Ученик портовой школы. Печать князя Агуды, тайный город Чжень

Помолчав, Анна продолжила рассказ:

– Простите, не знаю, как величать вас по батюшке, – женщина запнулась, – мы с сыном отправились в дорогу сразу, как отобедали. Я должна была сегодня непременно навестить сестру. Это надо было сделать ещё тремя днями ранее, но мой сын, – женщина перевела глаза на мальчика, – Миша, – внезапно обратилась она к находящемуся в прострации сыну, – подойди сюда, поблагодари юношу, который нас спас!

Мальчик не отреагировал на слова матери, он сидел на пне и смотрел куда-то в пространство. Женщина досадливо повела плечом, но не стала настаивать.

– Так вот, Миша сильно заболел, а на следующий день приехал посыльный от сестры и передал от неё письмо. В письме была просьба: сестра просила приехать как можно скорее. Конечно, в доме есть слуги, но в такой деликатный момент сестра хотела, чтобы рядом с ней был родной человек.

Коля попытался вклиниться в монолог женщины, но вскоре понял, что это бесполезно. Женщина была в шоке. Речь её убыстрилась, стала несвязной.

Этот эпизод прекрасно подчёркивает, как судьба неожиданно сводит людей и меняет их пути. Магические слова Чена, которые казались мальчику лишь частью обучения, в критический момент спасли жизни. А встреча с Анной и её сыном открывает перед Колей новую главу – с болью, тревогой и надеждой.

Позже стало ясно, что Анна ехала к сестре, которая была уже на последнем сроке беременности. Сестра ждала Анну тремя днями ранее, но заболел Миша, и Анна не смогла сразу поехать к сестре. Вне себя от тревоги, она еле дождалась момента, когда сыну стало легче, и велела кучеру срочно закладывать лошадь. Миша увязался за матерью. У сестры был сын, несколько лет старше Миши, и Миша соскучился по кузену, уговорив маму взять его с собой.

Но всё это Коля узнал позже, сейчас же он немного растерялся.

Ситуация была непростой.

В наличии были: бьющаяся в истерике мать, мальчик, который ни на что не реагировал, мертвец-кучер и лошадь, которая всхрапывала и косила глазом на кучера, который так и лежал на облучке. Мальчик был лет десяти-двенадцати. Коля потоптался рядом с мальчиком, а потом подошёл к женщине. Анна сидела, закрыв лицо руками. Она не плакала, но было видно, что ещё чуть-чуть – и она разразится слезами.

– Меня зовут Николай, – внезапно заговорил юноша, – я хочу вам помочь!

Анна отняла руки от лица, но ничего не ответила.

– Если вы покажете, в какой стороне ваш дом, – Николенька решил не обращать внимания на поведение собеседницы, – то я попытаюсь вас отвезти домой.

– А кучер? – вдруг вклинился в разговор Миша, – что с ним будет?

– Я боюсь мертвецов, – вдруг зарыдала Анна, – я не смогу ехать с ним рядом!

– С вашего разрешения, – Коля легонько дотронулся до руки Анны, – если вы позволите, я попытаюсь что-нибудь придумать. Однако…

Николай прислушался, ему показалось, что он услышал чьи-то голоса.

Вскоре голоса стали слышны сильнее. Говорили китайцы, и их было много, не меньше четырёх человек.

– Тсс, – Коля прижал палец ко рту, – говорите тише!

– Что? – вскрикнула Анна, – что это ещё такое?

– Мама, – Миша подошёл к матери вплотную, – говори так, как велел тебе господин Николай.

Николенька оглянулся, ему показалось странным, что о нём говорят как о господине. В какой-то момент ему даже показалось, что где-то рядом находится ещё один Николай.

Слова сына возымели действие, лицо Анны побелело ещё больше, но говорить она не пыталась. По лицу женщины потекли слёзы, а Миша сел прямо на землю возле ног матери и с тревогой вглядывался туда, откуда часом ранее пришёл Коля.

Николеньке пришла в голову мысль, что вернулся Чен и ищет его, но он тут же отмёл эту мысль. Чен никогда не собирал вокруг себя большую компанию людей. Он и Колю-то таскал с собой, потому что у мальчика было безвыходное положение.

Китайцы прошли стороной, и голоса стихли.

День клонился к вечеру. Коля наконец выяснил, в какой стороне находится дом Анны и Михаила. Кучера нельзя было оставлять на голой земле – дикие звери вмиг поужинали бы несчастным человеком. Но и с собой взять его не получалось. Если лошадью будет управлять Николай, то Анне и Михаилу придётся ехать в компании кучера. Анна на уговоры сына и Коли не поддавалась. Положение казалось безвыходным. На поляне повисла тишина.

