Путешественники во времени

Натали Новелл

Путешественники во времени

Глава 1. Путь.

Джин купила красивое платье бежевого цвета. Оно было длинное в пол, широкая юбка, приоткрытые плечи. Семнадцатилетней девушке не верилось, что скоро она увидит своего героя. По другому его, просто, нельзя было назвать. Чёрноокий, чёрнобровый… красивый офицерский мундир, который ему так идёт. Его поэзия и книги сводили девушку с ума. И не только её одну.

У девушки забилось сердце от предвкушения. Что она ему скажет? Кем представится? Джин убрала свои светлые локоны назад. Интересно… он обратит на неё своё внимание? В этот момент снизу донёсся грохот.

– Софокл! – воскликнула Джин и сбежала вниз по лестнице. В гостиной она обнаружила своего брата-близнеца.

Он лежал на кожаном диване в рыцарских доспехах.

– Софокл!! – разозлилась Джин. – Встань, ты ведь испортишь диван и сними эти доспехи в нашем доме!

Юноша со светлыми волосами рассмеялся, запрокинув голову назад.

– Я бы с радостью, дорогая сестра, только помоги мне их снять. Мне пришлось заказать их по образцу 13 века, так что я могу снять их только с чьей-то помощью. А учитывая, что у нас с тобой никого не осталось…

– Прекрати, – Джин остановила его. Она не могла терпеть, когда он шутил об их родителях. Воспоминание об отце и матери всё ещё доставляли девушке боль.

– Джин, ты, просто, не представляешь… это было потрясающе…

– Я надеюсь, ты не участвовал в рыцарском турнире, – Джин снимала латы с его рук.

– К сожалению, нет, я только научился сидеть в седле, и эти доспехи такие тяжёлые. Мастер выполнил их на славу.

С доспехами было покончено, и юноша мог, наконец, принять душ и переодеться. Джин открыла холодильник, чтобы разогреть брату ужин. Что-то тревожило её, то ли её предстоящая встреча, то ли что-то ещё. Софокл сел за стол и буквально накинулся на еду.

– Ты не представляешь я был так голоден, но не смог съесть даже маленького кусочка. Мой желудок слишком слаб, чтобы поглощать пишу 12 века.

– Я надеюсь, ты был аккуратен? Никто не заподозрил, что ты из будущего? – Джин села напротив брата с чашкой миндального молока и фруктовой гранолой.

– Да всё прошло хорошо, я смог пробыть там не более полутора часа. Всё же я не понимаю, как ты можешь находиться в прошлом неделями и не забывать, откуда ты пришла.

Джин пожала плечами.

– Отец говорил, что обычно путешественник во времени может находиться в прошлом не больше часа. Потом он начинает забывать своё настоящее и может навсегда остаться в прошлом. Так что, Софокл, можно сказать ты преуспел и можешь находиться дольше на полчаса.

– Всего-то, – улыбнулся Софокл. – Видимо, гены нашего отца распределились неравномерно. Как думаешь он встречал других путешественников во времени? Откуда он знает, что обычный максимум равен часу?

Джин пожала плечами и отправила ложку с гранолой в рот.

– Наш отец пропал слишком рано, чтобы объяснить нам происхождение своего дара. Иногда я думаю, может он оставил нас намеренно.

Софокл хлопнул по отполированному столу ладонью.

– Как ты можешь говорить такое о нашем отце? Неужели ты сомневаешься в его благочестии?

Джин устало вздохнула.

– Нет, конечно, нет… просто, я уже не надеюсь, что мы когда-нибудь увидимся снова.

– Поэтому нам нужно отправиться на его поиски!

– Мы не можем. Мы дали клятву нашему отцу, что в случае его пропажи, мы не будем его искать. На это может уйти вся наша жизнь…

– Значит, настало время её нарушить. Что если он попал в беду, а мы за все эти годы даже ничего не предприняли.

– Мы были маленькими детьми. Думаешь, если наш отец, Карл Дефорестель, опытный путешественник во времени, пропал в прошлом, то мы несмышлёные дети могли бы его отыскать? Мы только бы сгинули следом за ним. Не думаю, что он хотел бы для нас такого конца. Он оставил нам наследство и свои способности не для того, чтобы мы так бездумно всё растратили, в том числе и самих себя.

Изумрудные глаза Джин пылали яростью и отчаянием. Отчаяние от своего бессилия пожирает человека изнутри и не даёт спокойно жить дальше и с надеждой смотреть в светлое будущее.

