Тихие омуты

– Хорошо, что ты вовремя разобрался, – сказал Сергей. – Хотя если бы не я, лежал бы ты сейчас на дне озера.

– Да, – смущенно ответил Семен. – Спасибо большое.

– Слушай, а что это за место, где мы прячемся? – спросил Олег. – Ты сам эту пещеру выкопал?

– Нет конечно! Я ее нашел, давно еще, в детстве. Ее отшельник выкопал.

– Какой отшельник?

– Наставник Фрол рассказывал нам, что почти сто лет назад, сразу после революции, сюда с большой земли пришел один монах. Я не помню, как его звали. Он вроде бы был большим праведником, поэтому поселился на острове. Я только сейчас понимать начинаю, что в рассказе наставника Фрола что-то не вязалось. Монах был праведником, но при этом жил он отшельником, в общину приходил только за спичками, а все остальное время проводил в пещере, которую сам выкопал где-то в глубине острова. Прожил он здесь недолго, несколько лет. Пришел как-то раз в деревню и умер на пороге церкви, его на кладбище похоронили.

– А про эту пещеру, получается, никто на острове больше не знает?

– Видимо да. Может кто-то и знал, где она находится, да только все те, кто этого монаха видел, давно уже поумирали.

– Как же ты ее нашел?

Семен засмущался.

– Я люблю один по острову бродить. Вы не подумайте, я не дурачок какой-нибудь, я нормально с людьми общаюсь, у меня друзья есть. Но мне с самого детства говорили о том, что я Избранный, не такой как все. И я действительно в это верил, любил бывать один, любоваться природой, этим великим Господним творением. Поэтому и гулял часто по острову один, иногда мог на целый день в чащу уйти, тут думается легче, можно как будто с Богом один на один разговаривать. Даже в церкви такого чувства нет. И вот как-то раз наткнулся я на эту пещеру. Как сейчас помню – день был вот такой же дождливый, промозглый, я пока по лесу пробирался весь промок. Стал перелезать вон через то поваленное дерево, поскользнулся и упал головой прямо во вход в пещеру. Так-то ее заметить невозможно – вон как вход травой и кустами зарос. Я сначала решил, что это нора чья-то, а потом залез внутрь и понял, что эта пещера того самого отшельника. В ней даже какие-то вещи его остались, ложки полусгнившие, доски на которых он спал.

– И ты никому не рассказал об этой пещере? – спросил Олег.

– Нет, – Семен засмущался еще больше. – Мне нравилось это место, в нем чувствуется особенная святость. Я часто приходил сюда один и подолгу размышлял, бывало даже засыпал тут рядом на земле. Если бы я рассказал наставникам или друзьям, они бы объявили это место святым, и оно перестало бы быть только моим.

– А ведь ты серьезно, по вашим меркам, провинился, – усмехнулся Сергей. – Скрыть такое дело от наставников – великий грех.

– Я знаю. Но все мы люди, все грешим. Тем более, что я собирался рассказать о нем перед Посвящением, но там совсем другие мысли в голову полезли, не до того было.

– Тихо! – вдруг шикнул на Семена Олег. – Я что-то слышал. Все напрягли слух и в наступившей тишине отчетливо услышали хруст веток под ногами людей и приглушенные разговоры.

– Быстро, лезьте в пещеру! – шепотом скомандовал Сергей. Олег и Семен по мокрой траве поползли к своему укрытию, а Сергей замер на месте, лишь еще сильнее прижался к земле, пытаясь слиться с окружавшими зарослями.

Из леса на поляну вышли их преследователи. Впереди бодрой походкой двигался старик в черном балахоне с капюшоном. Сначала Сергей подумал, что это наставник Феофил, но приглядевшись, понял, что никогда не видел этого человека, хотя его лицо казалось смутно знакомым. За ним шли наставники во главе с Ильей, а за ними еще десяток мужчин-общинников. На середине поляны старец остановился. Его пронзительный, колючий взгляд, казалось, был устремлен прямо на Сергея, сжавшегося за трухлявым пнем.

– Они там, – коротко сказал старец, указывая на вход в пещеру.

– Где там? – переспросил, напрягая зрение, Илья.

– Маловерные глупцы! – воскликнул старец. – Неужели вы настолько слепы, что не видите даже того, на что вам указывают пальцем?

Неожиданно громким и крепким голосом он сказал:

– Выходите из своего укрытия, проклятые демоны! Сейчас вы примите смерть, достойную нечестивых слуг сатаны!!!

