Неприятно познакомиться, ведьма

Так я тете и сказала: мол, с Олей все в порядке, зато со мной не очень. И показала на обцарапанную коленку, ту же самую, что я царапала на прогулке. Пострадала вновь она, моя бедненькая. Комбо-страдалица.

Тетя поохала, и мы пошли обрабатывать рану.

Впрочем, я-то знала: никакая коленка меня не остановит.

***

Ответили мне только с третьего раза. К этому времени я уже знатно разнервничалась. Но звонить продолжала: не позвоню – получу. Потом. Сначала не получу ничего, никакого результата, а потом получу выговор. Опять поставят блок на магию, а у меня тут охота!

– Слушаю.

Собранный голос. Ни удивления тебе, ни возмущения. Этот человек, разговаривая со мной последний раз, тоже не повышал голоса. А вообще он предпочитает разговаривать со своим учеником, ничего не сообщая мне.

Даже эта душа… Он не спросил, как я себя чувствую после снятия блока.

Этот человек – мой отец, и такой уж он и есть.

– День добрый, – отозвалась я и добавила на автомате: – товарищ старшина.

– Это все, что ты хотела сказать?

Может быть, он даже выгнул бровь.

– Нет. Хотела спросить, как там мой хомячок.

– Покормлен сегодня утром. Завтрашним вечером вернусь и покормлю вновь.

– О-о-о, – отозвалась я. Отец уехал! Уеха-а-ал! Все ещё лучше, чем я предполагала. – А клетку чистил? У Хомячидзы по расписанию идет.

– Вернешься и почистишь.

– Да я пока не собираюсь возвращаться… – пробормотала я. – Мне и тут неплохо живется. Грядки, вот, пропалываю. Посуду мою. Шторы только что стирала. В общем, все, как обычно. И, как обычно, тебе это не интересно, – добавила тише.

– Повтори? – попросил отец.

Как будто бандит с района: слышь ты, плохо слышу. Я уже хотела было ответить, что скучаю по квартирке, и там я шторы тоже постираю, как приеду, особенно те, ритуальные, из плотной черной ткани… Но не успела. Пока собиралась с мыслями, какая-то дамочка успела завладеть вниманием моего отца.

– Алексей? – звала она. Нет, не звала. Промурлыкивала.

Разговаривать резко перехотелось. Захотелось окропить себя святой водой. Ну и бе-е-е. Мерзость на двух ножках. Алексей, тьфу!

Я не верила, что уважающая себя черная ведьма способна так мурлыкающе алексеить. Значит, либо ведьма была себя не уважающей, либо та дамочка – вовсе не ведьма.

– Всего хорошего, говорю, – пробормотала я. И отключилась, яростно нажав на красную сенсорную кнопку экрана.

В принципе, злиться глупо. Основная цель звонка осуществилась: я узнала, что отца точно нет дома, ведь он… не важно. Важно то, что он пока что не вернется. А это значит, что я смогу провернуть маленькую авантюру, а именно смотаться к себе.

Нет, ну а что? Наказание наказанием, а дела важнее.

В зал, где я сейчас находилась, вошел Пашка. Он взглянул на меня, а я – на него, и сразу же произнесла, чтобы уж точно не передумать:

– Съезжу быстро домой.

– К хомяку? – припомнил Пашка.

– Ага… Надо клетку почистить. И полить цветы…. В общем, дел много.

– А я хотел бы с тобой… – Пашка вздохнул. По-взрослому вздыхал, с намеками.

– Знаешь… – протянула я. И рассеянно замолчала. Пашка, может, и знал, а вот я нет. По крайней мере, мне точно было неизвестно, как объяснить ребенку, что злая ведьма не хочет брать его с собой.

– Яна? – теперь в зале появилась и тетя. – Я тут услышала. Хочешь съездить домой?

Я кивнула, краснея: как хорошо я, однако, отношусь к тем, кто принял меня в своем доме. Но дело ведь, дело! К тому же, я ещё вернусь. И очень скоро. Или не очень. Сейчас уже обед, а автобусы тут тоже не круглосуточные.

