+/– Чувство

1 глава

Густой комок, пульсирующий любовью, промчался по прозрачным трубкам и плюхнулся в стеклянный бокал. Седовласый молодой бармен угодливо протер капли жижи, нагло расплескавшейся после удара. Он точно знал, что ей нужно…

Напиток растаял на губах девушки с бледными волосами. Эффект от чудодейственного средства проявился мгновенно: гормональный восторг воспылал на восковом лице и, слегка пошатываясь от нахлынувших чувств, Селена вышла на улицу.

Остатки туч все еще медленно крапали на зеленые махровые участки. Запах свежей травы нежной горечью прокатился по носоглотке, и девушка чихнула от приятного пробуждения. Опустившись на идеально подстриженный газон, она подняла полупрозрачную ручонку и затуманенным взглядом наблюдала, как голубые ниточки под её кожей, набухшие от горячего сока, приятно пульсировали на фоне серого неба. Купол, как и запястье девушки, пронзали тонкие вены. Но высота его была настолько огромна, что Селена не могла узреть детали уникальной технологии, дарующей жителям защиту от солнечной радиации.

В этом мире грань между естественным и искусственным давно стерлась. Люди полностью подчинили себе все проявления природы, тем самым создав исключительные условия для максимально длинной жизни. Они доживали до 150 лет и выглядели в своем почтенном возрасте так, словно и не планировали в какой-то момент окончательно погаснуть на небосклоне жизни. Потом что-то в них выключалось, и они исчезали, да так, будто их никогда и не существовало.

Такими их сделали вещества. Синтезированные эмоции, способные даже в самом бесчувственном человеке воссоздать высокое чувство. Люди принимали любовь – они принимали страсть, нежность, доверие, ревность, все мыслимые и немыслимые формы влюбленности. И никто из ныне живущих простых смертных не знал, как же они пришли к этому заросшему зеленью прогрессу. Но зачем думать о том, что было, если можно забыться тем, чего никогда не было и не будет.

Эмоции, чувства, ощущения. Их можно попробовать на вкус, насладиться их цветом и добровольно сдать себя в их вечное рабство. Разве может быть плоха вечность, приправленная будоражащим счастьем? Конечно, нет. Нужно быть глупцом, чтобы отказаться от исключительного леденца, приятного для тела во всех отношениях.

И мир воспылал! Люди не просто налились эмоциями, они ими переполнились. Иногда Селена дивилась тому, как свирепо кроют друг друга ненавистью какие-нибудь барышни, а уже минуты спустя слащаво любят друг друга. И для них это нормально.

Дома девушка облегченно вздыхала, наблюдая за своими ненормальными родителями, спокойными, зачарованными всеми проявлениями времени. И прошлое, и настоящее, и мечты о будущем, все углублялось в их личностях морщинами, невидимыми благодаря стенам одного единственного кабинета.

Это была единственная комната, в которой не было камер, чтобы лишние взоры не просочились в их тайну. Селена частенько там бывала. Она брала бронзовый ключ и наслаждалась тем, как он слегка поскрипывает в замке, чтобы его обладатель смог остаться наедине со временем.

Закрыв за собой дверь, Селена проводила рукой по всегда припорошенному пылью черному хрупкому столу, садилась напротив диковинной машины в углу и смотрела, как синтетическое вещество проходит через полупрозрачные трубки, чтобы отделаться от примесей. Машина яростно вибрировала, стол колыхался вместе с беспорядочными бумагами отца, стонали полки шкафа и дергались фотографии в деревянных рамках. На выходе оставалось лишь несколько капель, но их было достаточно. «Мы такие же, как и вы» – блестели родители выглаженными лицами. А внутри кабинета делились примесями с Эмотом. Так звали полуметровое растение – жителя кабинета. Создание, поистине странное, покрывали крохотные ромбовидные листики, сцепленные друг с другом плотным ковром и всегда приподнятые, словно это не растение, а ощетинившийся зверек. Толстый стебель с нежными прожилками светился в темноте, как и бутоны, которые постоянно меняли окраску из-за эмоциональной разношерстности пищи. Каждый цветок имел свою специфическую форму и звучание.

