Фронтир Индикона. Часть I

Коллективизация. Начало

– Ярослав Александрович, голубчик, просыпайтесь скорей! Нганго мне что-то пытается втолковать, а я, сами знаете, не особо на их, птичьем, – Павел сиял, словно начищенный самовар. – Признаться, не думал, что ваша затея так обернётся. Да-с. Вождь определённо знает толк в подарках. Надо обговорить с ним вопрос о повторном визите дам. Кстати, утром принесли два кувшина белого масла. По виду как сливочное, но на вкус точно не оно. Три бычьи шкуры и две пудовые корзины с мелкими зёрнами, сходу не понять, но не рожь и не пшеница.

– Дары от вождя? – я сонно потянулся, огляделся. Кидагаа, видимо, ушла, когда я спал.

– Определённо!

– Подобные обычаи не только у кевенги в ходу. Подарите им бусы с африканским агатом, и успех вам гарантирован, а нам реклама товара!

– Ну-с. За этим дело не встанет. А вы-то – гусар, а! Какая красотка выходила от вас утром! Признаться, сам с неё глаз не сводил.

Я вышел из дома и увидел Нгано и Меринго, ожидавших у входа.

– Надо идти к Квеле!

Я кивнул в ответ. Ребят, похоже, приставили к нам на постоянной основе. Павел вышел за мной:

– Иван уже собирается, сейчас все вместе и пойдем, заодно рынок посмотрим. Мне определённо нравится у этих кевенги. Нда-с. Вчера, значит-с, ему тоже привели. А он отказался! Ну не дурак ли? А я что, меня и на троих хватит. Вон, сидит словно сыч, насупился.

– А Мартин то где?

– Людвиговича после вчерашнего пира так скрутило, что лучше его не трогать. Лицо как у мертвеца. На еду смотреть не может, я ему утром отвара коры дал, до обеда оклемается. Говорил ему, нечего всё подряд в рот тянуть.

Судя по сушеным связкам рыбы и лодке-долбленке во дворе, нас разместили в хижинах рыбаков. Рыболовных снастей кевенги не знали. Охотились с трезубцами и ставили плетёные ловушки. Улов небогат в основном какая-то мелочь: нильский окунь и неизвестная мне рыба с ножками, немногим уступающая в размерах латимерии.

Дождавшись Ивана, мы отправились к Квеле, петляя по бесконечным лабиринтам улочек. Город был разбит на ремесленные кварталы. По дыму от костра и звонким ударам определил кузнецов и попросил отвести к ним. Кузня расположилась за низкой стеной из самана с орнаментом и идолом духа-покровителя. Работа кипела вовсю. Подмастерье вытаскивал из углей чем-то вроде деревянных клещей раскалённую, губчатую крицу и подавал на камень-наковальню. Кузнец, седой старик, зажав в руке камень, проковывал заготовку сухими, выверенными ударами, переворачивал её то на одну, то на другую строну, ухватив руками. Руками, Карл! Раскаленный металл… Нет слов. Я засмотрелся, уж очень ловко у него выходило. Время от времени заготовку присыпали белым порошком. Сода, поташ? В то же время один из подручных прыгал вокруг костра, выкрикивая заклинания, другой подавал воздух из двух кожаных мехов, похожих на те, что мы соорудили с Мартиным. Нам даже показали поковки: ножи-бумеранги, мотыги и наконечники копий. Не впечатлило, примитив. Но вот топоры… Топоры были на высоте. Форма обычная для Африки – ушка нет, а противоблошная, обратная от лезвия часть, остро затачивалась и вбивалась в рукоять. На мои попытки согнуть ножи и попробовать их на твёрдость, кузнец отреагировал нервно и попросту вытолкал нас взашей. Насколько я знаю, влияние кузнеца на племя не меньше, чем у колдуна или вождя, а в небольших племенах зачастую это одно и тоже лицо. По всему, крицы они не изготавливают, а покупают.

По дороге я старался заглянуть в каждый закуток, что было нетрудно из-за небольшой высоты стен. Повсюду женщины плели циновки и корзины из высушенных листьев, а кое-где выделывали кожи. Встретили резчиков масок и сосудов, а напротив были гончары, к ним и зашли. Те трудились всей семьёй от мала до велика: кувшины, плошки, игрушки, шарики для бус и большие котлы – всё это делалось методом спиральной навивки. Ну а что вы хотите, ленточная керамика! До гончарного круга, как до Луны пешком!

