Полная версия
Умышленная блокировка
– Ты меня задушишь, – с трудом говорил я и только после этого он отпускал меня.
На моих глазах еще остались слезы, не хотелось показывать их, ведь мальчишки не плачут. Через минуту я спросил:
– Значит, я стану девчонкой?
Опустив взгляд, положил голову ему на колени и закрыл глаза.
– Не совсем, – глубоко вздохнув, он продолжил. – Ты останешься мальчиком, как есть, но внешность твоя будет меняться. Ты это заметил, она меняется быстрей, чем мы ожидали. Вместе с внешностью, наверное, будет меняться и твой взгляд на девочек и мальчиков, на игры, увлечения и на одежду тоже, – тут он опять замолчал. – Внешне ты будешь похож на симпатичную, умную девочку с курносым носом и косичками…
– Ну нет, никаких косичек, – тут же вставил я, он усмехнулся.
– Ладно, подстрижём, – от этих слов мне стало легче. – Ты как бабочка перерождаешься…
– Пап, – вставил я, – гусеница перерождается, а бабочка из куколки вылупляется.
– Да-да, я это и говорил, – в его голосе услышал смех, я поднял голову, он улыбался.
– То есть ты хочешь сказать, что я?…
– Именно, – закончил он за меня. – Сейчас ты перерождаешься, твой организм перестраивается, природа поступает всегда мудро…
– Фу.
– Почему?
– Девчонки. Почему в девчонку? – возмутился я.
– А в кого? В трансформера? Или в русалочку?
«Еще лучше», – подумал я, понимая абсурдность моего возмущения.
– Ладно, девчонка так девчонка, – я сказал это легко, наверное, потому, что в душе понимал неизбежное или уже с этим согласился. А может, и то и другое. А может, мне и вправду хотелось этого самому, не знаю точно. Но в данный момент я и вправду согласился с тем, что стану девчонкой.
– Постой, – сказал отец.
– Что? – удивился я, как будто дело еще не решенное.
– Видишь ли, медицина тоже не стоит на месте, и профессор, к которому мы ходили, – я стал вспоминать, к кому мы ходили. Для меня профессор, это как доктор Айболит, в белой шапочке с усами и бородой, но такого я не припоминал.
– Это кто?
– Галина Степановна, – тут я вспомнил худую женщину в голубом костюме и огромными часами на руке. – Она сказала, что можно ставить специальные уколы для подавления женских гормонов, – я не выдержал и тут же спросил.
– И что, снова стану парнем? – внутри меня все закипело.
– Не знаю, и она не знает, но попробовать, по-моему, стоит. Как ты на это смотришь?
Как я смотрю? Да, здорово было бы все забыть, что со мной было. Но тут же я вспомнил, что сказал отец: «природа поступает всегда мудро». А может, так и надо, или пусть лучше она с кем-то другим экспериментирует, не со мной. Хотелось все вернуть, просто забыть, выйти на улицу и пнуть мяч так, чтобы у тебя грудь не подпрыгнула в ответ.
– А это можно? – скрывая радость, спросил я.
Он развел ладонями и покачал головой. Я встал и пошел вдоль комнаты, август, жара, окно было открыто. Я выглянул на улицу, во дворе почти никого не было, мамаши с колясками сгрудились под деревом. Две девчонки гоняли на велосипеде, одна из них на повороте упала, я ее не знал, не видел раньше. А потом они укатились за дом и больше не появлялись.
Я стоял и смотрел. На душе было легко, огромный груз свалился с меня. Захотелось на улицу. Теперь знал, кто я, что меня ждет. И теперь ощущал, как у меня за спиной расправляются крылья. Мне захотелось летать, по-настоящему полететь. Поднять голову к небу, развести руки, оттолкнутся от земли, и полететь за облака.
«Может, так и надо?», – спросил себя и засмеялся.
2 Превращение
Уже через две недели мы всей семьей летели в Москву, в Тюмени врачи не могли принять окончательное решение, они не знали, что со мной делать. Папа был категорически против изменения моего пола, мама же думала, что так будет лучше. А сам я решил во что бы то ни стало вернуться к жизни мальчишки. И когда мимо меня проходила девчонка, было желание ее обозвать, либо просто пнуть. Внутри меня был протест, почему я?
В больнице, куда мы приехали, ничего не изменилось, но я понял одно, что я не один такой, нас достаточно много. Оказывается, не только мальчики перерождались в девочек, но и наоборот. Что там происходило с девчонками, я точно не знаю, но проходя по коридорам, я не мог с уверенностью сказать, кого вижу, парня или девчонку.
Дни тянулись медленно, опять анализы, осмотры, тесты. В основном со мной работали психологи. Посмотри вот это, а теперь это, как тебе вот этот цвет, а вкус, а как ты относишься к этому? В общем, я не понимал зачем, но старательно выполнял все их требования.
Мы жили в гостинице недалеко от больницы. По вечерам было тошно, хотелось куда-то убежать. Я с нетерпением ждал следующего дня в надежде, что все скоро утрясется, меня либо прооперируют, либо поставят укол и все будет как раньше. Или… Вот «или» я даже думать не хотел.
