Церковный страж. Сборник рассказов

Шлепки перемещались. Вот они уже где-то наверху, на потолке. А та троица так ничего и не слышала, перемещаясь вдоль скамей, выискивая меня. На какое-то время я перестал слышать шлепки, а затем почувствовал, как слегка дрогнула стена – похоже, дверь в церковь закрылась, неслышно и непреклонно. Каким-то восемнадцатым чувством я понял, что мы все обречены.

–Давайте разделимся! – послышался крик, и я чуть не заорал от испуга – нервы мои были натянуты подобно тетиве. Тут же послышалось негромкое утробное ворчание, и все затихли.

–Вы это слышали? – испуганный голос дрожал, как мое сердце, ведь все это действительно слышали.

–Да брехня это все! Давайте дойдем до конца, если не найдем – то и черт с ним. Все равно больше не покажется в нашем баре. – уверенный голос начал удаляться от меня по направлению к алтарю. Пара секунд тишины показалась затишьем перед бурей. Нервы у меня были на пределе, никакая тетива никогда не была так натянута. Казалось, моим натянутым нервом можно разрезать алмаз.

Чпокающий звук у алтаря сопроводился хаканьем уверенного в себе голоса.

–Ну вот, а вы все боялись. Чего боитесь то? И алтарь совсем не страшный, и никого тут нет, кроме нашего беглеца. Ну да ладно, а то вы прямо тут и откинете копыта от страха, – уверенный усмехнулся и вдруг забулькал. Мне ничего не было видно, а воображение отказывалось что-то рисовать, видимо, опасаясь за мой рассудок. Желудок ухнул вниз, и я чуть не обделался от страха. В это время бульканье прекратилось и в раскатившейся оглушительной тишине кто-то икнул. Видимо, от страха.

Затем хлопнул выстрел, другой. Осторожно выглянув из-за портьеры и ругая себя за любопытство, я увидел стреляющего человека. Куда он стрелял, не было видно – там было темно, но мне запомнились глаза человека. Он знал, что делает и не боялся. В отличие от меня и второго живого человека.

Мелькнула тень, и рука с пистолетом полетела в мою сторону. Стукнувшись о стену, она безвольно упала, а по ушам резанул дикий крик. Оцепенев, я наблюдал, как из обрубка руки разливается кровь. Пальцы еще дергались, но акцентированно нажать на курок не могли.

Понимая, что пора делать ноги, я потихоньку пополз к окну в надежде открыть его не очень заметно, а потом свалить из этого страшного места.

–Отче наш, иже еси на небеси, – зачастил испуганный голос за списой и тут же захлебнулся. Видимо, своей же кровью.

Плюнув на все, я рванулся к бойнице и со скрежетом распахнул ее. Раздался возмущенный рык, и я невольно оглянулся. Тварь на четырех лапах держала в зубах тело стрелявшего в нее человека, второй отползал от нее, зажимая живот и жалобно поскуливая.

Пересиливая себя, я протиснулся в окно, каждое мгновение ожидая рыка и нападения. Спрыгнув на землю, оглянулся и увидел тварь прямо возле окна. Она смотрела меня, смотрела и обещала, что если еще раз попадусь ей на глаза, то не уйду так просто, что душа моя будет страдать не в аду, а здесь, на грешной земле – она обещала мне десятилетия боли и мучений.

Поверив ее взгляду, я развернулся и бросился бежать. Добежав до дома, выпил два двойных виски, но алкоголь ничего не мог сделать с адреналином, бурлившем в моей крови.

Больше я в церкви не ходил.

Не моргайте дальним светом

Перк спокойно ехал из супермаркета домой. Неспешно лилась из колонок музыка, мимо проплывали другие машины – кто вперед, а кто назад. Перк особо не торопился и при разрешенных семидесяти километрах в час держал восемьдесят, зная, что камер не будет, а перед постом скинуть десятку можно будет быстро. Его старенький Лансер запросто держал эту скорость и спокойно пер вперед с Перком за рулем по среднему ряду.

Догоняя очередную машину, он слегка удивился тому, что ехала она не быстро, а занимала левый ряд. В тонированных задних стеклах отражались фонари и вечерняя трасса.