Однако эта тишина помогла Коле принять решение. Он предложил Анне поместить кучера пока в гнездо для мёртвых. Один из таких помостов Николай видел недалеко отсюда. Тогда он ещё удивился, что гнездо соорудили так близко к тракту.

Анна согласилась с идеей Коли, а Миша лишь с уважением посмотрел на взрослого мальчика и кивнул.

Около каждого помоста обычно свисала верёвка – она была нужна, чтобы поднять мёртвого человека на помост. Всё это не составило бы труда для взрослых мужчин, но Николенька не был ещё взрослым мужчиной в полном понимании этого слова, а Михаил и того подавно. Они провозились до позднего вечера.

Сумерки надвинулись стремительно. Ехать ночью было опасно. Коля распряг лошадь и отвёл её в кусты. Повозку тоже замаскировали. Быстро соорудив времянку, Коля разложил свой походный тюфяк и предложил Анне располагаться. Женщина была так устала морально и физически, что даже не стала возражать.

Миша отказался спать. Тогда Николай предложил мальчику сходить вместе с ним за ветками дерева Мос – так называл это дерево Чен. Костёр из обычного валежника было опасно разжигать – путники находились слишком близко к тракту.

Костёр разожгли маленький, лишь бы не замёрзнуть и не дать комарам искусать себя. К часам двум ночи Миша стал клевать носом, Коля отвёл мальчика к времянке и помог расположиться рядом с мамой. Сам Николенька просидел всю ночь около костра.

Утром, после того как впрягли лошадь в повозку, Коля ещё раз проверил, хорошо ли затушен костёр, и, наконец, двинулись в путь.

Ехали около двух часов, как вдруг увидели солдат на лошадях. Миша издал возглас и дернул мать за рукав. Анна тоже оживилась, лишь Николай с опаской поглядывал в сторону приближавшихся солдат. Повозку он остановил.

Следом за солдатами показалась повозка, в ней сидел отец семейства – Василий Иванович. После слёз, возгласов и недоуменных взглядов в сторону Николая выяснилось следующее. У сестры Анны, Варвары, родился в эту ночь мальчик. Чуть оклемавшись от родов, Варвара велела мужу запрягать лошадей и мчаться с радостной вестью к Анне. Муж Варвары выполнил требование жены и помчался в Турий Рог, однако прибыв туда, был сильно удивлён. От Василия Ивановича он узнал, что Анна должна была уже прибыть к сестре, но так и не приехала. Пока суд да дело, настал рассвет, и Василий Иванович, чуя худое, велел запрягать повозку и взял с собой солдат. Было бы быстрее, если бы отец семейства мог сам сесть на лошадь, но буквально накануне он повредил ногу на охоте.

Василий Иванович с трудом вылез из возка – повреждение ноги было серьёзным. И снова наука Чена пригодилась Коле. Вернее, пригодилась бы, если Василий Иванович разрешил вылечить ногу, однако Коля даже не стал подступать с этим вопросом к мужчине. Просто в его голове молнией сверкнул перечень трав и ингредиентов, из которых можно было бы составить мазь для хромающего.

Тем временем Анна перестала плакать и перечислять ужасы, которые ей пришлось пережить. Накал эмоций стал снижаться. Коля понял, что ещё чуть-чуть – и семейство капитана отправится в обратный путь, домой. Значит, пора собираться в путь и ему, Коле.

Внезапно Василий Иванович подошёл к Николаю. Вместо слов благодарности он обнял мальчика.

– Поехали с нами, – мужчина не стал тратить слов на ветер, – я знаю, что ты сирота, значит, будешь у меня вторым сыном. То, что ты сделал для моей семьи, не имеет цены. Жизни не хватит, чтобы расплатиться с тобой!

Мальчик не успел даже серьёзно подумать, как события понеслись вперёд. Вместе с Колей несколько солдат вернулись к помосту и сняли тело кучера. Тело положили в возок, где ехал Василий Иванович, туда же сел и Коля. Мальчик покойников не боялся. Вскоре отправились в путь. Впереди ехали солдаты, за ними двигался возок с Анной и Михаилом, которым управлял один из солдат. Закрывала колонну повозка с Василием Ивановичем, мёртвым кучером и Николаем. Ехали медленно – боялись растрясти Анну и Михаила. Дорога была неровной, ехать нельзя было в одном темпе.

