Светлая страсть тёмного мага

Начну я с того, что сотру улыбочку с губ этого короля-нищеброда. Пяток гадких запрещенных заклинаний слетел с моего языка.

Заклинания накинулись на моего врага, как мелкие бродячие псы на пушистую кошку. Следующий удар противника был слабее предыдущего, король-нищеброд больше не улыбался. Я усилила магическую атаку, это были простенькое заклинание, руна, которую помнили только первокурсники, не давала королю дышать, он ловил ртом воздух, но в легкие его попадало недостаточно.

Король понял, что я колдую и попытался бросить в меня сложной руной, но я ушла от его заклинания, и он взглянул на меня, впервые, как на равную. А его сложная руна взорвалась у пола и несколько золотых звезд ударили в ближайших драконов, заставив их хрустально зазвенеть.

Затемнение глаз и руна спотыкания выбили моего противника из равновесия окончательно. Ясно, он всегда дрался по правилам, это почти доказывало, что передо мной настоящий король. Все перед ним расшаркивались, может быть, даже уступали и поддавались, а он и поверил, наивный, в свою неуязвимость.

Руны навязли на его ногах, и король рухнул на ровном месте.

Играть честно – невыгодно.

И это он понял. Когда я хотела приставить меч к его груди, он стащил меня на пол, ухватив за щиколотки двумя руками. Я шмякнулась рядом с ним, но бросила на шею короля сжимающее заклятие.

Бедняга захрипел, его глаза закатились, губы посинели.

– П-п-признаю п-п-поражение, – пролепетал бродяга-король чернеющими губами.

– Принимаю! – я отпрыгнула от него подальше, прихватив с собой злосчастное для него заклинание.

В полной тишине первым захлопал Рони, остальные, даже те, кто поставил на меня, таращились на нас, на поднимающегося с трудом с пола здоровенного бойца и тощую мелкую меня.

Мне хотелось показать им кулак и проорать: «Что съели?!» – но я понимала, что тогда нас изобьют, решив, что мы сговорились, и бродяга-король нарочно поддался мне.

– Выпьем за моих друзей, – выбрался из ледяного молчания зрителей Рони, – я плачу за всех!

Все зашумели, завопили, выигравшие попытались меня поднять на руки, но Рони умело оттер их плечом.

– Ты – боевой маг? – поднялся на ноги, резко пошатнувшись, но удержавшись в вертикальном положении, бродяга-король.

– Да, – улыбнулась я.

– То-то приемчики все грязнее самых грязных, – выдохнул бродяга и добавил. – Предупреждать надо, – а потом сказал, протягивая мне рассеченную ладонь. – Смотри, кровь.

Странно. Я же его ни разу не задела.

– И у тебя, – усмехнулся он, кивнув на мое запястье. – Кажется, мы смешали кровь.

– Можно еще раз, чтобы наверняка, – сказала я, понимая, что если б не хлебнула усилителя магии, мне бы такое в голову не пришло.

– Лепешку преломить, усилителя отпить, кровь смешать, – проскандировал бродяга-король, прижимая ладонь к моему запястью. – Не бойсь, сестренка, я не такой уж скверный брат, – усмехнулся он моим расширившимся от боли и неожиданности от этого действа глазам.

– Дай слово чести, что не будешь называть меня куклой, – сказала я серьезно.

– Даю, – усмехнулся он. – Хотя… ты такая хорошенькая, как кукол… – он перехватил мой злобный взгляд и замолчал.

Только тогда, когда он загнал гадкое слово в свою глотку обратно, я осознала, что выиграла! Те немногие, кто поставил на меня, опять выразили горячее желание поднять меня на руки, остальные, выпив по оплаченной Рони кружке, прикидывали, как нас всех побить, но Рони опять не допустил ко мне первых и усиленно соображал, как обезвредить вторых.