– Да, Джин, ты права… прости. Но наш отец не сгинул, пока я не увижу его мёртвым или живым, он всегда будет жить в моей памяти, и однажды я обязан найти его, как его родной сын.

– Думаешь я отпущу тебя одного? Сколько раз мне приходилось вытаскивать тебя из прошлого, потому что ты забывал явиться вовремя?

– Ты лучшая сестра в мире, не представляю, что бы я без тебя делал.

Джин улыбнулась в ответ.

– Так бы и остался в 20 веке, в каком-нибудь баре вместе с Хэмингуэем. Забылся бы и спился вместе с ним.

– Зато в прошлом столетии на одного писателя стало бы больше.

Софокл любил писать стихи и короткие рассказы.

– Ты и здесь можешь писать стихи, – Джин начала убирать со стола. Чуть помедлив, она произнесла:

– Я сейчас отлучусь в 19 век, в Петербург. Думаю, вернусь в три часа дня.

– У кого-то намечается рандеву? – Софокл подмигнул ей. – Дай-ка подумать… Лермонтов? Пушкин? Есть кто-то ещё на примете?

– Один из них. Ты как всегда прав.

Брат заметил, как нервничает Джин. Он подошёл к ней и немного приобнял за плечи.

– Тебе так не хватает любви, что ты идёшь искать её в прошлых веках…

Джин выключила воду.

– Мне тесно в 21 веке, здесь слишком мало героев, я ещё не встречала ни одного.

Софокл улыбнулся, словно знал жизнь намного больше, чем 17-летний парень. Так оно и было. В отличие от своей сестры он не искал судьбоносных встреч с историческими личностями прошлого. Они его мало интересовали. Софокл стремился к простым людям, к обычным крестьянам, его манили природные пейзажи прошлого. Он хотел увидеть, чем отличался рассвет в двадцать первом веке от рассвета в пятнадцатом. Что носили, и чем забавляли себя в одиннадцатом. Как проводили дождливые, осенние вечера в триннадцатом.

– Конечно, ты ещё не встретила своего героя. Во-первых, потому что нам всего по 17 лет. Во-вторых, Джин, чтобы встретить кого-то, нужно куда-нибудь выходить и общаться в нашем времени. А мы с тобой застряли в прошлых веках…

– Может быть, потому что там интереснее…

– А может потому что там безопаснее? Никто не обидит тебя в прошлом эмоционально, в любой момент можно вернуться обратно, никакой ответственности. Но когда-нибудь нам с тобой придётся выйти из своей раковины, завести настоящих друзей и начать строить своё светлое, прекрасное будущее.

– Не сегодня… и не завтра… после общения с современными людьми, мне хочется прыгнуть с крыши высотного здания…

– Мы ещё не встретили правильных людей.

– Правильные люди не общаются с такими, как мы.

– Здесь я с тобой соглашусь… тогда нам нужны такие же безумцы.

Джин, наконец, улыбнулась. При мысли о том, что в будущем у них могут появиться хорошие и необычные друзья позабавила её, девушка вздохнула.

– Что бы я делала без тебя, Софокл, – она обняла брата.

– Вышла бы замуж за какого-нибудь дворянина, родила бы от него детей, их бы ты ни за что бросить не смогла. Так как память в прошлом ты не теряешь, мне пришлось бы навещать тебя в качестве какого-нибудь заморского гостя или приглашённого французского гувернанта. Люди бы начали шептаться за нашими спинами, и приписали бы нам какой-нибудь роман. Твой благородный поэт вызвал бы меня на дуэль и …

– Ладно-ладно, я поняла… я обязательно вернусь, – девушка в раздражение скинула руки Софокла со своих плеч.

– Я на это всецело надеюсь, моя любимая сестрёнка, – Софокл рассмеялся и чмокнув Джин в лоб, поспешно поднялся по ступенькам в свою комнату. Он знал, что разговоры о детях и супружеских обязательствах пугают его сестру, и поэтому постоянно её этим припугивал.

Глава 2. Мишель.

