, а на глазах проступили предательские слёзы. Она почему-то волновалась. В душу закрался испуг, что элли не придёт вновь, не поговорит с ней, не пошутит. Быть может она совсем не понравилась ему в общении, краснела и молчала, как чудачка. Именно теперь девушка осознала, как она одинока без тёплого и искреннего общения. Она шла вперёд, а сердце осталось где-то позади, где среди ветвей остался силуэт чужака.

Элли захватил горсть осыпавшейся хвои, подержал в ладони и медленно разжал кулак. Ему на сапоги посыпались сухие иголочки. Как и его мысли, которые рассыпались под ореховым взглядом рыжеволосой колдуньи. Ирим развернулся и пошёл в сторону своего посёлка.

Вниз по склонам, которые покрывал изумрудный пушок, тянулся туман. Дымка окутала тонким кружевом холмы, засыпанные разноцветной мозаикой цветов.

Вдоль красивой реки Горуни элли прошёлся не спеша, и несколько раз останавливался, рассматривал полевые цветы. Парень не понимал, что с ним произошло. Ему сделалось тоскливо, уже после посещения базара, а теперь и вовсе яркая радуга потеряла свой сочный цвет, окрасившись серыми полосами. Раньше он находил радость в уединении с природой, сейчас же – наоборот, одиночество угнетает.

«Я не понимаю, что со мной происходит. Где мне искать покой? Чем себя утешить? Загадочная улыбка дуворки, – подумал элли, – ранит вглубь сердца. Отливающие медью, блестящие волосы так хочется выпустить из плена заколок, чтобы они рассыпались по коренастым плечам. А глаза! У неё волшебный взгляд: смотришь и тонешь. И ухватиться-то не за что, чтобы не погибнуть. Всё-таки я не ошибся, и виделись мы с ней ранее. Только теперь воздух вокруг стал гуще и не могу им надышаться, а краски мира потускнели. Кругом туман. Может, я стал старше, и какой-то необъяснимый момент проскочил мимо меня? Чего мне не хватает? Душа противно ноет».

Одно только Ирим понимал точно, что он пойдёт к ней.

«И не один раз пойду, а буду навещать своих новых друзей как можно чаще. Пусть буду прогуливать общинные посиделки – не важно. Не так уж я нужен народу, с которым живу по соседству».

На такой грустной ноте вернулся парень домой. Небо укрылось темнотой, и на его бархате рассыпались жёлтые искры.

Мечты мечтами, а планами и стремлениями распоряжается кто-то другой, тот, кто на небесах. Он смотрит сверху и решает за нас.

Так получилось, что молодые люди встретиться смогли лишь спустя долгое время.

Глава 5

В клане дуворов объявили, что из тайника вождя пропал золотой клык их древнего предка. Именно об этом шамане гласит древняя легенда. Никто в племени не знал, что тайник вообще существует, кроме вождя. В лагере произошёл страшный переполох: обыскивали всех жителей без исключения; допрашивали; уговаривали; угрожали. Сам Пуотс был в отчаянии.

– Неужели в лагере появился предатель? – рычал он, вышагивая из угла в угол. – Кто-то начал воровать? В моём же доме творится беззаконие.

– Может, дело касается магии, в которую ты отказываешься верить? – спросила Жиона, сидя на скамье. Она наблюдала за терзаниями супруга, и строила догадки касаемо случившегося. – Тогда исчезновение произошло странным путём, противоестественным. Может так статься, что через несколько тысячелетий клык вернулся туда, где его истинное место.

– Но как такое возможно? – обратил свой взор на супругу озадаченный вождь дуворов. – Как узнать правду? Исчезновение может повлечь за собой нехорошие последствия.

– Нужно искать, но где?

На эти вопросы вождь не находил ответов. За помощью он обращаться не спешил, но усилил караул возле городских ворот и потайной калитки. Громовой голос надеялся, что вор не успел сбежать, и через некоторое время попадётся.

Главные ворота заперли на верхние чугунные засовы, которые невысокие стражники могли сдвинуть, лишь взобравшись на специальные переносные лестницы. Город оказался заложником своего же государства, а его правитель немного успокоился, полагая, что поступил правильно.

Пока дуворы сидели взаперти, их соседи решали совсем иные проблемы.

На элли напали орши. Дело было утром. Когда жители расходились каждый по своим делам, в посёлок ворвались лохматые монстры. Было их трое. Остановившись у ворот, они осматривали территорию налитыми кровью глазами. В их раздутых ноздрях торчали кольца. Давно не мытые волосы, заплетенные в косы, покрыл слой пыли, осевший и на могучих плечах. Розового оттенка страшные лица, перепугали малышей элли. Дети умчались по домам, разбросав тряпичных кукол и початки варёной кукурузы, которой лакомились до вторжения. Их побег прикрыли спинами растерянные взрослые, которые встали на защиту посёлка. Злобно рыча, орши высматривали кого-то из толпы, потрясая крупными кулаками. Их рубахи давно истерлись и растрепались, а кольчуга поржавела, но это их нисколько не заботило. Они не нуждались в защите своих огромных туш, потому что были сильны и дерзки. В бою им не было равных по части озлобленности и метания булавы. На том и держались, самонадеянно полагаясь на свой устрашающий вид.