Я опустошила пару кружек усилителя магии. А Рони, собрав свой выигрыш, заплатил за всех посетителей еще раз, меланхоличный красноглазый хозяин впервые улыбнулся и легко выкатил большую покрытую пылью бочку выдержанного усилителя магии.

Поднятые завсегдатаями «Хромого дракона», кружки взлетели в воздух. «Да не иссякнет магия некромантки Таэль!» – проорали и выигравшие, и проигравшие. Я покраснела и кивнула им.

Потом мы выпили за короля-нищеброда.

– А я не верю, что бродяга, которого я спасла, с которым побраталась, король! – выпалила я.

– Не веришь?! – удивился бродяга. – Но я – король. Вот! – он выхватил из рук у эльфа серебряную монету и приложил её к своему перемазанному профилю. – Гляди!

– Будем считать, что ты не врешь, – хихикнула я.

Изображение на монетке напоминало этого бродягу, но было отмыто, выбрито и причесано.

– За оружие благодарю, – бродяга вернул меч и монетку эльфу.

Я протянула молчком оружие некроманту.

Выпили во славу нашего оружия.

После за дружбу.

Чем закончился вечер, рассказать не могу, не помню.

Зато яснее ясного, с чего началось мое утро. Я ожидаемо очнулась от обвала. Или это было землетрясение?

О… только не это! Не камни, а правая рука храпящего Рони прижимала меня накрепко к постели. Я что теперь каждое утро буду так просыпаться?

– Де жа вю! – выдохнула я, разбудив парня.

– Что это ты меня на иностранный манер костеришь с утречка?– уточнил он.

– Нет. Так называется по-иностранному повторяющийся момент жизни! Моей! – буркнула я. – И при том не самый лучший момент!

– А я бы хотел… так вот… до… до смерти с тобой…

Что бы он хотел, осталось неизвестным, потому что к нам в номер ввалился король. Отмытый. Причесанный. Выбритый. Сияющий, как новенький грош с его изображением.

– Заплати ей четыре монеты, – приказал он Рони.

– У меня нет денег, – возмутился Рони.

– Денег у меня сейчас тоже нет. На вот возьми. Этот медальон возвращает на несколько вздохов душу дорогого тебе человека из мира мертвых. Что есть такой? – перехватил он мой загоревшийся взгляд. – Тем более бери, необычный артефакт даже среди некромантской братии. Сможешь посмотреть, спросить, как он там, пожелать, чтоб все вытерпел, но про свои печали промолчи, им там и так несладко.

Я с сомнением смотрела на плоский черный медальон на простой цепочке.

– Бери, бери, ты же спасла меня от кнута, собой загораживала, – король улыбнулся мне. – Я бы стерпел наказание, и маги вылечили бы раны, но все равно было забавно на тебя смотреть, такая кукол… – он осекся, – красотка и защищает мужчину, тонкими ручонками загораживает.

Я зажала медальон в руке, увидеть душу мамы хотелось нестерпимо. Но зачем тревожить самого дорогого человека на свете? Пусть существует в неведении о жизни дочери. Непутевой, не умеющей сдержать слово дочери.

– Зачем тебя, твое величество, понесло в тюрьму? – сварливо спросил Рони, с гримаской сожаления и горьким вздохом вылезший из тепла постели.

На этот раз на Рони были и рубашка, и штаны.

– Судебную систему проверял, – буркнул король.

– Ну, и? – тонкие брови Рони поползли вверх.

– Судят неправильно, кормят плохо, тюремщики издеваются, в камерах заключенных, как блох на бродячей собаке, – быстро подытожил свои научные изыскания король.

– Не понравилось, значит, – хихикнул Рони.

– Надо будет ревизию провести, – мрачно шмыгнул носом король.

– А на самом деле как попал? – усмехнулся Рони.

– Документы свистнули вместе с одеждой, вот и приговорили к месяцу за бродяжничество, – порозовел король.

