Красная планета

– Ну я же тебя ждал, – спокойным тоном с улыбкой ответил Аристарх. – А вообще-то, я преподал тебе урок. Ибо я в одиночку штудирую записи, ты ни разу не помог.

– Так попросил бы просто! – сказал Павел, успокаиваясь. – Ладно. Ты на транспортную магистраль или зайдешь в общагу?

– Сразу домой.

Ребята пожали друг другу руки и разошлись. Павел направился к будке общественного терминала общения с ИНТРОКОМом, потому как с наручного коммуникатора сделать заказ на склад ближайшего города-синтезатора было проблематично. Кампус стоял вне производственных зон и складов, в середине лесопарковой зоны, поэтому заказ уйдет и вернется посылкой из ближайшего города только через несколько часов.

У молодого человека были интересные планы на вечер. В отсутствие талантливого друга он хотел удивить женский коллектив блюдом собственного приготовления. Мороженое «Аэлита», так он его назвал. Ингредиенты для такого блюда были только на складах городов, поэтому заказывать надо было заранее.

Он нашел все необходимое в панели по номерам в рецепте, но заказ не спешил уходить в сеть. Транзакция заказа не подтверждалась, и ближайшие ячейки криптосети отказывались ее принимать.

– Что за экивок! – ругнулся он и полез в консоль отладки общественного терминала. У него глаза полезли на лоб – «не хватает средств»! Как так?! Он на службо-учебе, ему гарантирован небольшой ежедневный доход. К тому же, у него есть небольшие сбережения после двух лет работы. Он их особо не тратил, кроме подарков родным и ежемесячных взносов в фонд изучения неизлечимых болезней.

Взломать криптосеть и увести его децибелы в современной реальности невозможно. Ключи на его личном терминале зашифрованы, он помнит их наизусть, и больше их нигде нет. Можно, конечно, имея локальное превосходство в мощности сети, провести две транзакции и купить в два раза больше благ – но и для этого нужен его ключ. К тому же это отловят за две минуты, и баловаться таким не стоило никому.

Он обновил личный коммуникатор и увидел красную пометку на системном сообщении сети. «Интересно, что это там?» – подумал он. В системном сообщении была только одна смысловая строка – «Режим безработного». Остальное были ссылки на законы и подзаконные акты в ИНТРОКОМе, описывающие включившийся режим. Павел покраснел. Конечно, он предполагал, что именно ему хитрая криптосеть выпишет это наказание, но чтобы в такой неподходящий момент – это было просто несправедливо.

С другой стороны, как раз его заказ чревоугодия и спровоцировал всеведущий глаз коммунизма, это он понимал. В армейской подготовке был предусмотрен специальный режим – принудительная безработица. Прилетала она как раз к тем ребятам, которые не хотели брать несколько специальностей и сидели на одной. Павел подставился со своими строительно-уборочными роботами. «Режим безработицы» – режбезножа на сленге солдат – как раз и предполагал эмуляцию увольнения и временного лишения права на труд. А для ухудшения положения таких безработных блокировался счет криптосети, вскрывалась почта и ограничивалось перемещение. Иначе несколько дней такой эмуляции просто прошли бы незаметно, сбережения у всех были – в экономике криптогородов безработицы не было уже давно.

Молодой ловелас вышел из кабинки терминала, волоча ноги. День выдался крайне неудачным, и он побрел в сторону общаги. Немного подумав, он ткнул в кнопку коммуникатора – связь была бесплатна и не блокировалась режбезножом.

На ручной проекции появилось мордашка Аэлиты, как всегда сосредоточенная на чем-то.

– Привет, Ли, – сказал Павел.

– Динннь! – выдала она длинный веселый звук. – Как дела, все сдал?

– Нда, – промычал он.

– Чего грустный такой? Когда приедешь? – когда у нее было хорошее настроение, она щебетала почти как мама.

– Может, через пару недель. Но надеюсь, что пораньше.

– Чего так? У тебя какие-то дела? Мы тут соскучились все!

– Режбезножа активировался. Теперь я малоподвижен на пару дней точно, – ответил Павел.