Прошло не меньше часа, когда появились первые жилые дома. Путники достигли поста Турий Рог. Дом, в котором жили Василий и Анна, был большим, и нашлась комната и для Коленьки.

Сначала Коля тяготился тишиной и размеренной жизнью в семье. Ему, отвыкшему от уюта и добрых отношений, было страшно привыкать к комфорту и заботе домашних. Но постепенно он привык и даже начал находить удовольствие в жизни, где всё размеренно и спланировано.

Посещение церкви по воскресеньям и большим праздникам, завтрак, обед, полдник, ужин – всё было расписано по часам. Домочадцев собирали на трапезу по звуку корабельного колокола. Повар, служивший на кухне, раньше был корабельным коком и не хотел менять своих привычек.

Так прошёл месяц, потом второй.

К удивлению домашних, Василию Ивановичу легче не становилось. Это был не тот случай, когда время лечит. Доктор, единственный пока врач военного поста, сказал, что с ногой всё в порядке – обыкновенное растяжение.

Однако боль перекинулась на вторую ногу, и вставал хозяин дома по утрам с трудом.

Однажды вечером в доме начался переполох. Возвращаясь со смотра, Василий Иванович упал и не мог встать самостоятельно. Солдаты принесли мужчину домой.

Опять вызвали врача. Тот что-то мямлил, но стало ясно – доктор просто не знает, что на самом деле происходит с хозяином дома. В доме поселилась тоска и чёрное уныние. Телеграфировали во Владивосток.

Оттуда пришло сообщение, что врач будет не раньше, чем через две недели. Дороги раскисли из-за дождей. По ним и в хорошую погоду невозможно было проехать, чтобы не растрясло, а что уж говорить про непогоду и сезон дождей.

В один из редких солнечных дней Василий Иванович сидел на веранде под козырьком. Коля давно ждал этого момента – хотел поговорить с хозяином дома один на один, без восклицаний Анны и слёз прислуги. Василий Иванович выслушал предложение мальчика и попросил время подумать.

Однако уже через час прибежал солдат и позвал Колю в комнату Василия Ивановича. Мужчине было так плохо, что он не мог говорить толком, только кивнул головой Николаю. Также кивком отослал солдата из комнаты и предложил Коле придвинуть стул и сесть рядом, сетуя на то, что не может сам достойно пообщаться.

Беседовали недолго, видно было, что Василию Ивановичу тяжело говорить. Коля попросил дать самый острый нож, ручные грабли, две-три лопаты разной величины и плотный короб, сквозь стенки которого не проникал бы свет.

Василий Иванович черканул несколько слов домоправителю и обессилено откинулся на подушку.

Домоправитель долго читал записку и недоверчиво косился в сторону Коли. Он хотел что-то спросить, но наткнулся на Поскриптум – хозяин знал характер домоправителя и, чтобы предупредить расспросы, велел выдать требуемое без вопросов и рассуждений.

Задачей юноши и Василия Ивановича было, чтобы как можно меньше людей знало о лечении, которое хотел применить Коля.

Коля отсутствовал два дня. Он задержался бы в тайге и дольше, но помнил о тяжёлом состоянии Василия Ивановича. Удивительно, но стоило мальчику чуть углубиться в тайгу, как все новые привычки, полученные в доме Василия Ивановича, испарились без следа. За эти два дня он ел всего два раза, спал от силы часа четыре, не умывался и не менял одежду.

Однако когда мальчик вернулся, оказалось, что время на исходе. Василий Иванович был в беспамятстве. Уже пригласили священника. Врач распорядился больше его не приглашать, так как помочь больному уже ничем не мог.

Когда Николай вошёл в дом, он удивился тишине, царившей вокруг. Анна Николаевна спала, потому что всю ночь не отходила от постели мужа, а слуги жались по тёмным углам. Войдя в спальню хозяина, Коля сразу почувствовал тяжёлый запах. Открытые окна не помогали. Рядом с постелью Василия Ивановича дремал Миша.

Николенька тихо разбудил Мишу и отправил его спать. Он пообещал мальчику, что теперь будет дежурить у постели больного сам. Михаил не стал противиться, лишь бросил ещё один взгляд в сторону отца и ушёл, тихо затворив дверь.

Я с удовольствием рассказала бы о том лечении, которое использовал Николай, но не имею права. Всё, чему научил Чен Николая, должно остаться в тайне. Скажу только, что для изготовления лекарства Коле пришлось использовать подарок Чена – тот самый корень женьшеня, который Чен подарил мальчику перед тем, как уйти, как оказалось, навсегда.