Сергей понял, что прятаться больше нет смысла. Он медленно встал, глядя на толпу общинников и судорожно пытаясь придумать план дальнейших действий. За его спиной из пещеры отшельника вылезли Семен, Олег, Артем и Маша. Умирать в темном грязном подземелье им не хотелось. Несколько секунд преследователи и их жертвы молча смотрели друг на друга, их разделяло не больше десятка метров. Олег понимал, что бежать дальше было бессмысленно – если он и Сергей еще могли рассчитывать на свою выносливость, то Маша, да и Артем с Семеном точно не уйдут от этой толпы.

– Что нам с ними делать, отец? – спросил Аристофана наставник Илья. – Сжигать?

– На это больше нет времени, дети мои. Демоны показали свое коварство и умение выпутываться из веревок. Убейте их прямо сейчас. Фрол, сделай свое дело!

Вперед вышел наставник Фрол, держа в руке «Макаров» Сергея. Олег понял, что наставник умеет обращаться с оружием, хотя на секунду ему показалось, что вытянутая рука Фрола слегка дрожала. Наставник снял пистолет с предохранителя и целился в грудь Сергея, стоявшего ближе всего к нему. Никто из ребят не двигался с места, понимая, что наступает развязка этой страшной трагедии. Маша почти потеряла сознание, безвольно повиснув на руках Артема. Олег прикидывал, сможет ли он добежать до Фрола, используя падающее тело Сергея как прикрытие.

– Хватит тянуть, убей их! – стальным голосом проговорил Аристофан. Но наставник Фрол неожиданно сделал шаг вперед, развернулся и направил ствол «Макарова» в голову старца.

– Что ты делаешь? – в ужасе спросил Илья.

– Отойдите от него, братья! – дрожащим голосом сказал Фрол. – Он не тот, за кого себя выдает.

– Что ты несешь??? – закричал наставник Игнат. – Это же старец Аристофан, наш духовный отец и учитель.

– Отдай пистолет, сумасшедший! – сказал старший наставник Илья. – Ты не понимаешь, что делаешь, это демоны повредили твой рассудок.

– Нет, Илья, не подходи ко мне, – забормотал Фрол, переводя пистолет с Аристофана на Илью и обратно. – Я знаю, что говорю. Это не старец Аристофан. Я видел у него под капюшоном рога.

– Ты одержим демонами!!! – крикнул Игнат, срываясь на визг.

– Пусть он снимет капюшон, – сказал Фрол. – Тогда мы увидим, кто прав. – Лицо его исказилось от напряжения, глаза блуждали по лицам общинников, губы посинели и дрожали. Было видно, что наставник переживает жесточайшую душевную борьбу, в которой на карту поставлен его рассудок и сама жизнь. Взгляд его остановился на любимом ученике – Алешке Петрове, испуганно переминавшимся с ноги на ногу за спинами наставников.

– Сын мой, – неожиданно мягко сказал Аристофан. – Успокойся. Демоны подчинили себе твой разум, они заставляют тебя видеть то, чего на самом деле нет. Отдай пистолет Илье. Ты принесешь покаяние и будешь прощен, ведь в этом нет твоей вины.

Наставник Фрол, как будто не выдержал внутреннего напряжения. Рука с пистолетом начала опускаться, и Илья уже сделал шаг вперед, чтобы забрать оружие, но Алешка Петров, будто прочитав что-то в глазах Фрола, вдруг подскочил со спины к старцу Аристофану и одним движением сорвал тяжелый черный капюшон с его головы. Старец молниеносно обернулся, и неуловимым движением ударив Алешку в грудь, отшвырнул его на несколько метров. Парень налетел спиной на молодую осинку, сломал ее и остался лежать в мокрой траве, не подавая признаков жизни.

Аристофан оглядел общинников и понял, что опоздал. Все взгляды были прикованы к тому, что скрывал капюшон. Среди густых белых волос старца торчали два кривых маленьких рога, один из которых казался немного больше другого.

– Что за чертовщина! – прошептал Еремей. Сначала наставники, а потом и все остальные начали пятиться от Аристофана, и вскоре он остался один в середине пустого круга. Илья, Игнат и Еремей встали рядом с Фролом, который по-прежнему держал в дрожащей руке направленный на Аристофана пистолет. Сергей, Семен, Олег, Артем и Маша, про которых все забыли, могли бы воспользоваться этим замешательством и сбежать, но и они были поражены столь неожиданным поворотом и, затаив дыхание, смотрели на рогатого старца. А тот вдруг начал неуловимо меняться – лицо приобрело жесткое хищное выражение, глаза засверкали холодным стальным огнем, казалось, что его нос и подбородок еще больше заострились.