– Ох, вот это да! – обрадовалась она. – Хотя для тебя, наверное, не так интересно, – сбавила она тон. – У меня есть в распоряжении для работы кластер большой мощности, хочь взломаю твой участок сети? Сможешь приехать тогда.

– Нельзя, Ли. Ты же знаешь, ИНТРОКОМ все пишет. Даже попытку мне запишут в минус.

– Хочь я приеду тогда! Покажешь свой универ.

– Не-е, не сейчас, – скривился молодой человек. – Как это будет выглядеть – включился режим режбезножа, и тут же ко мне приехала сестра меня опекать. Ребята подтрунивать будут.

– Какая разница, подумаешь! – набор аргументов был чисто женский.

– Все равно. Приезжай, как только с меня снимут блокировку. Покажу лаборатории. Сейчас у меня доступ к ним наверняка только в учебное время, – улыбнулся он.

– Договорились! – радостно пискнула сестра-андроид и сбросила связь. Это было в ее стиле, она знала – слово мужчины в ее семье держат. Но если вовремя не положить трубку, могут придумать какую-то человеческую гадость.

Павел улыбнулся, еще раз вздохнул и уже нормальным пружинистым шагом пошел в сторону общеблока. Эти пару дней можно потратить на изучение новой специальности, чтобы подлая криптосеть больше не обламывала ему удовольствие.

Вуз

Павла вдавило в кресло, он не чувствовал ремней. Было трудно дышать, но его биометрия мерцала зеленым светом, и это обнадеживало. Космический челнок выводил их на орбиту уже около 5 минут, и осталось еще столько же. Сейчас за бортом воздуха уже нет, суборбита. Наверное, километров сто над Землей. У Павла не было отчетов телеметрии на шлеме, потому как он, по сути, не был полноценным членом экипажа. Стажер. Университет направил его на околоземную станцию «Май» на геостационарной орбите для окончания опытной части его дипломной работы.

Команда челнока была как на подбор. Все военные с большим стажем пилотирования. Образцовые коммунисты с длинным трудовым послужным списком. По тому, как у них горели глаза перед стартом, вся их карьера была посвящена основной цели – космосу. Открытые данные каждого Павел прочел перед подготовкой к вылету. Особо ему понравился командир челнока, уже немолодой для космоса майор Задависвичка. Смешную фамилию компенсировала широкая спина мастера спорта и красная звезда на комбинезоне – медаль за участие в реальных боевых действиях. Где такие сейчас можно было найти – вопрос, разве что в периферийных капстранах. Но и майор повидал всякое, поэтому Павел перестал думать про экипаж и постарался сосредоточиться на своей задаче.

После общего курса подготовки предстояло выбрать первую специализацию. Павел долго готовился к этому решению и поэтому, не раздумывая, отослал заявку в физико-математический раздел ИНТРОКОМа, указав в анкете все интересующие его кафедры. Сеть была лишь инструментом в руках общественных советов, давно разработавших стратегическую линию развития социума – поэтому в плане народного хозяйства на ближайшие 50 лет значилось приличное количество востребованных технических специальностей. Однако большая часть была связана с биогенетикой и прочими смежными медицинскими областями. Поэтому на физмат был конкурс больше одного человека на место, что для плановой экономики было необычно.

Павел, однако, прошел по конкурсу без проблем и даже выбирал себе кафедру. Сказался хороший послужной список и модернизация сбора транспортной сети в условиях Заполярья. Оказалось, конструкторы пытались проработать его идею оптимизации еще на этапах планирования арктических трасс, но на объектной модели не получили почти никакой экономии. Поэтому Павел получил благодарность в личное дело и выбрал себе для специализации факультет термоядерного синтеза.

Термоядерные станции давно работали в энергетических каскадах полярных городов, но проблемы с синтезом были, и решить их до конца пока не удавалось. Плазма по-прежнему была неустойчива, и получить хоть сколько-нибудь приличный КПД инженеры не могли и использовали термоядерные реакторы как большие теплогенераторы для отопления полярных жилых массивов. Основную нагрузку продолжали на себе тащить реакторы на быстрых нейтронах.

