Убить Нерона

– Считаю, что нам не помешало бы золото этого болтуна Пизона.

– Вот! И я так думаю!

– Я хороший человек, Рамос?

– Нет, капитан!

– Вот я думаю, плохо быть хорошим человеком.

14

Центурион Филоник со своими солдатами безжалостно разгонял разбушевавшуюся и пьяную тысячную толпу римлян уже половину дня. Как только Солнце коснулось горизонта как все вдруг по команде успокоились и стали расходится. Устали все: и солдаты, которые раздавали зуботычины и били особо крикливых обратной стороной копья по рёбрам, и горожане, которые забыли причину своего гнева на Императора и хотели выплеснуть эмоции на солдат. Шумная толпа медленно расходилась: кто прихрамывал, кто держался за бок, а у кого всё лицо было в крови. Несколько человек осталось лежать на площади с отсутствиями признаков жизни. Филоник приказал погрузить их в ту же телегу, где лежали никому уже не нужные кости неизвестного и отправить всё на сожжение за город.

В это время к Филонику прискакал на белом жеребце его оптион Авакарий. Видя условные знаки, значащие, что вести плохие и не требуют отлагательств, центурион быстро передал командование помощнику и подозвал оптиона.

– Достопочтимый центурион! Плохие вести! – и они отошли в сторону.– Человек с моря знает, что Пизону грозит опасность.

Филоник приложил палец к губам.

– И ещё, известная вам вольноотпущенная, – оптион заговорил шёпотом. – Была лично схвачена навахром Волузием Прокулой. Что делать?

– Волузий! Мой старый друг, всего лишь десять лет назад, он был последним в саду, где убили Агриппину, а теперь он первый и самый обиженный на море! Первый офицер ничтожного Мизенского флота! – презренно бросил Филоник.

– Что делать, центурион? – ещё раз спросил оптион Авакрий.

– Пока не знаю. Единственное, что надо делать – это молчать. Передай своему человеку, чтобы был наготове и помог тихо исчезнуть в водах Тиреннеи моему старому другу Волузию. У него хватит крепости сделать это и вернуть пленницу?

– Если она на триреме, то он сделает всё, как скажешь, центурион.

– Передай ему, что я его не забуду.

В это время, солдаты расступились и перед Филоником возникли с десяток личной стражи Императора.

– Центурион Филоник! – громко крикнул старый деканус.

Авакрий и Филоник переглянулись и оптион осторожно взялся за ручку гладиуса.

– Велено срочно прибыть в покои Императора Нерона! – деканус вынул короткий свиток и вручил его Филонику.

Ну, значит это – ещё не арест – как бы говоря, переглянулись Филоник и Авакрий, арестованных не приглашают, и личная гвардия не сопровождает.

– Зачем? – осторожно спросил центурион, надевая шлем.

– Немедленно! – громко крикнул деканус и развернулся со своим небольшим отрядом.

– Не доверяй никому, – сказал напоследок Филоник. – Особенно Пизону.

Авакрий кивнул.

В просторном помещении дворца, куда привел центуриона деканус личной гвардии Нерона, было прохладно, за богатым столом стояло три резных кубка из слоновой кости и бордовое вино в уникальном стеклянном сосуде. Около стола стояла три небольших дивана. Филоник вспомнил о свитке, переданной ему деканусом, и только начал разворачивать его, сломив печать Императора, как услышал тяжелые шаги Нерона. За ним следовал долговязый длинноволосый человек с кудрявой длинной бородой.

– Вот какой ты, Перс, – прошептал Филоник, так близко любимчика Нерона он никогда не видел, но был наслышан, как и каждый горожанин Рима.

Нерон расплылся в противной слюнявой улыбке и кинулся целовать Филоника.

– Ты думаешь, я тебя забыл? Ты думаешь, я тебя не узнал? О! Какой ты стал сильный солдат! Ого! Какие у тебя крепкие руки! – так Нерон приветствовал Филоника, немного припрыгивая вокруг него и трогая своими толстыми пальцами то крепкие руки, то мощные плечи.

– Приветствую тебя, мой Император! – Филлоник, как и подобает, поприветствовал Нерона.

Перс стоял позади и, неприветливо смотря на Филоника, шевелил тёмными губами.

– Ты прочитал мой приказ?

Центурион упал на одно колено.

– Не успел! Мне вручили его только что! – и протянул его Нерону, ещё не развёрнутым. – Что бы там ни было, я выполню волю Императора.