– Что вам нужно? – спросил вождь клана. Визитёры застали его совершенно случайно, потому что Аркял собирался посетить хоббитов и окончательно решить вопрос о поставке провизии.

– Тени леса, сдавайте свои позиции, – закричал самый высокий орши. Он сделал несколько размашистых шагов вперёд и занёс над головой топор. – Мы пощадим вас и не прогоним, если будете работать на нас.

– Это вы только что придумали? – спросил Аркял.

– Мы хотим всё решить без крови, – ревел орши. Он тяжело дышал, а в уголке его рта собралась слюна и медленно стекала по подбородку.

– Как-то не похоже это на варваров, которые ежечасно кого-нибудь убивают. А вожак-то в курсе ваших заявлений? Почему не пришёл он сам? – Дикий вопль изображал спокойствие и уверенность в себе.

– Вы окружены. Как только мы разделаемся с вашими шкурами, войдёт и наш вожак, – орал всё тот же орши.

– Чего же так кричите, гости дорогие? – безоружный вождь элли стоял в пяти шагах от вояк.

Аркял переодевался в тот момент, когда недруги ворвались на территорию эллийского народа, и не успел взять что-либо из оружия, а выскочил, наспех накидывая плащ. Дикий вопль не желал выказывать своего страха перед убийцами и чувствовал, что отщепенцы лгут. Старейшина тянул время, чтобы выправить ситуацию.

«Это обычные бродяги, которые снуют в округе в поисках беззаботной доли, – размышлял вождь, – но они самые опасные. У орши нет мыслей, нет чести и не бывает страха. Они надеются только на свою непобедимость. Их никчёмные жизни им совсем не нужны. А могли же существовать иначе».

Аркял уже осознал, что без крови не обойтись. Она вот-вот прольётся, по капле покидая чью-то жизнь.

«Прихоть дикого племени, которые живут по своим законам не подчиняясь никому, никого не жалея и не неся ответственности за деяния, слишком дорого обходится многим народам, – подумал вождь элли. – Они хотят всё и сразу, но, с этим нужно срочно что-то делать».

– Мой вам совет, идите с миром, и я забуду о вашем плохом поведении, – произнёс вождь «Теней леса».

За его спиной собрались сотни элли, чтобы отвоевать свой дом, защищать детей и отстаивать честь старейшин.

Вокруг них порхали пятнистыми тонкими крыльями бабочки, носились шмели и кружили дикие пчёлы. По нежно-голубому небосводу неслась огненная колесница, и ангел щедро пускал на ходу горячие стрелы. Деревья, укрывшись изумрудным сарафаном листвы, шелестели, и перешёптывалась сухими губами с бойким, невидимым любовником. Под ногами испарялась роса, прозрачными капельками рассыпанная на рассвете. Вокруг царил покой, но не на этой поляне. Там стояли воины, готовые в любую секунду сойтись в смертельной схватке.

Молчали все. Слышался только хор сердец, возносящих молитву небесам. Грудь каждого присутствующего тяжело вздымалась, а по телу бежали мурашки. Мёртвые позы, но живая готовность ринуться в бой отражалась во взглядах элли. Тупое упрямство читалось на лицах варваров. Поединок взглядами продолжался бы и дальше, но орши не обладали терпением.

– Ты нас запугиваешь? – Рявкнул после длительного молчания дикарь. Он резко выскочил вперёд и рубанул в воздухе ржавым кистенем. Ударив по руке вождя, он раздробил тому пальцы. Второй орши метнул копьё в толпу и попал эллийке между глаз.

В варваров полетели свистящие стальные стрелы, сея смерть. Кто-то из элли успел оседлать толстые ветки дуба, а кто укрылся за насыпью из опилок. Прятались везде, но не в домах. Народ встал на защиту своего клана.

Начался хаос. Стрелы шелестели и находили мишень. Элли как разъярённые львы рванули вперёд, преграждая дорогу косматым сгорбленным дикарям. Орши бесстрашно валили напролом, размахивая булавами и попутно метая копьё. Им ловко удавалось нападать, будто вместо двух рук, они управлялись дюжиной лап. Старый элли отразил град ударов и распорол надвое кольчугу неприятеля, успев при этом ранить его. Орши зарычал и кинулся на старика. На помощь одному, подоспели двое крепких элли. Сбить темп нападения им всё же удалось, перебив нападающему руку. Нанесённой обиды орши простить не мог, и, замахнувшись, кулаком сломал нос противнику. Добить соплеменника не позволил второй элли. Он моментально всадил меч в бедро одурманенного монстра.