Несколько лет назад в научной среде состоялся прорыв, о котором Павел узнал из профильной периодики. Молодой ученый Осуми разработал и опубликовал теорию стабилизации плазмы в условиях невесомости. Если вдаваться в подробности, то на поверхности планет с приличной гравитацией выполнялись все законы обычной физики, и создать устойчивое положение плазмы в поле потенциальных магнитных полей было невозможно. Но при снижении гравитации появлялась возможность создать потенциальную яму для удержания плазмы, и яма имела обратную пропорциональность к абсолютному значению гравитации.

Теория блестяще подтвердилась на орбите, и Павел летел к работающей установке в научном модуле станции «Май». Ему же была поставлена задача провести ряд опытов на предмет применимости новых знаний к холодному синтезу, и челнок вез с собой также целый паноптикум известных катализаторов.

Сам Павел считал эту задачу бесперспективной, но его научный руководитель думал иначе. После четырех лет относительной свободы принятия решений старые традиции университета навалились на всех ребят из группы, и они даже временно потеряли связь друг с другом. Противостоять старому профессору не хватало авторитета и опыта, к тому же Павел сильно и не сопротивлялся. Побывать на орбите Земли было событием даже сейчас, когда в суборбитальные полеты берут школьников. К тому же ему все равно придется работать в команде на работающей установке, и интересующие его лично вопросы он планировал выяснить у главного инженера блока.

Началась невесомость, к горлу подступила тошнота, и от ощущения падения – под ложечкой, где обычно щекочет – что-то свистело. Очень захотелось вернуть 4g перегрузку, там было как-то привычнее. Павел тяжело вздохнул и продолжил бороться с непослушным организмом. Придется привыкать, у него расписание на целый месяц опытов.

Челнок тряхнуло, началась стыковка. Павел отвлекся от ощущений и посмотрел на панель обзора. Весь монитор занимала проекция Земли с терминатором на Атлантике. Майор Задависвичка скомандовал по общему каналу: «Приехали, все пассажиры на выход». Сам экипаж работал над перегрузкой оборудования и припасов, а командир вел переговоры со станцией, согласовывая список убывающих.

Встреча

Уже прошла неделя на орбите, и наконец-то закончилась космическая болезнь. Павел нормально поел и после посещения судового врача отправился в научный блок на работу. Он пытался работать и ранее и читал техническую документацию всю неделю, но в голову ничего не помещалось из-за постоянного головокружения и слабости. Сегодня он, полный сил, перечитал все еще раз. Возобновил в памяти схему станции и вылетел из своей каюты, неповоротливый, как все новички.

Стремительная цветная молния коснулась его руки, и он больно ударился головой о переборку, получив приличный момент импульса и не сумев его погасить.

– Ой! – девушка в ярком цветном костюме висела возле него и помогала стабилизировать положение. – Простите, пожалуйста. Я так спешила, в этой каюте никто не живет, точнее не жил, – запинаясь, извинялась она.

Павел, потирая ушибленный затылок, посмотрел на девушку и удивился ее симпатичности. Красивых мордашек он насмотрелся, этим его было не удивить. На последних курсах универа все девушки меняли тактику и превращались в эталон красоты. Но здесь… Красивые большие глаза и ресницы тревожно хлопали, разглядывая его шишку. Ни грамма косметики и, скорее всего, нет пластики и векторных изменений генома. Обычное женское лицо с тонкими правильными чертами.

– Кофе, – сказал он.

– Что кофе? – недоуменно спросила она. – Вам плохо? Вас отвести в санитарный блок?

– Кофе сегодня вечером, пьем у меня. Приглашаю по праву пострадавшего.

– Как быстро оправился, – улыбнулась она. – Посмотрим. Сам двигаться можешь?

– Все нормально, – ответил Павел. – Павел.

– Карина, – ответила девушка. Он сразу заметил, как грациозно она двигается в невесомости. Движения плыли, каждая группа движений была как танцевальное па. Этот танец без музыки завораживал и привлекал внимание. Так что ему наверняка придется становиться в очередь за вниманием девушки.

– Ладно, я на склад, – она оттолкнулась и полетела дальше по коридору, а он добавил ей вслед: – В 18:00 по бортовому, через час после смены.

Из коридора послышался смех, и это обнадеживало. По крайней мере, его услышали.

