Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Ты прав, – не стал спорить ДЖАРВИС. – Но я подумал, что случиться может всякое и попросил Жоржа положить в рюкзак этот стратегический запас наличных. Большая сумма могла вызвать ненужные подозрения с его стороны, поэтому я остановился на этой.

– А почему не ровная сумма? Четыре тысячи, к примеру? – спросил Паша.

– Наверняка тебе потребуются более мелкие купюры, – ответил ДЖАРВИС.

– И не поспоришь, – согласился Паша. – Хорошо, фото я сделаю. А дальше что?

– Дальше ты попросишь отправить сделанное фото на один из электронных ящиков, которые я создал для разного рода задач. Затем я использую его для изготовления нужных нам документов.

– А потом? – не унимался Паша.

– Потом ты станешь счастливым обладателем новой личности и довольно крупной суммы денег на принадлежащих тебе банковских счетах. Ты сможешь уехать куда угодно и начать новую жизнь, не думая о прошлом.

– Все вот так просто? – у Паши захватило дух от открывающихся перспектив. – И никаких больше преследований?

– «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги», – процитировал ДЖАРВИС русского классика. – Посмотрим, как все будет на деле. Пока я за нас спокоен.

– Ну, а ты? Что будешь делать ты? Какой в этом во всем смысл для тебя? Ведь ты привязан ко мне, к моему физическому телу. У тебя же наверняка есть какие-то свои желания, не знаю, планы?

– Во-первых, как я тебе уже говорил, мое «сознание», назовем это так, расщеплено и часть его, причем довольно значительная, находится вне твоего физического тела. Ты бы просто не смог удержать мое «я» в себе целиком.

– Отсюда следует «во-вторых», желания и планы мои практически не зависят от твоего местонахождения. Ну и, в-третьих, может быть какой-то части меня хочется следовать за тобой и испытать те жизненные повороты, которые тебе уготованы? Не забывай, что «физический интерфейс» для взаимодействия с окружающим миром у меня один – это ты. Через тебя, твои органы чувств, нервные окончания твоего организма мне доступен широкий спектр ощущений, который, в ином случае, был бы для меня недоступен. Кто знает, к чему это приведет?

– Ну ты и загнул, – озадаченно протянул Паша. – Ладно, чувствуй себя как дома, – с иронией подумал он.

– Знаешь, я немного проголодался. Наверное, это связано с моей очередной трансформацией?

– Ты быстро учишься, – похвалил его ДЖАРВИС. – Давай, свари оставшийся пакет макарон, а затем нам нужно навестить фотоателье.

– Будет сделано, шеф! – полушутливо отрапортовал Паша.

Он покидал в себя макароны, съел найденную среди кучи оберток половинку шоколадки, потом неторопливо оделся в принесенные Жоржем шмотки и положил в карман куртки наличные.

– Ты знаешь, как-то слегка боязно выходить на улицу, – признался он ДЖАРВИСу. – Такое впечатление, что я провел в этой квартире целую вечность, сросся с ней как слизень с раковиной и теперь боюсь выползать.

– Это пройдет, – успокоил ДЖАРВИС. – Достаточно сделать первый шаг. Первый шаг в любом деле очень важен.

– Да знаю я, – немного нервно ответил Паша. – Рука, опять же, – он покосился направо, – до сих пор не слушается…

– Все будет в лучшем виде! Пусть события идут своим чередом. Давай, выходи.

– Таких оптимистов как ты еще поискать…

Перед выходом Паша осторожно подкрался к двери и заглянул в глазок. Лестничная площадка была чиста. Тогда он неторопливо приоткрыл дверь и вышел за порог. Когда Паша стал ковыряться ключом в замочной скважине, пытаясь закрыть за собой, его правая вдруг дернулась, стукнувшись о дверное полотно.

– Ох ты ж… – хмыкнул от неожиданности Паша.

– Вот видишь, уже прогресс, – одобрительно сказал ДЖАРВИС. – Процесс идет.

– Посмотрим, посмотрим на этот прогресс, – скептически отозвался Паша.

– Куда теперь? – спросил он ДЖАРВИСа, выходя на тротуар. – Зябко тут!

– Это с непривычки. Сейчас налево, через триста метров еще раз налево, а там увидишь Большое красное здание. Это и есть торговый центр «Земляника». На втором этаже, справа от входа по лестнице, фотоателье «Моментум».

Подходя к торговому центру, Паша нет-нет да и косился на прохожих, стараясь понять, наблюдают ли те за ним. Но люди шли погруженные в свои мысли и не обращали на него никакого внимания. Мимо пролетел полицейский беспилотник. Паша машинально втянул голову в плечи и опустил глаза, рассматривая затейливый узор трещин на асфальте.

– Не волнуйся ты так, у тебя же теперь другая внешность. И рука на месте, – успокаивающе сказал ДЖАРВИС.

– Я еще к этому не привык, – ответил Паша, но вновь поднял голову и пошел к торговому центру.

Рядом с «Земляникой» стояла кебабная палатка.

– Эх, не отказался бы сейчас от шаурмы, – мечтательно подумал Паша.

– Я бы тебе не советовал есть это. – включился ДЖАРВИС. – Согласно данным недавно проведенных Министерством здравоохранения России проверок, из ста семидесяти шести проинспектированных по России точек продажи шаурмы в ста шестидесяти шести были обнаружены множественные нарушения санитарно-эпидемиологических норм.