Джин сделала себе красивую причёску, подняв часть волос и вставив несколько живых цветов из сада Дефорестелей. Она надела красивое платье, выполненное в стиле девятнадцатого века, которое изготовил для неё на заказ модный кутюрье из Парижа. В руках был небольшой ридикюль, персиковый веер с перьями на кончиках, белые перчатки по локоть. Девушка готовилась к этому событию около полугода. Она разучила всевозможные танцы, которые ей придётся танцевать, если, конечно, кто-нибудь пригласит её. А ещё лучше, чтобы Он обратил на неё своё внимание, ведь она так старалась…

Последний раз, осмотрев себя в зеркале, Джин Дефорестель сделала несколько оборотов вокруг своей оси и растворилась в воздухе. Девушка выглядела восхитительно. Она была юна, свежа и не испорчена. На её белых щеках от волнения выступил румянец. Это был её первый в жизни бал, первый выход в свет, который её мало интересовал. Она хотела попасть туда только из-за него, увидеть хотя бы один раз, поймать бесстрашный взгляд его жгучих глаз.

Джин придумала себе новое имя: Анастасия О'рил, девушка приехавшая погостить к своей русской тётушке, которая находится где-то здесь в толпе. Джин мелькала среди гостей, делая вид, что она здесь своя.

Его нельзя было не заметить. Статный и немного холодный, он стоял и вопреки её ожиданиям находился в приподнятом настроении. Он весело переговаривался со стоящими рядом офицерами. Они смеялись и праздновали победу над горцами. Шампанское в зале текло через край, только люди могут радоваться победе над другими людьми, даже если это уже мёртвые люди.

Он смеялся, и пламя свечей отражалось в его пронзительном взгляде. Наконец, он заметил взгляд божественно-изумрудных глаз, что смотрели на него, не отрываясь. Он замер на мгновение, и по его телу пробежала дрожь. Мишель что-то шепнул на ухо своему товарищу и отделился от толпы. Он направился прямиком к ней. Джин внезапно запаниковала. Она не знала, куда себя деть, ей вдруг захотелось провалиться под землю, но он был уже рядом, на расстоянии вытянутой руки, так близко, что его парфюм проникал в самые потаённые клеточки её мозга. Пьянящий аромат первой влюблённости…

Джин не помнила, как он задавал ей вопросы… кто вы и откуда… кто вас сопровождает… почему я не видел вас раньше… наверно, потому что я из другого столетия… хотелось ответить ей… но она молчала… лишь смотрела на него, не отрываясь…

В свете тысяче свечей они кружились в медленном танце, забыв о приличиях и нормах морали. В это мгновение время остановилось, и они, просто, не замечали никого вокруг.

После они скрылись в тени деревьев, в саду. Шелест деревьев скрывал их голоса в бездумной ночи… Он читал ей стихи, стоя на одном колене, окрылённый неземной красотой. Джин казалось, что это всё волшебный сон, что такого не может быть, но вот он здесь, и она рядом с ним. В порыве нежности Мишель приподнялся, и его чёрные глаза оказались слишком близко… казалось, она могла в них утонуть.

– Кхмкхм… юная леди, вы по-моему забыли вернуться вовремя. Знакомый голос Софокла раздался в ночном саду. Мишель и Джин отстранились друг от друга.

– Кто здесь? – грозно спросил поэт.

– Это мой брат, – прошептала Джин.

– Да, – ответил Софокл. – И я пришёл за своей сестрой.

Софокл вышел из тени, высокий, стройный и мужественный. Пшеничный оттенок волос, такие же зелёные глаза, как у Джин, с примесью космической пыли, сероватого цвета. Ты всё испортил. Пронеслось в голове Джин. А вслух она сказала лишь.

– Софокл, познакомься, это Мишель. Мишель, это Софокл, мой родной брат.

Джин поняла, что не придумала Софоклу другое имя. Она в отчаянии смотрела на брата, в надежде, что он не назовёт её настоящее имя.

– Очень приятно, но я приехал за тобой, час уже поздний, я думаю нам пора, чтобы не опоздать на утренний паром.

– Паром? Вы уезжаете завтра? Я думал, вы приехали в Петербург погостить.

Мишель держал ладони Джин в своих руках.

– Да, нам нужно уехать ненадолго, но я думаю, мы ещё увидимся, если, конечно, вы этого пожелаете.

– Я буду думать о вас каждую ночь… – он поцеловал её руку и с трудом выпустил из своих. Софокл положил руки на плечи Джин и увёл её из приусадебного сада. Когда они переместились в свой собственный дом, брат сразу же снял свою напускную вежливость, и набросился на свою сестру, словно коршун.

– Ты в своём уме, Ариадна Джин Дефорестель?! Все мы знаем чем это кончится, зачем ты кружишь ему голову? Да и по отношению к нему, это не честно. Ты знаешь о нём всё, даже то, чего знать не должна.