Карина оказалась в группе из шести студентов по изучению термоядерной ямы и присутствовала вместе с Павлом на очередном прогоне термоядерной установки.

– Натан Прокофьевич, – говорила она флегматичному научному сотруднику, висевшему условными «вверх ногами» в углу. – Вы же знаете, что эти датчики сбоят. Результаты будут размыты, никакие вычисления погрешностей не помогут. Я принесла новые, – она размахивала коробкой перед носом у научсотрудника и медленно плавала, совершая четкие выверенные кульбиты, меняя угол наклона своей оси в зависимости от того, на кого смотрела.

Остальные студенты, все парни, помалкивали. Они приехали чуть раньше, но, видимо, тоже еще не освоились.

– Кариночка, ты же знаешь, у нас расписание. Приехали новые студенты, надо провести опыт. Если перемонтировать датчики, сегодня не успеем, – отвечал флегматичный Натан и пытался взять коробку с датчиками из ее рук.

– Ничего страшного! – заверила Карина, увернувшись с коробкой и направив себя плыть к стене, за которой находилась установка. – Вот пусть студенты и помогут менять датчики. Заодно и с установкой познакомятся!

Как молодой девочке, явно студенческого возраста, удалось продавить размеренного Натан Прокофьевича, ребята не поняли, да и не сильно пытались. Павел только сейчас заметил, что не только он один, но и все остальные пялились на ее грациозные движения в невесомости. «Наверняка космический балет», – подумал он. Это направление недавно появилось, как досуг у космоорбитальных командированных. Но среди них было мало девушек, и Павел видел всего несколько записей с постановками под классическую музыку.

Тут ему пришлось перестать раздумывать и догонять остальных, так как установку безжалостно вскрыли, предварительно наполнив воздухом. Ребята под предводительством инженера занялись заменой датчиков. Вскоре они были готовы, но калибровка заняла очень много времени, и, конечно же, всем пришлось задержаться.

– Карина! – сказал Павел девушке, когда реактор заглушили, а плазму выбросили в космос. Остужать ее на станции и отводить тепло было себе дороже. – Мое предложение в силе.

– Поздно уже, ты же звал в 18:00. А тебя не было дома!

– Чего? Мы же вместе задержались! – возмутился Павел.

– Мне можно, я девушка! – возразила она. – У меня есть встречное предложение. Завтра будет короткий день в лаборатории. Приходи в рекреационную зону, у меня будет выступление. Потом можем попить что-нибудь, если сама процедура тебе важна.

Павел задумался на секунду – «процедура тебе важна». Странные слова от молоденькой девушки, пусть и физика. Все-таки он набивается на свидание. Но долго думать в таких ситуациях было нельзя, и он ответил:

– Заметано.

– «Заметано»? – переспросила она. – Это как?

– Ты что, не с этой планеты? – улыбаясь, спросил Павел, указывая на обзорный монитор в проеме.

– Да, не с этой. Я с Марса, – ответила Карина.

Павел обомлел.

– Как так, с Марса? Его колонизация началась не так давно. Я учился в школе, когда развернули масштабную программу.

– Ну так колонисты там были давно, – улыбнулась она. – Я одна из немногих родившихся на Марсе детей. Пока это запрещено, но эксцессы случаются.

– Круто, – только и смог выдавить из себя парень. – Хотя теперь понятно…

– Что понятно? – напряглась она. – Странности в общении?

– Не, – отмахнулся он. – Ты выглядишь не так, как обычные, то есть земные, девушки, – сбиваясь, попытался пояснить он.

– А как? – заинтересованно спросила Карина и потянулась так, что Павел напрягся в неприличных местах.

– Живой, – ответил он. – Завтра я приду смотреть. Во сколько точно?

– Приходи заранее, – улыбнулась она и, оттолкнувшись от переборки, быстро удалилась по коридору.

Свадьба

Через неделю Карина осталась у Павла. Кофе ей не понравился, зато все остальное вполне. Странные, чересчур логичные для девушки заявления сбивали его с толку, но это ему нравилось.

– Ты была на Земле? – донимал он ее расспросами.

– Не-е, скелет не приспособлен. Я росла на Марсе, ребенка тогда не могли перебросить на Землю. Да и за мое здоровье боялись.