Глину они добывали где-то у реки. Чуть жирная, коричневого цвета с оттенком зелёного. Качество на высоте! Окрашивали нехитрые сосуды цветными охрами, каолином и сюрприз – киноварью! Но больше меня поразил мелкий, белоснежный, песок. Кевенги добывают его где-то на берегу и хоть сейчас готовы показать место. А качество даже лучше, чем в том же Гусь-Хрустальном, принимая во внимание, что у нас есть магнезит, перспективы открываются самые радужные. Гончары люди открытые и радушные, не то, что кузнец! Никаких секретов от нас не скрывали, и мы в благодарность подарили им несколько фигур разноцветных пигментов, чему они обрадовались, как дети.

Нганго завел нас к своей семье. За забором много молодых подростков сноровисто обивая края чёткими ударами, отсекали камни, получая наконечники стрел и лезвия ножей. Глава рода выскочил, словно чёрт из табакерки, и долго благодарил нас за спасение сына, и уверил, что при необходимости поможет нам во всём.

– А нужно ли? – с сомнением прошептал Павел, вертя в руках камень лавандового цвета с зелёными полосами. – Посмотрите внимательней, камень зернистый, его кристаллическая структура заметна невооруженным глазом.

– Очень похож на нефрит, – Иван взял камень из рук Павла.

– Только похож, это жадеит – силикат натрия и алюминия, он относится к группе щелочных пироксенов и намного тверже и прочней нефрита. Плавится с трудом, кислоты на него не действуют, обладает высокой прочностью на излом и не поддается истиранию, так что из него получатся отличные наковальня, призмы весов, пестики и лабораторная посуда, точильные бруски для супер-финишной доводки.

За разговором зашли за стену, где несколько седых стариков вырезали из мягкого белого камня удивительные по красоте статуэтки черепах и женщин.

– Вот смотрите, Павел, – я взял один из обломков. – Это мыльный камень он гладкий и слегка жирный на ощупь. Резать его одно удовольствие, словно работать по липе. В Кении, в моё время, из него массу сувениров изготавливали. У нас же он больше известен как печной или горшечный камень, так как равномерно отдаёт тепло и впитывает влагу. Он довольно прочный, состоит из талька, магнезита, хлорида и магнетита. Соотношение минералов в породе определяет название камня. Если хлорида больше, то он более пористый и называется талькохлорит, а в нашем случае за счёт соединения чешуек талька…

– Талькомагнезит, – влез Иван.

– Кирпичи из него выдерживают нагрев до тысячи шестисот градусов, а по теплоемкости в три раза превосходят печной кирпич. Видите груды обломков, по-видимому, скопленные за многие годы! Как бы нам их забрать?!

Дом Квеле располагался почти у рынка, на дальнем конце городка. Его трудно пропустить – забор из колючих лиан, на столбах разрисованные черепа обезьян и маски. Дом в виде сферы мало уступал дворцу вождя, и похоже, наш покровитель имеет тут не меньшее влияние. В полумраке горел очаг, длинные ряды масок на стенах, пучки трав, корешки и сушёные ящерицы, головы обезьян и гиен, словно люстры свешивались вниз. Колдун приветствовал нас по своему обыкновению – обмахивал пучками трав и окуривал дымом.

– Ярунг подарил камень духов. Квеле доволен. Квеле очень доволен! Квеле умеет держать слово. К вечеру, к лодке духов придут главы родов и приведут ньянго. Будем говорить. Нганго отведёт на рынок, вас ждут. И пусть Кьяли пошлёт вам удачу в торговле!

Перед рынком дорогу преградило стадо местных коров с громадными рогами – ватусси, прямые потомки, исчезнувших в наше время, длиннорогих буйволов. Их громадные рога нужны чтобы регулировать в жару температуру тела, своеобразный биологический теплообменник. Кровь циркулирует по телу и через многочисленные капилляры, пронизывающие рога, словно губка, охлаждается. Меня поразило, что громадными быками управляли дети по пять, шесть лет, сидя на шеях.

