Полная версия
Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!
Мой алкогольный бред прерывается в результате появления нового действующего лица. Молодой щеголеватый поручик, придерживая рукой шашку, останавливается на входе в зал, окидывает взглядом всех сидящих, затем, увидев машущего рукой капитана Бойко, быстренько подходит к нам.
– О, Игорь Николаевич!.. Какими судьбами?.. Вы же, кажется, сегодня дежурным адю… адию… адъютантом?.. Впрочем, неважно!.. Ф-фициант!.. Еще один прибор за стол! Живо!.. Присаживайтесь, га-аспдин поручик, поднимите чару за компанию!.. – В меру сил пытаюсь изображать, что меня понесло, развезло и окосевшую тушку можно брать голыми руками.
Талантливо изобразив на лице мимолетную брезгливую гримасу, дежурный адъютант командующего решает не замечать пьяного в зюзю подпоручика и обращается к капитану Бойко, как старшему по званию, но так, чтобы всем остальным хорошо было слышно:
– Валерий Антонович! Насилу вас разыскал!.. Командующий приказал срочно собрать всех офицеров штаба. Из Ставки получен секретный приказ… Только между нами: его императорское величество отстранил великого князя Николая Николаевича от поста главкома и сам принял Верховное командование… Авто ждет.
Ну, для нас это – не секрет, приказ доведен еще утром, но многозначительно сгустить таинственность можно. В интересах дела…
– Анатоль! Собирайся, нас вызывают в штаб! – господин капитан окликает Дольского, который тем временем буквально раздевает взглядом баронессу. – Мадам, покорнейше прошу простить, – служба.
Дамочка в свою очередь переводит несколько растерянный взгляд с Бойко на меня и обратно. Похоже, находится в роли Буриданова осла, не зная, кого выбрать. С одной стороны – капитан-штабист, прекрасный долгоиграющий источник сведений, с другой – пьяная тушка подпоручика, за которого обещаны очень неплохие деньги. В конце концов Валерий Антонович «помогает» сделать выбор:
– Денис Анатольевич… – В его взгляде явно читается сомнение, что подчиненного в таком виде стоит показывать генералу. – Вы, сударь, вроде как – виновник торжества, посему разрешаю на службу явиться завтра поутру. Сегодня же препоручаю вашим заботам нашу очаровательную баронессу, с которой, несомненно, мы еще встретимся в самое ближайшее время… Мадам, примите еще раз мои глубочайшие извинения, надеюсь, наше знакомство не закончится сегодня вечером…
– Благодарю вас, господин капитан! – Пытаюсь подняться и встать в стойку смирно, что со второй попытки вполне удается.
– Господа, прошу поторопиться, его высокопревосходительство ждать не любит. – Адъютант с Валерием Антоновичем направляются к выходу, за ними, попрощавшись, следуют Дольский с корнетом, которого Анатоль на правах начальства прихватил с собой из вредности и на всякий случай. Ну-с, а мы продолжаем игру в кошки-мышки.
– Скажите, ваше сиятельство… Пардон, милая Аманда Леопольдовна, какая несправедливость судьбы заставила вас осчастливить своей неземной красотой сей прифронтовой городишко? Неужели ваш муж настолько бессердечен, что отпустил такую хрупкую, нежную женщину одну?
А вот не всё вам вопросики задавать, придумайте чего-нибудь, мадам. И желательно – достаточно правдоподобное. Ага, глазки забегали, на лбу все свои морщинки в кучку собрала, сейчас услышим ненаучную фантастику… Да еще и с примесью пафоса…
– Видите ли, Денис Анатольевич, в такую суровую для Отчизны годину никто не должен оставаться в стороне и сидеть сложа руки. Каждый должен внести свою лепту, свой вклад в общее дело победы над врагом…
Ох, блин, сейчас расплачусь. Интересно, в какой же газетенке она понахваталась таких фразочек?..
– …С началом этой жуткой войны мы с подругами вместо обыкновенных приемов стали устраивать небольшие дамские посиделки с представительницами общества Красного Креста, нарезали бинты, готовили перевязочные пакеты, компрессы, подарки для раненых. На днях вот пришлось самой сопровождать очередную партию для минских лазаретов – муж очень занят по службе, занимает ответственную должность в Департаменте…
Ну, сейчас расплачусь от умиления. В четыре струи… Актриса, что и говорить!.. И выражение личика – ну прям натурально сострадательное.