По щекам Джин текли слёзы. Она бросилась на кровать и горько заплакала.

– Я хочу спасти его от неминуемой гибели.

– Ты же знаешь, что нельзя так нагло вмешиваться в ход истории.

– Знаю, – Джин всё ещё рыдала. – Почему этот мир так несправедлив.

Софокл сел на кровать рядом.

– Я не знаю, Джин. Может быть мы и путешествуем во времени, но мы не Боги, и не создатели. Там, где возможно, мы можем пытаться что-то изменить, а там, где нет, нам нужно найти мужество принять то, что с нами происходит… происходит с другими людьми. Так живут все люди на этой Земле… а нам с тобой дано даже больше, а значит и ответственность наша увеличивается.

Джин вдруг перестала плакать и засмеялась.

– Мой брат говорит об ответственности?

Софокл насупился.

– Да, я знаю, я был шалопаем… часто подводил тебя и себя, но, наверное, наше детство кончилось, и кончилось оно тогда, когда наш отец бесследно исчез.

– Хочешь сказать, ты теперь не будешь прыгать в прошлое и напиваться там с разными поэтами и романтиками?

– Я постараюсь, Джин. Сколько ещё мы можем бесцельно прыгать в прошлое, забывая о своём настоящем и будущем.

– Будущее пугает меня неизвестностью.

– Меня тоже, но, по крайней мере, мы должны хоть немного постараться.

Джин кивнула. За окном сгущалась тьма. Высокий, спортивный мужчина средних лет в чёрном пальто отделился от дома Дефорестелей и быстро зашагал к машине с затемнёнными окнами.

Глава 3. Непредвиденные обстоятельства.

Джин проснулась в полдень. Солнечные лучи били в её окно, она забыла задёрнуть шторы. Умывшись холодной водой, она спустилась на кухню, чтобы выпить апельсинного сока. В доме царила тишина. Видимо, Софокл, куда-то отлучился. Наверное, в магазин, – подумала девушка, – в их холодильнике было довольно пусто.

Софокл вернулся через несколько часов, Джин сидела перед телевизором и смотрела мультики. Брат принёс с собой черничное мороженое с кусочками сушёной дыни, клубники и молочного шоколада. Он сделал, это специально, чтобы у сестрёнки поднялось настроение, и она смогла выслушать его как можно спокойнее.

– Я записал нас на подготовительные лекции в колледж.

Джин так смеялась, что даже не услышала, что сказал брат. Черничное мороженое исчезало во рту девушки ложка за ложкой. По-моему я переусердствовал с отвлечением внимания, – подумал про себя Софокл.

– Джин, отвлекись на минутку.

Девушка была занята.

– Джин! – Софокл взял пульт и поставил на паузу. Девушка замерла.

– Что? Что такое? Верни всё обратно!

Софокл встал перед широкой плазмой, но едва ли заслонил эту махину.

– Я сказал, что записал нас в колледж. На подготовительные лекции… Занятия начнутся с завтрашнего дня.

Джин посмотрела на него с недоумением:

– Колледж? Но зачем? Зачем нам это?

– Я думаю, нам обоим учёба пойдёт на пользу. Пора бы уже завести новых друзей, посмотреть, чем живут наши сверстники.

– Я знаю, чем они живут. Секс, наркотики, рок-н-ролл в разных ипостасях. Да и к тому же, я думала в колледж ходят для того, чтобы получить знания, а потом применить их в нужной профессии и заработать денег. А денег у нас с тобой, благодаря нашему отцу, хватит на несколько жизней вперёд.

Девушка начала требовать пульт обратно.

– Я настаиваю на этом Джин. Мы с тобой должны выйти из своей зоны комфорта, попытаться сблизиться с обычными людьми.

– Хорошо, я согласна. Я посмотрю на сколько нас с тобой хватит. А теперь, будь добр, нажми на play.

Софокл вздохнул и вернул девушке пульт. Не такой реакции он ожидал, но тем не менее она согласилась. Завтра у них начнётся студенческая жизнь, как у обычных современных подростков.

После просмотра мультфильма об инопланетянах, Софокл потащил Джин по магазинам. Они уже давно не были в людных местах, тем более в торговых центрах, потому что обзаводились вещами у частных портных или приобретали вещи в прошлых столетиях. Поэтому их гардеробные были забиты разнообразными нарядами, где-то причудливыми, где-то очень изысканными для современного общества. Близнецы потратили достаточно денег, потому что их отец Карл позаботился о том, чтобы они ни в чём не нуждались. К концу дня у Джин разболелась голова из-за большого скопления людей.