Когда машина замолкала, Эмот начинал вибрировать вслед за ней, потому что уже вопрошал о приеме пищи. Затем он довольно постанывал, окрашивался в настроение и замирал. Спустя пару часов он перебирал различные звуки, то кряхтя, как умалишенный старик, то заливаясь оперным соловьем. Так что в звукоизолированной комнате всегда закрывались окна.

Но это не означало, что никто не знал о машине или Эмоте. Раз в месяц в комнатке оказывался длинный сутулый джентльмен, который, так думала Селена, притащился из научного мира. Он делал множественные замеры Эмота, победоносно вздыхал и, не переставая что-то писать на своей панели, смиренно удалялся.

Да, семейка не была одинока в отвержении общепринятого увлечения иллюзиями.

Пульсирующее небо окончательно рассеялось. Теплый свет нежно коснулся земли и уже равномерно её прогревал. Это было не то надменное солнце, которое так часто не знало меры и отчаянно жарило землю, либо наоборот исчезало с горизонта или пряталось за облаками. Нет. Огромный щит, который теперь защищал небосвод, принимал на себя все хлопоты, связанные с импульсивным характером. Он принимал все разгоряченные удары, заботливо распределял их и накапливал для особо темных дней.

Теплого свечения, выразившегося в участливой погоде, хватало на всех. Оно захватило в свои объятия красно-бурые и лиловые небоскребы с продольными окнами и чернеющими пиками. Как чужие, они расположились вдали друг от друга. Между ними уютно кучковались маленькие разноцветные домики. На забаву уличных художников их делали белоснежными полотнами, а хозяева лишь поощряли подобные всплески творчества. Здесь были бары, магазинчики с едой и напитками, одеждой и обувью, и прочие прелести, так необходимые для уютной жизни.

Селена слегка приподняла хрупкое тельце навстречу благодатному небу. Глаза её слегка увлажнились от внутреннего жара, еще больше разгоряченного теплыми лучами. Так, девчушка позволила теплу собрать росу с её ресниц и, несколько покачиваясь, направилась бродить дальше по зеленым улочкам.

Её крохотная тень ползла по знакомым улицам, перебрасывала свою тушку через небольшие зеленые холмики, лениво поглядывая на отражение хозяйки в поблескивающих витринах. Следом за ней скользило еще одно пятно. Оно было темнее, меньше и двигалось проворнее. Сначала Селена не заметила его и с восторгом вылавливала яркие краски привычных улочек. Тело её не слушалось, но взгляд был кристально чист. Но приятное опьянение слабело, и краем глаза девушка уже заметила подозрительную активность. Шаги становились ровнее, а пятно все не отступало. Селена резко остановилась. Она осознала – её преследуют. Развернувшись на пятках, девушка огляделась. Дорога была пуста, как и небольшие магазинчики. (Они откроются чуть позже, когда город уже окончательно проснется и попросит пряную выпечку). И только за углом одного из них Селена заметила ребенка. Это был маленький мальчик, лет пяти-шести. Чертенок с впалой мордочкой. Мальчонка сжал тонкие губы и очень странно на нее смотрел. Девушка подошла ближе. Она думала, что сейчас он непременно убежит, но он словно примерз к своему месту и к её сердцу. Огромные черные глаза. Зеркальным блеском в них сквозила тьма и печаль, и еще тоска… такая глубокая и всепожирающая тоска. И не было ничего кроме этой тоски… Больше для девушки ничего не было.

Ощущение поглотило её. Не в силах пошевелиться, она дрожала и смотрела как маленькое создание, стиснув в кулачки детские пальчики, шевелит своими бледными губами. Селена пыталась понять, что он говорит. Но уши заложило, а в висках так сильно пульсировало, что она только и делала, что повторяла движение его губ. Но это не помогало. Губы бессмысленно шевелились. Потом мальчик сжал их и ринулся прочь. И вместе с ним исчезло и чувство. Селена растерла плечи и озадаченно огляделась. Что – то не так. Что-то определенно было не так.

2 глава

Неприметные, давно позабытые звуки скитались по родному дому. Но как только тельце Селены дернулось – воскресло сознание, они бросились ей на голову, жадные до возможности вкусить немного славы. Человек, наконец, услышит истинную музыку жизни. Девушка еле открыла глаза – свет буквально выжигал слизистые. Она тяжело развернулась на кровати. Мысли гудели. Люди гудели. Мир гудел. И это было невыносимо.