Ну и где Влад со своим байком? Я готова ехать, дорогой! Даже спину обниму! По ребрам постучу, как по ксилофону. У меня в игре на ксилофоне опыт большой: я на выпускном в детском саду с песенкой выступала, вот! На этом моя музыкальная карьера, правда, и закончилась.

– Я тоже хочу, – признался Пашка.

– А мы с тобой съездим к Яне позже. Сейчас уже втроем поздно ехать. Но за лето мы обязательно ее посетим. Правда?

Тетя подняла на меня темные глаза, и я пробурчала:

– Конечно. Я даже что-нибудь приготовлю. Какое-нибудь зе…

Ладно, стоит признаться: кроме этих «зе», которые зелья, всевозможных каш и бутербродов, я редко что готовлю. Но не говорить же об этом сейчас!

– …леное блюдо, – добавила я. – Например, из капусты. Ну а пока я съезжу сама.

– Езжай, конечно. Мы не можем вечно держать тебя здесь, как бы нам этого не хотелось. И мы будем ждать твоего возвращения.

– Спасибо… Я оставлю вещи здесь, хорошо?

Тетя кивнула, и я улыбнулась. Обнялись с Пашкой, с тетей, и я, схватив деньги на билет, ключи и смартфон – а как же без него – вышла во двор.

Теперь самая сложная часть. Надо дойти до остановки так, чтобы по пути ко мне никто не присоединился. Если учесть, что недруги живут поблизости, поблизости же прогуливаются, то становится грустно. Скорее всего, не дойду. Хотя тут идти не так и долго…

Фух, Яна, соберись!

Если б я была беленькой, то зашифровалась бы под кустик. Но я могла только рассеять людское внимание и потратить на это ещё одну частичку души. А, обойдусь! Заметят так заметят, наругаюсь и убегу, я в этом мастер. Не заметят – еще лучше. Было б, чего боятся! С нечистью один на один и то не так страшно, ага.

И я с гордым видом вышла на улицу, вновь чуть не споткнувшись. Стушевалась и вцепилась в забор. Ещё больше стушевавшись, отцепилась, отряхнулась и пошла.

Что удивительно, никакие злые Оли и Николаи с черномагической защитой из кустов не выпрыгнули, поэтому я бодро засеменила по каменной дороге и вскоре дошла до остановки. Остановившись, вновь оглянулась. Никого! Это я что, зря нервы трачу? Обидно, однако!

Я поздоровалась с соседями по несчастью – на остановке, кроме меня, стояло ещё несколько человек, изнывающих от жары – и плюхнулась на лавку. Устала, бедняга. Как будто не мне сейчас ещё два часа в автобусе сидеть. А, может, там стоять придется, если мест не останется.

Все равно в данный момент стоять не хотелось.

Я помахала ладонью перед лицом, но это не слишком помогло.

Автобус подошел минут через десять: скрипучий, жаркий, и даже открытые окна и люки его не спасали. Я защемилась в уголок, где неприятненько попахивало бензином. Пришлось мириться.

А потом мы отъехали, и автобус к тому же начало трясти.

Позади оставались деревья и поля, бабочки со светлыми крыльями и маги с белыми душами. Впереди меня ожидал большой город, в котором затеряться гораздо проще. И я на несколько минут даже поверила, что больше сюда не вернусь.

Но нет, вернусь, и ещё как. Не только потому, что я оставила там своим вещи, а ещё пообещала вернуться Пашке и тете, но и потому, что должна разобраться с этой нечистью. Откуда она взялась? Почему вдруг проснулась? Или она не спала давно, просто отреагировала на наше присутствие?

Главное, чтобы Ярик не напортачил. Решит погеройствовать, а мне потом разгребать.

Я поморщилась. Не то от ароматного бензина, не то от Ярика.