– Маловерные трусы! – глухим изменившимся голосом проговорил он. – Вы показали себя недостойными веры своих отцов, дедов и прадедов! Вы понесете наказание и будете лишены великой благодати, что много веков оберегала этот остров! Но сначала я покараю тех, кто пришел сюда незваными гостями, кто осмелился посягнуть на мою власть над островом и над людьми!

Общинники в ужасе смотрели на того, образу которого они с детства привыкли поклоняться. Им казалось, что старец стал увеличиваться в размерах, он будто вытянулся вверх и теперь на голову возвышался даже над далеко не низким наставником Еремеем. Одновременно что-то странное стало происходить вокруг них. Туман, так и не растаявший, хотя день уже приближался в вечеру, взвихрился вокруг старца. Сквозь лесную чащу на поляну налетел сильный поры ветра, затем еще и еще один. Далеко в лесу что-то завыло и застонало, затрещали, сгибаясь, могучие деревья.

– Мне не нужно ваше человеческое оружие, чтобы сокрушить моих врагов! – голос Аристофана перекрывал рев поднявшейся бури. «Макаров» выпал из ослабевшей руки Фрола и будто подхваченный порывом ветра отлетел в сторону и упал в траву. Сам наставник едва стоял на ногах, поддерживаемый с двух сторон Ильей и Еремеем.

Старец Аристофан стал уже почти вдвое выше всех прочих людей. Его глаза приобрели красный отблеск, и Артем с ужасом понял, что они принадлежат тому же существу, что он видел ночью в монастырской библиотеке. Подхваченная все усиливавшимся ветром, его одежда развевалась во все стороны, капюшон балахона бил по спине и подобно пойманной птице пытался вырваться на свободу.

– Я призову моих верных сынов, настоящих Избранных, которые не убоялись принять свою судьбу и не утратили веру в меня! Это мое воинство, мои духовные дети!

Наставники, несмотря на ужас, который нарастал в каждом из них, переглянулись, пытаясь понять, о ком говорит Аристофан. Один из пришедших с ними общинников – маленький и обычно молчаливый Виктор Бычков, по прозвищу Бычок, не выдержав напряжения с громким криком бросился с поляны напролом через чащу, преодолевая бешенное сопротивление ветра. А ветер, казалось, дул со всех сторон, он будто гнал туман, зависший над островом, на эту поляну и тот чудовищной воронкой вращался вокруг старца Аристофана. В его облике оставалось все меньше человеческого, голос стал хриплым и каркающим.

Сквозь рев бури до поляны со стороны деревни долетел новый звук. Это был низкий протяжный вой, от которого закладывало уши, а кровь буквально стыла в жилах. В этом вое таилась непередаваемая вселенская тоска, как будто вся мировая скорбь, все то, что веками, скрываясь в непроглядной тьме, пугая человечество, нашло свое выражение в одном звуке. В нем слышался тоскливый волчий вой, что осенними ночами летит над глухой непролазной тайгой, завывания ветра в трубах полуразрушенного брошенного дома, плач обезумевшего от горя человека и последний стон умирающего.

А в тот момент, когда зародился этот жуткий звук, в черном озере в самом сердце острова, недалеко от Поляны Избранных, по мертвой маслянистой глади воды прошла едва заметная рябь. Усилившись, она превратилась в маленькие волны, которые прокатывались по озерцу, исчезая у его заболоченных и заросших травой берегов. Закачались полусгнившие ветви деревьев и ряска, плавающая на поверхности. А через секунду из-под воды у берега показалась первая голова. Это была человеческая голова с копной темных густых волос, по которым стекала казавшаяся черной вода. Лицо человека было синим, вздувшимся, с выпученными глазами и неестественно огромными губами, из которых торчал кончик черного языка. Утопленник двигался к берегу, постепенно из воды показывалось все его раздутое тело, с налипшими водорослями и полусгнившими листьями. На груди напротив сердца была видна глубокая рана, нанесенная ритуальным кинжалом.