Мальчик только успел вынуть из тела хозяина дома деревянные иглы, как прибежал слуга и сообщил, что прибыл батюшка. Однако когда священник вошёл в комнату, оказалось, что визит был преждевременным. Василий Иванович был ещё слаб, но уже находился в сознании. Вскоре священник уехал.

Лечение было долгим. Лишь спустя полгода хозяин дома стал выходить на улицу, да и то не один. Домочадцы боялись повторения болезни, поэтому рядом всегда находился кто-то из семьи или слуг, и, конечно, Николай.

Домашние привыкли к Николаю, и мальчик чувствовал себя в семье Анны Николаевны и Василия Ивановича как дома. Василий Иванович, когда ему стало чуть легче, занялся инспекцией знаний Коли и был очень огорчён, узнав, что мальчик не умеет читать.

Считать Коля, конечно, мог, но по-китайски – так, как обучил его Чен. Коля согласился начать домашнее обучение, но был в большом смущении и сомнении. Ему казалось, что не одолеть науку, которую собирался собственноручно преподавать ему Василий Иванович.

Вначале было действительно трудно, но доброе отношение хозяина дома и пытливый ум мальчика сделали своё дело. Николаю понравилось учиться. Это был тот драгоценный подарок, которым наградил добрый Василий Иванович своего спасителя.

Вся дальнейшая жизнь Николая потом строилась именно на тех знаниях, которые подарил ему в тот сложный год Василий Иванович.

Когда Коля начал только учиться, он отставал от Михаила по знаниям, но к моменту внезапного окончания обучения почти его догнал. У Василия Ивановича была хорошая библиотека, и не прошло и года, как Коля стал завсегдатаем большой комнаты под крышей, отведённой под библиотеку. Каждый раз, когда он брал книгу с полки и углублялся в чтение, ему казалось, что тесные стены комнаты начинают раздвигаться. Утро сменялось вечером, а Коля неспешно шёл по самой лучшей дороге в мире – дороге литературы.

Василий Иванович старался дать мальчику представление о точных науках. Коля неплохо разбирался в цифрах, хотя считал по-китайски, как научил его Чен, но больше всего ему нравились естественные науки, история, география и, конечно, литература.

Иногда по вечерам, когда глаза уставали и читать становилось тяжело, Коля думал о китайце Чене, о маме и даже об отчиме. Он знал, что эти страницы его жизненной книги уже перелистаны, но ничто не мешало ему вспоминать. Впрочем, предавался воспоминаниям он нечасто.

Василий Иванович считал, что мальчик должен развиваться разносторонне, поэтому большое внимание уделялось конной езде и подвижным играм. Работа в конюшне была делом, которое Коля выбрал сам. Несмотря на возражения Василия Ивановича, мальчик настоял на своём – он считал, что должен выполнять хоть какую-то работу по дому.

Год пролетел как стрела.

Тот день не предвещал ничего необычного. Да, в полдень ожидался экзамен по словесности, но это не было сюрпризом для Николая и Михаила. Василий Иванович часто проводил такие экзамены-экспромты. На этот раз к мальчикам присоединился кузен Михаила – старший сын Варвары, Павел.

В гостиной поставили три стола, стоявших на максимальном отдалении друг от друга. Коля знал, что слуги даже сделали ставки на победителя экзамена.

Ровно в полдень Василий Иванович провёл жеребьёвку. Старый меховой треух садовника служил вместилищем для бумажек с номерами. Мальчики заходили в комнату по одному и доставали из шапки номер.

Однако когда все трое уже уселись за столы, проверили перья и чернильницы, во дворе поднялась суматоха. Слышались возгласы, смех, Коля уловил ржание незнакомой лошади. Пришёл слуга и сообщил Василию Ивановичу что-то на ухо.

Василий Иванович улыбнулся, но с места не сдвинулся, лишь попросил слугу передать хозяйке дома распоряжение о том, чтобы гостя приняли с почтением. Экзамен шёл в три этапа: нужно было сочинить маленький рассказ по заданной теме, выполнить упражнение по грамматике и сделать анализ одной из басен Крылова. Скажу сразу – Коля занял третье, последнее место. Места распределились так: первое занял Павел, второе – Михаил, а третье – Николай. У Павла был гувернёр, бывший студент Московского университета, который подготовил мальчика хорошо, хоть тот и занимался неохотно.