И все-таки я с ним не встретилась! Как поговорили рядом с домом Оли, так и все. Может, опять что-то там расследует. Следопыт!.. Это я тут черная, и мне с нечистью возиться. Нашелся он, видите ли, волонтер. За Олю беспокоится.

А вот я как возьму – и все узнаю! Я буду не я, если не узнаю. Я обязана, обязана узнать…

Автобус качнуло, и я больно ударилась головой.

Главное, не заработать сотрясение мозга. А со всем остальным я обязательно справлюсь. Это ведь я.

***

К тому времени, когда я добралась до города и вылезла наружу, покачиваясь, жара начала постепенно спадать. Но голову припекало все равно. Я, все ещё не слишком хорошо себя чувствуя, направилась к девятиэтажке, в которой жила, чтобы скрыться в ее прохладе.

А уж там, дома, у меня вентилятор.

Помнится, игривый такой вентилятор, любит перелистывать странички. Странички одной книги, которая сейчас мне и нужна.

Домофон пропищал, пропуская меня внутрь подъезда, и я попала в царство каменных лестниц и стен с облупленной краской. Створки лифта распахнулись – и вот, я уже еду на родимый седьмой этаж. Проходить по десять километров пешком, по склонам гор, чтобы потом ездить на седьмой этаж на лифте – ну а как иначе?

Секунду поколебавшись, я вставила ключ в замочную скважину входной двери. Ну а вдруг у отца изощренное чувство юмора, и он только и ждет, чтобы я попыталась проникнуть внутрь. Выпрыгнет, и…

Впрочем, это даже звучит абсурдно.

Я сделала смелых два оборота, опустила ручку и вошла внутрь.

Нет, никого. Только что-то шуршит под раковиной и в коридоре, а воздушные потоки летают по комнате. Ну и неудивительно: в нашей квартире обитают хомяки и домовые, и окна открыты во всех комнатах, до которых отец смог добраться. Добрался он даже до моей, только ритуальную не тронул.

Я скинула балетки, прошла до причины шороха, что не вредная кухонная, и уселась на прогретый солнцем паркет.

Хомячидзе занимался своей норкой, но, заметив меня, подбежал к прутьям клетки и повернул в мою сторону заинтересованный взгляд черных глаз-бусинок.

– Что, дорогой? – я фыркнула и дотронулась до маленькой колючей лапки. – Тебя кинула Яна, а злой дядя не хочет общаться? Бедненький мой мальчик.

Он чихнул и убежал обратно.

Надо почистить клетку. Это ведь из-за нее Хомячидзе так чихает, да? А не из-за созерцания моей физиономии…

На секунду заглянула внутрь комнаты и убедилась, что книга лежит на кровати. Вентилятор выключен, с кресла кокетливо сполз пледик. Разберусь с Хомячидзе и почитаю. Надо кое-что уяснить… Или ещё больше себя запутать, чтобы получилась совсем уж другая история.

Пока я ополаскивала клетку под душем и меняла опилки, Хомячидзе носился по коридорам в зеленом полупрозрачном шаре, энергично подергивая лапками. Но по окончании очистительных процедур пришлось пересаживать его обратно.

Грустно все это, конечно. Побегай, почувствуй свободу. А потом окажется, что это не мир такой зелененький, а оболочка, что плотно тебя окружает. И рядом шастает всемогущая рука, которая совсем скоро усаживает тебя обратно, в родненькую клеточку.

Ну ничего! Я улыбнулась. Пока что моя душа свободна, значит, свободна и я. И это хорошо.

Хомяк важно бегал по клетке, проверял кладовые и обнаруживал пропажу запасов. Зато я ему новых насыпала… Хомячидзе это тоже заметил и принялся создавать новые кладовые, перенося в них семечки, зернышки и сухие фрукты.