– Это больше похоже на правду, – покивал Рони.

А я задала вопрос, мучивший меня со вчерашнего появления короля:

– Вот ты, твое величество, можно мне на ты? Мы ж вчера побратались?

– Можно, но во дворце не забывай про этикет, неправильно поймут, – хихикнул король.

– Договорились, – кивнула я, – предпочитаешь мужчин в постели, а как же прекрасная королева из баллад? Твоя дивная Юнесса?

– Кто? – король озадаченно почесал в затылке. – А… жена что ли? Она по Гарансеру путешествует. Мы с ней славно уживаемся на разных концах мира.

– А как же ваша… любовь? – я готова была расплакаться.

А парни начали хохотать.

– Чудно, говорю ж, на расстоянии я эту истеричку обожаю! – улыбнулся король. – Дуру психованную… – прошипел он уже без улыбки.

– А Рони? Он тоже в твоей постели побывал? – покраснела я, понимая, что ревную Рони к королю, и мне сейчас будет нестерпимо больно от утвердительного кивка или коротенького «да».

– Кто-о-о? – король уставился на меня, не понимая, о ком я завела речь.

– Вот он? – ткнула я пальцем в грудь противного зеленоглазого некроманта, ухмыльнувшегося на мои слова.

– Иени? Нет! Он предпочитает таких куко… красоток, как ты, – усмехнулся король. – Поехали, Иени-Рони, нам пора уже давно, замолвишь словечко за твоего короля перед Лесмайсом? – он распахнул красивые глаза, умильно-просительно уставившись на Рони.

– Сам с ним разговаривай, он месяц вкалывал без тебя, тянул на себе все королевство, – усмехнулся Рони, – он тебе вмажет, а ты стерпишь до следующего раза.

– Лучше бы меня кнутом выпороли, – выдохнул король, – он бы меня тогда пожалел, побитого, израненного.

– Лейсмайс? Он и жалость – понятия несовместимые, тем более теперь! – расхохотался Рони. – Ох, и покажет он тебе мать черных богов Авликаю в полный рост!

Король повесил буйну голову, как говорят о богатырях и героях в народных сказаниях.

Теперь самое время спросить.

– Еще одно, – я спрыгнула с кровати, к счастью, в платье, – ты, король, всех знаешь, ваше величество, расскажи мне о моем женихе, ты его должно быть даже видел при дворе.

Король расслабился, а Рони напрягся.

– И кто у нас жених? – просюсюкал король, сделав противную сладкую мордашку.

– Правая рука канцлера, – выдавила я, а потом договорила, словно прыгая в ледяную воду, – Иеронимус Фертейнский!

– Кто?! – глаза короля превратились в темные блестящие блюдца. – Как ты сказала, кукол… милая?! Иеронимус?! Точно?! Ты не ошиблась, милая?!

Король от хохота упал на пол и покатился по нему в сторону окна, издавая квакающие, хлюпающие, почти страшные звуки, я сжалась и замерла. Я слышала, что мой жених ужасен, но не знала, что настолько!

– Конечно, он тащит парней в постель, хромает, он – некромант и урод, как, гмм, все некроманты, и ест по паре младенцев на завтрак, но Авликая побери, чего так ржать? – прошипела я, тоскливо оглядывая хохочущего до икоты, до слез короля.

– Хромой, говоришь? – удивился король. – Мужеложец? И младенцев жрет? Ну, надо ж, чего только не болтают в королевстве про главу гильдии некромантов! Все неправда, милая! Не бойсь! Я тебя этому чудовищу не отдам. Что я одну-единственную сестренку не защищу от такого монстра? – он скосил глаза на взбесившегося, бледного Рони, – хочешь, объявим тебя официальной фавориткой короля? Ни один некромант на сто шагов не подойдет?

– Да… но одна маленькая проблемка: ты тоже в некотором роде некромант, – пролепетала я, вызвав новый взрыв хохота короля и злобную гримасу на лице Рони. – Я тоже теперь некромант, наверное, – повесила я нос.

