Тот, кто живёт

– Я что, должен в это поверить? ― проговорил Серёга, оглядываясь, стоило Майоровой закончить.― Вы меня разыгрываете на такой детской теме? А дальше что? Создадите иллюзию и будете убеждать? Предъявите доказательства? А, у вас же сегодня занятия по воздействию, и даже кто-то доклад должен делать!

И командир пятого отряда сурово глянул на Тоню. Девушка выдержала его взгляд без видимых эмоций.

– Серёга. Она говорит правду, ― очень твёрдо проговорила со своего места за столом Даша Сыроежкина, и Катя кивнула.

– Ага. Не обижайтесь, у меня против вас ничего нет, но вы, мозговики, всё время себе на уме, так что когда вот ты говоришь, что она не врёт, где гарантия, что ты тоже не врёшь?

Вэшки загалдели, а у Славы точно само собой вырвалось:

– Фу ты, Фома неверующий. Ничего другого и ждать было нельзя.

– Это что ещё значит?! ― взвился парень.

– Что слышал. Дурак ты. И во всех реальностях такой.

– Ничего себе заявки на успех! Не, вы слышали, что она мне сказала!

– Слышали. Не кипятись. Если бы ты рассказывал правду, а тебя во лжи обвинили ― как бы себя повёл? Славе обидно, тем более она уже много раз безуспешно пыталась всех нас спасти. Ты вот можешь опровергнуть её рассказ?

– А вы подтвердить его не можете. Ваши слова против моих ― такие же слова, вот.

Серёга набычился.

– Хорошо. А что насчёт контролирующего поля в лагере?

– Это всё тоже только с ваших слов.

– Вот упёртый!

– От меня ещё что-нибудь требуется?

– Не требуется. Вали играй в свой мячик, ― огрызнулась Катя и тут же сама поняла, что вспылила. Серёга же, недолго думая, поднялся и вышел, придав себе вид обиженный, но гордый до невозможности.

Где-то вдалеке за окном радостно закричали какие-то пионеры. Мир продолжал жить по-своему.

Вэшки растерянно переглядывались.

– На воздух пойдёмте, ― предложила вдруг Даша, и все, как по команде, высыпали сперва в коридор, а оттуда наружу. Перешли на площадку и расселись на лесенках, брусьях и прочих спортивных конструкциях, и прежде чем продолжить обсуждения дел насущных, Даша подсела к Славе на скамеечку и тихонько проговорила:

– Серёга ещё одумается, так что не обращай внимания. Иногда он ведёт себя как дурачок, но всё же наш, Пионер.

За спиной, точно из воздуха, воплотился Саша Сыроежкин в бескозырке:

– Он о себе больно много мнит, потому что под гитару умеет петь. Немного вспыльчивый, как и все мы. Но я уверен, он ещё всё пересмотрит. Обдумает, взвесит ― и вернётся.

Слава слабо улыбнулась.

И тут вступила Катя, которая, как выяснилось, всё же обиделась:

– Вернётся ― я лично ему от ворот поворот дам! Он что ― обалдел так с новенькой? И вообще! Перед ним сама Майорова, а он повёл себя, как неотёсанная дубина. Стыдобища. Вот была бы ты, Тонька, командиром у бэшек, глядишь, всё было бы в лучшем виде!

Тоня молча пожала плечами. Она устроилась на брусьях и то и дело трогала юбку, проверяя, не видны ли трусы. Слава отметила, что Саша Сыроежкин и ещё один мальчик украдкой поглядывали на неё, воспользовавшись удачными ракурсами. В другой ситуации она бы обязательно сделала замечание, но… Нет, она бы в любом случае его сделала.

– Саша и ― Петя, да? ― мальчики, пересядьте вон туда, пожалуйста, ― произнесла она строго и показала пальчиком, куда именно следовало переместиться. Парни смущённо пересели, и хоть никто ничего постыдного не озвучил, Катя всё равно погрозила им и прибавила на словах:

– Ух, нету здесь Алиски Двойкиной.

