Дневник зараженного. Апокалипсис

Водила провел ночь в брошенной квартире недалеко от церкви. Нам туда нельзя. Он видел, как машина мародеров заезжала на ее территорию, и коробки с вакциной исчезли в дверях церкви. Что странно – мародеры не заходили в церковь. Они оставили коробки на улице и поспешно уехали. А вакцину в церковь заносили люди, по виду похожие на зараженных. Надо дождаться ночи и пробраться внутрь, чтобы понять, что там происходит. И успеть до завтра, так как военные доберутся до церкви к следующему утру. Водила показывает нам квартиру, где ночевал. Лерка заваливается на диван, укутывается в одеяло и сразу засыпает. Мы же с Водилой идем на кухню, откуда открывается отличный вид на церковь.

– Смотри, – Бородач тыкает пальцем вверх. С крыши нашего дома тянутся провода в чердачный проем церкви. – Меня провод не выдержит, но если ты с веревкой спустишься, то я смогу следом попасть на чердак.

– А Лерка?

– Лерку запрем в комнате.

Когда стемнело, мы разбудили Лерку. Девочка умная, поняла все со второго слова, потому что с первого не поняла и захотела с нами. Попыталась заплакать, взять нас на жалость, но все-таки дошло, что будет нам обузой. Дав ей ценные указания (не высовываться в окно и никому не открывать), мы вышли в коридор и поднялись на крышу дома. Провод был обесточен, я в кожаных перчатках и обмотанный бухтой веревки стал спускаться по проводу. Водила шептал мне не смотреть вниз и что я молодец.

– Ага, – сказал я и посмотрел вниз. Руки задрожали, и я замер примерно на середине пути. Страх парализовал меня до костей. Оказывается, я боюсь высоты. Слышу шепот Водилы, чтобы я продолжал двигаться, иначе руки устанут, и я упаду. Утешитель, блин. Собираюсь с силами и, закрыв глаза, начинаю перебирать руками и ногами, пока не утыкаюсь в балкон чердака. Падаю мешком на пол и пытаюсь отдышаться. Холодный пот струйками бежит по позвоночнику. Кое-как встаю и привязываю канатную веревку к бетонному поручню балкона. Смотрю как Бородач, словно обезьяна, быстро спускается на балкон. Спрыгивает и хлопает меня по спине.

– Молодец. Справился.

Да, я справился. А теперь я хочу в туалет, – мысленно говорю я.

Проникаем на чердак. Под ногами шуршит солома. Пахнет плесенью и кошачьим дерьмом. Еще нам не хватает зараженных кошек для полного счастья. Водила крадется к выходу и медленно открывает дверь. Машет мне рукой.

– Давай! – мы выходим на пролет третьего этажа и начинаем спускаться вниз. На втором этаже открываем дверь и вступаем в темный коридор, по обе стороны которого параллельно расположены двери. Водила осторожно открывает первую левую дверь. Келья. Мужчина в белом балахоне стоит на коленях и молится на крест. Услышав шорох, он оборачивается. Зараженный. Как такое может быть? Монах вскакивает и с рычанием бросается на нас. Легким движением руки Бородач ломает ему шейные позвонки и тихо укладывает мертвое тело на пол. Хлопает рукой по телу:

– Полежи, отдохни. На том свете скажешь спасибо.

Юморист, блин. Интересно, где он служил.

Прошли весь второй этаж. Водила убил еще 2-х зараженных монахов. Как такое может быть? Кто их научил молитве? Пока без ответов. Спускаемся на первый этаж. Перед нами холл, от которого в разные стороны отходят коридоры. В одном из них слышится органная музыка. Неожиданно открывается дверь, музыка становится громче, и в холл выходит зараженный монах. Увидев нас, он замирает. Водила бросается к нему, но тот неожиданно поднимает руку.

– Стой! – медленно рычит он, – у меня ваша женщина.

Бородач замирает. Пытаемся разглядеть лицо под капюшоном. Все признаки заражения, но при этом он разумен.

– Как у тебя это получается? – Водила осторожно приближается к монаху.

– Вера, – голос с рычанием срывается с губ монаха. – Только вера может помочь обрести спокойствие. Но я устал сдерживаться, мне тяжело, я хочу вылечиться, – рычание снова прорывается из горла. Блеск безумия сверкает в глазах монаха. – Господь послал нам испытание, и мы должны с честью вынести его. Но я устал, мои силы на исходе. Вы должны нам помочь.