Рони подозрительно злился. Почему? Тут до меня дошло, что мой жених, скорее всего его наставник, так как родственником он быть не может, с чего бы, и однокурсником тоже.

– А этот, Иеронимус, твой наставник, Рони? – уточнила я, покраснев. – Тогда не будем о нем говорить никогда и все.

– Да… не стоит про него и упоминать, про мужеложца поганого, – радостно хихикая, покивал, король. – Че удумал! Младенцев на завтрак есть!

– Заткнись, твое величество, – прошипел Рони, запустив в короля тяжелой подушкой. – Итак, тошнехонько!

– Бывает! С похмелья! – с жаром посочувствовал король и промурлыкал. – Теперь без вариантов, Рони, ты заступаешься перед канцлером за меня, я молчу о твоем, ммм, близком знакомстве с Иеронимусом.

– Ты знаешь Иеронимуса?! Рони! – я почувствовала, что мне хочется придушить противного жениха, посмевшего дотронуться до моего Рони.

Странно, вроде, я и не люблю хитрого вербовщика, но ревную, будь здоров! А стоит взглянуть на его губы, начинаю таять и мечтать, как он поцелует меня, как коснется языком между бедер и… мои щеки запылали от одной стыдной мысли об этом.

– Так как? Согласен? – король цвел такой улыбкой, что было ясно, он прищемил Рони все лишнее болтающееся.

– Да, да, да! – рявкнул вербовщик студиозов и беспомощно взглянул на меня. – Иди, твое величество, нам еще надо поговорить с Таэль, – буркнул он. – Полчасика тебя не устроит.

– Да хоть два часика, – хихикнул король, окинув нас сальным взглядом.

Я не собиралась разговаривать с Рони, стоило захлопнуться двери за королем, как я закрыла рот пытавшегося что-то рассказать парня глубоким, сладостным поцелуем.

Замок на двери мы закрывали уже в четыре руки, то есть в две, конечно, обнимаясь то правой, то левой, и нащупывая задвижку то левой, то правой.

Глава 4

Вмиг я оказалась без платья, чулок и штанишек на коленях Рони, подумала, что нехорошо так себя вести с едва знакомым парнем, но задавила надоедливые мысли, целоваться с ним было так приятно, а с женихом, наверняка, будет противно. Рубашку я с него стянула, уже не думая ни о чем, кроме поцелуев, и только взялась за застежку на поясе штанов, как он спросил:

– Почему тебе не нравится, когда тебя называют куклой?

– А тебе бы понравилось?! – прорычала я злобно.

– Нет, но меня так и не называл никто, – улыбнулся он. – В голову не приходило никому дать мне такое прозвище.

– И в этом нет твоей заслуги, согласись! – рявкнула я, – расстегивая пояс на его штанах и рывком снимая их с него.

– Э… – напрягся противный некромант.

Сразу стало понятно, почему он чувствовал себя неловко, я осторожно коснулась пальцами его твердого члена, порадовавшись растерянному лицу некроманта. Кажется, кого-то предавало собственное тело, и вместо разговора его же подстерегало наслаждение. Документ, который я добывала таким способом в прошлый раз, был сожжен, но мне хотелось еще раз почувствовать свою власть, да ладно, просто понравилось.

– Какой хорошенький! – начала я издалека.

Рони посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Ну, он, правда, симпатичный, – я ласкала скользкую головку члена губами, а крепкий ствол пальцами. – Нежный такой, горячий и твердый… – я сжала его в руке.

Рони застонал, потом прикусил нижнюю губу, но успел просунуть ладонь между моих бедер, и мы уже вместе, прижавшись друг к другу, будто взлетели на гребень волны, чтобы поймать брызги неожиданно мощного фейерверка.