– Наверняка на светофоре налево надо будет, – сам себе пояснил он и спокойно начал опережение. Поравнявшись, заметил в салоне лишь одну девушку, судорожно вцепившуюся в руль.

«Похоже, и семьдесят километров для нее многовато». Не успела эта мысль окончательно оформиться, как сзади вспыхнул дальний свет, требуя пропустить очередного лихача. Девушка панически глянула в среднее зеркало заднего вида. Там ее поджимал черный внедорожник. Тогда она решила уступить и повела руль, уводя свою машину вправо, как Перка осенило:

«Она же не видит меня!».

С этой мыслью он нажал на газ и сам стал уходить вправо, освобождая ей место для маневра, но было уже поздно – машина девушки уже стукнулась в его заднюю дверь и в ужасе отскочила. Уносясь вперед, Перк заметил в зеркало заднего вида испуг на лице девушки и то, как она крутнула рулем влево – на ограждение.

Затем был скрежет металла, мельтешение света и крик. А черная махина пулей унеслась дальше.

Выжав педаль тормоза в пол и уйдя в занос, Перк резко остановился, включил аварийку и вылетел из машины, устремляясь к месту аварии. Машина девушки лежала на правом боку, а сама девушка висела на ремне безопасности. Света почти не было, и Перк на ощупь отстегнул ремень, вытаскивая девушку из машины. Оттащив ее на безопасное расстояние, он проверил пульс и дыхание, а затем вызвал скорую и полицию.

Врачи приехали через 4 минуты, и ко времени приезда полиции, еще через 3 минуты, привели девушку в более-менее сознательное состояние и сейчас она тянула руки к своей машине и силилась что-то сказать, но удавалось ей лишь хрипеть. К машине же никто не подходил.

Едва лишь к ней подошел полицейский, она смогла прохрипеть «Адам» и снова лишилась чувств.

– Это нормально, – успокоил полицейского врач. – У нее сотрясение и шок, так что ей лучше на какое-то время отключиться и поспать. Мы ее повезли, а вон тот молодой человек – свидетель. Он же и вызвал нас. – указал врач на Перка.

Кивком поблагодарив врача, полицейский пошел к Перку.

– Адам, я полагаю? Я офицер Бакпэйт.

–Не-е-ет, – неуверенно протянул Перк. – меня зовут Перк Ульмссон

–Но та девушка сказала «Адам», – нахмурясь, ответил Бакпэйт.

Мозг Перка пронзила страшная догадка, от которой он стремительно побледнел, а на лбу выступила испарина. Увидев такую реакцию, офицер метнулся к машине, так и лежащей на боку. Открыв заднюю дверь, он отчаянно выругался и запустил руки внутрь салона. Подоспевшему на помощь напарнику он мотнул головой в сторону Перка.

Перк же стоял, не веря в происходящее, всеми силами пытаясь отогнал дурные мысли. Но когда офицер достал из машины тело ребенка, Перк осел на землю и зарыдал.

А потом был суд за халатность при оказании первой помощи, на котором Перка все-таки оправдали, ведь он сделал что мог, и, если бы не тонировка, мог спасти и ребенка. Потому что тот был еще жив, пока скорая возилась с его матерью. Он был жив даже когда его достали из машины. Но по пути в больницу все-таки умер.

Та девушка подошла к Перку лишь раз, во время перерыва в суде.

– Я вас не обвиняю, – прошептала она. Но по ее глазам было видно, что она врет и превозмогает себя.

Перку же сказать в ответ было нечего, так что он просто кивнул и отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза.

Спустя полгода Перк узнал, что она повесилась. Он даже не узнал ее имени, только фамилию – Терссен. И то лишь потому что его обвиняли в неоказании помощи Адаму Терссену.

После этого Перк стал больше пить. У него и раньше никого не было, а сейчас он совсем отстранился от общественной жизни. Перебиваясь случайными заработками, он продолжал жить. В отличие от тех людей. Эта мысль не давала ему покоя. Он купил пистолет и нередко мрачно на него поглядывал, а один раз даже высадил всю обойму в поленницу возле дома, поддавшись внезапной вспышке ярости.

Спустя два года после той аварии Перк ехал на север из города. Он знал там одно глухое место, в котором планировал застрелиться. Пистолет был в бардачке. Беретта 92 – идеальное оружие для самоубийства – такие мысли были у Перка во время поездки.