– Ну так есть же сейчас биотехнологии…

– Угроза репродуктивной несостоятельности. Рожу детей, тогда появится возможность.

– А ты хотела бы?

– Да. Я часто рассматриваю земные фото. Там так красиво, такое необыкновенное небо. Облака. На Марсе с пейзажем все намного проще.

Павел заканчивал свой блок опытов, и четыре недели на станции пролетели очень уж быстро.

– Куда ты после университета? – задала она ему встречный вопрос.

– Еще точно не решил. Сеть предоставит все возможные варианты. Может, у тебя есть эксклюзивное предложение?

Она не приняла игру и серьезно продолжила:

– Есть. Марсианский реактор.

– Это же межпланетная командировка, кто меня туда отправит. ИНТЕРКОМ найдет кандидатов и получше, – задумчиво сказал он.

– Есть одна возможность. Которая даст тебе путевку на Марс, даже без заявлений в профильный комитет, – чертенок в ее глазах прыгал и веселился.

– А ты согласна? – серьезным тоном спросил он.

– Э-э-э, нет. Так не пойдет. Я хоть и отмороженная немного, но книги смотрела, фильмы читала. Где романтика, стать на одно колено и кольца?

Павел что-то набрал в коммутаторе, уперся одним коленом в переборку и сказал:

– Выходи за меня. Принтер станции печатает кольцо из платино-иридиевого сплава. Предложение о браке у тебя на почте, надо только согласие.

– Сумасшедший. А вдруг мы не сойдемся характерами?

– Тогда отправишь меня на Землю по почте.

– Я согласна, – засмеялась она. – Но предложение приму только после твоей защиты диплома, у тебя будет шанс отозвать его.

Транспортная лента выплюнула магнитную колбу для мелких вещей. Павел достал из нее кольцо и надел ей на палец.

– Вряд ли я передумаю так быстро.

Марс

Пыльная планета встретила его гостеприимно. В космопорту стояла небольшая группа встречающих и огромные статичные репродукции на стенах – «Мир, труд, Марс!» или банальное «И на Марсе будут яблони цвести!». На плечевой коммуникатор вибрацией пришла информация о подключении к местному узлу ИНТРОКОМа. Задержка общения с земным сегментом сети у него была в среднем 10 минут, но вполне можно было ждать и полчаса, все зависело от взаимного положения планет. Павел закрыл голографический приветственный агитационный ролик и направился к группе встречающих. Карины среди них не было. Удивленно озираясь, он открыл коммуникатор и прочитал все письма. С Кариной он выходил на связь вчера при подлете к планете, и они договорились о встрече. Сообщений от нее не было, значок коммутации напротив ее имени горел красным – она была не в сети.

– Значит, придется знакомиться с планетой самостоятельно, – бравурно сказал Павел и подошел к общественной кабинке сети с нормальными объемными проекциями.

На его запросы ИНТРОКОМ выплюнул всю схему человеческой колонии, место расположения реактора, его нового места проживания и все немногочисленные достопримечательности.

– Нда, ну вот и познакомился.

Смотреть было особо нечего, для выхода на поверхность у него не хватало спецкурса, да и допуска. Скорее всего, это вообще нельзя делать одному и не по делу.

Коммутатор завибрировал еще раз, и он увидел сообщение от Аэлиты. Она одна приехала провожать его на космодром, мама почему-то не смогла. А папа, наверное, не захотел, эка невидаль – сын на Марс улетает.

Он одним движением отправил сообщение на экран общественного проектора и просмотрел. «Дорогой брат, мы всецело уважаем…». Брр… какой официоз, такое впечатление, что письмо для прочтения вслух Ли написал папа, и звучало оно как для протокола. Хотя смысл в целом был позитивен – мы все тебя любим, желаем успеха, ждем. В кадр прибежала Мария и испортила весь церемониал. Как странно, Мария его родная сестра – человек, и любит его очень сильно. Но как бы чувствует, что надо делить его с Ли. А тут его забрала вообще неизвестно кто, женщина, которая даже прилететь на Землю и познакомиться с ними не может. Представляю, что они про Карину думают.

Его размышления прервал зеленый огонек вызова над именем Карины, которое он вывел в поле обзора коммуникатора.