– Ах, Денис Анатольевич, если б вы только знали, как иной раз грустно и тоскливо одинокой женщине… – С этими словами баронесса включает завораживающе-обволакивающий взгляд, делая соответствующее выражение лица. – Так иной раз хочется почувствовать рядом крепкую мужскую руку, на которую слабая, беззащитная женщина может доверчиво опереться…
После таких слов ничего не остается, как сломя голову броситься на помощь.
– Бога ради, прекраснейшая Аманда Леопольдовна! Я буду бесконечно счастлив развеять вашу грусть и печаль! Одно только слово – и мы едем в Цну, где квартирует моя рота! Там оч-чень живописные места! Речка, лес, ночная тишина и прохлада…
– Вы разве не в Комаровке квартируете? – удивляется мадам.
– Нет, там у нас только склады и обоз… Нет, право же, едемте прямо сейчас! – Осталось только пустить слюни от переизбытка неприличных желаний. Типа клиент дошел до нужных кондиций…
– Я с огромным удовольствием приму ваше предложение, Денис Анатольевич… Но только не сегодня. – Дамочка вся подобралась, как кошка перед прыжком, так и сверлит взглядом.
Изображаю жуткое недоумение и напряженную работу мыслей в окончательно затуманенных алкоголем извилинах. Как так, мальчика лишают вкусного!.. Наверное, все изобразил правдиво, потому что, немного расслабившись и добавив в голос эротично-бархатные нотки, баронесса продолжает:
– Я обязательно побываю у вас в гостях… Но сегодня уже поздно… – Еще один взгляд, ставящий окончательный диагноз, затем она решается: – Как вы посмотрите на то, чтобы сменить обстановку на более уютную и конфиденциальную? Эта ночь так располагает к любви… Я знаю неподалеку одно местечко…
Она уже даже шифроваться перестает, не считает нужным ломать комедию перед напившимся придурком. А мы что? Мы на все согласные. Почти по Грибоедову:
Сейчас допью стакан,И я – у ваших ног!– Мадам, едем! Немедленно! Я прямо сгораю от нетерпения!.. Увидеть это маленькое уютное гнездышко, где нам никто не будет мешать, где мы останемся наедине!.. – Стараюсь выглядеть достаточно пьяным и страшно озабоченным сексуальным маньяком. – Ф-фисиант, счет!..
Очень скоро на столе появляется тарелочка с листком бумаги. Мельком заглядываю в цифры, достаю из бумажника и небрежно кидаю сверху несколько катеринок. Затем, поизучав пару секунд официанта нетрезвым взглядом, добавляю четвертной. Типа чаевые. Сумма заранее согласована с господами из Отдельного корпуса и, сильно подозреваю, даже с руководством ресторана…
Глава 4
Выйдя в вечернюю прохладу улицы, небрежным жестом подзываю одного из дежурных извозчиков, стоящих неподалеку. Помогаю усесться даме, затем вскарабкиваюсь в пролетку сам, предварительно промахиваясь первый раз мимо подножки. На традиционный вопрос лихача «куда?» звучит очень точный ответ:
– Гони по Подгорной…
Густые сумерки, поднятый кожаный верх «такси» и тусклые фонарики в одну свечу каждый – по бокам – давали прекрасную возможность продолжить общение в более свободном и фривольном стиле. Ну, там за коленку потрогать якобы случайно или попытаться обнять. Сопротивление при этом было насквозь формальным и притворным. Отбиваясь от моих рук, мадам, игриво хихикая, «нечаянно» направляла их на более выпуклые и интересные части своего тела, при этом ее руки тоже не оставались без работы. Обшарила меня на предмет скрытого оружия она достаточно профессионально, только один раз, когда, проведя рукой по бедру, она наткнулась пальчиками на продолговатое утолщение в области ширинки, непроизвольно дернулась, но быстро взяла себя в руки и попыталась отшутиться:
– Ах, Денис Анатольевич!.. Теперь я, кажется, понимаю, насколько тяжело мужчинам на фронте!.. О-о-о!.. Ну, потерпите еще совсем немного… Мы почти приехали…
То, что до «гнездышка» осталось совсем немного, и так было понятно. Также понятно было и то, что на Старо-Виленскую, где нас дожидаются остальные участники сегодняшнего банкета, мы, скорее всего, не попадаем. Город знаю хреново, но то, что поехали не туда, – и к бабке не ходи…
Расплатившись «красненькой» с извозчиком, захожу следом за баронессой в подъезд какого-то доходного дома. Насколько сумел рассмотреть – три этажа, не считая полуподвала. Заведение, скорее всего, для достаточно обеспеченной публики. На лестнице горят лампы, ничем антисанитарным не пахнет, чистенько и даже уютненько. Мадам, страстно схватив меня за руку, буквально втаскивает на второй этаж, останавливается перед правой дверью, достает из ридикюля ключи, отпирает замок и, войдя первой, приглашающе манит меня рукой, загадочно улыбаясь в тусклом свете керосинки. А, ну да, я же почти себя не контролирую и обуян только одной мыслью!.. Ломлюсь за дамочкой внутрь, делаю несколько шагов по коротенькому коридорчику, попадаю в небольшую комнату-холл, уже освещенную четырьмя свечами в канделябре, стоящем на комоде у стены…
Сзади еле заметным движением воздуха ощущается движение, обернуться не успеваю, что-то твердое и очень похожее на ствол упирается под левую лопатку, два человека крепко подхватывают под локти, лишая свободы маневра…
– Не дергайся, офицерик… Стой смирно… – Судя по голосу, говорящий молод и весьма доволен собой. Особенно тем, как они поймали птичку в клетку.