Ну вот и дошли. Большой торг раскинулся прямо в лесу, на поляне, и был разделён на три части: продукты питания, товары ремесленников и приезжих купцов и скот. Глаза разбегались – лотки с пряными травами, в кувшинах с высоким горлышком было масло и мелкие зёрна клевера или люпина. Связки зеленёных побегов, корзины корешков папируса и вкусных плодов размером с теннисный мячик. С поперечин свисал обвязанный мёд в сотах, по соседству висела сушёная рыба, туши обезьян, антилоп и даже окорок жирафа. Дальше шли загоны с ватусси и с небольшими карликовыми козами, там же стояли клети с курицами. Людей полно, не протолкнуться.

Нганго провёл нас к старику, что сидел среди стопок выделанных шкур и что-то жевал.

– Квеле сказал, помочь духам леса. Джитуку лучше многих знает цену! Джитуку все знают! – старик хитро с прищуром посмотрел на нас. – Духи готовы отдать мне десятую часть цены за каждый товар?

Я лишь кивнул в ответ и не пожалел о сделке. Аборигены безбожно завышали цены. Не в первый раз сталкиваюсь. У них это в крови, завидя незнакомцев раз в десять поднять цену, конечно, может дело в излишне щедрых дарах, весть о которых разнеслась в округе. Как бы то ни было, мы больше ничего не спрашивали, завидя нужный товар Джитуку называл цену, и она всегда была намного ниже той, что прежде объявляли нам.

В ремесленном ряду выбор был велик – пирамиды, составленные из бивней слонов и рогов ватусси, ряды плетёных корзин, верёвок и грубых тканей из рафии, каменные ножи и топоры, и точильные камни. Напротив – идолы и статуэтки из мыльного камня и дерева и пузатые кувшины, с изящно загнутым горлышком. Отдельно располагались ряды заезжих торговцев, там разместились лавки с бусами и с колдовскими атрибутами. Последние особенно впечатляли: на высоту человеческого роста громоздились ряды пугающего вида ритуальных масок, высушенные головы гиен, крокодилов и обезьян, сложенные аккуратными горками. Резные жезлы непонятного назначения, небольшие статуэтки. Чуть выше висели связки трав, корешков самых разных форм, в небольших горшках из тыквы виднелись снадобья из порошков. Тут же, в качестве ингредиентов, продавалась сода и киноварь. У соседнего торговца на шкуре гиены сверкала россыпь полупрозрачных кристаллов зелёного, синего, фиолетового и черно-фиолетового цветов со стеклянным блеском. Уникальная чистота! С разрешения хозяина взял один и незаметно провёл по черепку. Ага, черта белая, почти бесцветная, точно, флюорит, только у него бывает столько расцветок!

Тут же увидел хитрую рожу торговца напротив и сложенные стопками железные крицы, и отрубленные, бесформенные куски меди! Причём меди намного больше, чем железа. Где же они её берут, хотел бы я знать?! Усилием воли прошёл мимо чтобы не показывать свою заинтересованность. Такому палец в рот не клади, прожжённый. Проводник же нам пояснил что это лишь перекупщики, а караван из Кереве ещё не прибыл. Успели! Для виду остановился у штабелей дерева, искоса поглядывая на металл. Желтые бруски, пахнущие сандалом и атласским кедром, – это дерево му-ху-ху или брахиллена. Чёрные, со светлой заболонью – гренадил. Насыщенного вишнёвого – панга-панга или венге. Все породы драгоценные, но тут недорогие. Колдун, внезапно нагрянувший на рынок, внёс в свою лепту. Недолго думая, Квеле объявил, что те, кто обманет «белого колдуна», будут прокляты, и Кьяле заберёт у них мужскую силу! Подействовало! Мы приобрели несколько расколотых колод и договорились о продаже ствола му-ху-ху, засушенного на корню из запасов.

Ивана Сергеевича оставили на рынке, для составления списка имеющихся ресурсов и прайс листа, а сами отправились к катамарану, где нас ожидала встреча с главами семейств и с Квеле, который потрудился на славу и привёл на смотрины молодых мужчин, женщин и подростков и из родов резчиков по дереву, и камнерезов, и гончаров. Пришли и взрослые, узнать нет ли возможность заработать.

– Вот что, Павел, давайте брать всех, а по результатам работы уже отсеивать. От нас не убудет.

– А соли то хватит?

– С запасом! Даже с учётом еды на день на всех, нужно не больше десяти кило.

– Ну, дай то бог!