Я ещё немного посидела, наблюдая за ним, а потом решила продолжить дела. Для начала скинула одежду – лимонного цвета платьишки, оказывается, плохо переносят автобусы – и бросила ее в стиральную машинку с другими вещами, что давно уже пылились в корзине для грязного белья. Нарядилась в домашний халатик и, как настоящая хозяюшка, заглянула на кухню.

Часы, подмигивающие красным, указывали, что идет шестой час. Холодильник пустовал, как бездна – то есть, как всегда. Зато в шкафу нашлась крупа. Я решила поухаживать за собой и сварить кашу – кушать хочется, не одними же душами нам питаться, как утверждают людишки.

Под раковиной заскребли настойчивее, и я произнесла:

– Как кашу сварю, с тобой поделюсь. Молока нет. Обвиняй во всем хозяина.

Пока закипала вода, я успела вновь сходить до комнаты. Уже почти схватила черномагическую книгу. Тогда бы вода не просто закипела, она бы успела выкипеть полностью и стать легким летящим облачком. Но в последний момент внимание привлек ящичек магпочты.

Мысли завертелись, словно спираль. Магпочта, телефонный звонок, Влад… цветы! Я ведь так и не достала их тогда. Сначала было не до того… и потом тоже. Я приблизилась к магпочте, осторожно потянула крышечку, как от дверцы, на себя…

Внутри лежали три вялые леопардовые лилии. Их листья почернели, а лепестки скукожились. Я осторожно взяла их в руки. Несколько лепестков оторвалось, и они полетели на пол. Выглядело это так жалко… и обреченно, что ли?.. В глазах защипало. Никогда не думала, что я настолько жалостливая, однако сейчас меня почему-то пробило на эмоции.

Клянусь, Влад: если бы я была белой магичкой, я бы их воскресила. Сейчас же я способна воскрешать только чувства. Но нам с тобой, надеюсь, это не понадобится.

Зашипела кастрюля с кипятящейся водой, и я помчалась в кухню, прихватив с собой лилии, которые прижала к груди. Убавила мощность плиты, все так же прижимая цветы к себе. Интересно, а Влад бы загордился мной, если бы увидел это?

Как хорошо, что он этого не видит.

Я отправила цветы в мусорную корзину, которая, к счастью, закрывалась крышкой, и принялась за варку каши. Немного соли, пачка крупы – кажется, это пшенка, и варить, помешивая! Тоже мне. Чепуха. С зеленым блюдом, конечно, будет сложнее, а хотя… в зеленых блюдах я мастер, поэтому справлюсь и со съедобным тоже.

Помешивая кашу, я вдруг поняла, что сюда очень не хватает чего-то мясного. Ну или на крайний случай соевой подкрашенной сосиски. Вспомнился прошлый поход магазин… А после я взглянула на халат и мысленно махнула рукой.

Ну, нет! Мироздание прожорливыми гостями намекает мне, что надо худеть, значит, буду худеть. Но из дома не выйду, это точно.

Пшенку варить долго, хоть ее и мало. Но браться за книгу было опасно и сейчас: прочитать не прочитаю, сварить кашу не сварю. Поэтому я сидела на кухонном стуле, поджав ноги под себя, и пялилась в смартфон. Ничего нового в виртуальном мирке не происходило. В реальном, впрочем, тоже.

А потом закипела почти что забытая мной каша, и я отложила мобильник. Удачно, к слову, зашипела, за секунду до того, как я отправила Владу сообщение. И я поняла: ещё один знак. Потому что я по доброте душевной предлагала Влада наведать: ну а вдруг ему нужна помощь? Или пригласить его к себе. Нечисть, так сказать, обсудить.

Ну не идиотка ли?

Конечно же, после таких намеков судьбы ничего отправлять Владу я не стала. И вообще села есть. Каша была слишком горячей и пресной: даже домовой под раковиной пофыркивал, не спеша принимать угощение.

Я вздыхала, но упорно жевала кашу. Ни масла, ни даже сахара – как так жить? Хотя бы пакетики имеются чайные. Вот доем – и заварю себе чайку.