А следом из бездонных глубин озерца поднимались новые мертвецы. Они были в большей или меньшей мере затронуты разложением, но все это были Избранные – молодые восемнадцатилетние парни с пронзенными сердцами. Первые утопленники уже выбрались на берег и направились вглубь леса, а из-под воды продолжали показываться все новые и новые головы – на многих из них синяя вздувшаяся кожа облезала гниющими струпьями, другие уже превратились в гладкие, отполированные водой черепа. Здесь были сотни и сотни мертвецов – все те, кого за долгие века отправили на дно озера кровавые сектанты, обезумившие в своем религиозном рвении и поклонении истинному демону, которого они считали святым и праведным старцем Аристофаном.

Продираясь сквозь дремучий лес, незрячие, с вытекшими глазами, мертвецы шли на зов своего повелителя. За ними оставался мокрый след, ветви деревьев вырывали куски плоти из разложившихся тел, но не могли остановить это чудовищное шествие. Последними вышли из озера и заковыляли по лесу голые скелеты, чьи кости были скреплены друг с другом лишь древней темной силой, пробудившей от многовекового сна это дьявольское воинство.

Тем временем Аристофан почти полностью утратил человеческий облик: его лицо потемнело, казалось, что череп покрыт уже не кожей, а матовой гладкой чешуей. На руках появились длинные загнутые когти, рога увеличились и заострились, глаза горели сатанинским огнем. Это был настоящий демон, исчадие ада, единственная цель которого – нести в мир смерть и разрушение.

Люди на поляне были парализованы ужасом, никто даже не пытался бежать. Некоторые падали на колени и начинали молиться. Жуткий вой усилился, он резал барабанные перепонки, звучал прямо в голове, от него сводило скулы и болели зубы. Не стихала и буря – казалось, что все ветра мира бились и кружились вокруг маленького островка суши посередине Ярозера.

На поляну вступили первые мертвецы. Наставники с ужасом смотрели на них, многие общинники узнавали в обезображенных водой трупах своих соседей, друзей, родственников – Избранных, которые безропотно и с радостью принимали свой конец от рук фанатиков.

– Убейте их! – проскрежетал демон Аристофан, указывая адскому воинству на Артема и его друзей. Устремив невидящие глаза на своих жертв, мертвецы двинулись в их сторону.

Из толпы общинников нерешительно вышел пожилой, но крепкий седоволосый мужчина. Он подошел к одному из шедших впереди мертвецов и преодолевая ужас и отвращение взял его за руку, на которой еще оставались клочки какой-то одежды.

– Миша, сынок, это ты? – пытаясь заглянуть в глаза своему сыну, спросил мужчина. Мертвец, не замечая, что ему мешают, продолжал механически переставлять ноги. Его отец, обезумивший от того, что вновь увидел своего сына, принесенного в жертву в прошлом году, плакал, бормотал что-то невнятное, продолжая цепляться за мокрую и холодную руку мертвеца. Наконец тот заметил помеху и повернул к отцу распухшее синее лицо. Мужчина отшатнулся, увидев вместо глаз черные мокрые провалы, но было уже поздно. С нечеловеческой силой оживший мертвец схватил его за горло, поднял над землей, а затем сжал руку, ломая одновременно позвоночник и кадык. Бездыханное тело упало на землю, а мертвец продолжил двигаться вперед.

Олег и Сергей приготовились дать отпор подступавшим к ним мертвецам, хотя прекрасно понимали, что силы неравны. Артем бережно уложил на землю потерявшую сознание Машу и приготовился защищать ее, пока хватит сил, но вдруг почувствовал странное тепло, которое разливалось в районе сердца. Казалось, что кто-то положил во внутренний карман его куртки теплую лампочку. Артем посмотрел на грудь и с удивлением увидел, что куртка просвечивается, как будто под ней действительно горела лампочка. Забыв на секунду о том, что происходит вокруг, Артем залез в карман и вынул оттуда маленькую иконку, которую нашел в заброшенной лесной часовне. Сейчас она источала мягкий теплый свет, похожий на то свечение, которое указало ему на тайник. Более того – икона сама изменилась, изображение Артемия Веркольского прояснилось, очистилось и выглядело так, будто было написано совсем недавно.

Артем с удивлением смотрел как икона в его руках сияет, каждую секунду усиливая свое свечение. Никто не обращал на него внимания. Несколько мертвецов вплотную подошли к наставникам. Еремей протянул руку, чтобы остановить шедшего прямо на него утопленника, но тот схватил наставника за руку и с той же невероятной силой одним движением оторвал ее от тела. Еще не понимая, что произошло, Еремей попятился, глядя то на свою руку, оставшуюся у мертвеца, то на кровоточащую рану на плече, а потом как подкошенный рухнул на землю, не в силах перенести первую волну адской боли, достигшую мозга.