– Отлично! А скажи, мне, за десять лет ты наконец-то научился пить вино? – и Нерон закатился смехом. – Ты пил, когда бы стражником и весь облился!

Рыжая сальная борода Нерон мелко тряслась от хохота и пухлый живот подпрыгивал.

Наконец, успокоившись, Нерон разлил вино по бокалам и подал Филонику и Персу.

– За встречу! Мой будущий сенатор Филоник! А как твоё второе имя? – спросил Нерон.

На секунду Филоник опешил.

– Авитус… – сказал он неуверенно, его никогда не спрашивали второе имя, и он его начал забывать.

– Ну, будущий сенатор Филоник Авитус, за будущее Рима! – и Нерон осушил бокал, за ним последовал удивлённый Филоник, Перс молча поставил полный кубок на стол, не переставая что-то недовольно шептать. Нерон сделал жест рукой, показывающий на свиток, Филоник развернул и начал читать. И чем дальше он читал, тем больше у него поднимались брови от удивления.

– Меня? Сенатором? Четверть состояния Пизона? Мне? – спросил Филоник, но тут же осёкся, глядя на Нерона.

– Этот негодяй затеял заговор. И я хочу его разорить, а его место в Сенате отдать тебе, как верному слуге Рима. Я помню, что ты помог мне десять лет назад. Вот – моя благодарность!

– Что же с ним будет? – осторожно спросил Филоник. – Он уважаемый человек.

– Я хотел отрубить ему руки, но Перс посоветовал отправить его в Нормандию навечно, а всё золото и слуг забрать.

Филоник был в смешанных чувствах – Нерон был вот – на расстоянии удара всегда его острого гладиуса, но то, что он пообещал Агриппине на мартовские иды при свете факелов – отомстить за неё – уже притупилось и забылось. К тому же их план раскрыт, а значит, скоро доберутся и до него. Какой Сенат! Срочно действовать! Он осторожно взялся за ручку гладиуса, и сделал шаг в сторону Императора, пока Нерон опять наливал вино, весело болтая. Но неожиданно подошел Перс со словами.

– Надо срочно взять этого сенатора! – заслонил Нерона и Филоник не решился напасть.

– Хорошо, – просто сказал Нерон. – Иди вместе с ним и возьмите солдат из личной гвардии.

Перс поклонился, накинул капюшон и вышел, за ним вышел Филоник. Идя по коридору, центурион слышал, как тот что-то недовольно бурчал и уже перестал обращать на это внимание. Как вдруг на выходе он получил неожиданный и сильный удар в лицо.

15

Пизон проснулся от хрипов своей наложницы и почувствовал, как что-то липкое и тёплое льётся ему на грудь. В темноте он увидел, как его белокурая нормандка, схватилась руками за горло и белки глаз закатились при тусклом свете факелов. Пизон закричал и вскочил голый с широкой постели. Судороги били белое тело наложницы, кровь заливала всё ложе и впитывалась в подушки. Пизон закричал сильнее и схватился за голову. Огляделся, кругом была тишина, только пузыри шли из горла убитой. Пизон пошарил рукой, чтобы схватить кинжал, который обычно лежал около кровати, его не было. Вдруг из тёмного угла вышла высокая тень в капюшоне и кинула ему одежду.

– Собирайся. Это – что бы без свидетелей, – коротко сказала тень низким мужским голосом и опять скрылась.

Пизон быстро вытер кровь с груди и оделся, всё ещё глядя на тело, нервно дыша, пошёл вслед за высокой тенью. Проходя по коридорам и спускаясь вниз, он увидел свою немногочисленную убитую стражу.

– Как так? Как так? – в ужасе шептал он, глядя в полумраке, как тут же получил резкий удар под ребра и упал бездыханный.

Очнулся он привязанный к столбу с кляпом во рту, в помещении с круглыми сводами и одним факелом на стене. Он замычал, пытаясь выплюнуть кляп, но ничего не получалось. Пизон опустил голову и заплакал, понимая, что его ждёт.

Солнце всходило над Римом. Торговцы уже тащили свои повозки на рынок, пахло свежим хлебом, закрывались притоны и лупинарии, внутренняя центурия Рима расходилась по домам. А в сырых подвалах тюрьмы ожидали своей участи заговорщики: напуганный Пизон, подчинившийся воле смиренный Сенека, пьяный, ничего не понимающий Юний, отчаявшаяся Эпихарида и избитый Персом Филоник. Все они, содержались в соседних камерах, ничего не зная друг о друге, наедине со своими мыслями.

Волузий ждал Нерона в том же зале, где вчера встречался с Императором Филоник.