Кобура расстегнута, наган уже на комоде, слева на ремне появляется непривычная легкость, «Аннушка» тоже переселяется поближе к револьверу… Баронесса торжествующе усмехается, с видимым презрением глядя на алкаша в офицерской форме. Немного ей подыграем.
– Эт-та што такое?!. Как стоишь перед офицером, мрзавец!.. – Поворачиваюсь влево и неловко пытаюсь закатить оплеуху одному из новых персонажей – то ли мастеровому, то ли приказчику. Его правая рука занята стволом, но стрелять вряд ли будет. Я им нужен живым и относительно здоровым… Ох ты ж, тво-й-ю-ю… Однако «мастеровой» не новичок в драке… С левой без замаха так засадить под дых – опыт нужен, если не талант. Ноги подкашиваются, падаю на пол, скрючиваюсь и громко пытаюсь продышаться. Надеюсь, хрипы и конвульсии позволят остаться незамеченной правой руке, которая уже залезла за брючный ремень и снимает «Апаш» со специальной петельки изнутри ширинки… Все, пальцы вдеты в кастет, рука вытягивается наружу…
– Ты его случайно не убил? – Баронесса подает голос. – Смотри, чтобы пол не заблевал. Мне он нужен живым… Придется переправить его на ту сторону. Поднимите его…
Оба конвоира опять цепляют меня за локти и переводят все еще съежившуюся, обмякшую тушку в вертикальное положение. На ногах стоять трудно, поэтому меня тянет вперед, делаю судорожный шажок… Потом – толчок ногой, корпус уходит назад, локоть правой влетает под челюсть одному «вертухаю», который тут же ложится отдохнуть возле стены. Скручиваюсь против часовой стрелки, левой отвожу руку второго противника, правая с кастетом прилетает ему в печень. После чего он, сложившись наподобие перочинного ножа, оказывается на полу у другой стены. Легким движением руки кастет превращается в револьвер…
Мадам, очнувшись от ступора, ломится к комоду, где лежит мой наган, заранее, кстати, разряженный, и, наверное, что-то аналогичное в ее сумочке. Ее порыв останавливают сухой щелчок взведенного курка на «Апаше» и прозвучавшая, как шипение взбешенной гадюки, фраза:
– Замри, с-сука!..
Команда выполняется интуитивно, дамочка ошеломленно смотрит, даже не пытаясь заговорить и, к примеру, выдать два тела на полу за посторонних грабителей. Дальше следует вовсе непонятная ей игра:
– Лицом к стене!.. Руки на стену!.. Шаг назад!.. Ноги расставить!.. – Вот теперь мадам в самой подходящей для разговора позе. Только разговаривать будем потом. Сейчас надо найти возможность обездвижить три враждебных организма и как-то связаться со своими. О, огромное спасибо тому человеку, который придумал украшать шторы витыми шнурами с кистями на концах!.. Дергаем за веревочку, окошко и открывается, в смысле, портьера вместе с карнизом падает вниз. Отщелкиваем клинок на «Апаше»… Блин, полезнейшая вещь, на все случаи жизни!.. Одно движение, и в руках около двух метров прочной витой бечевы… Делаем скользящую петлю, заводим ручки лжебаронессы за спину, связываем… А теперь – на пол мордочкой вниз. Извините, мадам, за некоторое неудобство, что поделать – война… Разрезаем шнурки, скидываем с дамочки ботинки, связываем щиколотки и внатяг приторачиваем ноги к рукам. Получается этакая «дама-качалка»… Что-то не в тему развеселился. Всё же не в БДСМ играем! Там еще два клиента в очереди дожидаются…
Нет, только один. У которого внезапный приступ печеночной колики начался. Пытается шарить ручками по полу, отыскивая свою пушку… На тебе с другой стороны по ребрам, полежи, отдохни. А я пока твоим напарником займусь… А, собственно, заниматься и некем. Я, конечно, не хирург, но перелом шейных позвонков диагностировать могу. То ли когда ему локтем в горло засветил, то ли когда он своей башкой о стену тормозить пытался. Голова под тридцать градусов к плечам… Пульс не прощупывается… Значит, повезло, быстро отмучился. И спрашивать никто, кроме апостола Петра, ни о чем не будет. Хотя – нет, у него другой маршрут вырисовывается.