С разных сторон на нас бросаются зараженные. Они рычат, но не кусают, держат крепко, словно мы в смирительных рубашках.

– Я специально вызвал помощь, нам нужна была вакцина. Но она не действует. Вакцина не действует! Смотрите, – он втыкает в ногу один шприц, второй, третий. – Не работает! Лишь ослабляет действие заражения и если не колоть, то мы скоро превратимся в животных. Поэтому мне нужна ваша кровь!

Зараженные расступаются, и я вижу, как двое монахов ведут Леру за руки. Увидев нас, она дергается.

– Я не открывала, они сами открыли дверь!

Нас ведут в подвальное помещение. В комнате полно медицинских приборов и операционный стол. Монах подходит к столу и довольно нормальным голосом говорит:

– Я хочу сделать полное переливание крови. Действие вакцины слишком мало. Нужно лечить весь организм. Мы пропустим кровь этой девочки через тело зараженного. Это должно помочь. И первым испытуемым будет ваша женщина.

В глубине комнаты я замечаю дверь, через которую двое зараженных вводят в кандалах третьего. Светлана! Безумный блеск глаз, пена у рта. Руки, разодранные в кровь. Никого не замечая, она рычит и пытается вырваться.

– Я ее заразил, – монах смиренно кладет руки себе на грудь. – Такова воля Господа нашего.

– Дура! – сплевывает на пол Водила. – Поперлась в ночь одна, вот и получила. Господь тут ни при чем.

Лерка лежит на операционном столе. Монах дает ей наркоз, и она перестает вырываться.

– Прости, сестренка, ничем не могу помочь, – я оглядываю помещение в поисках спасения. Два монаха крепко держат меня за руки. Светлану привязывают к столу рядом с Лерой. Подключают систему жизнеобеспечения. По прозрачным проводам начинает циркулировать Леркина кровь и поступать в вены Светланы. Все затаили дыхание. Монах начинает порыкивать и кивком головы просит принести всем по одной вакцине. Я остаюсь с одним зараженным. Пистолет упирается мне в бедро. Почему-то зараженные забывают об оружии, когда на них накатывает животный инстинкт. Я осторожно кладу руку на рукоять пистолета и жму на курок. От грохота в замкнутом пространстве закладывает уши.

Зараженный отскакивает от меня, но потом с рычанием бросается снова. Я успеваю вытащить пистолет и стреляю монаху в живот. С воем тот падает на пол. Краем глаза вижу суматоху в другом конце комнаты. Водила вырывается из рук монахов и начинает метелить их одного за другим. Одному сворачивает шею, второму, что протягивал к нему длинные тонкие руки, ломает их. Вытаскивает свой пистолет и делает контрольный выстрел. Мы оборачиваемся к операционному столу. Монах исчезает в потайной двери. Водила бросается к столу и выключает аппарат откачки крови.

Лерка начинает приходить в себя. Слабым голосом она зовет меня. Увидев, тянет ко мне руки и просит забрать ее из этого ужасного места. Водила суетится вокруг Светланы. Она моргает глазами, но молчит. Нет времени больше ждать. Он берет ее на руки и выходит из комнаты. Я с Леркой на руках следом за ними. Поднимаемся из подвала на первый этаж. Зараженных монахов нет. Мы выходим на улицу и идем к брошенной машине. Водила мягко укладывает Светлану на заднее сиденье, молча смотрит в ее лицо.

– Ну, дура! – хлопает дверью и садится за руль. Я сажусь рядом, держа Лерку на руках.

– Взять их! – слышится крик монаха, и со всех сторон на нас бросаются зараженные. Водила рвет коробку передач, и мы начинаем давить монахов, которые бросаются под колеса.

– Не выпускать их! – орет монах и первым лезет в гущу зараженных. – Отдай девочку! Она нам послана Богом!

Он бросается на капот, и на нас таращится искаженное лицо зараженного. Потеряв последние остатки человеческого разума, на нас глядело само зло. Вращая налитыми кровью глазами, монах пытался разбить лобовое стекло. Водила сдал назад, и зараженный слетел с капота машины. Переключив на первую скорость, Бородач медленно переехал зараженного монаха. Машина подскочила как на ухабе. Бородач закусил губу и дал полный назад, переехав монаха снова. Лишившись предводителя, зараженные стали разбегаться. Спереди образовался свободный проход, и Водила выехал из ворот церкви. Сзади послышался разочарованный вой зараженных, самые настойчивые пытались бежать следом. Водила увеличил скорость, и мы на одном дыхании проскочили площадь Ленина и повернули в сторону дыма, который поднимался высоко в небо.