– Ты считаешь, что я тебя обидел? – донёсся из глубины голос Нерон, капитан упал на одно колено.

– Нет, мой Император! Довольствуюсь достаточным!

– Хорошие слова! – Нерон обнял Волузия, Перс как обычно был позади.

– Все хорошие слова сказаны Императором! – капитан Мизенского флота был наслышан о ревностной слабости Императора к устной речи, и знал, что Нерон мог целый день слушать свои записанные изложения, не сомневаясь в своей гениальности.

– Сегодня ночью я скажу особенно хорошо! Мой Волузий! И ты со своими солдатами поможешь мне в этом!

– Достоин ли я такой чести?

– Ты самый достойный! Пошли! – он махнул рукой и из глубины коридора за Нероном двинулась контуберния охраны, которую Волузий не заметил.

Идя внутри каре охраны, Волузий невольно схватился за короткий кинжал, так они спустились в подземелье и прошли в просторное помещение. Солдаты воткнули факелы в стены. Около задней стены была дыба, на столе лежали разные плётки с запёкшейся кровью и кусками плоти. Вдоль одной и другой стен стояли мягкие диваны, под факелом у стены – высокий стол для записи. Волузий был в растерянности, его толкнул в спину Перс.

– Иди, собака, – сказал он негромко, Волузий оглянулся на него и шагнул.

– Ну, вот и хорошо, – весело сказал Нерон. – Садись рядом!

И сам сел на мягкий диван недалеко от стола, рядом сели Перс и два стражника. Волузий расположился недалеко от стражника. Не разоружили! Странно! Мелькнула мысль, и он ещё крепче сжал рукоять кинжала. Нерон сделал жест и тут же в помещение ввели заговорщиков: Пизона, Сенеку, Юния и Эпихариду. Руки у них были связаны и во рту были кляпы. Как только Пизон с Сенекой увидели дыбу, они громко замычали и забились в руках солдат, которые их вели. Уж кто-то, а они точно знали, что это и не раз сами присутствовали на допросах. Юний был с похмелья и никак не мог прийти в себя, он тихо мычал и дрыгался. Эпихарида молчала, когда её привели, и только увидев дыбу и всех заговорщиков, громко зарыдала, насколько мог позволить кляп. Последнего приволокли под руки Филоника, идти он не мог – лицо было разбито, глаз вытек, зубы сломаны. Он еле дышал. Голого, его кинули под дыбу. Увидев его, Эпихарида завизжала, все остальные заговорщики вжались в стенку и застонали. Волузий, сидевший недалек от Нерона подскочил было к Филонику, но тут же ему навстречу поднялся огромный солдат и упёр в грудь гладиус.

– Филоник! Как же так! – в сердцах крикнул капитан.

– Ну, дорогой Волузий! Хочешь забрать отсюда своего друга?

– Хочу! – не раздумывая ответил Волузий.

– Э, нет. Заберёшь завтра. Если ты сделаешь всё, как я скажу.

Нерон посмотрел на заговорщиков, те с ужасом замычали и завращали глазами, глядя на Волузия.

– Я не палач… – тихо проговорил он, и опустил голову.

– Я знаю! – Нерон был весел. – У тебя будет другой приказ, а пока иди и собери к вечеру со своих трирем две когорты солдат. А это будет тебе моим подарком.

Нерон сделал знак рукой и у Пизона вытащили кляп, и развязали руки. Тот заорал, что есть мочи, пока не получил по лицу от здоровенного солдата.

– Пизон, который мог убедить целый Сенат, теперь орёт, как торговка. Позор! – Нерон подошёл к нему и плюнул в лицо.

Он сделал знак солдату.

– Подвесить центуриона.

Двое солдат быстро скрутили Филонику руки за спиной и подвесили его на дыбу, тот захрипел и изо рта потекла кровь. Эпихарида было бросилась к нему, но была отброшена ударом сапога, всё того же крупного солдата.

– Пизон, ты же отдаёшь десятину своих богатств Волузию? Ведь так? – усмехаясь спросил Нерон, сенатор тот час закивал.

Волузий пытался скрыть удивление на лице

– Конечно, мой Император! – сказал, заикаясь и глядя как на верёвке висит Филоник.

– И дом ему отдаёшь?

– Конечно! Отдаю!

– Скажи, Пизон ты был в заговоре?

– По глупости! Император! Это всё он! – Пизон указал трясущейся рукой на Филоника. – Этот сектант нас всех совратил и сбил с пути! И она!