Теперь – последний. Второй шнур используем аналогично первому. Извини, дорогой, понимаю, что очень больно, но тебе тоже придется полежать в достаточно неудобной позе. Так же как и твоей хозяйке… Ага, вот и пистолетик нашелся. Обычный браунинг «номер два». Это мы с собой заберем. Как там в голливудских боевиках в таких случаях говорят?.. «Никуда не уходите, я скоро вернусь…»
Цепляю шашку на портупею, возвращаю наган на место. Что тут у мадам в сумочке?.. Пудреница, помада, платочек, всякая дамская ерунда… О, а вот и еще одно изделие старины Джона Мозеса Браунинга, в простонародье – «бэби-ган». Маленький такой пистолетик на четыре мелкашечных патрона. В руке прячется свободно. А на дистанции в пару-тройку шагов – вполне смертоубийственная штука. Будет теперь моим личным трофеем. Даже знаю, кому его подарю… Так, лирика – потом. Сейчас дело надо делать и работу работать.
Еще раз убеждаюсь, что тушки связаны на совесть и не смогут даже подползти друг к другу, отправляюсь искать единственного человека, который в данный момент может мне помочь, – местного дворника. Спускаюсь вниз, к дворницкой, из полумрака от стены отклеивается фигура и движется навстречу… Третий, которого на стреме оставили?.. Нет, успокаивающе подняв руку, ко мне подходит старый знакомый – ресторанный «хомяк».
– Еще раз мое почтение, Денис Анатольевич. Позвольте представиться: Кучумов Василий Иванович, сотрудник Департамента полиции. Вам помощь какая-нибудь требуется?
Ага, не Отдельный корпус, но близко к этому.
– Как вы здесь оказались, Василий Иванович? – Вовремя, однако, очень вовремя господин нарисовался.
– После вашего с мадам отъезда я, отпросившись, за вами помчался. Этот райончик знаю, были здесь дела еще до войны… Это – доходный дом господина Белье. Хозяин давно революционерам помогает. Здесь у него нелегальные сходки были на квартирах. Не удивлюсь, если и наша дама к социалистам отношение имеет самое непосредственное.
– Подождите, она же – германский агент, какие еще социалисты?
– Эх, господин подпоручик, послужили бы в нашем управлении, знали бы, что клубочек этот очень тесно переплетен. В нем все: и тайные агенты, и революционеры, и просто уголовники, и иная, не менее опасная публика. У кого, думаете, те же эсеры учились свои «эксы» проводить, оружие добывали? Сами, что ли, все придумывали?.. Квартирка-то, где вы были, на втором этаже справа находится? По нашему ведомству – за социал-демократами числится. Живут тут частенько разные агитаторы, народ мутящие против войны да за германца выступающие… Вот так вот.
– Хорошо, Василий Иванович, давайте делом займемся. Потом поговорим, когда время будет.
– Согласен, Денис Анатольевич. Чем могу помочь?
– Там, наверху, двое пленных и один труп. Нужно их доставить жандармам.
– Сейчас дворника разбужу, он найдет пролетку. – Василий Иванович энергично стучит в дверь, из-за которой доносится громкий храп. – Фомич, проснись, запивашка!.. Вставай, кому сказал!.. Живо найди пролетку аль подводу какую!..
Дверь приоткрывается, из нее показывается всклокоченная голова с бородой, торчащей в разные стороны.
– Ой, Василь Иваныч пожаловали! Милости просим к нам-то!.. А хто ета с вами, Василь Иваныч? Никак ахвицер какой?.. Шо-та случилася?.. Пролетку?.. Эт-та мы мигом сделаем!..