Трезвость утра стала испытанием. Селена испуганно шарахалась от любого шороха. Легкий прохладный ветерок пробирал до дрожи. Теплый свет бросал в жар. Голос мамочки, обычно приятный, расщепился на тонкие ноты, все вместе они измывались над перепонками. Еда казалось одновременно и соленой, и сладкой, и горькой, и, в общем, не имела никакого вкуса. Дышать тоже было тяжело. Многочисленные запахи смешались и безжизненной пеленой захватили носоглотку, и отдельные, наглые от своей пестроты ароматы то и дело ударяли по легким сквозь смрад мира. Они уже не пленяли своей яркостью, а уничтожали, губили. Пахло везде и всюду. И так сильно, что слезились глаза. Селена не слышала, не видела, не чувствовала. Её тело просто вопило от переполненности, молило об избавлении и готово было взорваться.

Разбухшая, как мокрая вата, Селена тщетно пыталась совладать с собой. Мысли слились с ощущениями и перепутались. И где-то за границами этого варева осталось осознание реальности и себя в этой реальности.

Девушка умылась, запихнула в себя что-то из еды и пропихнулась сквозь призму ощущений на улицу. В парах более легкого воздуха дышалось вполне выносимо. Селена медленно шла к остановке, стараясь сосредоточиться на чем-то одном. Но по – отдельности ощущения пестрели не менее вульгарно, и не в силах наблюдать за их пиками, она лихорадочно переключала каналы.

Все только начиналось. У порога школы девушка занервничала. Толпа подростков раздувала пространство своим присутствием. Десятки, разбухших от жизни, тел. Они кричали, воняли, судорожно дергались и заполняли коридоры самодовольной важностью. И больше ничего не было, кроме людей. Ни одного свободного места.

И почему человека всегда так много? Почему он не может заткнуться? Хоть ненадолго перестать отчаянно тыкать мир в свою уникальность, точно нашкодившего котенка? Как будто бог виноват перед человеком, что не смог добежать до нужного места.

Селена выцепляла вниманием знакомые искажения и обходила их, не обратив на себя лишнего внимания. Мимо толпы. Мимо людей.

Особенно привлек её один парень. Его было сложно не заметить – вокруг собралась увесистая кучка ребят. Счастливчик, повзрослевший вчера на целый год, мозолил глаза своим невероятным опытом, плескался ощущениями во все стороны.

«Быть может, все это из-за того ребенка, – размышляла Селена, если подумать, никто из друзей раньше не рассказывал о подобной реакции».

Забившись в угол, девушка дождалась звонка и заняла свое место, не сказав ни слова. Глаза её бродили по полу. Нужно просто чуть-чуть потерпеть.

– Селена!!! – прозвучал голос учительницы. И так слишком высокий, он глумился над перепонками в моменты, когда её истинная сущность бурлила под маской учителя.

Услышав этот резкий звук, Селана вскочила и озадаченно уставилась на женщину. Все в ней, особенно яркий красный пиджак, резало глаза. Длинные волосы и угловатые брови были такими черными, что казалось, будто вся темнота мира наполнила их цветом. Фарфоровая кожа обнажала еще не увядшую молодость. Селена не могла вспомнить её имени, знала лишь, что та её очень не любила, всегда старалась поддеть и поймать на ошибке. Обычно ей это не удавалось.

Дело в том, что девочка имела потрясающую память. Она запоминала каждую окружающую её деталь, каждый звук, каждую прочитаю строчку и ощущение. Это сочеталось с внимательностью и природной чувствительностью и делало её лучшей во многих вещах. Зависти было не избежать не только в среде сверстников, но и среди старших. И это не то сиюминутное чувство, которое могло бы запросто исчезнуть. Оно намного глубже: исходит из человеческой природы. Когда тело борется с чужеродностью, оно не просто болит, оно отвергает это всеми возможными способами, готовое ко всему, даже к собственной смерти, лишь бы чужеродного и странного в нем не существовало. Именно так к ней относилось большинство, подстрекаемое ироничными замечаниями любимой учительницы.