– Хорошо, – прошипела я, целуя его шею, ключицы, а потом и губы.

Он тоже нашел себе занятие по душе: целовал меня и шептал какие-то смешные глупости, но мне нравилось. Все-таки было замечательно смотреть, как красивый любовник вот так целует между грудей, словно ненароком прихватывает пылающими губами соски, а потом ласкает горячим языком губы, а растрепанными кудрями щекочет мою шею, касается пупка, снова возвращается, чтобы поцеловать завитки локонов на шее. Мне нравилось всё: его прикосновения, дыхание на моей коже, легкие пальцы, словно крылья бабочек, его странный цветочный запах, аромат влажных атласных лепестков сирени. Я испытывала нежность и все то же томительное ощущения надвигающегося наслаждения. Когда его пальцы погладили меня между бедер, а потом терли, щекотали и заставляли тянуться за ним, я почувствовала наслаждение в каждой клеточке моего тела, а не только между ног.

Он был искусен в любовной игре, в умении доставить блаженство, он был красив, но я не любила его, и вряд ли когда-нибудь смогла бы полюбить, а целовать его, чувствовать его ласки, было приятно, очень.

– О чем ты хотел поговорить, – выдохнула я, когда во мне отзвучали залпы второго фейерверка, намного сильнее первого.

От нежности к Рони у меня было щекотно в животе, будто там летали маленькие мотыльки с прозрачными крылышками.

– Мне надо отвезти короля во дворец, там переговорить с канцлером, вернусь только вечером. Я хотел попросить тебя не драться. Я заметил, что тебе нравится задирать парней, но король – не самый сильный противник в столице, здесь полно магов-наемников, настоящих матерых убийц, я боюсь, что ты наткнешься на такого, с которым не сможешь сладить. Дай слово никого не задирать и не вызывать на дуэль. Дашь слово? – Рони уставился мне в глаза.

– Э… – только и выдавила я.

Просить меня не драться – останавливать водопад, поворачивать реку вспять, приказывать морю забыть о приливе и отливе.

– Кстати, где твой меч? Ведь боевым магам выдают именные? Что с ним случилось? – Рони усиленно делал вид, что я согласилась на его идиотское предложение.

– Случились экзамены, – облизала я губы.

– И? – уточнил он.

– Выпускные, – продолжала я. – Сломали мне меч, точнее сказать, разрубили в последнем поединке.

– Да? – Рони похлопал глазами, потянулся поцеловать меня.

На этот раз он скользнул между моих бедер и прошелся там языком так, что я расхотела сегодня вообще вылезать из постели. И опять звезды в глазах и сильный аромат сирени, заполняющий все вокруг, сделали жизнь волшебной.

– Как чудесно-о-о… – протянула я, потягиваясь и извиваясь на постели.

Когда мой любовник выбрался из-под одеяла, растрепанный, разрумянившийся и милый, когда я целовала его благодарно и нежно в дверь стукнули раз, другой, а потом тонкие створки лопнули под чьим-то нетерпеливым сапогом.

– Проверяем все гостиницы! Ищем некую девицу, сбежавшую из дома, Таэль Эвернийскую! – рявкнул стражник и открыл рот, увидев, как с моего плеча соскальзывает одеяло, а Рони, бешено глядя на стражника, завертывает меня, словно младенца в кулек, и прикрывает своим голым телом.

– Простите, мастер, мы не смеем вам мешать, – прошептал стражник и испарился.

– Я тебе снял отличную комнату, ключ на столе, ступай в свой номер и не выходи из него, тебя ищут, – Рони мгновенно оделся. – Мне пора, твой фамильяр присмотрит за тобой.

– А почему король так боится канцлера? – спросила я, а сама думала, что удивлялась еще вчера, как это батюшка не разыскивает меня с фонарями и псами по всей столице, а он вот ищет!