– Я не дура, – послышался с заднего сидения слабый голос. – А где Сергей?

Водила молчит, из прокушенной губы течет кровь. Я делаю вид, что занимаюсь Леркой. Светлана приподнимается с заднего сиденья и осматривается по сторонам.

– Где я? Что со мной было? – голос Светы крепнет, и в нем проявляются какие-то странные рыкающие нотки. Мы с Водилой обмениваемся взглядами.

– Скоро будем на месте, там все узнаешь, – Водила говорит успокаивающим голосом и при этом взглядом показывает мне: – следи за ней. Я киваю и смотрю в зеркало над лобовым стеклом, в котором отражается Светлана. Она растеряна и постоянно поправляет прическу. Впереди появляются противотанковые ежи и КПП. Солдаты в военной форме приказывают остановиться. Узнав Светлану и нас, один солдат отодвигает ограждение, и мы проезжаем в узкий проход. Второй солдат показывает нам направление и извиняющим тоном говорит:

– Вам туда. Сначала надо пройти карантин.

В карантине народу немного. Это спортивный зал одной из школ. Люди сидят на трибунах или бесцельно бродят по площадке. Периодически кого-то выводят, и этот человек никогда больше не возвращается. Внезапно я увидел мародера. Забыв, что рядом Светлана, я толкаю Водилу.

– Это он убил Сергея! – и только потом вижу лицо Светы. Оно бледнеет. Она смотрит на мародера и тот, замечая ее взгляд, замирает на месте. Рыкающим голосом она переспрашивает:

– Он? Точно?

Я киваю и отодвигаюсь от нее. С диким ревом Светлана прыгает с трибуны на площадку и бросается на мародера.

– Стой, дура!!! – орет Водила. Светлана ничего не слышит. Она валит мужика на землю и впивается зубами ему в горло. Потом руками начинает раздирать ему кожу на лице, груди. Наносит удары кулаками в грудь, ломает грудную клетку. Слышится хруст ребер. Светлана вырывает сердце из груди мародера и впивается в него зубами. Люди в панике разбегаются. Появляются военные с оружием и окружают Светлану. Она не обращает ни на кого внимания и с жадностью ест сердце.

– Нет! – кричит Водила и бросается сквозь строй солдат к Светлане. – Ну, дура, ну какая же ты дура!

Он вырывает сердце из ее рук и отбрасывает в сторону.

– Все в порядке! Все в порядке! Она не зараженная. Девочка просто психанула.

3 день

Я лежу в палате. Хорошо, что без капельницы. Светло, чисто, уютно. В голове пустота. На стене напротив работает телевизор без звука. На экране диктор шевелит губами и что-то рассказывает. Потом появляется картинка. Город, в котором мы были. Военные с огнеметами ходят по улице и выжигают все живое. Повезло нам, успели выбраться. Поворачиваю голову. Через прозрачное стекло вижу кровать с Леркой. Она машет мне и показывает что-то в руке. Поднимаюсь и подхожу к стеклу. В руке у нее какая-то карта.

– Я нашла ее в бардачке. Тут еще что-то написано! – она прислоняет карту к стеклу.

«Всем, кто это читает. Я заболел, но не хочу умирать. Люди говорят, что на севере есть город, в котором изобрели лекарство от этого вируса. Всем, кто хочет вылечиться, скорее идите в этот город. Я указал стрелками направление».

У меня выступает испарина на лбу. Боже, вирус распространяется дальше. Мы не смогли его остановить.

Слышу шум в коридоре. Перебранка.

– Молчи, дура! Не смей мне перечить! – в ответ раздается рыканье. Дверь в палату открывается и входит Водила в сопровождении Светланы. Я прижимаюсь к стене. – Спокойно, – руками останавливает меня Бородач. – Со Светой все в порядке. Леркина кровь помогла ей. Заражения нет, хотя остался один побочный эффект. Ей нельзя волноваться. Если уровень адреналина превышает допустимые нормы, у нее срывает башню, и она перестает какое-то время контролировать себя. В общем, штучка еще та. Я упросил руководство взять контроль над ней и следить, чтобы ее никто не волновал. – Я с сомнением смотрю на него. – Не сомневайся, – Водила усмехается, – и не таких укрощали.

Я рассказываю про карту и письмо. Водила мрачнеет.

– Надо сказать руководству. Срочно направлять в тот город новый отряд! Сейчас вернусь.