Доела лишь спустя полчаса, когда час пошел уже седьмой. Убрала тарелку на гарнитур – помою, конечно, но как-нибудь потом, закипятила чайник и заварила себе травяного чаю. Он пах мелиссой и мятой и приносил умиротворение.

В таком спокойном настроении я и села за книгу. Толстую, тяжелую и старинную. Я положила ее на колени, отхлебнула чаю и открыла на случайной странице.

Страница случайной могла считаться едва ли – два листания, и я уже дошла до отдела с инородными существами. Он мне и требовался. Его я, в общем-то, и изучала перед тем как уехать к тете. Зачет должна была сдавать.

Ну и где тот учитель, которому я должна сдавать зачеты?

Или даже так: где его подсобник, что обычно эти зачеты и принимал? Может, реально надо было написать ему, спросить, как жизнь молодая? Но тогда возникает другой вопрос: почему он сам не написал мне?

Так, ладно. Сейчас требуется немного поработать… Самостоятельно.

И я погрузилась в чтение.

Нечисть речная, нечисть болотная. Отличительных черт целое множество, но не в одном из нет про паутинки. И следы нарисованы немного другие, более крупные и округлые. Присутствуют лишь несколько исключений из ряда нечисти, что называются нечистью черной, опасной. Я просканировала их вдоль и поперек, но это точно была не моя нечисть.

Ладно… Я пролистала нечисть лесную, но среди нее необходимой тоже не обнаружилось. И это, если честно, уже начало настораживать. Что у нас за нечисть такая особенная?

Я сделала ещё несколько глотков чая, который уже успел оледенеть.

Чем черт не шутит? Я пролистала и подземную нечисть, самую немногочисленную из всех. Там черномагической было больше, но подходящая не нашлась. Даже в морскую заглянула, и в горную, хотя ни морей, ни гор поблизости нет. Неудивительно, что меня ждал облом.

Пришлось листать нечисть по второму кругу, держась за голову, но даже это не помогло.

И это странно.

Нет, даже страшновато. Собрание нечисти тут самое что ни на есть полное. Значит, нужная мне нечисть либо появилась недавно, поэтому ее сюда не внесли… либо относится к нечисти, что носит ярко выраженный белый характер и зовется совсем по-другому.

И при чем тут тогда черная энергия?

Надо будет спросить…

Но у кого? У Ярика? Как будто он знает…

Я с шумом захлопнула книгу и отложила ее в сторону. Можно, конечно, спросить у отца. Позвонить ему и сообщить: «Я тут немного побыла дома, полистала книжку, но нечисти, про которую ты с Владом шепчешься, не обнаружила. И это, папочка, странно!». Но очень сомневаюсь, что на это он скажет что-нибудь путевое.

Чай, оставивший на стеклянных стенках кружки коричневатые разводы, стал совсем противным, горчил во рту. Я прошла мимо уснувшего Хомячидзы на кухню, чтобы его выплеснуть. Хомячидзе проснулся и принялся наблюдать за мной. Грязная посуда с присохшей к ней кашей тоже поглядывала на меня заискивающе.

Я вздохнула.

Пришлось вновь чувствовать себя хозяюшкой.

Когда я, порядком разозлившаяся, одним словом ведьма, закончила с мытьем посуды, стрелка часов близилась к девяти. Я с удивлением смотрела на нее, как в тот раз, когда я в первую ночевку у тети проснулась в двенадцать.

Последний автобус уезжал полдевятого.

Я снова вернулась в комнату, схватила смартфон и выбрала тетю в списке контактов. Она ответила быстро, я также быстро выпалила:

– Сегодня уже не смогу приехать. Автобус последний пропустила, как-то заработалась…

– Нам ждать тебя завтра? – уточнила тетя. Кажется, она не очень злилась.

– Да, – отозвалась я. – Но не слишком рано.

– Хорошо, Яна. Паша передает тебе привет.

