Некроманцер

Лука Каримова

Некроманцер

Глава 1

«Род Некроманцер насчитывал не одно поколение потомственных некромагов.

Некоторые еще при рождении наделялись первородной тьмой и связью с миром мертвых, а не простой, как у обычных людей, магией. Именно из таких детей вырастали сильнейшие некромаги».

В инквизиторский отдел поступил сигнал об убийстве при проведении запрещенного ритуала по призыву демона. И Варлок планировал поймать хладнокровного преступника, подстроившего якобы случайную смерть графа.

Из записей дела Некроманцер узнал, что остатки состояния и усадьба покойного перешли по наследству к его дочери Малифиции.

Со своей будущей женой Варлок познакомился на похоронах ее отца. Смешно сказать, но именно смерть этого захолустного дворянина и привела столичного инквизитора в провинциальную глушь. Отца Малифиции похоронили на кладбище неподалеку от угодий Некроманцеров. Родовые склепы некромагов занимали изрядную часть погоста и были отгорожены от остальных могил низкой кованой оградой. Здесь возвышался и старинный готический собор, где служили заупокойные.

У молоденькой наследницы, хрупкой и бледной девушки, не осталось никого из близких. Разве что дальняя тетушка с вечно кислым выражением лица, не проронившая ни слезинки, когда гроб с покойным опускали в могилу.

Инквизиторское чутье подсказывало Некроманцеру, что она не так безобидна, как кажется на первый взгляд. Варлок задумчиво потирал подбородок, исподволь разглядывая неприятную даму. Некромаг чуял, как от нее веет первородной тьмой и грехом. «Кто-то ввязался в сделку с демоном и, быть может, решил откупиться от него не только душой несчастного графа, но и его дочери» – раздумывал инквизитор, переводя взгляд с тетки то на молоденькую графиню, то на свежую могилу.

Интуиция не подвела Варлока – Малифиции была уготована незавидная участь. Расчетливая тетушка, как выяснилось, сама свела в могилу своего брата-графа. И, уверовав в безнаказанность, попыталась проделать то же с племянницей, а заодно пустить ее тело на расходный материал для очередного запрещенного ритуала. Не окажись рядом Варлока, преступница скрылась бы вместе с богатствами, оставив еще один труп. Но вместо приличного состояния и титула ее ждали суд и казнь.

Многие в их обществе хмурились и морщили носы, отпуская колкие замечания о выборе старшего Некроманцера, когда узнали, что он собирается жениться на серой мышке, на этом ходячем привидении в платье. Малифиция оказалась слабой ведьмой, но Варлока привлекли в ней мужество и хладнокровие в помощи следствию. А на мнение других некромагу было глубоко плевать.

Кузены Варлока, не унаследовавшие способности к некромагии, не одобрили выбор инквизитора, считая брак с Малифицией кошмарным мезальянсом. Но когда дело дошло до оскорблений в адрес избранницы, Варлок не побоялся порвать отношения с надоедливыми родственниками и женился на самой достойной в его понимании женщине. И не пожалел об этом.

Малифиция действительно стала идеальной спутницей жизни: внешне скромная и невзрачная, но в душе настоящая ведьма, страстная и сильная. Она поддерживала мужа в болезни и в здравии, в горе и радости.

Естественно, в приличном обществе и подумать не могли, что столь посредственная колдунья родит Некроманцеру троих одаренных детей: сыновей-близнецов Малефикарума и Маллеуса, а спустя десять лет – дочь Диавалию.

Став инквизиторами, близнецы помогали отцу в его работе. Многие говорили, что рядом с сыновьями Варлок выглядел как их старший брат. На вид ему можно было дать не больше сорока лет. В его пронзительно синих, как у любого истинного некромага, глазах отражалось фиолетовое пламя истинной тьмы. На лице с острыми скулами – ни одной морщинки, разве что когда он хмурился или улыбался. В длинных иссиня-черных волосах блестела едва заметная седая прядь.

С должности инквизитора Варлок ушел, убедившись, что сыновья уже достаточно опытны, чтобы работать самостоятельно. В это время у него подрастала прекрасная дочь.

Диавалия была очень похожа на мать, только чуть выше ростом. Диа – единственная, кто унаследовала не чистый сапфировый цвет глаз, а с фиолетовым оттенком.