Отправив дворника, поднимаемся наверх, в квартиру. Там все то же. Мадам лежит на полу, тщетно пытаясь отлепить верхние конечности от нижних. Ее помощник уже оклемался, продышался и смиренно ждет решения своей участи. Кучумов останавливается перед ним.
– Какие люди!.. Яша, ты ли это?.. Господин подпоручик, позвольте представить – Яков Михман, мой старый знакомец. Революционер, пламенный агитатор и член боевой бригады… Яшенька, тебя каким ветром сюда занесло? По камере соскучился? Тебе ж пять лет ссылки дали, чего убежал? В одном месте засвербело?..
– Ты, гнида старая! Погоди, сойдутся наши дорожки, поговорим… – «Мастерового» аж корежит от ненависти. – Найду я еще тебя, ой как пожалеешь!..
– Злобный ты человек, Яша, и крови на тебе много. Вот зачем молодого человека на смерть привел? – Василий Иванович показывает на труп. Только сейчас замечаю, что вторым был молоденький студентик с длинными по-богемному волосами, этакий юноша бледный со взором… недавно горящим, а ныне потухшим.
Пока у них завязывается беседа, пойду – пообщаюсь с лжебаронессой, которая встречает мое появление ну очень злым взглядом.
– Извините, мадам, за некоторое неудобство вашего положения…
– Немедленно развяжите меня!.. Вы – негодяй и мерзавец, подпоручик!.. Как вы посмели сделать со мной такое?..
Возникает ощущение, что еще немного – и она начнет натурально плеваться ядом.
– Я буду жаловаться!.. У меня обширные связи в верхах!.. Я этого так не оставлю!..
Присаживаюсь перед ней на корточки.
– Мадам, мы будем разговаривать или ругаться? Советую поберечь силы, они вам еще пригодятся.
– Как вы смеете так обращаться с дамой?!
– С каких пор обычная уличная проститутка Машка Цибульская стала благородной баронессой, а? Да еще и со связями, которые если и есть, то – только порочащие тех аристократических му… идиотов, которые имели неосторожность попользоваться тобой… В общем, расклад такой: либо ты всё рассказываешь сама, либо тебе будет помогать вся моя рота, но это – о-очень долго и о-очень неприятно…
В дверях появляется дворник с радостной вестью, что транспорт подан, можно грузиться и ехать. Перевязываю добычу, освобождая ноги и туго притягивая связанные руки к удавке на шее. Спускаемся по лестнице, впереди Фомич несет труп студента, затем Василий Иванович конвоирует Яшу, и замыкаем шествие мы с мадам.
Дорога заняла не так уж много времени, скоро мы уже появляемся на Старо-Виленской, где нас поджидают Бойко с Дольским и коллеги из Корпуса жандармов и Департамента полиции. К Кучумову здесь все относятся правильно, значит, не подставной и можно больше его не контролировать…
Утром следующего дня нас посетило начальство в лице капитана Бойко в сопровождении ротмистра Колесникова, который и поделился радостными вестями о том, что «баронесса Вэльо» всю ночь пела, как соловей, да так, что еле успевали конспектировать.
– Мы, конечно, умеем развязывать языки, но в данном случае мадам была очень красноречива и без нашей помощи. Чем вы могли ее так испугать, Денис Анатольевич? В обмен на свою откровенность она взяла с нас обещание, что вы с ней никогда больше не встретитесь. Даже без зазрения совести сдала свою подругу Елену Невенгловскую, которая осуществляла аналогичную деятельность в Бобруйске. Мы уже отправили депешу тамошним коллегам.
– На прощанье всего лишь шепнул ей на ушко, что если будет врать или молчать, у меня под рукой всегда есть больше сотни парней, готовых с ней пообщаться самым привычным для нее способом. – Делюсь секретом мастерства и тут же понимаю, что немного перегнул палку. – Не смотрите на меня так, Иван Данилович. Для меня она всего лишь источник информации и агент противника, у которой на совести много загубленных жизней наших солдат. И, предвосхищая ваш вопрос, скажу, что если бы дело дошло до этого, своего решения менять бы не стал.
– Да нет, что вы, просто… немного непривычно слышать такую откровенность. – Колесников слегка отыгрывает назад. – Хотя после того, что рассказали ее подручные, удивляться не стоит… Кого же вы расстреляли у отхожего места, если не секрет?