Торговались недолго, в конце концов договорились о следующей системе: за день чернорабочий получает десятую часть корго размером с мелок, ремесленники, если они действительно что-то, умеют и все взрослые, имеющие топор, по два мелка. В случае, если работник нас не устроит или он сам захочет уйти, то расчёт на месте и «скатертью дорожка». Кое-кто просил денежку вперёд. Ага, держите карман шире, нашли дурака! Единственное, в чём мне пришлось пойти на уступку – выплатить аванс за день и взять всех на продуктовое довольствие.

Джон расспрашивал всех по очереди и записывал в книжку имя, род, возраст и умения: «Сифо, 11 лет, корзины; Табо, 16 лет, охотник; Таонга, 12 лет, циновки; Тафари, 18 лет, рыбак; То, 22 года,охотник; Удо, 13 лет, гончар…»

Итого, пятьдесят шесть подростков, двенадцать мужчин и четырнадцать молодых женщин, среди которых, сюрприз, были наши ночные гостьи и Кидагаа.

– Джон, вот что, работников пронумеруй, имя и номер записывай на бирке цветными карандашами. Бирки лучше сделать из картона и покрыть олифой.

– Как же они их будут носить?

– Как аккредитованные корреспонденты, на шее. Оставив Джона и Мартина разбираться с пополнением, мы поспешили на корабль чтобы выбрать место для лагеря. На берегу я обнаружил подходящий участок в двух километрах западней рынка. Место возвышалось на берегу и было целиком скрыто стеблями высохшего папируса. Немного усилий и получится отличная площадка, а папирус можно сжечь, а можно и использовать для изготовления матов.

Вечером собрались на совет. Знакомились с прайсом. Ничего необычного: местные товары шкуры, скот, рыба, ткани из рафии очень дёшевы, а привозные – железо, сода, хлопок, прозрачные камни, наоборот, запредельно дорогие. Если брать по весу, то за одну часть железа просили двадцать частей соли. И это несмотря на то, что за три корго можно купить быка. Даже продав все имевшиеся запасы, мы не сможем купить желаемого железа. Надежда только на караван и бусы, да ещё на мох, который тут имелся по цене в пятеро выше железа!

– К чему мы взяли такую толпу бездельников? – возмущался Мартин. – Надо купить запасов еды, тех же кур и коз, быков, которых можно использовать как тягловую силу.

– К тому, Мартин, что мы тут надолго. Будем дожидаться каравана из Кереве, продадим свои товары, а пока обустроим постоянный лагерь. Мы привезли с собой запасы реальгара, и чтобы выплавить мышьяк нужны печи, ещё поташ про запас. А я исследую местность вокруг и нанесу на карту. На рынке есть флююрит, из которого можно изготовить подзорные трубы, микроскоп и спектрометр. Чистота песка позволяет надеется на получение хорошего стекла без флотации и множественных очисток. Также предлагаю, заготовить нитей и тканей. Местные очень уж низкого качества, не зря я настоял, чтобы мы взяли части ткацкого станка.

– Предлагаете переделать его под нити и посадить работать местных?

– Именно! Посмотрите, какие здесь волокна баобаба! – я протянул им насколько нитей. – Они гораздо тоньше и прочней чем те, что мы делали. Если же их пропитать и пропустить через каландры, то ткань выйдет не хуже парусины.

– Дело! Наш парус все же слишком тяжёл, если его поменять, то буер совсем по-другому пойдет! – оживился Павел.

– Но главное, – продолжил я, – посмотрите на эту накидку, что я купил на рынке.

– Шёлк! – вскрикнули все в один голос.

– Нет, кое-что получше, паутина! На земле ткань из неё встречается чрезвычайно редко из-за тонкой нити и как следствие высокой трудоёмкости плетения. Здесь же она толстая словно волос и необычайно прочная.

– Дорого, наверно?

– Не то слово. Однако, наш друг разговорил торговца, и тот пообещал показать нам лес, весь покрытый этой паутиной. По его словам, запасы огромны! Однако, пауки, обитающие там, не только чрезвычайно ядовиты, но и столь велики, что нападают на людей. Только самые смелые из охотников отваживаются добывать там паутину.

– Какой-то новый вид хищных пауков? – Мартин смотрел недоверчиво.

– Не знаю, надо проверить.

– Стоит ли нам рисковать ради ткани?

– Думаю, стоит. Нити этой паутины толстые, длинные, хорошо склеиваются. Но главное – прочные!

– А это значит, можно делать сверхпрочные канаты и верёвки, и необычайной прочности паруса!