Ярко алые губы снова зашевелились и брови еще кучнее собрались вместе от неудовольствия. Селена поняла, что нужно что-то сказать, но окружающий мир никак не отступал: девчушка щурила глаза от порочной яркости красок, пытаясь собрать вместе высокие ноты и понять, что же они значат. Но толку не было. Так что она продолжала стоять на месте и давить из себя подобравшийся к горлу комок, волнение от ситуации полностью захватило её и горело на лице ярким пламенем.

Учительница вильнула бедром, будто кокетка, открытая к получению удовольствия. Кожа её окончательно посерела, брови буквально сцепились, готовые кинуться на несчастную ученицу. Но бросок её прервали – легкий стон панели сообщил о посетителях. Женщина разочарованно закусила красную губу и вышла. Селена, выпотрошенная, обмякла на стуле. Одноклассники, обычно игнорирующие её присутствие, кинулись к ней с расспросами. Но она их совсем не слышала. Ощущения, недавно терзавшие её, исчезли, даже язык онемел. Девушка все еще видела, но цвета потеряли истинную сочность – высохли, хотя разболевшееся сознание отличало их друг от друга. Селена перевела внимание на размокшие подушечки белых пальцев, они ритмично всасывали действительность, ожидая ответной зависти, ведь только они теперь имели чувствительность. Но она не могла дать им того, что они хотели. Никогда прежде девушка не ощущала такого тотального равнодушия к себе и к миру.

Что-то опустилось ей на плечо. Перед Селеной возникла высокая красавица с кожей цвета благородного шоколада. Её длинные пепельные волосы аккуратно обрамляли правильное лицо, а большие зеленые глаза смотрели нежно и ласково. Жестом девушка пригласила Селену за собой и та повиновалась.

Просторный коридор поражал диковинными граффити, но Селена не замечала их прелести, а лишь скользила глазами по ажурной спине сопровождающей. Белые линии, намертво вплетенные в темное покрывало плеча и лопатки, образовывали изысканный узор.

В стеклянных стенах узкого коридора, спрятанного в северной стене здания, гуляла приятная прохлада. Вместе с ней Селена прошмыгнула в неожиданно возникшее отверстие. Женщина прошла следом и проход закрылся. Маленькое тесное помещение давило своей округлостью с противоположной стороны от входа. Первое, что увидела Селена, была овальная плоская панель. Она висела в воздухе у края стены, чье подножие огибал округлый выступ. Идеально ровный, он блестел в полумраке, как раскаленный металл. Женщина подошла к панели и несколько раз по ней провела. Тонкие жгутики заверещали и взмыли в воздух. Они извивались над панелью почти обезумевшие, но в итоге все равно сплетались и покрывали её своими синтетическими волокнами. Было непонятно, кто руководит их самоуверенными движениями, но это явно рука мастера.

– Останься здесь – шоколадная красавица одарила Селену подбадривающей улыбкой и скрылась в проходе. Там она планировала дождаться остальных ребят: их должны были привести её коллеги.

Селена осталась одна. По крайней мере, ей так казалось. Жгутики завершили свой диковинный танец, испустили последний вопль удовольствия и восторга и теперь трепетали голубыми оттенками на панели.

– Лягте на панель, закройте глаза и расслабьтесь – прошептал громкоговоритель в ушах девушки. Она неуверенно подошла к панели и еще раз осмотрела помещение. Никого.

Селена осторожно легла. Синтетическое полотно залилось красным в местах соприкосновения. Жгутики загудели. По рукам и ногам они вцепились в белую кожу. Кажется, что-то происходило. Селена бесчувственно лежала на панели и слушала стук своего сердца, приправленного лошадиной дозой снотворного.

И тут чья-то рука нежно приподняла её подбородок. Губы наполнились чужеродным теплом. А затем её собственный язык начал отвечать на чьи-то уверенные ласки. Трение плоти о плоть было настолько страстным, что Селена явственно ощутила будоражащее электричество. От губ эти искры, уверенно извиваясь, судорогой проскочили по спине и нижней части живота, и вылетели легким стоном из её уст. Юное тело задрожало и заполнилось особой чувствительностью. Чужие губы оставили девушку в покое. Разрумянившаяся и запыхавшаяся от удовольствия, она раскраснелась еще больше от смущения и, прикрыв ротик, распахнула глаза.