Держа порядка девяноста километров в час, он по однорядной дороге. Справа подступал лес, мрачно грозя ветвями. Встречных машин практически не было, так что Перк периодически засматривался на лес, впитывая его запахи.

Увидев в зеркала приближающуюся сзади машину, Перк хмыкнул и чуть увеличил скорость, слегка отвлекшись на часы – было уже 23.47, и за окном было темно.

Резкая вспышка света сзади больно ударила по глазам. Перк непроизвольно зажмурился, а когда открыл глаза, яркого света сзади уже не было – обычные фары. Которые тут же моргнули дальним еще раз.

Перк резко ударил по тормозам, ожидая удара сзади. Но его не последовало, только небольшой толчок. Видимо, реакция у водителя и тормоза у машины сзади были в порядке.

Отстегнувшись, Перк вытащил из бардачка пистолет и вылез из машины.

– Никогда! – крикнул он и выстрелил в середину лобового стекла догнавшей его машины.

– Не моргайте! – продолжил он выстрелом в пассажирскую часть лобового стекла. Машина дернулась назад и заглохла. Из-за полной тонировки лица водителя не было видно.

– Дальним! – выстрел в сторону водителя. Попытки завестись тут же прекратились. Послышался стон.

– Светом! – Перк разбил рукояткой пистолета стекло в водительской двери. Сидевший за рулем парень буквально захлебывался кровью – пуля разворотила ему горло.

– Никогда! – Перк еще пять раз нажал на курок, расстреливая лихача в упор.

Тяжело дыша, Перк прислонился к разделительному ограждению и тут же услышал влажный чпокающий звук откуда-то с заднего сиденья расстрелянной машины.

Открыв заднюю дверь, Перк увидел лежащую на спине женщину с пулей в животе – первая пуля, выпущенная в середину лобового стекла. И с пулей в голове – вторая пуля пробила спинку сиденья.

Женщина была беременна. Похоже, муж торопился доставить ее в больницу и в дороге она начала рожать.

Осознав это, Перк приставил пистолет к виску и нажал на курок.

Дом – наша крепость

Раньше здесь было безопасно. А теперь…

А теперь нас ждут грузовики и автобусы. Которые отрастили себе механические ноги и научились питаться людьми. А потом они научились скармливать излишки пищи маленьким машинам, чтобы те тоже росли. И из какого-нибудь микролитражки вполне может вырасти злобный автомобиль размером с полноценный пикап.

К счастью, расти они могут только на человечьем мясе. Видимо, это месть за многие года нещадной эксплуатации.

Когда-нибудь они даже научатся разводить нас. И когда-нибудь мы действительно пойдем к ним в загоны, чтобы выжить. Но не сейчас. Пока еще у нас достаточно сил на борьбу с ними.

Но есть у нас и союзники, пусть невольные. Старенькие пятиэтажки, рассыпающиеся на глазах, решили, что они – лучшие сторожа. И взлетели. Невысоко, метров на шесть. Сохраняя все коммуникации и каким-то невероятным образом растягивая лестницы в подъезды, они были безопасны. В них можно было спрятаться от автомобилей, можно было жить.

Как ни странно, питались дома как раз автомобилями. Стоило автомобилю оказаться под домом – дом опускался, давя и круша механизм. Какое-то время дом оставался на месте, переваривая, а затем снова поднимался. Видимых изменений у него не наблюдалось. Так никто и не смог понять, зачем дома поедают автомобили.

Со вздохом Вик закрыл книгу-самиздат.

– Автомобили, – хмыкнул он про себя. – Было еще просто, когда это были только автомобили, а не танки или корабли.

Книге было уже порядка десяти лет, но ничего нового не издавалось – не было возможности, да и не надо. Все и так знали, что дом – спасение, а машина – смерть. Причем не факт, что быстрая. Некоторые научились отрывать конечности и поедать их понемногу.

Вик спешил от одного клана к другому. Теперь даже десять километров – долгая дорога, ведь нет машин, нет механизмов, которые бы могли помочь преодолеть расстояние. Любой более-менее сложный механизм, который создавался руками человека, становился злобной гадостью, стремящейся пожрать создателя. Даже часы. Даже, чтоб их разорвало, велосипеды.