И вдруг мертвецы остановились. Сквозь вой ветра и треск ломавшихся деревьев на поляну долетел звон далеких монастырских колоколов. Аристофан, а за ним и все остальные, увидели, что в руках у Артема разгорается неземным светом маленький кусочек дерева. Свет стал настолько ярким, что слепил глаза. Артем зажмурился и тогда икона вырвалась из его рук и медленно поплыла по воздуху ко входу в пещеру отшельника. Аристофан сделал движение, как будто хотел остановить летящую икону, но не смог, и только на его жутком лице отразилась боль как от ожога.

Икона тем временем зависла в воздухе в метре от входа в пещеру на высоте чуть больше человеческого роста. И из-под земли прямо под ней вдруг поднялся красивый юноша в светлых, блистающих одеждах. Он напоминал ангела, как их изображают на иконах, только без крыльев. Свет, исходящий от юноши, и свет от иконы слились в одно мощное сияние. Теперь уже все, кто находился на поляне, смотрели на это неожиданное явление. Демон Аристофан вдруг начал уменьшаться, съеживаясь до размеров обычного человека.

– Уничтожьте его!!! – закричал он своим слугам, но те стояли, не двигаясь, невидящими глазами глядя на светлого юношу. А тот сделал несколько шагов вперед, и икона летела над его головой. Юноша поднял руки, будто собираясь обнять окружавших его людей, и от этого свет стал еще ярче, он мягкими волнами разливался по поляне, казалось, что он осязаем и ласковым теплом ощущается на коже. От этого света успокаивались мятущиеся души, утихала даже физическая боль.

А мертвецы, которых коснулся свет, вдруг начали распадаться на части, их тела на глазах высыхали, превращаясь в прах, который оседал на землю. Даже ветер стих, и в воцарившейся тишине исчезали с лица земли жуткие создания, вызванные к жизни злой волей демона, столетиями обрекавшего на мучения и смерть поверивших в него людей.

Аристофан, вернувшийся к своим прежним размерам, но не утративший демонического облика, с ужасом смотрел то на гибель своего воинства, то на светозарного юношу, ставшего виновником этого.

– Не может быть… – проскрипел демон. – Это моя земля! Тебе здесь не место!

Светлый юноша ничего не ответил, он двинулся по направлению к демону и его глаза загорелись золотым солнечным светом. Шаги юноши были легки, они едва колыхали траву. Не дойдя нескольких метров до Аристофана, он остановился и протянул руку. Икона, парившая над его головой, поплыла по воздуху к демону. Тот пытался защититься, закрылся рукой от непереносимого света, но икона прошла сквозь руку как горячий нож сквозь масло и на секунду коснулась лица демона. Жуткий вой разнесся над островом. Аристофан скорчился, закрывая здоровой рукой лицо, потом упал на колени и не переставая выть, покатился по земле. Вдруг его балахон вспыхнул ярким, но вполне земным огнем. Пламя горело всего несколько секунд, но было столь сильным, что, казалось, осветило весь остров. Страшный вой тут же прервался, и на том месте, где только что был демонический старец, осталась лишь груда обгоревшей одежды. Демон, веками живший на острове, отправился в ад. И в этой же вспышке огня и света исчез юноша в белых одеждах. На том месте, где он появился из-под земли, зияла неглубокая яма. На ее дне лежала потемневшая от времени рака с мощами святого Артемия Веркольского, а на ней – маленькая икона с обновленным и просветлевшим изображением святого.

Все кончилось слишком неожиданно. Оглушенные и ошарашенные люди приходили в себя, оглядывались вокруг, пытаясь понять, на самом ли деле произошло все это, или они стали жертвами коллективного помешательства. Застонал и приподнялся на локтях Алешка Петров. Общинники с дикими, шальными глазами начали по одному и группками двигаться в сторону деревни. Наставник Игнат и Артур Григорян пытались остановить кровь, хлещущую из плеча наставника Еремея. Разговаривали только шепотом, будто боясь снова потревожить поверженные орды нежити. Люди были оглушены и потрясены случившимся, мысли никак не хотели приходить в порядок.