Посыпались шуточки. Сценка получилась не самая красивая, прямо скажем, но она разрядила обстановку, и казалось, что даже Тоня не особо забивала себе голову. В конечном итоге она под общие взрывы хохота уже подбавляла в общий котёл смешных деталей о том, как бы повела себя Алиса.

И всем было невдомёк, что сама Алиса как раз приближалась к лагерю.

После неудачного знакомства с новенькой и дурацкой ситуации с вёдрами, она неслабо психанула и побежала в лес. Какое-то время сидела, набычившись, на приметной полянке, потом отправилась посмотреть старую военную базу. Понаблюдала за стройкой с высокого дуба. Наконец, когда надоело, девушка вернулась в лагерь, где утащила с кухни две котлеты и хлеб. Перекусив и избежав встречи с вожатыми, Алиса снова удрала с территории, проскочила насквозь небольшой березняк и отправилась на берег озера, чтобы искупаться в одиночестве ― по обыкновению голышом, чтобы не ходить потом в мокрых трусах. По задумке, после воды и обсыхания на солнышке настроение станет совсем другим, можно будет вернуться в лагерь и даже снова общаться с людьми.

Как же удивилась девушка, когда на берегу именно там, где тайно от взрослых купаются Пионеры, она обнаружила красные пятна. Что за пятна? Неприятных запах с нотками ржавого железа. Трава, песок ― следы рук на стволах берёз ― это что вообще такое? Внутри шевельнулся страх в сочетании с любопытством. Странно, но именно боязнь и непонимание заставили девушку позабыть о первоначальном плане и двинуться в лес, ориентируясь на перепачканные стволы и листву.

Через короткое время она обратила внимание, что по мере её продвижения прочь от озера, пятна становились больше и ярче, как если бы она постепенно приближалась к тому месту, где испачкался некто, оставивший следы. При этом чем дальше вглубь леса, тем запачканные стволы попадались всё реже. То есть кто-то перепачкался в лесу и пошёл к озеру. И пока топал ― всё чаще был вынужден хвататься за деревья. О них он потихоньку всё больше отирался, и потому пачкал с каждым разом всё меньше и меньше. Так…

А почему обнимался со стволами-то всё чаще? Поплохело ему, что ли?

Примерно определившись с направлением, Алиса обратила внимание, что иногда перепачканные деревья оказывались довольно далеко друг от друга, а иногда довольно близко. Могло ли это означать, что она шла в обратную сторону по следу сразу двоих?

Стараясь производить как можно меньше шуму, девушка продолжала идти по жутковатому следу, пока не пришла на поляну и не вскрикнула от неожиданности и жути.

На поляне между двух стволов был растянут лось.

Плохое состояние трупа можно было сопоставить разве что со степенью мерзости того, что с ним сделали: туша была практически вывернута наизнанку и висела между деревьями на высоте человеческого роста в подобии паутины, сделанной из непонятных розовых жгутов ― по виду, состоявших из плоти. В красной луже строго под трупом валялась требуха и чёрти что ещё. Вокруг ― черным-черно от полудохлых мух, которые копошились, но не взлетали и даже не гудели.

Запах стоял такой, что по тошнотворности затмевал даже само зрелище.

Подавив рвотные позывы, Алиса применила весь известный ей словарный запас для описания собственного отношения к открывшейся картине, не забыв охарактеризовать ещё и тех, кто это сделал, приплетая и их родственников в нескольких поколениях. Смотреть на лося было совершенно невыносимо, и девушка отвернулась. Как так, обычный же лес: солнце прошивает лучами кроны, ветер шелестит листвой, птицы горланят свои песенки, дятел стучит где-то близко. Благодать да и только. Знай себе гуляй да малинник ищи. Тут ни медведей в округе, ни волков ― не лес, а сказка! Если бы только за спиной не оказалась какая-то больная, сумасшедшая, невообразимая-кошмарная-мерзкая… страшная…

Картина?