А вот если что-то создавали сами механизмы, это уже не оживало. Так и оставалось бездушной машиной.

Вздохнув, Вик поднялся. Патруль жестянок ушел, и пора было тащиться дальше. Маршрут был известен, дома и нычки по пути были. Отлипнув от стены, человек перебежал через улицу и потихоньку пошел вперед. Камеры наблюдения были разбиты, так что идти можно было смело, но осторожно. Жестянки могли притащить и старую установку с пулеметом и камерой – тогда идти по улице было бы сложнее.

Послышался еще шум. Жестянки так и не научились передвигаться бесшумно, их всегда выдает стук и цокот копыт по асфальту. А без асфальта им тяжело передвигаться, поэтому большинство людей перебралось в леса и горы. Конечно, и там есть жестянки, но их там меньше. Сельское хозяйство, опять же. Так что фермеры – это хорошо. Но кто-то должен и ресурсы добывать, ведь создать что-то, не создавая механизмов, практически невозможно.

Люди, конечно, лишились высокотехнологичных наворотов типа самонаводящихся ракет, высокоточных прицелов и электронных гранат. Но зато остались старые добрые винтовки, автоматы, простейшие гранатометы и мины.

Теперь у каждого горожанина было с собой несколько обычных мин и одна противотанковая. Кто посильнее – таскал с собой и гранатомет.

Вик был не из силачей, так что нес три обычные мины и одну противотанковую – стандартный набор. При этом он знал, где есть противотанковое ружье. Отстрелить пару механических конечностей жестянке и сбежать – это было нормой. В итоге этот инвалид все равно будет сражаться хуже, и его будет проще уничтожить в дальнейшем, если нет времени сейчас. Против животных был легкий пистолет-пулемет с парой обойм.

Вик нырнул в окно одного из не взлетевших домов и затаился. У жестянок были и тепловизоры, так что остановка на улице может выйти боком.

Спрятавшись за кирпичной стенкой, Вик снова погрузился в воспоминания.

Отрастив ноги, механизмы в основе своей утратили первоначальные функции – они разучились ездить и летать. Теперь они всегда передвигались на этих ходулях. За исключением кораблей. Те решили не отращивать ходули, а продолжать плавать. И как-то так получилось, что именно морские силы возглавили жестяночную иерархию. Им передавалось все топливо, и лишь после себя корабли раздавали капли бензина остальным. Зачем – непонятно, ведь самолеты не могли взлететь, а автомобили – поехать. Их двигатели не работали. Похоже, у них появилась душа.

Но баки все равно заливались бензином.

Грохот затих, и Вик снова вылез из укрытия. Пробежав еще полсотни метров, он снова затаился – где-то вблизи тикали часы. Конечно, они не представляли опасности для рейнджера, но могли выдать его большим жестянкам.

Неподалеку был дом-сторож, можно спрятаться в случае опасности в нем.

Другой клан звал его для оказания помощи – Вик был не только охотником, но и доктором, однако доктором без лекарств. А у Химиков лекарства были, но были и больные. Так что Вик вылечит больных и взамен получит лекарства для своей больнички. Поэтому идти надо было, а раз надо, то траппер поднялся и, аккуратно ставя ступни, пошел вперед. Не хватало еще наступить на эти часы.

Пройдя еще десяток метров, Вик снова услышал гул и стук – патруль возвращался. Нырнув в подворотню и укрывшись фольгой, он затих.

Никто так и не отследил даты возникновения этого хаоса. Потому что в один не прекрасный день встала только одна машина. Через день – еще. Сначала на это не особо обращали внимание, носясь как с очередной сенсацией, а не началом конца.

Через месяц почти все грузовики был ходячими, но пока еще не опасными. На них смотрели, их разбирали, их изучали. Прошел еще год. Все привыкли к новым машинам, даже пробовали их оседлать. А потом, как-то раз, невнимательный пешеход попал под шагающую машину. Крови было море, и в ней то машина и искупалась. А потом вдруг одним движением закинула труп куда-то под капот и начала убегать вдаль. Ее догнали на вертолетах и подбили, а когда открыли капот, то увидели полупереваренное мясо. Но даже это не заставило людей уничтожать машины.

Еще через пару месяцев инцидент повторился, но на этот раз машина смогла скрыться.