– К-к-контроль, – голос замирает у меня в горле. Оставшись наедине, Светлана подходит ко мне.

– Слабак! С зараженным не смог справиться. Завтра отправлю в тренировочный лагерь. Будешь жить в спартанских условиях и никаких поблажек! Будешь сачковать, – Света приближает ко мне свое лицо, – знаешь, что будет? – Ее губы приближаются мне, обнажая острые клыки. Светлана нюхает меня, словно она животное. – Пахнешь страхом, это хорошо. Значит, хорошо будешь заниматься.

– А вот и я, – Водила влетает в палату, и Светлана резко от меня отшатывается. – У вас все в порядке? Чего ты такой бледный?

– С ним все хорошо, – Света мило улыбнулась. – Он просто изъявил желание отправиться в тренировочный лагерь, чтобы накачать мышцы и перестать быть слабаком.

– Серьезно? – Бородач хлопает меня по плечу, – молоток, пацан, я не думал, что ты сам это предложишь.

Я сглатываю комок в горле.

– Конечно, сам. Не она же заставила.

Водила весело смеется этой шутке.

– Был у начальства. Они дают два месяца на подготовку к операции. Я назначен ответственным за нее. Света – мой зам. Так что – еще увидимся.

Они выходят из палаты. Света, обернувшись, смотрит на меня. Ее губа приподнимается, и я вижу, что она рычит на меня сквозь стекло.

– Боже, помоги мне выжить в тренировочном лагере!

Часть 3

Из дневника школьника 11 класса, найденного в заброшенном коллекторе города N-ска:

1 день

Сегодня первый день, когда меня привезли в тренировочный лагерь. Ужасно боюсь встречи со Светой. На построении важный дядька проинструктировал меня и еще 10 человек, что мы тут на 2 месяца, чтобы пройти ускоренную физподготовку и овладеть приемами рукопашного боя. Со мной рядом стоят контрактники, которые выше на голову и старше лет на 5. Выделяется здоровый детина, который ухмыляется на эти слова. Дядька хмурится, но замечание не делает.

Обедали, потом была теория. Изучали разные виды оружия и как им пользоваться. Вечером случилось ЧП. Приехала Светлана. На построении, когда она проходила мимо нас, детина хлопнул ее по попке.

Скорая приехала быстро. Если сломанную руку еще можно вылечить, то что можно сделать с разорванным горлом? Детина распластался на асфальте, а из порванной зубами артерии булькала кровь. Светлана рвала голыми руками на нем камуфляж и пыталась дорваться до сердца. Водила оттаскивал ее от здоровяка, который уже бился в конвульсиях. Построение свернули, а нас отправили по комнатам. Спал плохо. Снились кошмары.

3 день

Прошел слух, что я знаком со Светланой. На утренней пробежке меня прижали к стенке и допрашивали, откуда я знаю ее. Узнав, что она моя наставница, контрактники отстали. Здорово, дедовщины я избежал. Хотя неизвестно, что хуже – дедовщина или Светлана.

Весь день занимались физподготовкой. Светлана наравне с нами отжималась и подтягивалась. Водила стоял неподалеку и следил на ней. Потом отрабатывали приемы рукопашного боя. Итог: двое в лазарете, а я снова видел страшный оскал Светы, когда она кидала в разные стороны солдат.

Вечером Света и Водила пришли ко мне. Передавали привет от Лерки. Уже скучает. Замечаю, что когда Водила говорит о моей сестренке, его голос размякает. Кажется, Лерка взяла в оборот Бородача. Света рассказывает, что третий город хранит информационную блокаду. Все, кто въезжает в него, назад не возвращаются. И хотя по телевизионным каналам идут обычные новости, на телефонные звонки никто не отвечает.

7 день

Был так загружен, что не было сил писать. Вечером после отбоя сразу засыпал. Тело – сплошной синяк и нет живого места. Уже научился вскакивать и одеваться за 45 секунд. Автомат Калашникова собираю и разбираю с закрытыми глазами за 10 секунд. Вернулся один контрактник из лазарета, второй попросился на перевод. Кстати, тот здоровяк выжил, правда, шрам на шее будет здоровый.

10 день

Сегодня мною занималась Светлана лично. Я ловил сочувствующие взгляды солдат, когда от моего падающего тела стояла пыль столбом. Запрещенные приемы. Увороты от удара в пах. Как избежать укусов в шею. Я дергался каждый раз, когда слышал щелканье зубов у своего горла. Крики Водилы, чтобы Света была поосторожнее со мной, потому что я еще ребенок, мало меня успокаивали.