Детство она провела на домашнем обучении под строгим руководством отца. Надевая кулон-артефакт и меняя девичий облик на мальчишеский, она с братьями отправлялась на инквизиторские задания отца. Благодаря опыту, полученному из этой жизненно важной и опасной практике, Диавалия, она же «третий сын Варлока» Диаваль, поступила сразу на третий курс университета «Виверны», на факультет некромагии. Как и братья, девочка желала пойти по стопам отца. Варлок мог гордиться ею и временами говорил супруге, что у него не двое сыновей, а трое, и это самая большая радость – видеть, как дети стремятся улучшить некромагические навыки, тренируют тело и силу воли.

***

– Быть может, мне отправиться вместе с тобой? – поинтересовался Варлок, сидя в кресле у камина и на миг отвлекшись от чтения газеты.

На круглом столике стоял чайник с чашками, а в соседнем кресле разместилась Малифиция.

Взгляд ее каре-зеленых глаз был сосредоточен на спицах в тонких, почти кукольных пальцах. На ее миловидном бледном лице бродило мечтательное выражение: «Надеюсь, сын будет доволен новым свитером. В прошлый раз я использовала не тот цвет нитей…» В ногах играло два котенка, а мама-кошка вальяжно развалилась на пуфике, навострив уши и прислушиваясь к голосу хозяина.

– Нет, отец, благодарю за заботу, но я справлюсь. Маллеусу и Малефикаруму ты не предлагал помощь. Меня сопроводит дядя Аластор, – дочь стояла на приставной лестнице книжного стеллажа, скользя пальцами по знакомым корешкам книг и выискивая нужные.

Со слов братьев, в библиотеке Виверны запас книг по некромагии для общего доступа был скудный, а закрытую секцию разрешалось посещать исключительно узкому кругу преподавателей. Помимо чемодана с вещами, Диавалия обязательно возьмет и любимые, написанные предками книги.

– Дорогой, наша девочка превратилась во взрослую и самостоятельную барышню, – Малифиция подняла на мужа взгляд больших глаз в обрамлении длинных ресниц. – Ее братья выпорхнули из семейного гнезда, нам пора отпустить и ее, – она коснулась его широкой ладони.

Между темных бровей некромага пролегла складка, а в сапфировых глазах появилась легкая грусть. «Да, она права. Казалось бы, еще вчера моей крошке было десять лет. Она ползала возле надгробий, очищая их от мха и мертвых растений. С помощью магии возвращала надписям прежний вид, размахивала берцовой костью и бросала ее нашему псу», – он посмотрел на сосредоточенную дочь: та перелистывала книги, откладывая нужные в сторону. На ней уже был мужской костюм, в который она облачилась перед телепортацией.

– Дорогая, не бери все, оставь и мне что-нибудь… – попросил Варлок, взглянув на высокую стопку книг.

Дочь раздраженно отбросила иссиня-черные волосы и страдальчески закатила глаза. Они оба понимали, что отцу не нужно заглядывать в книги, чтобы узнать то, что он помнит и так.

– Ладно, но труды Вельзевула Некроманцера я обязана взять, там такие схемы! Я еще не все выучила, а ошибка на практике – это все равно, что приобрести билет в преисподнюю.

– Согласен, профессор твоей кафедры и мой бывший напарник, граф Аластор, обожает цепляться к подобным деталям. Помнится, твои братья сдали ему экзамен по черчению схем с четвертого раза, и то не без моей помощи.

– Отец, ты же знаешь, черчение – удел терпеливых женщин, – заметила Диа. – Взять хотя бы матушку – она может целыми днями вязать, а если узелок неправильно завяжется, думаешь, она все бросит? Нет, будет сидеть и до онемения в пальцах раскручивать, а мальчишки все сожгут с криками и руганью. Я же точно не огорчу профессора Аластора.

Малифиция довольно улыбнулась, кивая и ловко орудуя спицами. Некоторые соседи до сих пор удивлялись, как эта слабая ведьма смогла родить Варлоку трех некромагов, с ее низким энергетическим уровнем. Если бы они знали, с каким трудом дались этой миниатюрной женщине первые роды! Именно после тех событий у Варлока осталась седая прядь. Но об этом тяжелом эпизоде в их жизни взрослые умалчивали, и поэтому разница в возрасте у детей оказалась такой большой. Малифиции понадобилось много лет для восстановления сил и новой попытки забеременеть. Хотя Варлок строго запретил и пытался поить жену противозачаточными эликсирами, но хитрая ведьмочка сделала все по-своему, и вот плод любви и страхов готовился покинуть отчий дом, чтобы отправиться на учебу.