Сцена?

Как это назвать-то, чтобы не замарать нормальное слово?

Чтобы оно потом не вызывало ассоциации с ЭТИМ?

Может, причудилось?

Ну не может же кто-то вот такое сделать, если он человек! А животное тоже не может, для такого руки нужны. Может, показалось? Или кто-то из вэшек такую дичь внушает? Не, Пионеры до такого не опустились бы.

Алиса повернулась, и кошмарное зрелище вновь предстало её глазам во всей своей мерзости.

Пришлось, точно заклинание, повторить всю недавнюю тираду в адрес учинивших этот ужас и самого их творения.

Может, всё ненастоящее?

Больная шутка, но, может, всё-таки шутка! Ух и задаст Алиса тому психованному, кто это придумал!

Борясь с собою, Алиса приблизилась и остановилась у самого края круга копошащихся мух.

Идти дальше по насекомым?

Нет уж! Они раздавятся, все подошвы будут в мерзости.

Да и зачем ― трогать пальцем эту тушу всё равно не было никакого желания.

Снова пришёл рвотный позыв, пришлось отскочить назад, чтобы запах так не сверлил нос.

Отдышавшись слегка, Алиса подумала, что делать тут в целом нечего, трогать ничего нельзя, даже её следы на самой полянке ― это уже очень плохо, и пусть с этим разбирается кто-нибудь компетентный. И вообще, сталкиваясь с подобными вещами, единственно верный подход ― это бежать прочь, кричать погромче и звонить в милицию.

Хоть это и не путь Пионера, разумеется.

Пионер ― это вам не просто напуганный обыватель. Пионер должен быть стойким, смелым и действовать ответственно!

Стойко и ответственно вызывать милицию, так точно!

Твёрдо решив, что нужно, во-первых, посмотреть, куда «кто-то» направился от озера, после чего доложить в лагерь, Алиса двинулась назад. И с первым же шагом угодила во что-то вязкое, скрытое до поры подо мхом. Кед утонул, пальцы ног ощутили влагу и почему-то лёгкое покалывание. Подняв и осмотрев ногу в почерневшем кеде, Алиса убедилась в своих самых неприятных подозрениях ― никакое не болото, не грунтовые воды, не ручей, там ― нога по щиколотку утонула в чём-то липком и очень чёрном. И довольно вонючем.

Алиса всё же не выдержала, и её вывернуло.

Ругаясь, она кинулась в обратный путь ― теперь уже к озеру, чтобы хотя бы смыть с ноги эту гадость (которая почему-то жжётся!), умыться и прополоскать рот.

«А заодно узнать, куда пошли те, кто оставлял кровавые следы на деревьях», ― шевельнулась осторожная мысль, но была тут же задавлена внутренними криками о том, как неприятно перепачканной ступне и как вся одежда пропиталась уже этим запахом, поэтому срочно нужно к воде!

Слегка припустив и дивясь тому, как легко находится путь, девушка быстро выскочила к озеру и первым делом сунула в воду испачканную ногу. Раздумывать не пришлось ― она судорожно развязала шнурок и сорвала кед, принялась смывать чёрное со ступни и пальцев. Потом выполоскала что могла из кеда, осталась недовольна результатом, потёрла зачерпнутым со дна илом. Сунула внутрь руку ― снова ощутила жжение ― тут же вынула и отмыла. Пришлось погрузить кед в воду и уже там выполаскивать изнутри всё, что туда успело затечь.

Наконец, с ногами, обувью разобралась.

Оставив кеды сохнуть на бережке, Алиса вернулась в воду.

«Бр! Холодная! До чего ж холодная-то!»

Алиса склонилась над водою, зачерпнула в пригоршню, умылась. Чёлка прилипла ко лбу. Рубашка развязалась и теперь свисала, как обычно.

Юбка в одном месте порвалась по шву.