15 день

Мне почти 17 лет и я не груша, чтобы меня каждый день метелили. В очередной раз, когда Светлана приблизила ко мне свои зубы, я боднул ее головой. Ее голова откинулась, и на губах появилась кровь.

– Как ты посмел! – прорычала она, и ее руки протянулись к моей шее. Кровь вперемежку с пеной стала капать мне на лицо. Я блокировал ее руки, согнул ноги в коленях и оттолкнул от себя. Вскочив на ноги, я согнул руки в боксерской стойке. Сзади послышались хлопки. Я оглянулся и увидел, как солдаты стоят полукругом, одобрительно кивают и хлопают мне. Потом меня сбил танк, и я потерял сознание.

Очнувшись в палате, я увидел Светлану и Водилу.

– Молодец, – одобрительно сказал Бородач, – наконец-то дал сдачи. Именно этого Света и добивалась.

Светлана кивнула головой.

– Не обижайся, но ты вел себя как хлюпик. Меня, конечно, накрывает психоз, но ты сделал все правильно.

Боже, Света стала нормальной, – тепло растекается у меня по телу.

– Но ты не расслабляйся! – в голосе Светы появились рыкающие нотки. – Еще полтора месяца впереди. Надо работать, чтобы выжить.

18 день

Сегодня дрался с зараженным. Оказывается, у нас тут есть свои бои без правил. В клетке 4*4, где некуда убежать, в близком контакте сходились солдаты и зараженные. Мы изучали их повадки и как правильно от них защищаться. Мне достался юркий зараженный. Судя по всему, он не первый раз выходит на ринг и уже понимает, что убить меня ему никто не даст. Поэтому зомбак старался нанести мне побольше увечий. Я уворачивался, блокировал его руки и бил в корпус ногами, не подпуская к себе. Минут через 15 я стал выдыхаться. Но зараженный, казалось, был вылит из стали. Я стал пропускать его руки. Он прижал меня к стенке клетки, и его зубы опасно приблизились к шее. Я боднул его головой как Светлану. Он отшатнулся, и я нанес удар ногой в пах. Зараженный взвыл и покатился по полу. Я сел ему на спину и связал руки веревкой, которая была у меня на поясе.1-0

25 день

Все, физические упражнения закончились. Почти каждый день мы проводим на ринге. Против одного, двух, трех зараженных. Иногда на ринг выходит Света, и тогда весь лагерь сбегается посмотреть на эту драку. Зараженные сначала не понимают, что им делать, так как Света выглядит как они. Поэтому ей приходиться начинать первой. Заканчивает она тоже первой. И как всегда смертью зараженного. Разучилась она жалеть. Солдаты каждый раз офигевают, когда она разрывает голыми руками грудную клетку и вырывает сердце.

30 день

Вот, что у меня получается хорошо. Я хорошо стреляю из снайперской винтовки. Выехали на полигон, где я уделал всех. Доволен как слон. Может, я и не такой сильный, зато лучше всех стреляю. Делаю вид, что ничего особенного, хотя распирает всего изнутри от удовольствия.

33 день

Приезжала Лерка. Визжала на весь лагерь, когда увидела меня. Черт, неудобно как-то. Все на меня смотрят и лыбятся. Ну и фиг с ними. Моя сестренка, что хочу, то и делаю. Ловлю ее на руки и подбрасываю в воздух. Какая она легкая стала. Или я поднакачался, что ли.

35 день

В лагере появился здоровяк. На шее ужасный розовый шрам. Ушел в домик к начальству и долго не выходил. Потом туда пришла Светлана с Водилой. Стоим с солдатами, обсуждаем, к чему бы это. Дверь распахивается. Здоровяк подходит к нам.

– Остаюсь с вами. Светлана меня простила.

Вот это поворот! И кто кого должен прощать? Но все равно вызывает уважение этот поступок. Остаться с нами после всего, что случилось…

40 день

Подняли по тревоге. Стоим на плацу, поеживаясь от холода. Водила со Светланой рассказывают, что одному человеку удалось вырваться из города через подземные коллекторы. Зомбаки мутируют, начинают объединяться в группы. Живых людей сгоняют в отстойники и охраняют с зараженными собаками. Часто уводят куда-то, но никто из них не возвращался ни живым, ни мертвым. Идут слухи, что над живыми людьми проводят какие-то опыты. Ему удалось вырваться, потом он долго прятался в канализациях. Он нарисовал схему прохода в город по подземным туннелям. Пора выяснить, что там внутри.