– Мой дражайший супруг, не забудь, пожалуйста, что завтра состоятся похороны мистера Кардифа. И сегодня необходимо оформить и подписать бумаги, касающиеся этого мероприятия, – напомнила жена, убирая выбившийся локон темно-каштановых волос за маленькое ушко; в мочке блеснул черный аргиллит в серебряной оправе. – Также, мисс Беатрис предлагала заключить контракт на поставку цветов, лилий в том числе.

При их упоминании Варлок скривился:

– Проклятье, снова эти смрадные лилии! Я готов четвертовать того, кто назвал именно эти цветы похоронными, почему не розы? – вокруг их родовых склепов и ограды он давным-давно велел высадить белоснежные розы, служащие прекрасным украшением этого умиротворенного места. – Опять придется едва ли не сдирать кожу мочалкой, иначе меня стошнит от их вони.

Бывшие коллеги Варлока удивлялись, что сильнейший некромаг, опытный инквизитор, видавший такое, после чего обычному человеку и уснуть страшно, и вдруг не терпел каких-то цветов. Смех, да и только! Не говоря о приеме пищи, на месте которой многим виделся кусок смрадной человеческой плоти с копошащимися червями, но никак не Варлоку.

Диавалия разделяла отвращение отца: она тоже обожала розы, особенно белые. Но после убытия братьев в столицу цветов ей никто не дарил. Зато комната мамы благоухала желтыми розами, срезанными в саду отцом.

Служанки в доме считали, что желтый – цвет несчастья, болезни, и порой не стеснялись кривиться, проходя мимо очередного букета. Малифицию же не волновали глупые предрассудки, да и штат слуг после отъезда дочери она планировала поменять, предварительно стерев им память.

С первых же дней брака молодая жена взяла управление домом на себя. Пока муж гонялся за чернокнижниками, колдунами-камикадзе и прочими дурно воспитанными мира сего, она вела счета, обновляла чехлы на мебели, планировала ремонтные работы, ухаживала за садом и кладбищем, делая из дома оплот уюта и порядка.

В первое время хозяйка присматривалась ко всем слугам, однако Малифицию никто серьезно не воспринимал, и все ее требования выполнялись из рук вон плохо или не выполнялись вообще. А через две недели из всей прислуги остались камердинер-вампир Безил, кухарка Люсия, ее племянница-посудомойка и старый садовник с кучером-оборотнем. Остальные получили расчет без рекомендаций. Варлок не вникал в подробности, но наблюдал со стороны, мысленно хваля жену и радуясь, что в тихом омуте черти водятся. Со стороны Малифиция действительно выглядела скромной и неприметной, почти забитой – на деле же ее было опасно злить: в ней плескалось пламя, скрытое за черным строгим платьем, застегнутым до самого горла, и собранными в пучок вьющимися волосами.

С тех пор много воды утекло, был набран новый штат прислуги, но и они не порадовали женщину, а потом она кое-что подсчитала и решила совсем избавиться от лишних людей в своем доме. Ей не нужна камеристка, а Диавалии тем более, они привыкли справляться сами. Дочь не любила подпускать к себе посторонних. Сыновья бывали в поместье по выходным, изредка в будние дни, когда выдавалась возможность отдохнуть. Служанки, снующие по дому и подающие чай, не требовались. Подогретое вино и прочее им с мужем подносил старина Безил. Вампир был с Варлоком, когда тот родился, и служил их семье верой и правдой.

– Хозяин, к вам прибыл гость, – в гостиную вошел камердинер – седовласый, худой, как скелет, и немного сутулящийся мужчина с каркающим, как у старого ворона, голосом. Безил служил не только камердинером Варлока, но и дворецким. Так же, как и любой сильный вампир, проживший на земле слишком долго, он обладал способностями чувствовать ложь, читать мысли людей и был незаменимым защитником детей хозяина.

– Должно быть, это Аластор! Спасибо, Безил, старина, Диавалия почти готова. Забери, пожалуйста, выбранные ею книги и как следует упакуй в бумагу. Родовую литературу следует беречь, – распорядился Варлок, подойдя к стоящей на лестнице дочери. – Да, нелегко признавать, но мне будет не хватать наших прогулок по кладбищу, – он взял свою малышку за талию и опустил на пол, возвышаясь над ней.