– Да, Павел, а ещё парапланы и парашюты! Так что если мы сможем добыть и наладить производство ткани, то проблема транспорта будет решена.

Мы долго и бурно обсуждали достоинства нити и перспективы ткани из неё, обсуждали устройство лагеря и запасы продуктов, а также план ближайших работ, который я по обычаю представил. Когда же вечером я вернулся в свою хижину, там меня ждала Кидагаа. Я подарил ей пузырёк эфирного масла и бусы из африканского агата оранжевого цвета. Красиво смотрятся!

***

Утром пришли галдящие подростки, всех пересчитали, отметили, каждому выдали бирку и часть посадили на катамаран. Да-да, всех уместили, настелили жердей и всех уместили. Поплавки выдержат не меньше трёх-трёх с половинной тонн. Павел и Мартин отправились с ними к месту нашего будущего лагеря, чтобы руководить расчисткой, строить причалы на рынке и у лагеря, а остальные пошли с нами на рынок, за припасами, захватив несколько ящиков соли для оплаты.

Вчерашняя подготовка здорово сэкономила время. Сперва приобрели четыре громадных быка-ватусси для перевозки грузов, таких отбирали и кастрировали, делая более спокойными и укладистыми, стоили они дороже обычных в три раза. Приобрели целый загон карликовых коз. Там же взяли два десятка выделанных кож. А вот ткань оказалась дорогая, к тому же её мало, а у нас много рабочей силы. Поэтому мы подчистую скупили длинные связки волокон баобаба и груду нарезанных полосок рафии. Сделаем ткань нужного размера и плотности. С главой рода Нганго договорились о поставках каменных ножей, мотыг, топоров и глыб жадеита. Мыльный камень за такой богатый заказ, нам отдали бесплатно, к тому же я скупил всё что было рынке.

Еды нужно очень много, сразу на всю ораву. Кормёжка работников теперь наша проблема, а сколько съедят семь десятков человек в день? Четыре корзины семян клевера, семь с корешками местного топинамбура, столько же с плодами дум, уж очень они тут дёшевы, по корзине всех специй, на пробу и лепестки каркаде. За корзину орехов, похожих по виду на большие бобы, запросили три корго, дороговато! Но этого того стоило, мы скупили все запасы. Они вкусны и напоминают кешью с ирисом, и хранятся до года.

По соседству продавали чёрные семена и зелёные плоды что мне пришлись по вкусу на пиру. Попробовал, хм. Мякоть зелёного цвета очень сочная и терпкая на вкус с едва уловимым ароматом скипидара. Ну точно это же марула! Я-то сразу её не распознал, поскольку те плоды, что я пробовал на старой Земле, имели жёлтую кожицу, а мякоть имела сильный запах скипидара. К тому же цвет у неё был белый, сам плод жёлтый. Видимо это родственный вид, недоживший до наших дней. Взяли и плодов, и семян на масло.

После, у охотников приобрёл тушу антилопы и окорок жирафа, а в ряду рыбаков купил лодку и несколько связок рыбы. Остаток соли я потратил у закутанного в шкуры торговца магическими принадлежностями, с непроизносимым для меня именем Нтхвери. Он, понятное дело, не из местных. Среди горок выделанных голов обезьян и крокодилов были глыбы соды, корзины с киноварью и флюорит. Дорого просил, очень дорого, в цене не уступал! Взял три крупных прозрачных кристалла, и пять слабоокрашенных с оттенком синевы. Более интенсивно окрашенные кристаллы зелёных, фиолетовых и синих оттенков стоили совсем уж запредельных денег, и, по-хорошему, были нам не нужны. После продолжительного торга все остались довольны друг другом. Торговец тем, что обманул странного белого человека, который покупал самые «слабые» камни, а я тем, что дёшево выкупил самые прозрачные экземпляры кристаллов. Сила камней заключалось в том, что при нагревании они начинали светиться в темноте, и чем более интенсивно камень окрашен, тем ярче свечение, по-научному – термолюминисценция. Для колдовских ритуалов самое то, правда, местные не знают, что ещё сильней кристалл засветится в ультрафиолете, но откуда же им это знать то?!