Над ней возвышался обычный красивый человек. Ничего в его внешности кроме длинных пшеничных волос не выделялось. Волосы эти сейчас были собраны в тугой хвост и никак не влияли на форму идеально овального лица. Глаза, нос и рот поддерживали общую симметрию и хорошо сочетались между собой. Роста он был не высокого, но и не дышал девушкам в затылок. Все было, как надо и потому ничего не говорило об истинном характере. Но даже легкая улыбка абсолютно преображала красивое лицо. На Селену смотрели самонадеянные, залитые похотью и хитростью глаза. Так смотрит тот, кто имеет власть.

– Кажется, твое мироощущение вернулось – парень провел пальцами по губам, коснулся курносого носа и убрал непослушную прядь со лба Селены.

И, действительно, девушка снова существовала в пространстве и не ощущала никаких странностей. Стоило поблагодарить незнакомца, но от его взгляда стало неуютно. Она дернулась, чтобы уйти. Но её руки не двигались с места: жгутики все еще покусывали её конечности.

Селена проследила за тем, как парень исчез в отверстии округлой стены. За стеклянной поверхностью скрывалось небольшое помещение с панелями и разнородными датчиками. Гудение, что окружало её все это время, смолкло, жгутики замерли и бездыханно упали по бокам панели. Селена не стала прощаться с парнем, просто юркнула в распахнувшуюся дверь на поверхность, прошмыгнула мимо темнокожей девушки и маленького взволнованного отряда школьников. Её спокойное и ровное движение вслед за жизнью продолжилось, но с одним нюансом. Память стала плотнее и больше за счет маленького страстного воспоминания. Пышущее жаром, оно запишется слишком точно. Селена еще не раз будет возвращаться к нему и перебирать по кусочкам. Эти кусочки будут волновать тело и терзать душу.

3 глава

Черную пелену, с которой, точно слизь, стекал ультрафиолет, пронзило несколько искр красного цвета. Разводами и точечными скоплениями светилась морская глубина, возвышающаяся над головами уставших людей. Такая чарующая атмосфера часто окутывала купол по выходным. Улицы в это время практически не освещались. Люди гуляли и наслаждались прекрасными разливами, различая дорогу лишь благодаря низким фонарям. Свечение их было легким и немного мутным. Селена скользила сквозь толщи тьмы, припоминая, как на зеркальной поверхности проступала её полупрозрачная морская сущность.

Там, в её комнате, в нее вглядывались прекрасные карие глаза – единственное темное пятно её внешности. Все остальное: брови, ресницы, каждый волосок на теле были абсолютно бесцветными. Но она никогда не ощущала из-за этого даже тени неудовольствия, наоборот, ей казалось, что большие глаза, аккуратненький носик с губками на фарфоровой коже делают её похожей на куколку. А сейчас, сквозь туман мягких парковых дорожек проступали пикантные изгибы её сильного молодого тела, маня женственностью и все расцветающей сексуальностью. Её тело уже упивалось собственной прелестью и все больше развивалось вместе с тем самым чувством, которое сидело в Селене долгие годы. Если тот самый человек и должен появиться, то это должно произойти сейчас.

Подруги договорились встретиться в парке. Тени листьев качались вслед за потоками вязкого прохладного ветра. Дневное тепло давно должно было уступить место ночной прохладе, но за куполом гневалось лето, так что требовались дополнительные мощности, чтобы создать комфортную теплую ночь. Шелест и приятный запах зелени наполняли парк. Но не только они пытались взбодрить Селену. Ночные светлячки со своими животиками, испускающими лучи холодного света, умеренно кружились в воздухе. Люди давно позабыли, как выглядят звезды, и потому, чтобы напомнить им о том насколько прекрасным может быть сплетение нескольких далеких огоньков, ночные жучки образовывали чудаковатые формы. Они знали, что слишком близко, чтобы вызвать в Селене столько же мечтаний, грусти и надежды, но они старались. Девушка с любопытством наблюдала за их пируэтами, дивясь слаженности движений маленьких существ, их сосредоточенной непосредственности и легкости друг с другом. Безмолвные создания обладали уникальным языком, который не был доступен человеку. Если подумать, люди, несмотря на свой невероятно развитый мозг, так и не научились главному – понимать друг друга, а эти крохотные создания безмолвно творили вместе то, на что у человека ушло бы уйма времени. Быть может, слова только мешают?