– И я ему…

Отключившись, я вспомнила, что, ещё когда я изучала нечисть, пропищала стиральная машинка, оповещая о закончившейся стирке. А ещё неплохо мы сполоснуться в душе, сделать масочку для волос и почистить лицо скрабом.

М-да, кажется, дел мне хватит ещё надолго.

***

Закат сегодня казался нежно-розовым, как лепестки вишни. Лишь у горизонта вспыхивали насыщенно-бордовые гранатовые зерна, но вскоре и те, и другие заменились темной синевой с изредка поблескивающими маковками-звездами.

Я сидела в кресле с ноутбуком на коленях. Рядом со мной работал вентилятор, трепещущий волосы. На экране ноутбука сверкали молнии, из него доносились слова: я решила вспомнить о своем криминальном прошлом и посмотреть какой-нибудь сериал.

Что может быть лучше? Кресло, вентилятор, сериал, догорающий закат… Никто не мешает: даже хомяк уснул, даже домовой прекратил меня беспокоить.

Я знала ответ на этот вопрос.

Лучше может быть пробежка по реке в поисках нечисти, голубовато-белые бабочки и паутины: на траве и в волосах. Лучше может быть голубое свечение души и громкий стук сердца. Не байк и не оранжевые лилии – а путешествия, настолько же желаемые, насколько рискованные и опасные.

Я знала… Но разве я могла кому-то об этом рассказать?

Нет.

Это – только мой секрет.

Спать я легла даже чуть позже, чем положено настоящей черной ведьме, лишь к четырем утра, когда вместо черных роз на небе начали расцветать хрупкие желтоватые тюльпаны.

Глава 7. Чувства и цветы

Я проснулась около десяти. Ещё немного полежала в кровати, разглядывая потолок, но после все же встала и, потянувшись, направилась на кухню.

Жизнь шла полным ходом. Копошился в клетке Хомячидзе, скрежетал под раковиной домовой. По улице ходили люди, одетые в легкие футболки и шорты, а на подоконнике того самого окна, через которое я это увидела, сидел белый голубь с оранжевыми глазами. Я удивленно воззрилась на него. Он ответил мне насмешливым взглядом, но не улетел.

Вот это я понимаю, наглость.

Я приоткрыла окно, выглянула внутрь и полюбопытствовала:

– Белобрысый, чего расселся?

Он чуть затрепетал крыльями, но продолжил сидеть.

– Вот ты прямо как Ярик, – заметила я. – Иди, найди себе Оленьку или хотя бы нечисть, раз заняться нечем.

Голубь переступил с лапы на лапу.

– Тоже, наверное, за жратвой? Сейчас посмотрю, чем тебя угостить. Воруют еду у бедной Яны, просто ужас какой-то.

Я отвернулась, чтобы найти что-нибудь съестное для неожиданного, зато очень самоуверенного гостя, но уже через секунду услышала трепетание крыльев. Голубь улетал по-английски, отказавшись от подачек. Видимо, ими я очень его оскорбила.

Какие мы гордые, подумаешь! Вот возьму и съем угощение сама. Если найду, конечно. Сегодня обязательно придется супермаркет посетить. Корм у хомяка не кончился, зато он кончился у меня.

Не откладывая поход в долгий ящик, я проделала утренние процедуры, переоделась в легкий комбинезон, в перекинутую через плечо сумку сложила карту. Пожелала всем удачи, я же вежливая, в отличие от голубей, особенно белых, и вышла за дверь.

Я пойду налево, а, может быть, пойду направо… И не потому, что у меня самомнение хорошее, а потому, что и там, и там супермаркеты есть. У нас в городе супермаркетов больше, чем людей. А расстояние до этих двоих примерно одинаковое. Но тот, что налево, расположен рядом со школой, а тот, что направо, рядом с домом Влада, и именно в него я хожу обычно.

Приближаться к школе я не собиралась вот вообще никак. Хватит мне, впереди одиннадцатый класс, ещё набегаюсь. Но и приближаться к Владу тоже не хотелось. Хотя, кто сказал, что я его увижу? Может, он спит до сих пор, или гуляет где-то, или приехал к тете, чтобы меня, так сказать, увидеть.