Они вернулись домой уставшие, но довольные после солидного шоппинга. Софокл ушёл в свою комнату переодеться и принять ванну. Джин оставила свои покупки на белом пуфике, приняла душ и одела ночную рубашку. Накинув на себя длинное пальто до пола, она сделала несколько оборотов вокруг своей оси и направилась в прошлое, повидаться с одним очень важным для неё человеком. В таком виде девочка могла появиться только перед дорогим Оскаром. Джин застала его у себя в кабинете, сидящим в широком кресле, и смотрящим на потрескивающие поленья в камине. Его длинные чёрные волосы красиво обрамляли его широкое одухотворённое лицо. Это был человек, умевший внимательно слушать, хранить секреты и давать дельные советы, самый настоящий друг.

– Джин, это ты? Я очень рад тебе сегодня. Мы так давно не виделись.

Джин слегка улыбнулась, хотя в глубине души ей хотелось плакать. Она робко взяла маленькую подушку и села у камина, прямо возле огня. Девочка смотрела на горящие поленья и слушала их тресканье. Казалось, она тянула время, чтобы не озвучивать свои опасения и не начинать разговор, который ведёт в неизвестное. Но Оскар за долгие вечера проведённые вместе уже знал, что душе её не спокойно и догадывался о причинах её волнений.

– Тебе опять не спится? – спросил он непринуждённо.

Джин улыбнулась.

– Мне не спится каждую ночь. Я просто не могу уснуть, когда все спят.

– По-моему для человека твоего возраста это не нормально. Или в вашем времени все подростки ночью не спят.

– Нет, не все… только те, у кого есть обязательства, ложатся рано, и так же рано встают, – она сделала небольшую паузу. – Скоро и мы с Софоклом к ним присоединимся. Он записал нас на подготовительные курсы в университет.

– Я думал, вы не ходили в школу.

– Не ходили. Мы занимались на дому и сдавали экзамены, когда были к ним готовы.

– Может социализация пойдёт вам на пользу, – уголок рта поэта пополз вверх. – Хотя кого я обманываю, пребывание в обществе людей, которые тебя не в силах понять, очень быстро наскучивает и утомляет.

– Это была идея Софокла. Он говорит учёба поможет построить наше будущее.

– А ты что думаешь по этому поводу, Джин? – он смотрел на неё созерцая…

– Я думаю, социализация вгонит меня в депрессию.

Поэт рассмеялся.

– Я думаю, ты права, но попробовать стоит. Никто ведь не знает, что ждёт нас впереди. Мы можем лишь догадываться, но в любой момент всё может измениться…

– Не может… – Джин покачала головой, смотря в никуда, а потом вдруг повернулась к Оскару и выпалила на одном дыхании.

– Он убьёт тебя! Он уже убивает тебя!

Оскар прикрыл глаза и облизнул свои губы, на его лице было выражение сладкой горечи…

– Это ничего… – шёпотом проговорил он. – Я всё равно умру когда-нибудь, так почему же не принять эту чашу из рук любимого человека.

– Это так неправильно, – только и сумела выдавить из себя Джин.

– Неправильно жить по законам общества и морали, но при этом чувствовать себя никем, вечно бояться и жить озираясь по сторонам, переживая из-за того, что подумают о тебе люди. Это неправильно.

– Не все могут жить так, как ты, для этого нужно иметь смелость.

– Смелость? А может быть равнодушие… – Оскар посмотрел в глаза Джин. Его карие очи сияли грустью и отчаянием, и в то же время в них теплилась жизнь и надежда.

– Что-что а писатели не могут быть равнодушными, что бы они про себя не говорили. Особенно грусть заставляет писать.

– Ты очень хорошая девочка, Джин. Пообещай мне кое-что…

– Только если это что-то, что я в силах исполнить.

Оскар сжал её ладони в свои.

– Не каждому это под силу, но ты постарайся сохранить всё то хорошее, что есть внутри тебя.

– А что во мне есть такого хорошего?

Оскар тепло улыбнулся.

– Много чего… ты просто ещё не знаешь, и в силу своей скромности и воспитания, вероятно никогда не будешь считать себя достаточно хорошим человеком, заслуживающим всех благ этого мира.

Настала пора рассмеяться Джин.