– Ты, наверное, слышала, как нас зовут, короля и его приятелей? – усмехнулся Рони, кивая, просунутой в створку мордашке короля и его изумленному взгляду. – Тут у нас городская стража почудила, Деви, не обращай внимания!

– И где их трупы? – подмигнул мне король.

– Ушли своим ходом на городское кладбище, – усмехнулся Рони, накидывая ремень сумки на плечо.

– А вы тут повеселились, – позавидовал король, оглядывая сбитые простыни, сброшенные на пол подушки и свернутое в клубок одеяло.

– Подождите, я вспомнила, Сбс – Сообщество блистательных сирот, так вас называют, – пробубнила я.

– Точно. А канцлер за нами присматривает, за всеми, – поцеловал меня Рони.

– Как отец? – выпалила я.

– Точнее сказать, как старший брат, очень суровый и временами жестокий, но с нами иначе нельзя. Всё, мы уходим, а ты сидишь в гостинице! Видела, тебя ищут! – Рони обнял меня, внутри сладко заныло, и я поцеловала его в щеку, в губы.

А потом в шею.

– Эй! Я еще здесь! – возмутился король, когда я расстегнула камзол Рони, его рубашку и полезла к застежкам его штанов.

– Я тоже уже за дверью, – Рони выскользнул из моих рук, поправил одежду и послал мне воздушный поцелуй уже от порога. – Будь осторожна!

«Конечно, буду», – промурлыкала я, собираясь поступить с точностью до наоборот.

Кое-как одевшись, отправилась искать свою комнату. Номер тринадцать мне не особенно нравился, но в нем оказалось светло, тепло и чисто. В уголке сидел скелет, обняв свои острые, очень острые коленки. Ему нужен шептунок, мне необходим меч.

– Выдвигаемся в город. Покупаем шептунок, а потом нас ждет самая лучшая оружейная лавка мастера Эрно! – я засунула пачку денег за лиф серого платья, завязала плащ, накинула капюшон, взяла рюкзачок, и мы с фамильяром-скелетом отправились навстречу дуэлям и приключениям.

Шептунок нашелся в лавочке за углом, судя по вывеске, там продавалось все для фамильяров. Это была серебристая звездочка руны, которую хозяин лавки, круглый лысый толстячок с черными глазками-жучками, в коричневой тесной курточке и широких черных штанах, бросил в распахнутую зубастую пасть моего фамильяра, проговорив:

– Не забывайте менять через каждые три месяца.

Тут же в глазницах запылали зеленые огоньки, а из очень худого горла раздался хрипловатый красивый голос:

– Мне приятно служить после смерти такой красивой девушке, готов выполнять любые ваши приказы, госпожа-некромант.

– Не называй меня так, – попросила я.

– Буду, вы же и есть госпожа-некромант, – упрямо просипел фамильяр.

Характер, значит, остался и после смерти!

– Как называть тебя? – я покосилась на хихикающего хозяина, на потонувшие в жировых складочках его круглой мордочки черные глаза-жучки, у меня нет меча, а то бы я заставила его проглотить эти неуместные смешки.

– Флавиан, – огни в провалах черепа покраснели, – так звали меня до моей бесславной смерти, я был пьян, – скелет помотал головой сокрушенно и шумно вздохнул.

– Кем ты был, Флавиан? – мне было нестерпимо любопытно, что он скажет.

– Не помню, только драка, какая-то странная, застряла в памяти и падение на каменный пол, ноги не удержали меня, – опять горестно покачал черепом скелет.

– Вспомнишь, расскажешь, а теперь идем к мастеру Арно, – я вытянула из кармашка рюкзачка карту столицы и забормотала, определяя наш маршрут.

– Оружейник Арно? – переспросил Флавиан. – Знаю его лавку, идем, госпожа-некромант.

И мы отправились по теневой стороне улицы, хозяин лавки, из которой мы вышли, таращился нам вслед глазками-жучками, делая знаки, славящие черную богиню Авликаю, чтобы отвести от себя такое зло, как мы, наверное.