Он резко повернулся и показал на лежащую Эпихариду.

– Записал? – Нерон повернулся к помощнику, который записывал показания.

– Да, мой Император.

– Запиши ещё, сенатор Пизон половину своего движимого и недвижимого имущества с благодарностью дарит своему Императору. Ведь так?

– Да, Нерон…

– И уезжает навечно в Нормандию. Немедленно.

– Немедленно?

Нерон сделал жест рукой вверх и верёвки на дыбе подтянулись, Филоник застонал.

– Да! Да! Немедленно! – скороговоркой пролепетал Пизон, и упал, заплакав, перед Нероном на колени. – Немедленно…

– Подпиши и иди, – спокойно сказал Нерон, выпивая вино. – У меня хорошее настроение.

Всё ещё не веря, что он услышал, Пизон, стоя на коленях смотрел то на Филоника, то на Нерона, то на лежащую на полу Эпихариду, затем резко встал, подписал признания и быстро побежал, оглядываясь и всё ещё не веря такой развязке.

– Ну а ты, старый пёс Сенека! Ты-то куда? – Нерон подошёл к старику, вытащи кляп и вылил ему на лысину остатки вина из бокала.

Тот сипло задышал.

– Прости, Император! По глупости! – часто дыша, сказал старик.

– Нет, дорогой мой Сенека Луций, ты слишком умён, чтобы делать глупости. Тебе такое не простится.

Сенека посмотрел на висящего на дыбе Филоника и сказал.

– Император, разреши, я это сделаю сам. Я стар для пыток.

Нерон налил себе вина, немного подумал и, обратившись к Персу, сказал.

– Проследи. И, я тебе не разрешаю, я тебе приказываю! – он повернулся к помощнику за столом. – Император приказал Сенеки Луцию самостоятельно распрощаться с его поганой жизнью до заката.

Он отхлебнул вина, подумал и добавил.

– А также его верной спутнице жене, потому как они состояли в тайной переписке с сектантами.

– Но это не так! – Сенека вскочил.

– А теперь будет так! Или ты хочешь… – и Нерон взял плеть с крючками, на которых висело засохшее мясо. – Что бы били твою жену вот этим?

Сенека в ужасе сел на лавку, глядя на крючья.

– Теперь это так! Потому что это написано!

Старик опустил лысую голову и руки его затряслись.

– Брось! Старый пёс! Перс! – Нерон обратился к своему верному другу. – Отправь кого-нибудь из своих людей, чтобы они проследили. А то этот мудрец перехитрит смерть!

– Позволь хотя бы быть рядом со мной моему близкому другу Аннею. Одной рукой я буду держать жену, другой – Аннея.

– Кто – этот Анней?

– Мой давний друг. Врач.

– Врач – это хорошо. Врачу можно, – сказал довольный Нерон.

Перс встал и что-то крикнул в темный коридор на своем языке. Трое, в таких же черных накидках с капюшонами бесшумно подошли из темноты к Персу. Тот что-то тихо говоря им, указывал на Сенеку, те закивали.

– Иди с ними, старик и не бойся, – сказал Перс Сенеки. – Они приведут твоего врача и будут с твоей семьёй до заката, пока вся дурная кровь не покинет твоё поганое тело.

16

Сенека сидел в своём кабинете и быстро писал завещание дрожащей рукой. Вокруг стола, на полу были разбросаны книги и груды свитков. Анней, которого в ужасе привезли неизвестные в капюшонах, стоял перед Сенекой и умолял со слезами на глазах не лишать себя жизни.

– Не могу, – коротко сказал тот. – Я дал слово Нерону. Уж если не держать слово перед Императором, то перед кем его держать, дорогой Анней? Помоги лучше собрать книги!

Слуги приходили с большими плетёными корзинами и Сенека распоряжался какие книги и свитки куда грузить и отвозить.

– Вот, – он наконец закончил писать завещание и поставил свою сургучную печать. – Недеюсь, ты это передашь. Здесь я завещаю тебе пергаменты врачевателей Искандера Великого, но с условием, если я умру быстро, как и моя жена. И ещё, я не хочу видеть, как она умирает. Понимаешь меня? Проследи, друг Анней.

Раздав последние распоряжения своим слугам и помощника Сенека обнял жену и, встав посредине большой просторной комнаты с белым мраморным полом, разделся по пояс. По углам тихо сидели помощники Перса в капюшонах, их лиц видно не было. Жена Сенеки, Паулина, встала напротив, заголив запястья.