Куда хуже было то, что она перемазала в крови руки: видимо, пока бежала назад, случайно хваталась за испачканные деревья. Теперь же, когда руки уже стали чистыми после возни с обувью, кровь пополам с какими-то соринками, оказалась у неё на лице: чиркнула рукой ещё до того, как отмыть. Девушку аж передёрнуло от омерзения. Она принялась тереть лицо усерднее. Даже подумала использовать ил, но потом отказалась от этой идеи и продолжила умываться просто водой, стоя в озере почти по колено.

Волосы промокли, ноги замёрзли. Окрасившаяся вода с лица стекла по шее на грудь.

– Чёрт!

Алиса быстро сорвала себя галстук, рубашку и майку. Последняя уже окрасилась розовым.

Ругаясь себе под нос, Алиса скомкала снятые вещи и попыталась докинуть их до берега.

Это удалось лишь частично ― майка попала в воду, рубашка и галстук единым комком долетели благополучно.

Продолжив тихонько ругаться ― теперь уже на собственную бестолковость и неуклюжесть ― Алиса всё же вернулась к берегу, попутно выловила из озера майку, вышла на песок и тут же уронила её. Мокрый трикотаж тут же стал таким грязным, что хоть вой. При этом даже мысль снова залезть в воду и прополоскать, показалась Алисе просто ужасной.

Да и вообще! Что за дело ― пытаться всё с себя смыть и отстирать здесь, в холодной грязной воде, если в лагере есть чудесная прачечная? И душ с тёплой водой. И чистая форма.

Алиса ощутила непонятное холодное спокойствие.

– Собственно, а чего это я так бешусь? ― сказала она себе вслух. ― Надо в лагерь! Вызвать кого следует на ту полянку. Пусть разыщут, кто это сделал.

Забыв кеды и майку на песке, держа в руках скомканную рубашку и галстук, Алиса спокойно потопала в лагерь. Прошла по кромке воды берегом, свернула на тропинку, обогнула небольшую заводь, по мостику перешла ручей, снова оказалась у воды. Здесь берег круто забирал в сторону, озеро делало изгиб, и становился виден лагерь, тогда как место всеобщего тайного купания осталось вне видимости.

– Хм. Странно, ― произнесла Алиса вслух, ни к кому не обращаясь.

Ногу и руку больше не щипало.

Виденное на поляне показалось чем-то вроде дурного сна ― не столь существенным.

Что, впрочем, не отменяло плана сообщить кому следует о находке. И вообще ― тот, кто это сделал, должен бы ответить.

Алиса сделала ещё несколько шагов и снова остановилась как вкопанная.

Ей бы вспомнить, что на ней из одежды только трусы и порванная юбка.

Но нет ― мысли ушли далеко. Оглянувшись, девушка обратила внимание на две дорожки следов на песке. Не сказать, чтобы кругом было гладко ― обычный песчаный берег. НО следы Алиса всё же различила:

– Это что, оттуда?

Мгновенно переключившись, девушка вернулась на мостик, оттуда на тропинку и снова на берег. Да, шли здесь! Обратно на ту сторону, вон там виден забор. Так что, тот, кто убил лося на поляне, пошёл в лагерь?

Алиса нахмурилась. Опустилась на четвереньки, склонилась к следам. Сама не зная, зачем, втянула ноздрями воздух.

Непонятно как, она ощутила еле различимую нотку того самого отвратительного запаха с поляны.

– Да, это они!

Алиса встала и пошла вдоль дорожек следов, не сводя с них глаз.

Те, кто оставил их, шагали бок о бок. Маленький размер стоп. Девчачий?

Алиса пошла быстрее.

Ещё метров триста, и будет уходящий в воду забор лагеря.

Двести.

Сто.

Пятьдесят.

Всё.

Здесь они просто перемахнули через забор. Тип А.

Надо бы как-то тоже перелезть. Стена небольшая ― метра два всего.