– Одного из своих казаков… Разумеется, понарошку. Если они поверили, значит, спектакль удался.
– Да, более чем. Они поделились с нами своими впечатлениями… – Ротмистр заговорщицки улыбается. – Надеюсь, вы не будете против, если мы будем применять это в своей практике?
– Нет, что вы, лишь бы польза была. Если что – обращайтесь, придумаем еще что-нибудь.
– Ну что ж, от лица нашего ведомства мне поручено поблагодарить вас за помощь. К сожалению, более ничем поощрить не можем…
– Не беспокойтесь, Иван Данилович, я, кажется, знаю, что будет достойной наградой Денису Анатольевичу, – с многозначительной улыбкой прорезается доселе молчавший капитан Бойко. Ох как не нравится мне его тон!.. С таким выражением лица, наверное, объявляют приговоренному к смерти, что ужасный расстрел заменяется гуманным повешением.
– Тогда разрешите откланяться, господа. – Ротмистр пожимает наши руки и спешит дальше бороться со злом и искоренять его огнем и мечом…
Глава 5
Проводив «смежника», вместе с Валерием Антоновичем идем в канцелярию. По пути пытаюсь вспомнить, какие косяки были у нас за последние дни… Вроде все нормально, ну а вдруг?..
Удобно расположившись за столом, Бойко закуривает, демократично разрешает мне последовать его примеру, затем издалека задает вопрос:
– Денис Анатольевич, скажите… Вы когда последний раз писали домой?.. В смысле, в Томск, родителям?..
Блин, вот еще проблема нарисовалась! Писал-то я только один раз, весной. Рассказал, что был контужен, поэтому пусть не обращают внимание на почерк и построение фраз, ну и прочее бла-бла-бла… Да и сам Валерий Антонович помогал упражняться в чистописании.
– Один раз. Да вы были в курсе этого письма… А что такое?
– А то, господин подпоручик, что получено письмо от вашей матушки, в котором она слезно умоляет сообщить ей судьбу сына, от которого нет весточки уже почти три месяца… Я, конечно, отправил официальный ответ, что вы находитесь в длительной командировке и непременно напишете домой, как только вернетесь… Денис Анатольевич, прокалываетесь на мелочах. Я понимаю, что голова постоянно занята другим, но ведь кому-то такое молчание может показаться странным и противоестественным. Не забывайте об этом… Теперь следующий вопрос. На днях у нас был разговор о вооружении вашего отряда. Было высказано много интересных идей, переведена кипа бумаги… А хоть один готовый чертеж вы можете показать начальству, которого снедает простое человеческое любопытство? Или все это осталось приятной беседой под водочку?
Блин, да у меня что, двести рук и двадцать пять часов в сутках, что ли?.. Ну, не до этого было, шпиёнскими делами занимался, причем в компании с господином капитаном. И он это прекрасно знает… Или хочет наехать на моих студентов?.. Зачем?.. Кого-то в городе поймали за непотребством?..
– Валерий Антонович, вы же знаете, какой в отряде напряженный распорядок дня. Тренировки, тренировки и тренировки, потом господа студиозусы еще и сами занятия проводят с бойцами. Начиная от подрывной подготовки и заканчивая грамматикой с арифметикой. Свободной минутки нет иной раз… Некогда им чертежи рисовать, дайте срок, чуть позже все будет исполнено!..
– Да?.. А у меня тут появилась возможность кого-нибудь из офицеров в командировку отправить на предмет договоренности о мелкосерийном и опытном производстве тех штучек, о которых говорилось. В Гомельские железнодорожные мастерские, туда эвакуировали много оборудования, станков, да и до этого оснащение было неплохим… Ну, раз чертежи не готовы… Что ж, отложим этот вопрос на будущее.
Появляется ощущение, что пропустил хороший такой удар под дых… Гомельские мастерские… Гомель… Гомель!.. ГОМЕЛЬ!! Там же Даша!! Валерий Антонович с ехидненькой такой улыбочкой, наверное, читает все мои мысли… Та-ак!!. Где эти оболтусы, тунеядцы, лентяи и лодыри?! Целая вечность прошла после разговора, а у них не то что конь – слон не валялся!.. Сколько можно ждать!.. Сразу же после обмывания-вливания поставил задачу!.. Объяснил, попросил подумать, посоветоваться, проконсультироваться и выдать чертежи!.. До сих пор, наверное, думают, растекаются мыслию по древу мироздания!.. Щаз я им включу турборежим, блин, ошпаренной кошки!..