Шум затих, так что Вик сложил фольгу и снова пошел вперед. Надо было до темноты успеть добраться – ночевка на улице была доступна лишь отчаянным храбрецам.

Вдалеке затрещала автоматная очередь, бухнул гранатомет. Похоже, кто-то уничтожал жестянок. Были у людей и такие отряды – смертники, как они себя называли. Брали много оружия и ходили в город отстреливать механизмы, приближая конец жестяночного царства. Отрядов таких было немного, но попасть в них хотели многие – это было почетно, да и работать не надо, знай отстреливай супостатов. Только вот зачем автомат? Ведь он жестянкам ничего не сделает.

Вик не любил такие моменты. С одной стороны – надо помочь. С другой – ему за это не заплатят, патроны и мины не возместят. А они стоят немало.

Очередь тем временем громыхнула еще и еще, затем раздался взрыв мины – похоже, у ребят дело спорилось, так что Вик заспешил дальше. Скоро сюда сбегутся еще жестянки, надо было срочно делать ноги.

Отбежав еще на пару кварталов, Вик снова нырнул в подъезд. Где-то неподалеку цокали жестяночьи ходули.

Та скрывшаяся машина, похоже, съела не одного человека, потому как вернулась то уже здоровенной оглоблей размером с локомотив. Каким-то образом она отрастила себе камеры-глаза и руки. Видимо, этими то руками и приделала себе стойку с пулеметом.

Справиться с ней было сложнее, но у военных это получилось. А потом все машины взбунтовались и начали поедать людей. Военные грузовики, пассажирские автобусы, поезда – все начали. И начали расти, быстро и неумолимо. И вот когда появился монстр размерами даже не с обычный дом, а с небоскреб, длиной метров двести, вот тогда-то машины объединились против такого существа и сами его уничтожили. Видимо, он мог научиться кормиться за счет других машин. С тех пор сильно большими машины не вырастали. Но они смогли начать учиться. Они делали оружие и прикрепляли его к своему корпусу. Оружие каким-то образом управлялось их нервной системой. И да, нервная система у них тоже была. Они чувствовали боль, злость, радость.

Ходули ушли, пошел и Вик. Еще квартал, и вдалеке показалась стая собак. Жестянок они не интересовали, так что собак было много. И это тоже было проблемой, ведь собак было больше, на них тратилось время и при отстреле было много шума.

Ругнувшись, Вик нырнул в очередной подъезд и побежал вверх по лестнице. Если собаки его заметят и начнут охоту – заметят и железяки. Влетев в одну из квартир, он захлопнул дверь и прислонился к ней. Сейчас идея идти в одиночку уже не казалась такой хорошей, как с утра.

Подойдя к окну, он проследил за стаей собак. Она потихоньку направлялась в сторону выстрелов, откуда только что пришел Вик.

Собаки в свое время нанесли немалый урон людям. Сбившись в огромные стаи, они выгрызали целые кварталы. Дикие животные такого урона не причиняли, они жили, как и раньше.

Жить, несомненно, стало сложнее, но при этом и веселее. Хотя поголовье человечества, конечно, сильно уменьшилось – ведь число машин было сравнимо с количеством людей. Легковых и грузовых гражданских было около миллиарда, а ведь были еще военные, незарегистрированные, самолеты, вертолеты…

Первое время было очень тяжело – пока еще человечество цеплялось за города. А когда ушли в леса и поля – стало проще. Жестянки почти не доходили, их ходули увязали в земле. А отдельных сущностей было легко отстреливать и взрывать.

Подождав еще немного, Вик спустился. До цели оставалось немного, пару километров. Все базы людей в городах были секретными, ведь машины могли разнести любую базу, которую б заметили. Просто задавить массой. Так что, как правило, люди прятались в бункерах под землей. Некоторые уже даже начали пользоваться ливневкой, но большинство туда не лезло – еще был силен страх перед подземкой. Ходили слухи, что небольшие механизмы и сами обитают там, не в силах соперничать с полноценными машинами. Да и крыс там было много.

Вот уже и вход в бункер. Он находится в одном из подъездов и замаскирован под вход в обычную квартиру. Рядом два дома-стражника, так что здесь было безопасно. Вздохнув, Вик устремился ко входу. Он наконец-то дошел.