Обычно Алиса бы слегка разбежалась и ухватилась за верх руками, но сегодня…

Сегодня в руках оказалась скомканная рубашка и галстук.

– Зачем я ношу это в руке? ― проговорила девушка вслух, но вместо того, чтобы надеть, просто выронила. Посмотрела на свою правую (только что освободившуюся) руку, потом на забор.

Толкнула воздух перед собой ― и бетонная секция забора рухнула, выворотив землю.

Десять минут спустя Алису уже укутали в полотенце, прикрыв наготу, и привели в корпус ашек прямо к командиру Алёне Быстровой. Доложили, что пионерка из её отряда проломила забор и расхаживала по лагерю в одной юбке, твердя что-то про живодёров.

– Кто-нибудь! Сбегайте за мозговиками! ― приказала Алёна. ― А Алису в палату.

Несведущий человек мог бы подумать, что на девочку-подростка напал извращенец, и потому нужно срочно звать взрослых. Однако, во-первых, Пионерам любой извращенец ― это на одну ладонь положить, другой прихлопнуть. Та же Алиса хоть и считалась спящей ашкой, могла запросто сломать обычному человеку любую кость голыми руками. Ну а во-вторых, Алёна обо всём догадалась, стоило лишь приблизиться и вдохнуть.

Нюх не обманешь.

И бормотание про «живодёров» неспроста.

Поэтому Алису и увели прямиком в палату, где Алёна усадила её на кровать, а сама села напротив. И рядом встала Маша Старцева. Обе уставились на Алису, чего-то ожидая. А та глубоко вдохнула и вдруг прервала бормотание.

– Этот запах. Это… кровь?

– Алиса. Ты была в лесу? ― Алёна спросила это очень странным голосом, после чего взглядом попросила Машу пойти и подпереть дверную ручку стулом.

– Этот запах, ― Алиса чуть опустила лицо и посмотрела на Алёну исподлобья.

– Ты приняла его? Духа леса, а?

– Вы это так называете? ― голос Алисы звучал странно. Прилипшая ко лбу чёлка придавала лицу зловещий вид.

– Ты видела поляну? Ты что-то трогала на ней? ― спрашивала своё Алёна, но девушка напротив уже ничего не слышала. В её радужках пробежали голубоватые искры.

– Да нечего тут спрашивать, ― подала голос Маша, которая как раз управилась с дверью. ― Видно же, что лесной дух уже в ней.

– Ну да, ― согласилась Алёна. ― Слушай, Алиса. Мы сейчас расскажем тебе кое-что очень важное, только ты успокойся. Видишь ли, ты теперь такая же, как мы, и с этим надо научиться ужива…

Алёна не договорила. От невидимого толчка она пролетела через всю палату и впечаталась в стену. Удар пришёлся на голову.

Это был сто шестьдесят седьмой случай, когда Слава Майорова даже не узнала, от чего мир снова ушёл для неё в перезапуск.

Глава 3

Способность снова оказалась спящей. Чёрт! Но может, так и надо.

КПП, автобус, лось, авария, почти часовая прогулка по шоссе.

Алиса на остановке, дошло до драки. Потом небольшая прогулка с Олимпиадой.

Алёна и Маша, потом Вадим Борисович. По дороге от директора не встретила Лариску. Чуть не поругалась с Серёгой на входе в корпус вэшек. Познакомилась с отрядом, пошли на обед. Потом ― купаться на озеро.

И вот уже вечер. Снаружи сумерки ― в столовке светло от многочисленных ламп.

Как же давно не было таких спокойных первых дней!

Слава сделала большой глоток вишнёвого киселя из кружки и поглядела на сидевшую напротив Дашу. Та подмигнула.

– Ты чего такая смурная? ― шепнула на ухо Катя. ― Если ты из-за Алиски…

– Да я уж и забыла, если честно.

– А что тогда?

– Да так, своё… Ничего особенного.