41 день

Добровольцев мало. Одно дело стоять в оцеплении среди своих, а другое – лезть к зараженным в самое пекло. Из 10 человек вызвался

Шрам, как прозвали здоровяка, кореец Ли по прозвищу Китаец и два брата-близнеца, выжившие во втором городе и потерявшие родителей. С зараженными дрались всегда вместе, стоя спиной к спине. За нечувствительность к боли и неуступчивость в бою получили прозвище Братья-варвары. Меня не спрашивали. Это было очевидно.

Заехали в головной офис. Хотел попрощаться с Леркой. Ее не берем. Должна понимать. Это мужская работа. Пока собирал вещи, искал ее взглядом. Но она куда-то пропала. Жалко, не успел попрощаться.

На закрытом брифинге узнали координаты города и расположение коллектора, подземный путь которого вел в город. Выживший мужчина обещал показать путь до входа, но дальше отказывался с нами идти.

Зашли в оружейную. Глаза разбегаются, сколько оружия. Я сразу усмотрел снайперскую винтовку. Шрам выбрал гранатомет, Китаец – полуавтоматические пистолеты и мачете, а братья обвешались всем оружием, которое смогли на себе унести. Светлана и Водила были скромнее. Автоматы и гранаты.

Машина была другая, обшитая крепким железом по бокам и спереди. На окнах решетки. Хотя не понимаю, зачем. Мы все равно будем в город пробираться на своих двоих. Но все равно так спокойнее. Водила за рулем. Света и я спереди, бойцы сидят сзади, бренчат оружием и балагурят. Улыбаюсь, когда близнецы в очередной раз спрашивают у Китайца, правда ли, что для него белые на одно лицо.

Дожидаемся проводника и трогаемся в путь.

42 день

К вечеру телевизор, установленный над Водилой, стал принимать сигнал. Миловидная девушка с очень напряженным лицом стала рассказывать о новых выборах мэра города, потом чихнула, еще раз, картинка покрылась белой рябью и пропала. Наступила тишина, в которой кто-то снова чихнул.

– Будь здоров, – один из братьев сказал вслух.

– Это не я, – ответил Шрам. Мы посмотрели туда, откуда слышался чих.

– Апчхи, – послышалось из багажного отделения. Китаец достает мачете и осторожно тыкает между сумками.

– Стой, нет! – у меня стали закрадываться смутные сомнения. – Я, кажется, знаю, кто там.

Сумки раздвинулись, и появилось виноватое лицо Лерки.

– Поздняк, – обреченно вздохнул Водила, – возвращаться назад уже поздно.

Сестренка прячется за мной, боясь гнева Светланы, которая грозно поглядывает на нее, слегка порыкивая.

– Я тебя все равно одного не отпущу, – шепчет мне Лерка в ухо. – Мы всегда вдвоем, правда?

Приходится кивать головой. Не хочется расстраивать Лерку, но тут она будет обузой.

Автобус трясет по дороге. Проезжаем небольшой лес, речку, маленькую деревушку. Притормаживаем. Ни души. Братья вызываются на разведку и минут через 20 возвращаются. Все чисто. В домах аккуратно. На столах стоит посуда, еда, словно хозяева вышли на 5 минут и скоро вернутся. Правда, нашли животных. Один из братьев подмигивает и достает из-за пазухи маленького котенка. Тот начинает орать и рваться обратно в тепло.

– Пушистик! – визжит Лерка. – Можно мне? – получив котенка, она прижимает его к себе. Светлана неодобрительно поглядывает на всех, но молчит. Внезапно выживший показывает пальцем далеко вперед.

– Смотрите!

То, что мы принимали за облака, оказалось туманом, который накрывал город.

– Быстро! – командует Водила. – Показывай дорогу, пока нас не накрыл туман.

Еще 5 часов едем в гробовой тишине. Постепенно темнеет и приходится включать фары.

– Уже недалеко, – говорит проводник, его голос звучит глухо и вязнет в воздухе. Все больше и больше появляется строений. Бензоколонки, придорожные кафе, торговые центры. Возле одного мы останавливаемся. Приехали. До города около километра. Мы выходим из автобуса. Лерка и выживший остаются в нем до нашего возвращения. В автобусе рация, так что они будут слышать, что происходит у нас. Заходим внутрь. Нас встречает тишина, которую нарушает негромкая музыка, несущаяся из-за стен.