– Оскар, прекрати…

– Нет, Джин, вероятно, это наша последняя встреча и я хочу, чтобы ты знала, что хороших людей не так уж и много на этой Земле. И так было во все времена, а хороших и достаточно храбрых людей, днём с огнём не сыщешь. Поэтому ты должна беречь себя. Пообещай мне, что будешь благоразумна, и тогда я буду меньше переживать за тебя и твой путь.

– Там, где ты окажешься, нет места памяти и переживаниям.

– Тем более избавь меня от этих мук ещё на Земле.

Джин обидчиво отвернулась.

– Избавлю, если ты послушаешь меня и уедешь далеко-далеко отсюда, туда, где тебя не схватят жандармы.

Оскар обнял девочку.

– Ты ведь знаешь, что я никуда не поеду.

– Тогда ты не имеешь права просить у меня беречь себя, если сам подставляешься пол заключение и смерть.

– Такова жизнь, Джин. Есть вещи, которые нельзя миновать, даже если ты уедешь от своих проблем за тысячу земель, они всё равно настигнут тебя, возможно, даже с ещё большей силой… А я не хочу всю оставшуюся жизнь, жить в страхе, скрываясь от правосудия и людей, пускай, они ко мне несправедливы, в первую очередь я буду скрываться от самого себя, а это не честно и не правильно. Твоя жизнь кончается там, где ты отрекаешься от самого себя, от своих принципов, от людей, которых ты любишь всем сердцем. Я хочу, чтобы ты помнила об этом… но даже если ты оступишься, знай, я не буду тебя осуждать. Ты всегда будешь моей музой и видением из снов.

– Я не муза и не видение.

– Я знаю, Джин, я знаю, но когда ты исчезаешь, моему воображению начинает казаться, что я тебя придумал…

– Это свойство человеческой психики, подвергать сомнению то, что ты видел, спустя какое-то время. Но я настоящая, Оскар, жаль, что ты не слушаешь меня.

Джин крепко сжала поэта в своих объятиях.

– Я боюсь потерять тебя. Я боюсь, что люди причинят тебе боль.

– Мы все теряем друг друга физически, но не духовно… мы остаёмся в памяти друг друга.

Джин заплакала. Слова Оскара запали ей в душу.

Они стояли так долго, пока Оскар не отправил девочку домой. Рано или поздно со всеми приходится прощаться. И даже путешественники во времени испытывают расставание на себе, возможно даже, в тысячу раз сильнее и чаще.

– Прощай, Оскар… я всегда буду тебя любить.

– Прощай, Джин… прощай… – по его щеке скатилась слеза. – Ты всегда будешь моей музой из волшебных снов.

Джин с трудом отцепилась от Оскара. Она бросила на него последний прощальный взгляд, и сделав несколько оборотов вокруг своей оси, растворилась в воздухе. Девочка унесла с собой десять лет задушевных разговоров у потрескивающего камина. Эти моменты навсегда останутся в её памяти.

Приземлившись в своей комнате, девушка скинула плащ, мокрый от снега. По пути домой она посетила заснеженные хребты Анд. Она переоделась в джинсы и футболку, но ей нужен был горячий чай или кофе, чтобы согреться. Буквально в шаге от двери она замерла, её рука так и осталась лежать на дверной ручке. По её спине пробежала дрожь, потому что из-за двери доносились посторонние голоса. Джин осторожно сделала шаг назад, и крутанувшись, оказалась в комнате Софокла. Брат стоял возле двери и тоже прислушивался к постороннему шуму в доме. Дом был старый, половицы скрипели. Софокл медленно отошёл от двери. Он обернулся, Джин приложила палец ко рту.

– Слава Богу, ты вернулась, я уж думал они схватили тебя.

Софокл обнял Джин и вместе они переместились в прошлое, прежде чем несколько пар рук успели их схватить.

Софокл перенёс их в поле, усыпанное полевыми цветами. Больше полутора часа в прошлом им оставаться было нельзя. Софокл начнёт забывать, кто он и откуда пришёл. Спустя час после небольшой передышки на открытой местности, брат с сестрой перенеслись обратно, в двадцать первый век и тихонько сели в неприметном кафе. Они заказали пару чашек кофе и сэндвичи, чтобы перекусить и подумать, куда двигаться дальше. Они понятия не имели, кто пробрался в их дом и зачем. За все десять лет такого никогда не происходило. Им нужна была чья-то помощь или совет, но в силу того, что им приходилось скрывать свой дар, у них было не так много вариантов, куда им можно было пойти. На ум им пришёл только один человек, давний друг их отца, независимый журналист Константин.