– Ну ты, если что, всегда можешь поделиться. Не со мной, так с Олимпиадой. И ещё тут в научном корпусе есть психолог.

Слава повернула к Кате лицо и долго смотрела ей в глаза.

– Что?

– Ты добрая, Кать!

– А-а! Ну я просто забочусь о своём отряде, чтобы всё было в лучшем виде.

– В лучшем виде… ― рассеянно повторила Слава. На самом деле её никак не отпускали мысли о предыдущей реальности, которая оборвалась слишком внезапно, без намёка на причины. Вернее, намёк был: прибежали посыльные от ашек, сказали, что Катя срочно нужна, чтобы кому-то там помочь. Сердце ёкнуло, хоть имён никто не называл. Почему-то сразу стало страшно. Катя рванула в сторону корпуса третьего отряда, Слава побежала было за нею ― и всё. Снова КПП. Новая порция воспоминаний новой себя. Не такие уж и отличные от её первоначальных. Почти такие же за исключением мелких частностей. В этой реальности вообще всё было почти так же. Настолько, что Слава даже позволила отдать пистолет Цурюпе на хранение сразу. Сама внесла исправление в надежде что-то улучшить и переиграть.

Тот, кто живёт в лесу, тут же отреагировал.

«О, оч-чень хитро!»

«Чтоб его черти взяли», ― решила Слава и даже не стала отвечать. А он как бы сам пропал и более не беспокоил. Чудесненько! Слава так устала от непрерывной игры и попыток перехитрить, что готова была многое отдать за возможность отдохнуть хоть денёчек!

Ничего же не изменится, если ещё одна реальность сгорит. А не сгорит ― так ещё и лучше.

– Девочки, скоро отбой. Я предлагаю вам хотя бы сегодня нормально поспать, слышите? ― над их столом нависла Олимпиада.

Катя разулыбалась:

– Не волнуйтесь, Олимпиада Викторовна! На сегодня у нас ничего не запланировано, будем спать в лучшем виде!

Саша поддакнул:

– Честное пионерское!

– Ох, смотрите мне!

Потом вожатая спохватилась, что за столом присутствовал ещё и мальчик. Не найдя нужных слов, она просто взъерошила на голове у Сыроежкина-брата золотые кудри и отправилась о чём-то шептаться с другими вожатыми. Стоило ей отойти, Слава предвосхитила Дашину реплику:

– Как это спать? Ночью же самая работа!

Катя и остальные посмотрели на Славу с уважением:

– Вообще так и есть, и у нас на завтра запланировано мероприятие. А сегодня ― отдыхаем перед завтра.

– Класс! ― Слава изобразила хищный интерес. ― А мне дело найдётся?

– Найдётся всем. Кстати, заодно и способность тебе разбудим. А то не дело в «Буревестнике» спящим ходить.

Это было что-то новенькое, Слава насторожилась.

– Умеете пробуждать? Так что, у вас и спящих нет?

– Нет.

«Та-ак».

– А Алиска Двойкина?

– Алиска давно проснулась.

– И какой у неё тип?

– А, конечно же!

Слава чуть не подавилась киселём.

– Погоди, как это А?

– В смысле, «погоди»? ― не поняла Катя. ― У них с Лариской у обеих тип А.

В голове у Славы что-то не складывалось, но не успела она толком додумать, как Катя заглянула ей за спину и сообщила:

– Да вот они с тренировки явились, сама посмотри! Дикари ― прямо в снаряге за стол ― ну кто так делает?

В столовую заходил и рассаживался на свои места третий отряд. Среди прочих была и Алиса. С перчатками в одной руке и шлемом ― в другой. Всё это она, как и остальные ашки, положила на длинную скамью рядом со входом, после чего протопала к столу, где её уже ждал отварной картофель с укропом, кусок паровой трески без костей, маринованный огурец, пачка печенья и кружка вишнёвого киселя. Со своего места Слава видела, как к ней со спины выскочила сестра, чмокнула в щёку, и пока Алиса поворачивала голову, попыталась стянуть печенье с другой стороны. Не вышло: Двойкина-старшая поймала ручонку младшей и высказала всё, что думала. Тут же, точно из-под пола, между ними выросла словно светящаяся изнутри Маша Старцева: выдала Лариске своё печенье, и обе ускакали, весело смеясь, пока Алиса грозила им вслед кулаком.