– Отец, все будет хорошо, а если кто-нибудь попытается стащить наши книги или лишить меня их, то мы оба знаем, чем это обернется для несчастного, – она улыбнулась, приникнув к груди Варлока и слушая мирный стук отцовского сердца.

Мама обняла их обоих, проведя пальцами по волосам дочери.

Длинные пряди стали истончаться, пока не исчезли. Диавалия осталась с косой челкой коротких волос. На уже юношеской шее Диаваля поблескивал овальный кулон в виде лунного камня. Перед родителями стоял их «третий сын».

– Теперь ты окончательно готов к тому, чтобы явиться в «Виверну» в этом облике, – Варлок с тоской посмотрел на парня среднего роста с узким лицом и гладкой, без намека на щетину, кожей. Сейчас Диаваль походил на близнецов.

– Я положила тебе в сумку костяную пилочку, следи за маникюром, а то, боюсь, коменданту не хватит на тебя постельного белья, – Малифиция взяла руку «сына» и посмотрела на длинные, как у вампира, ногти.

В шестнадцать лет Диавалия отправилась с отцом и братьями на их очередное расследование. Они бродили по кладбищу, осматривая могилы, и в одной из них оказался оживший скелет. Он решил, что девочка – его племянница. Черепушку обозвали бедным Йориком, пытаясь отодрать от Диавалии, пока она не его не оттолкнула. Пальцы прошли сквозь ребра и ударились в позвоночник. Все свои крохотные ноготки девочка сломала. Как оказалось, злополучный скелет содержал магию окостенения, наложенную родственниками усопшего, чтобы со временем его останки не превратились в прах. Диавалия напоролась на эту магию, благодаря которой к двадцати годам ее «маникюр» окреп до такой степени, что ногтями без ущерба для них можно было резать дерево, сталь, каменные стены. Временами, когда под рукой не оказывалось скальпеля, а отец стоял над душой, ожидая отчета о вскрытии очередного учебного трупа, Диа не брезговала использовать маникюр. Получалось не хуже.

– Со мной все будет в порядке, я не подведу, – севшим мужским голосом сказал Диаваль.

– Я не сомневаюсь в тебе, мой сын. И мне печально осознавать, что я не могу уберечь тебя от своих врагов. Таких, как мы, прошлое никогда не оставит в покое, твои братья взрослые и могут себя защитить, ты же… в девичьем обличие – слишком привлекательный и лакомый кусочек для тех, кто хочет мне отомстить.

– Мы это обсуждали, я понимаю. Не думай ни о чем: главное, я поступил и приложу усилия, чтобы не разочаровать тебя.

В гостиную вошел мужчина в длинном черном плаще, его лицо было скрыто высоким воротником. Он протянул руку в кожаной перчатке Диавалю, и за его спиной замерцал открывшийся портал.

– Ступай, сын, – Варлок подтолкнул Диаваля. – Позаботься о нем, Аластор.

Мужчина в плаще едва заметно кивнул, и они исчезли.

– Не переживай, ты научил ее всему, и никто другой не смог бы сделать этого лучше, я горжусь вами, – Малифиция встала на цыпочки и поцеловала мужа в губы.

– Спасибо, твое мнение важно для меня. Теперь пойдем, выгоним из дома всех лишних, сегодня я намерен забросить дела и не выпускать тебя из нашей спальни, – он поднял ее на руки.

– Я не могу отказать лорду, – томно ответила супруга.

***

Диавалия

Университет Виверны располагался в шести часах езды на карете от земель Некроманцеров, среди холмов и лесов, на побережье, где бился о гордые утесы бушующий океан.

Я и Аластор, скрытый своим любимым плащом, телепортировались на подъездную дорожку вместе с большим чемоданом и стопкой книг. Вдохнув полной грудью, я почувствовала соленый запах моря и сладковатый, доносящийся с ближайшей пустоши – цветущего вереска.

Здание университета оказалось эталоном готической архитектуры и будоражило воображение мрачностью, таинственностью и скрытой за его стенами магией. При свете заката, лучи которого отражались от разноцветных стекол витражей, оно смотрелось особенно впечатляюще. «Невероятный замок», – с восхищением подумала я, следуя за Аластором.

В гостиной-приемной за высокой стойкой сидела женщина с пухлыми щечками и длинными белоснежными волосами. На круглом личике сверкали серебристые чешуйки, а большие аквамариновые глаза с интересом разглядывали гостей.