Но, не увидев меня, он бы обязательно мне написал, поэтому последний вариант я откинула.

И я решительно повернула направо, как только вышла из подъезда.

Погода на улице радовала ветерком. Ну или не очень радовала. Слишком пышные после мытья волосы подлетали, будто накинутая на голову простыня, а собрать их в хвост я не додумалась. Комбинезон поддувало со всех сторон, с каких только можно поддувать, и я порадовалась, что пошла не в платье.

Но, конечно, такая чепуха не могла меня остановить. Комбинезон прижимался к телу сумкой, волосы я руками придерживала… Вот и все, красота.

Зато остановить меня смогла очередная развилка. Тропинка слева вела к тому самому супермаркету, но если пройти чуть дальше по дороге, что ведет опять-таки направо, можно дойти до дома Влада. Они живут там с матерью и отцом.

Может, навестить старого приятеля? Понятно, конечно, что я не собиралась этого делать… И Влад догадывается, что на подобное я не решусь. Хотя в последнее время я такая непредсказуемая, что могу и решиться.

Надеюсь, Влад ещё не слишком привык к моим выкидонам. Ну очень хочется посмотреть на его лицо, когда я зайду к нему в гости.

Я довольно улыбнулась и повернула направо.

Вполне возможно, что я перегрелась под солнцем, но пока что не очень это поняла. Или, наоборот, вдруг очнулась от долгого сна и стала ещё более рискованной, чем когда-либо.

В любом случае, нам будет, о чем поговорить.

Так я думала, по крайней мере, пока шла. А потом-таки добралась до его дома, стильного и высокого, оказалась внутри нужного подъезда и поднялась на восьмой этаж. Лифт в доме был не какая-то чепуха, а высокоскоростной и бесшумный. Лестничные клетки представляли из себя что-то металлически-лаконичное. В цветочном комбинезончике я почувствовала себя не очень уютно, но не разворачиваться и убегать же теперь?

Нет, нет. Ведьмы не сдаются, а я тем более.

Я подошла к двери, что вела в квартиру Влада, и осторожно нажала на звонок, отметив, что вчера забыла подточить ногти. Ну, хотя бы почистила. Иначе уж совсем за деревню приняли бы.

Дверь открылась, и я увидела маму Влада.

– Здравствуйте, Татьяна Валерьевна, – произнесла я. На женщине было льняное платье, и я этому порадовалась: если бы она была в костюме с пиджаком, я бы не выдержала. Почувствовав себя маленькой девочкой, которая зовет другана погулять, спросила: – Влад дома?

– Здравствуй, Яна, – отозвалась она, улыбаясь. Татьяне Валерьевне было чуть больше пятидесяти, но она до сих пор выглядела хорошо. Светловолосая, в отличие от сына, но с такими же серыми глазами и светлой кожей, она внушала мне что-то вроде уважения. – Заходи. Давно хотела с тобой увидеться.

А вот я хотела увидеться кое с кем другим. Сама не понимаю, откуда такие желания, но хотела. С недавнего времени. До этого времени я твердила себе, что уж точно с ним не пересекусь.

– А?.. – попыталась повторить вопрос я.

– Влад ушел минут двадцать назад, но говорил, что скоро вернется. Можем подождать его на кухне.

– Хорошо…

Я наклонилась, чтобы скинуть босоножки, и босиком прошла по дорогому паркету на кухню. И снова промах. Татьяна Валерьевна ходила по нему в аккуратных домашних туфельках.

Кухня здесь была в два раза больше нашей с отцом. Встроенный гарнитур, какие-то интересные приборы, круглый стеклянный стол и многоуровневый потолок. Татьяна Валерьевна села на один из стульев, больше похожий на трон, я опустилась на второй, еле сдержавшись, чтобы не поджать под себя ноги.