Сегодня в обед был консилиум, такое громкое слово. Сперва пригласили родителей, они там почти час сидели. О чем так долго можно говорить? Я даже не представляю, а потом вызвали меня. Мама с папой вышли, я остался один на один с кучей докторов, кого-то я уже знал. Здесь были мои психологи, еще хирург, который меня осматривал, и три человека, которых я раньше не видел. Я сидел перед ними и отвечал на одни и те же вопросы, а они все спрашивали и спрашивали, как будто я что-то от них скрывал. От напряжения у меня даже заболела спина. Что они хотят? Ведь я-то уже все решил, но они, похоже, что нет. Потом еще раз вызвали маму с отцом и сообщили, что дают мне два дня, чтобы я сам окончательно принял решение. Я тут же сказал, что готов, но они не стали меня слушать. Мне объяснили, несмотря на то, что я стремлюсь вернуться в тело мальчика, по всем тестам наоборот ухожу в сторону развития девочки. Я слушал и не понимал, как это так, не может быть? И тут я не выдержал и разрыдался. По-настоящему разрыдался, взахлеб, так я не плакал, когда меня в первом классе побили на улице и отобрали велосипед. Но сейчас я рыдал, и даже когда кончились слезы и силы, я не испытал облегчения, а только горечь и злость на родителей, что не заступились за меня.
На следующий день мы сходили в кино, прошлись по городу. Мама тянула нас на Красную площадь, а я думал, что там такого, что все только туда и стремятся. Мы все же съездили и посмотрели эту площадь, и вовсе она не красная. На второй день ожидания я думал только об одном: скорей бы вечер, а там утро и все будет кончено. У мамы разболелись ноги, и мы с отцом пошли в ближайший супермаркет, чтобы поискать там книжный магазин, он давно обещал мне купить «Властелин колец».
Супермаркеты, они везде одинаковые, магазины, кафешки, кинотеатры, развлекательные центры. И опять магазины, магазины. Мы ходили с ним, пожалуй, бесцельно, просто так, чтобы убить время. Книжка была у меня под мышкой, толстая, почти две тысячи страниц. Горел желанием открыть ее и начать читать, но сейчас я просто смотрел по сторонам. Было так много интересного, глаза разбегались, но я делал вид, что меня это не интересует.
Отец отошел, ему всегда нравилась классическая обувь, сделанная из чистой кожи. Я знаю, что некоторые ботинки у него уже более десяти лет, и он не намерен их выбрасывать, я его не понимаю. Проходил вдоль витрин, не хотелось никуда заходить. Манекены так красиво одеты, как на обложках дорогих журналов. Раньше не обращал на это внимание, а сейчас с удовольствием рассматривал их. Чувствовал ткань, узор, форму, получал удовольствие от того, что могу вот так посмотреть и все.
Летняя коллекция. Лето уже кончалось, но на фоне яркой листвы стоял манекен в кремовом сарафане. Тонкие бретельки, большие голубые и желтые полевые цветы. Снизу сарафан был окантован широкой красной лентой из полевых цветов, а посередине небрежно повязан белым поясом. Я никогда не думал, что одежда может быть красивой, просто не придавал этому значение. Но этот сарафан так по-летнему выглядел, он просто парил, как будто манекена не было. Я усмехнулся.
– Красивый.
Отец так незаметно подошел, что я даже чуточку рассердился, тут же отвернулся и пошел.
– Стой, ты куда?
Я вернулся к нему, пожал плечами, мол, не знаю, но сам тут же снова посмотрел на сарафан за стеклом.
– Мне нравится, – сказал отец.
– Ну, – промямлил я. – Ниче. Пойдет, – хотя сам-то знал, что он красивый.
– Померишь? – спокойно спросил отец у меня.
Я усмехнулся.
– Смеешься?
– Нет.
Я знал его настрой относительно моего пола. Знал, что он против того, чтобы я превращался в девчонку, просто против и все, впрочем, так же, как и мама. Но в данный момент я не подумал об этом. В груди защекотало, я посмотрел на сарафан, он просто дразнил меня. Женскую одежду я втихушку мерил только один раз, когда мама оставила на диване одежду девочки, которую надо было отдать. Я прекрасно помнил свой колючий взгляд, сутулость. И вообще, выглядел как гадкий утенок, поэтому не намерен еще раз это пробовать.
– Терять нечего, за пример денег не берут, – снова сказал отец. – Посмотри на себя.
Я присмотрелся в свое отражение. Витрина прекрасно отражала, манекен в сарафане стоял передо мной, и поэтому казалось, что это я в сарафане. Выглядел я ничего, не так страшно, как в прошлый раз.
– Пойдем? – сказал отец.
– Нет, я же…
– А кто знает, кто ты? – и посмотрел мне в глаза. – Ну как?
– Ладно, – согласился и с опаской вошел в отдел.
Проходя между рядами, увидел зеркало. В отражении на меня смотрел не мальчишка, это был уже не я, а девчонка. Чуть хитрые глазки, округлости на груди и руки, теперь что-то было и с ними не то.
Я зашел в примерочную, продавщица щебетала, принесла два размера, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Отец стоял за спиной, лицо серьезное, как будто я меряю платья каждый день, и ему это уже надоело.
– Пап, – многозначительно сказал я.
– Ах да, – спохватился он и стал задергивать за мной шторку, оставляя меня одного с зеркалом.
Девушка, что обслуживала нас, даже глазом не моргнула. «Неужели я так сильно изменился?», – подумал я, держа в руках тот самый сарафан. Мягкая ткань, совсем не такая как у рубашки, она даже чуточку просвечивала. Я снял рубашку и стал рассматривать сарафан, с какой стороны его надевать. Вот бирка, значит, спина. Подняв руки вверх, я стал втискиваться в него. Неудобно, тесно, «вот черт», – подумал я. А джинсы? Ага, про них я забыл. Наполовину втиснувшись в сарафан, я стал стягивать с себя джинсы. Что за умора. С трудом стащив их с себя, я стал дальше напяливать сарафан. Наконец справившись с задачей, я боялся посмотреть на себя в зеркало. Поправил складки. Необычно, голые плечи, не чувствовал на себе одежды, совсем не чувствовал. Сарафан был легким, и мне казалось, что я стою голым, прикрытый какой-то марлей. И все же надо посмотреть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.