Стоило Селене наткнуться на эту мысль, как что-то стиснуло её в своих объятиях. Знакомый горьковатый запах. Он оставил её в покое, чтобы потом также забрал её в свои оковы другой – нежный и сладкий аромат.

Перед девушкой предстали две длинноногие красотки, обвешанные разношерстными побрякушками. В коротеньких платьицах и на высоких платформах они смотрелись точно сестры, разве что одна была жгучей брюнеткой, а другая блондинкой. Но формально они и были сестрами. Семья Галли, голубоглазой аристократки, взяла Хрому на попечение, когда та лишилась матери. Бронзовая кожа и слегка сиплый голос делали девушку темным пятном среди этих пшеничных людей. Но это не мешало им любить её до безумия. Родители и вся прочая родня относились к девушке, как к родной дочери, а иногда даже и лучше, и только Галли всегда подчеркивала своим дребезжащим голоском, что Хрома – приемная. Быстро спохватываясь, блондинка клала свою холодную оливковую ручку на смуглое плечико и заверяла, что любовь не определяется кровью, и она не может представить жизнь без своей сестренки. Хрома нежно улыбалась в ответ на приторно влюбленный взгляд сестрицы. Да, они искренне ненавидели друг друга.

И все равно были вместе. Вечное соперничество связало их прочнее кровного родства, а вылазки вдвоем гарантировали спокойствие родителей. Галли и Хрома спокойно развлекались, изображая жгучую привязанность друг к другу, пряча родственное одиночество. Гордое чувство скрывалось за радужками двух пар глаз, захламленных весельем. И Селена видела их – душ, которые борются друг с другом за внимание мира, чтобы просто забыть о своем оставленном сердце.

Троица направилась по сумрачным улочкам навстречу новому миру. Хрома и Галли с обеих сторон обступили подругу и теперь отчаянно боролись за её внимание. Селена с улыбкой наблюдала, как они перебирают темы и спорят, периодически обращая к ней вопрошающие взгляды. Но как бы они не подбивали её выбирать, а делали они это каждый раз, Селена не собиралась отдавать кому-то предпочтение. Ей нравились обе. Хрома за её исключительные познания в искусстве, музыке и горький юмор, Галли – за нежный темперамент и практичный взгляд на жизнь, девушка точно станет наследницей бизнеса своего деда. Каждая умела быть в центре внимания и знала себе цену. С каждой Селене нравилось существовать в мире и разбирать его на крошечные детальки. Так что сердце не собиралось разрываться на части. Селена просто наблюдала за стараниями девушек и иногда про себя отмечала, что это соперничество, скорее, приносит ей пользу. Но эту мысль она считала гадкой и тут же отгоняла её.

Незнакомый закоулок освещала небольшая пустая витрина, которая буквально пыжилась голубоватым сиянием, но задевала лишь макушки особо высоких гостей, не в силах противостоять нависшей над всеми слепотой. Время растянулось на сотни неуклюжих касаний. Толпа кипела и булькала, словно кипящая лава, стекала вниз по ступенькам прямо в адское жерло. Селена надеялась, что внутри будет легче, но люди все также нервно дергались и разгорячено дышали. Если бы не защита подруг, она бы непременно задохнулась в этом адском испарении. Яростно отбиваясь от цепких лап подростков, Хрома и Галли протащили девушку к свободному пространству за столиками в углу.

Мягкие потрепанные диваны покрывала небольшая дымка. Она окутывала также полупустые бокалы и чьи-то куртки. Но подруг это не побеспокоило. Хрома и Галли упали в объятия мягких прокуренных подушек. Селена не стала торопиться и следовать их примеру.

Сверху скинулись, словно самоубийцы, длинные тонкие трубки. Толпа заверещала. Руки бросились к заветным проводам. Люди жадно всасывали как можно больше синтетического лакомства.

– Что происходит? – Селена стояла в клубах дыма и озадаченно смотрела на толпу.

– Принимают – Галли кивнула на полупустые бокалы на столе.

– Ну, да. Отменная дурь.

– Наш источник долголетия – Тело Галли напряглось: она уже приготовилась отбивать атаки Хромы. – Это нормально. Все его пьют.