– Привет, извини, тут форс-мажор! – выпалила она. – Авария на техническом этаже, мы теряли воду. Ужас! – она закатила глаза.

– С тобой все в порядке? – забеспокоился Павел.

– Та нормально, – она стала употреблять его разговорные сленговые сокращения, и это наверняка резало слух всем окружающим. – Локализовали, перекрыли, отдали ремонтникам для планомерного устранения. Устала очень, доберешься сам? Мне тут жилой блок-то подрасширили, пока ты летел с Земли. Как-никак я замужем теперь. – Под ее заливистый смех Павел интуитивно нашел дорогу к городскому транспортному стволу и набрал номер их общей квартиры.

«Надо покорять Красную планету», – подумал он, пока Карина пересказывала подробности аварии и делилась переживаниями.

Борьба

– Это просто возмутительно! – Павел был в ярости. – Как так, не пришли стабилизаторы магнитного поля? Они есть в накладной, я сам контролировал их погрузку на Земле!

Нагловатого вида бородач, ответственный за снабжение научной части, продолжал настаивать:

– В моих документах их нет. Запрашивайте логистический отдел.

Бороды были модой на Марсе, Павел предполагал причиной лень каждодневного бритья.

– Безобразие, – выдохнул он. – Я разберусь с ИНТРОКОМом и вернусь за приборами.

Накладные по его оборудованию просто исчезли из сети. На входе в корабль они есть, на выходе их нет. И никого это не взволновало, никто не начал искать исчезнувший груз. Все приняли и оформили. Возмутительно и подозрительно. Павел начал искать источники документов в сети, но каждый раз упирался в повышенный уровень допуска. Кто отправлял оборудование, какой склад – было решительно неясно. Вскрыть допуски в одиночку не было никакой возможности, и он вспомнил про Аристарха.

Аристарх звал его в КАЭСКОР, потому как Павел в списке предложений после университета получил туда одно из возможных назначений в службу кибербезопасности. Но у Павла были свои резоны, и он отказал другу, поведав о почти состоявшемся браке. Аристарх поздравил его, но видно было, что ему жаль расставаться со своим другом-физиком.

На данный момент Павел записывал письмо лирику Аристарху по линии КАЭСКОР. «Дорогой друг, не могу разобраться… прилагаю список оборудования… Буду благодарен». Отправить. Звякнул входящий, и Павел удивился. Так быстро ответ прийти не мог, сейчас до Земли радиоволна летит 10 минут, значит, ответ придет не ранее чем через 25.

«Проект закона о захоронении ядерных отходов» – рецензенту Павлу Павловичу Нефедову. «Черт, как не вовремя», – подумал он.

ИНТРОКОМ работал в режиме законодательной власти, и каждый гражданин имел право участвовать в обсуждении любого подзаконного акта. Если у него были соответствующие знания по теме, конечно. По результатам службы, учебы или работы. Можно было даже пройти спецобучение в центрах ликбеза, если очень хотелось сунуть свой нос в смежные вопросы. Но были у граждан и обязанности. Если ты долго не участвовал в управлении народным хозяйством, не занимал ответственных должностей и не согласовывал подзаконные акты – сеть могла и регулярно делала предложения, от которых нельзя было отказаться. Выдвигала тебя на управляющую должность, например. Но чаще – приглашала принять участие в обсуждении нормативного акта. Если ты отказывался, все записывалось в личном деле и очень мешало карьере.

А для согласования надо было изучить все материалы по акту, иногда всю историю вопроса, и написать обоснованное решение. Схалтурить не было никакой возможности, перед вынесением решения нейросеть устраивала тестирование на знание вопроса, в котором тоже нельзя было ошибиться.

И такая задача свалилась на Павла в начале условного медового месяца и в период адаптации к пониженной гравитации. Он все еще улетал иногда под потолок, когда рефлексы срабатывали самостоятельно и выдавали земное усилие.

– Надо было зайти-таки на университетский форум и потрепаться там в обсуждениях, – погрустнел Павел. – Ну ладно, прорвемся, – и открыл справочник по периодам полураспада.

После смены Павел рассказал жене о халатности в разгрузке корабля и потере части оборудования.