Эх, хороши камни, хороши! За такие экземпляры в Штатах можно выручить минимум по паре штук баксов, коллекционеры такие очень ценят. Для меня же их ценность гораздо больше остального товара вместе взятого. Флююрит – это в первую очередь заменитель оптического стекла, он мягкий и хорошо поддаётся полировке. Ну и что с того, что слегка окрашен? Подумаешь, в окуляре мир будет немного мертвенно-синим, переживу! Прозрачная призма главное сокровище – она так и просится в сердце спектрографа. На железо и медь соли уже не хватало, и я поручил Джитуку провести переговоры о покупке всего железа и меди.

Купленные товары сносили к месту, где под руководством Мартина дикари забивали сваи для строительства причала. Перекинувшись с ним парой слов, чтобы зря не терять время, отправился на лодке к месту заготовки древесины. Делянка оказалась километрах в трёх выше по течению. Не так далеко от берега, а кое-где даже уклон имеется. Стволы большие, диаметром в нижней части чуть меньше метра и около тридцати в высоту. Одного такого гиганта нам за глаза хватит! Кевенги сушили деревья очень хитрым способом: начиная с высоты человеческого роста они снимали кору узкими кольцами, а после мазали оголённую древесину вонючей смесью на основе жира, видимо, чтобы избежать образования трещин при сушке. Когда кора снята, листья тянут влагу, а дерево на оголённых участках быстро сохнет естественным образом, без всяких сушильных камер. Самое интересное, что заготовщики брали только верхнюю, самую тонкую часть поваленного дерева, оставляя на земле большую, нижнюю часть ствола, которую просто так клиньями не расколоть, тяжело рубить.

К поваленным стволам они не проявили никакого интереса и отдали их за брусок соли. Символическая плата, считай даром. Сделал отметки на стволе, чтобы получить отрезки от двух до пяти метров. Прикинул объём. Не меньше сорока кубов мухуху и ещё пятнадцать венге! Вот это я понимаю покупка. Всего за килограмм соли получить огромное количество дерева по цене десять штук баксов за кило! Не зря в колониальной Африке состояния росли как на дрожжах. Снарядил один корабль с ценной древесиной, и ты богач. Кевенги думали, что обдурили меня и лишь посмеивались над чудаком, решившим купить ничейное дерево.

Вернулся я ближе к закату. Причал был построен, но на нём никого не было. Закупленный товар, видимо, уже в нашем лагере. Надо сказать, Павел времени зря не терял. Работа кипела! Всего за день был построен причал, и расчищена от папируса большая площадка. Сухие стебли вязали в снопы, а из свежих строили себе временные шалаши. Джон верховодил около рамы для вязки матов и показывал, как правильно работать. Два десятка кевенги ловко вбивали колья по кругу и вплетали между ними стебли папируса. Хижины с конусообразными крышами очень походили на грибы. Две уже были готовы, и Павел с Иваном заносили туда наши товары и купленные припасы. Три хижины в процессе – стены сплетены, осталось уложить крыши.

Здесь же крутится Кидагаа, её трудно не заметить. Я решил назначить её главной по кухне и переложить всю готовку на неё, а чтобы дело пошло быстрей приставил ещё троих девушек и парня. Мартин собрал всех не занятых в постройке и озадачил выкапыванием ям для туалетов и траншеи для пережога угля. Как не крути, дела с наёмными работниками идут гораздо, гораздо быстрей. Уверен, при правильной организации процесса, кормёжке от пуза и хороших условиях труда, дела пойдут ещё лучше.

Котлы, чашки, тарелки, их продавать не будем. Хорошо если на всех хватит. В выделенный котёл залили воду, после закинули нарезанное мясо и добавили клубни папируса и пахучих специй. Аромат, то какой! Божественно! Сразу вспомнил, что сегодня толком не ел, так орешков немного закинул. Кевенги сами, без нас, сообразили и при расчистке папируса выкапывали походящие клубни, хорошая прибавка к запасам. В темноте, когда, наконец, мясо было сварено, все закончили работу и уселись прямо на земле, терпеливо ожидая пока им дадут увесистый кусок мяса. Ничего, ничего, дайте время, и мы научим вас этикету! Мы и сами настолько устали, что совещания и разговоры отложили на завтра и разошлись по домам.

Откинув шкуру в своём домике, я увидел на полу в два слоя уложены шкуры ватусси, по углам расставлены свечи, дающие мягкий свет и идолы черепахи. Кидагаа сидела на лежаке:

– Пусть благословят тебя духи ночи, Ярунг!

Медленно поднявшись, она подошла ко мне. Какая пластика, какая грация!

Конец первой части.