Только старший наставник Илья чувствовал себя по-другому. Сегодня он показал себя слабым безвольным человеком, неспособным руководить общиной. Но неожиданное появление и столь же неожиданное поражение демона-Аристофана и его мертвого воинства как будто переключили некий тумблер в голове Ильи. В его глазах загорелся фанатичный огонек, движения стали точны и быстры, лицо просветлело и на лбу разгладились старые морщины. Он не ответил на какой-то вопрос, заданный ему наставником Игнатом, вместо этого решительно пересек поляну, обходя общинников, многие из которых смотрели на него в надежде получить объяснение происшедшему. Разглядев что-то в высокой траве, Илья наклонился и поднял с земли пистолет Сергея Митрофанова.

Тем же быстрым шагом с видом сосредоточенного маньяка он сделал несколько шагов по направлению к Артему и его друзьям.

– Вы разрушили мою жизнь, – тихим твердым голосом сказал Илья. – Вы разрушили все, что создавалось здесь веками. Вы погубили общину праведных. В этом виноват и я, поэтому мне больше нет смысла жить на этой земле. Но перед тем, как я отправлюсь к Творцу, я убью всех вас.

Сергей хотел было что-то сказать, у него не укладывалось в голове, как этот человек с глазами безумца и с поведением смертника, может обвинять их в том, что они разрушили его жизнь, если она была основана на лжи и зле. Но Илья не дал ему сказать ни слова. Подняв пистолет, он почти не целясь выстрелил. Вскрикнув от боли, Семен Смородков упал на землю. Пуля попала ему в плечо, раздробила ключицу и осталась в теле.

– Это тебе за предательство, щенок, – сквозь зубы пробормотал Илья и перевел пистолет на Артема. Прогремел выстрел, но пуля ушла чуть выше и вонзилась в ствол старого дерева над головой Артема, выбив из него фонтанчик трухи. Илья приготовился выстрелить снова, на этот раз целясь в грудь парня, но в этот момент до слуха всех, кто находился на поляне, донесся знакомый звук.

Низкий протяжный вой, подобный тому, что поднял из глубин темного озера орду мертвецов, нарастая, поплыл над островом. От этого воя закладывало уши и переставало биться сердце. Одновременно с воем вернулся ветер. Снова, как и несколько минут назад, он налетал мощными порывами со стороны деревни и черного озера, сгибал верхушки деревьев, сбивал с ног несчастных, обезумевших от страха и невероятных испытаний людей. И снова рваные клочья рассеявшегося было тумана завихрились над поляной, послушные воле урагана.

– Неужели снова?! – прошептал Артем, затравленно озираясь вокруг и ожидая увидеть как ведомое восставшим демоном, вновь поднимается с земли мертвое воинство. Но вместо этого над его головой из-за верхушек деревьев показалось зеленое брюхо тяжелого транспортного вертолета. Зависнув на несколько секунд над поляной, он начал снижаться. Из-под него в страхе разбегались люди, высокая трава волнами колыхалась под ветром, разгоняемым винтами. Еще до того, как шасси машины коснулись земли, сбоку открылся десантный люк, из которого горохом посыпались люди с короткоствольными автоматами в руках, в черных бронежилетах с желтой надписью ФСБ на спинах и в масках, скрывающих лица. Пригибаясь, они разбегались в разные стороны, беря в кольцо всех находившихся на поляне, и ловя в прицел каждого, кто делал какое-либо резкое движение. Старший наставник Илья поднес, было, пистолет к своему виску, но постояв так несколько секунд, с отвращением отбросил оружие, сел на землю и громко, по-детски, зарыдал.

Последним из вертолета выбрался Андрей Полесский, без маски и бронежилета, с одним пистолетом в руках. Быстрым взглядом окинув поляну, он увидел бледное лицо Сергея Митрофанова, с радостной улыбкой глядевшего на нежданную подмогу, и облегченно вздохнул.

Эпилог

Александр Степанович Острожский – сын знаменитого историка и краеведа Степана Тимофеевича Острожского, член совета директоров ПАО «Русская нефть», заслуженный работник нефтяной и газовой промышленности, основатель нескольких благотворительных фондов и близкий друг министра энергетики, вошел в свой просторный кабинет на последнем этаже московского офиса компании. Одна стена кабинета была полностью стеклянной и с высоты сорока этажей можно было как на ладони видеть центр столицы – гигантский людской муравейник, мешанину забитых машинами дорог, ржавых крыш и темных тенистых двориков.