«Она явно русалочьего происхождения, разве что без хвоста», – подумала я.

Аластор коснулся моего плеча и прошептал:

– Здесь я тебя оставлю. Устраивайся, обживайся и постарайся не влипнуть в неприятности.

У него был приятный голос с хрипотцой, и меня позабавило, что я могу оказаться в круговороте каких-то неприятностей. Что мне может здесь грозить?

– Будет исполнено, – мой ответ удовлетворил его, но за высоким воротом, скрывающим нижнюю часть лица, я не смогла понять, улыбнулся он или нет, а его черные глаза остались бесстрастны.

Светильник над нашими головами замигал, а когда я посмотрела на то место, где стоял Аластор – он уже исчез.

– Добрый день, – я вежливо поздоровалась с женщиной и протянула папку с гербом рода, представляющим собой череп с зажатой в острых зубах косой.

Русалка поджала пухлые губки и тяжело вздохнула, отбросив вьющуюся прядку:

– Так-с, Диаваль Некроманцер – некромаг, третий курс, надо же… а по тебе не скажешь, что ты такой взрослый. Ну да ладно, вот ключи и карта, – она протянула старинный железный ключ на черной ленточке и сложенную карту территории. – Смотри, не потеряй, хотя они от этого заговорены, и не таскай к себе всякую дурно пахнущую дрянь, а то выселю, и будешь ночевать на кладбище со своими надгробиями, – строго предупредила русалка. От нее попахивало рыбой, но мне, привыкшей к гораздо более специфическим ароматам, это не доставило дискомфорта.

Взяв карту с ключом, я молча кивнула и прошла под соседней аркой, оказавшись на улице перед небольшим фонтаном со скамейками и корпусом с башнями, где проводились занятия.

Я знала, что в университете Виверны было три факультета: некромантии, боевой магии и целительский.

Учебное заведение названо в честь построившего его выдающегося некромага – Нерва Виверна. Поговаривали, что Нерв был оборотнем, но не с волчьей сущностью, а разновидностью костяного дракона. Когда-то он служил старому королю Энроту в должности советника. Благодаря его Величеству королевство Некрополь процветало и шло в ногу со временем, в отличие от соседей за морем1. Я не представляла, каково это – жить в Валенторе во времена короля Альрика и не уметь пользоваться магией. Девочкам не разрешалось учиться, они занимались только домашними делами и слушались отцов и мужей.

«Впрочем, некоторым поступающим в Виверну действительно следует остаться дома, а не пролезать благодаря связям». Братья рассказывали мне о студентах без выдающихся способностей, которые компенсировали их богатством и знатностью. Диплом элитного учреждения был им необходим исключительно для галочки, дабы похвастать перед друзьями и соседями. Другим же это помогало с будущей работой.

Общежитие располагалось в отдельно стоящем особняке, за территорией замка, и граничило с местным кладбищем. Правда, я сомневалась, что жители хоронили там своих родственников. «Кому же понравится, когда сегодня погребли любимого дядюшку, а завтра практиканты-некромаги раскопают его».

С детства я окружена мертвыми. Ожившие скелеты заменили мне настоящих друзей, изучение старинных склепов было куда интереснее чаепития у соседок в компании их дочерей, разодетых в кукольные платьица и ничего не смыслящих в некромагии, боящихся зомби, приведений и других моих «игрушек». Я могла часами сидеть в библиотеке за книгами, разъезжать по графству с отцом, облагораживая кладбища. Живые люди меня не интересовали, они казались пустыми, неинтересными и слишком шумными. Мы – Некроманцеры – ценим уединение и тишину. Одиночество не тяготило меня, а давало комфорт и неприкосновенность. Здесь, в Виверне, все будет иначе.

Территория и монументальное здание были не такими большими, как показалось на первый взгляд: «Вероятнее всего, задействованы чары расширения пространства, иначе всех студентов сюда не вместить».

Общежитие – из серого камня, высотой в пять этажей с жилыми башенками, имелся и неглубокий ров с перекидным мостом, но вместо воды там рос мох.

Чемоданы с вещами мирно плыли за мной – телекинез изучали уже на первом курсе, и не было ничего особенного в передвижении предметов.

На первом этаже висела широкая доска с цветным изображением комнат. Для некромагов выделено черное крыло – на втором этаже, с видом на кладбище.