– Погоди, – сказал Сенека усмехаясь. – Я не смогу смотреть, как ты умираешь, я этого не переживу.

Паулина упала на колени, обняла его худые ноги, обтянутые уже жёлтой старческой кожей и зарыдала.

– Анней, ты всегда лечил меня от болезней, теперь вылечи меня от жизни!

Анней молча подал Сенеки короткий острый кинжал. Сенека, поцеловал его, посмотрел в окно. Солнце только коснулось краёв высоких кипарисов

– До заката как раз… – он не закончил, кинжал выпал. – Анней, я так привык жить!

Сенека закрыл лицо руками и всхлипнул. Люди Перса зашевелились и зашептались.

– Может… яд, – тихо спросил Анней, что-то пряча в рукаве.

– Яд для трусов! А я – гражданин Рима!

Сенека резко поднял кинжал правой рукой и полоснул себя по запястью левой руки, вскрикнув, он упал на колени, выронив кинжал. Паулина вскрикнула и отпрянула от него. Кровь медленной струйкой потекла из раны. Раненой левой рукой Сенека поднял кинжал, поняв свою ошибку, он вытянул правую руку и ударил кинжалом, что осталось силы, по сгибу руки. Кинжал на треть вошел в плоть, рассекая сухожилья. Сенека застонал, запрокинув голову. Руки плетьми повисли вдоль тела, он сидел на коленях, кровь медленно вытекала. Стояла полная тишина.

– Сенека… – тихо позвал Анней со слезами на глазах.

Сенека повернул голову.

– Солнце ещё не зашло? Я обещал Императору…

– Не зашло, Сенека…

Кровь медленно текла из ран на руках старика, вокруг него была уже маленькая лужа крови. Кожа приобретала бледный цвет. Сенека сидел на коленях и тяжело дышал. Напротив на полу лежала его жена Паулина и тихонько выла, закрыв лицо руками.

– Анней, – тихо позвал Сенека, тот быстро подошёл. – Кровь не бежит…

Анней осмотрел глубокие раны и действительно – они запеклись, кровь загустела и не вытекала.

– Неверное, это вся, – сказал Сенека и криво улыбнулся. – На ногах…

– Что? – не понял Анней.

– Режь мне жилы на ногах! Ты врач! Ты знаешь!

– Но…

– Режь! – и Сенека сделал движение рукой в сторону кинжала.

Анней взял кинжал со скользкой от крови ручкой и так и стоял с ним.

– Сейчас эти, – Сенека кивнул на помощников Перса. – Воткнут мне его в сердце, пока ты будешь думать.

– Тебе надо в горячую воду, и тогда… И так будет легче… – Анней обнял его.

Сенека кивнул. Анней поднял его и понёс в ванную, слуги уже наполнили её горячей водой с благовониями. Сенека откинулся в белой каменной ванне и застонал, опустив руки в горячую воду. Кровь розовыми полосками растекалась по воде, скручивалась, и постепенно окрасила всю воду в красное.

– Хорошо… – прошептал Сенека, улыбаясь. – Как там Солнце? Не зашло? А то я уже плохо вижу.

Жена Паулина и Анней держали его за руку.

– Я иду вслед, – сказала Паулина. – Пусть моя кровь соединится с твоей, Сенека Луций. Мудрейший из мудрейших.

Она медленно и с гримасой ужаса провела по левому запястью острым кинжалом и, охнув, бросила его на пол.

– Как же больно! – вскрикнула она.

Кровь брызнула яркой струёй, окропив лицо Сенеки, она села около ванны и морщась опустила в ванну руку, второй рукой обняв мужа. Вода из розовой быстро становилась ярко-красно, а лицо Паулины всё бледнее и бледнее. Она всё слабее и слабее обнимала Сенеку за шею, пока не закатила глаза и подхваченная Аннеем упала рядом с ванной. Из раны на руке продолжала обильно вытекать кровь. Во дворе послышался шум, ржание коней, крики и топот. В помещение забежал запыхавшийся Волузий.

– Нерон прощает вас! – прокричал он на ходу.

– Что? – Анней был в замешательстве.

– Нерон прощает Сенеку и его жену… – сказал уже почти безнадёжно глядя на кровавую воду, в которой лежал Сенека

– Помоги! – быстро прокричал Анней и начал обматывать рану на руке у Паулины.

Волузий вытащил тёплое бездыханное тело Сенеки из ванной и положил на кровать. Кровь из ран уже не выбегала. Анней туго перемотал рану на руке Паулины и перенёс её на мягкие подушки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.