– Я сейчас, ― Слава поднялась, вылезла из-за стола и отправилась прямиком к Двойкиной. Изумлённые вэшки проводили её и приготовились к зрелищу.

– Чо надо, зубрила? ― грубо спросила Двойкина, стоило Славе приблизиться.

– Ничо. Ведро вот ищу.

– А! ― оживилась Алиса. ― Ведро? А что, пилотки не в моде уже?

За спиной у Алисы кто-то из ашек прыснул.

– Впрочем, от головы зависит, ― закончила Алиса мысль, и хихиканье вокруг стало ещё заметнее.

Славе захотелось провалиться сквозь землю или на худой конец огреть кой-кого по рыжей башке книжкой «О пользе вежливости». Вместо этого она бесцеремонно взяла да и затянула Алисин галстук на шее.

– А ну руки убрала!

Слава сделала шаг назад и демонстративно подняла ладони.

– Ай-ай-ай. Только не бей!

Краем глаза она отметила, как окружающие начали стягиваться со всей столовки в предвкушении если не драки, то по крайней мере конфликта.

– Майорова, чего тебе надо, а? ― запальчиво спросила Алиса, и в интонации сразу же содержался ответ: «По мозгам тебе надо!»

Слава на правах зачинщицы театрально развела руками, обращаясь не столько к Двойкиной, сколько к окружающим:

– Да мне-то ничего! Вот только кое-кто сегодня полез драться первый и даже не извинился.

– Очень тебе нужно моё извинение! Что ты лезешь, а? Что тебе не сиделось?

– Моё дело! ― Слава чуть повысила голос. ― Но мы же не будем выяснять отношения здесь и сейчас! Ты ж такая что-то тихая. Перед коллективом боишься показать, кто ты есть, а?

В тишине стало слышно, как Олимпиада шёпотом спросила у Кати, не объелась ли Майорова белены.

Потом опомнилась Алиса:

– Да кем ты себя возомнила?

И ― хлоп ― на плечо Двойкиной легла ручка Алёны Быстровой, командира третьего отряда. Огонь в глазах Алисы тут же убавился.

– Да ну тебя! ― и Двойкина забрала тарелку и стакан, ушла в дальний угол и уселась за свободный стол.

В кругу всеобщего внимания остались только Слава и Алёна. Последняя мягко улыбнулась и проговорила очень даже не мило:

– Я не знаю, зачем тебе это, но не нужненько устраивать у нас здесь конфликты и ссоры, пожалуйста. Все пионеры «Буревестника» ― товарищи, у нас здесь нет никаких дрязг. Пионер ― всем ребятам пример, помнишь?

И прежде, чем Слава успела привести какие-либо доводы. Прибавила:

– Из-за инцидента на остановке Алисе стыдно, а я как командир отряда, приношу тебе за неё извинения. Мы все и Алиса в частности уже сделали правильные выводы.

Стало тихо. Надо было отвечать ― все вокруг ждали.

– Извинения приняты. И ― спасибо. И, наверное, я тоже прошу прощения за этот цирк.

– Принято. Больше так не делай, ― и Алёна, развернувшись, направилась на своё место.

Представление отменилось, клоуны поснимали красные носы, и пионеры стали расползаться по местам.

Слава постояла ещё чутка, не зная, куда себя девать, после чего вернулась за свой стол.

Тут же рядом возникла Олимпиада:

– Ты чего это?

– Да так, ― Слава потупилась и сделала вид, что проверяет, не осталось ли в кружке киселя. Как будто он мог там появиться сам.