«Интересно, мне предстоит жить с кем-то или повезет, и буду одна, точнее один? При общении с другими главное – не оговориться, что я девушка».

Дверь в мою комнату с цифрой «девять» оказалась последней. «Значит, угловая», – повернув ключ, я вошла внутрь.

– Не так все плохо, как я полагал. Крысы не бегают, насекомые не ползают, – пробормотала я, вспоминая рассказы о шутках над девчонками с лекарского факультета – мои братцы запускали в их спальни ожившие трупики крыс.

В комнате было чисто и приятно пахло деревом. «Учеба начнется послезавтра, а сейчас каникулы, и есть время осмотреться».

Я не хотела ждать нового учебного года и, сдав все зачеты с экзаменами, досрочно поступила в середине семестра. Я жаждала скорее закончить учебу, чтобы вступить в ряды инквизиторов и работать вместе с братьями.

Стоило мне войти, как в камине вспыхнул огонь. Стены и потолок были обшиты деревянными панелями, ноги ступали по мягкому ковру, и комната казалась уютной. В углу, под тяжелым балдахином, стояла кровать, а напротив камина поместились два кресла и круглый столик. Стену закрывал гобелен с изображением изумрудной виверны2 – символом университета.

«Не хватает мамы с вышивкой», – подумала я. Рядом с кроватью обнаружилась узкая дверь, ведущая в душевую. В углу, ближе к окну, стоял платяной шкаф, куда перекочевали мои вещи из чемодана.

В целом, комната мне понравилась. По углам стекол я заметила разноцветную мозаику, а широкий подоконник заменил письменный стол.

В шкафу на вешалках висели два разных комплекта новой формы: черный комбинезон для спортивных занятий и боевой магии из материала, напоминающего чешую дракона, и другой – зауженные брюки, ботинки, рубашка и куртка из черной замши с эполетами, круглыми серебряными пуговицами и косой молнией.

«Хорошо, что я прихватила вещи братьев. Кое-что пришлось немного ушить, но на всякий случай лучше иметь сменную одежду. Не удивительно, что некромаги считаются элитой, с такими-то нарядами». Закончив с вещами, я отправилась на осмотр кладбища. Отец говорил: «Опытный некромаг всегда знает, какое кладбище находится под боком».

Кладбище Виверны окружала вересковая пустошь, протянувшаяся к утесу над бушующими морскими водами. Дальше виднелась деревня. Кроны высоких деревьев скрывали небо над могилами, пахло дождем.

Под ногами приятно шелестели листья. Вдоль могильных плит изумрудным покрывалом стелился мох, манивший прилечь на него и уснуть спокойным вечным сном. Часть кладбища ограждала высокая стена с установленными на ней гробовыми дощечками и прямоугольными порталами арок. В них хранили урны с прахом, а вход заботливо укрывали разросшиеся ветви плюща. От времени серый камень приобрел желто-зеленый оттенок, из трещин пробивались сухие травинки. Кладбище было очень большим, по крайней мере, со своего места я не видела его конца. Вдалеке среди тумана угадывались высокие кресты и крыши склепов.

«Похоже, что за ним никто не ухаживает, с нашим родовым не сравнить. Там отец с мамой трудятся каждый день. Матушка собственноручно высаживает розы, а за общим кладбищем и подавно нужен глаз да глаз. Одних пьянчуг хватает, приходят к незащищенным магией склепам, ломают замки и ночуют, а потом разгребай мусор и экскременты, вымывай все. Гадство! Еще хуже, если объявится горе-некромаг и давай проводить запрещенные ритуалы, зальет все воском, потом не ототрешь», – к кладбищам у нашей семьи было особое отношение, как к произведениям искусства – трепетное и заботливое.

Здесь все дорожки позарастали крапивой и сорной травой, большинство надгробий расколото или разрушено до основания, прочитать надписи практически невозможно, а о трех попавшихся по пути склепах и говорить нечего. Мне было искренне жаль это место, словно живое существо. Оно нуждалось во внимании и заботливой руке. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что, кроме меня и стелящегося вдоль ног тумана, никого и ничего нет, я подошла к первому склепу. Небольшое строение с кованой, местами сломанной ржавой оградкой, продырявленная дверь на скрипучих петлях, готовая рухнуть от одного прикосновения. «Странно, что университет не занимается его облагораживанием, или все сваливают обязанности друг на друга? Ведь это прилегающая к учебному заведению территория».