Да, некромантов не любят, придется мне к этому привыкать.

Столица, благословенный богами город Рейнвельс, был неправдоподобно белоснежным. Белые дома, белые ограды, белые деревья, с белыми листьями, изредка мелькали кроваво-красные лакбуды, осень подкралась незаметно, скоро алых листьев будет больше. По белым пятиугольным камням мостовой катили белые экипажи. Деревья роняли белые узкие листья. Среди вороха белых алели звездчатые листья лакбудов, как кровь на снегу. Я подняла одну звездочку-листок лакбуда и положила в карман. Листья пахли вареной сладкой морковью и немного конфетами из сока лакбуда.

Флавиан уверенно шагал по белым камням тротуара впереди меня, к счастью, молча. Я уж испугалась, что он будет очень разговорчивым фамильяром.

Прохожих становилось все больше, мы вошли в центр столицы, отсюда был отлично виден белоснежный королевский дворец с семью спиралевидными башнями, я постояла, разглядывая королевские штандарты черно-алого цвета, но Флавиан быстро дернул меня за локоть, втаскивая в лавку.

Хотя здание, в котором находилась лавка, было небольшим, внутри перед нами с Флавианом открылась бесконечная пещера. Подрагивали язычки пламени факелов, рядами уходящих вдаль, скалился огромный череп дракона, но вместо зубов в его пасти, высотой с меня, сияли мечи. Они были вставлены так, что покупатели могли любоваться и рукоятками, и клинками, по которым скользили алые и золотые блики от огня факелов.

Стены из бугристого темно-серого камня были украшены звездами, искусно сложенными из кинжалов и ножей. Вокруг оскалившегося мечами дракона стояли фигуры магов и рыцарей в богатом магическом доспехе каждый.

Посредине стоял необъятный камень, с вросшим в него мечом, он играл роль стола.

– Барышня из семьи некромантов? Вам нужен ритуальный кинжал? – мастер Арно, о котором я так много читала, оказался крепким еще стариком с сальным взглядом и черно-седой косой до пояса, с маленькими бегающими глазками серого цвета и массивным красным носом, к тому же мастер был широк в груди и плечах, высок и мускулист.

– Нет. Мне нужен меч, – выпалила я.

– Вы совершеннолетняя? – поскучнел мастер.

– Да, – пролепетала я.

– Документы давайте и выбирайте меч, – просипел мастер.

Документов у меня не было: я бесславно покинула лучшую оружейную лавку столицы ни с чем.

– Оружие – не игрушка, госпожа-некромант, – пробубнил Флавиан.

– Не смей умничать, – прошипела я. – Отберу шептунок!

– Не буду, госпожа-некромант, – Флавиан отвернулся и надуто замолчал.

Мужчины! Они считают всех женщин недостойными держать в руках оружие!

В самом унылом настроении я топталась у лавки мастера Арно, делая два шага вперед, пять – назад.

Вдруг я заметила, что мимо лавки идет мужчина с гордой осанкой, потрясающе красивый. Узкие глаза были темными, как ночь, из-под капюшона выбивались золотистые кудри, алые губы насмешливо скривились, когда он увидел меня и Флавиана, а ноздри затрепетали, когда он прошел мимо нас, словно принюхался ко мне, как гончий пес на охоте.

– Ваша милость, – догнала его.

Флавиан шлепал за мной.

– Что желаете, прекрасная барышня? – повернулся незнакомец ко мне, учтиво поклонившись.

– Меч хочу купить своему отцу, именной, но… – я смотрела на ладони в мозолях, на роскошную перевязь на поясе незнакомца, – мне не продают, да и выбрать стоящее оружие я не смогу. Не могли бы вы… – притворюсь-ка я милой, нежной, недалекой и несведущей, ни один мужчина не пройдет мимо такой сладкой приманки.