– Помимо того, что продавцы банально не моют руки, хотя хватаются за деньги, продукты и даже свои половые органы при походах в туалет, в так называемой шаурме было обнаружено превышение предельно допустимого количества бактерий и микроорганизмов в десятки, а то и сотни раз. В том числе и бактерий кишечной палочки.

– Нет, я, конечно, могу защитить твой организм от данных проблем. Но, боюсь, что на это будет затрачено немало необходимой тебе для иных задач энергии.

– Так почему же эти точки с шаурмой не закроют?

– Паша, ты же не такой наивный, каким пытаешься себя выставить! Банальная коррупция, вот – главная причина этой и многих других проблем.

– Понятно… Ладно, пойдем насухую.

Паша зашел в здание ТЦ. На первом этаже располагался продуктовый супермаркет «Минутка». Паша поднялся по лестнице и прошел к фотоателье, минуя павильоны с одеждой, какими-то сувенирами, товарами для охоты и рыбной ловли.

– Можно сфотографироваться на паспорт? – спросил он скучающую за стойкой прилавка девушку лет двадцати в узеньких очочках.

– Легко! – жизнерадостно улыбнувшись ответила та и указала на стул, стоящий у белой стены. – Садитесь вон туда.

Паша сел, и девица, включив небольшую лампу направленного света, подскочила к нему с фотоаппаратом.

– Подбородок повыше… Так, теперь голову чуть левее поверните. Правое плечо вниз, – она защелкала затвором. – Готово. Четыреста рублей.

– Возьмите. – Паша выложил пачку денег на стойку, вынул из нее требуемую сумму и убрал остальные купюры обратно, управляясь левой рукой. Правая все это время была засунута в карман куртки, но тут неожиданно выскочила на волю и со всего маха шлепнула ладонью по поверхности прилавка. Паша вздрогнул от неожиданности и одновременно с радостью почувствовал во вновь обретенной руке еле заметный зуд.

Гораздо более сильный эффект данное деяние произвело на девушку. Она подскочила чуть ли не на метр вверх и опрокинула чашку, стоявшую на краю прилавка. Очки соскочили с ее лица и упали на пол, лишь чудом не разбившись. Она осоловело уставилась на Пашу, не делая никаких попыток убрать деньги, которые заливала растекающаяся из чашки лужица чая.

– Простите пожалуйста, – пробормотал Паша и снова полез в левый карман.

– Вот, – он протянул девушке тысячную купюру. Та не сделала попытки взять ее. – Это вам, за неудобство. Понимаете, у меня тик. Он периодически возникает. Иногда все нормально, а иногда… – Паша положил деньги на столешницу, подальше от разлитого чая, и снова запихнул правую в карман. – Вы, пожалуйста, отправьте мои фото…

– Называй адрес! – мысленно обратился он к молчавшему ДЖАРВИСу.

– Отправьте мои фото на электронный адрес … – он повторил продиктованные ему буквы вслух.

– Я не запомнила, – слегка дрожащим голосом ответила девушка.

– А вы запишите. У вас очки упали. – Паша достал еще одну тысячную купюру и положил рядом с первой.

– Да-да, сейчас, – фотограф вышла из ступора и, нагнувшись, подняла очки. Затем нашла клочок бумаги и ручку. – Диктуйте, – сказала она, забирая с прилавка деньги.

Паша еще раз произнес адрес.

– Хорошо, в течение часа я пришлю их вам. А сейчас извините, мне надо работать. И прибрать весь этот беспорядок.

– Да, конечно. Еще раз простите меня, пожалуйста. – Паша попятился и вышел из павильона, аккуратно прикрыв за собой стеклянную дверь.

– Блин, эта рука меня до инфаркта доведет! – пожаловался он ДЖАРВИСу, спускаясь по лестнице на первый этаж ТЦ.

– Все идет по плану, не волнуйся, – ответил тот назидательным тоном.

– Да-да… Скоро моя правая людей колошматить начнет, а ты – «по плану», – вздохнул Паша. – Но, кажется, я что-то в ней почувствовал. Похоже, какая-то обратная связь все же появляется!

– Ладно, – продолжил он, не дожидаясь реплики ДЖАРВИСа, – Загляну-ка я в продуктовый. Надо ведь что-то на ужин купить, раз уж деньги остались.

Супермаркет «Минутка» напомнил Паше московскую сеть продуктовых магазинов, отличавшихся крайне невысокими ценами на не очень качественные товары. Контингент таких магазинов обычно состоял из пенсионеров, лиц неблагополучной наружности и прочих представителей социально-незащищенных слоев населения. Вот и сейчас Паша увидел пару бомжеватого вида детин, мнущихся у вино-водочного отдела. Бедновато одетые старики с явным вожделением косились на копченые сосиски и любительскую колбасу. Низенькая бабушка со сморщенным лицом перебирала картофелины в большом ящике, высматривая среди них наименее порченые.

Взяв на входе продуктовую корзинку на колесиках, Паша положил в нее пачку самых дорогих в магазине пельменей, два пакета макарон, упаковку куриных бедрышек синюшного оттенка, три больших плитки шоколада «Аленка» и, несмотря на протест ДЖАРВИСа, пару банок пива. По пашиным подсчетам, на все про все должно было уйти около тысячи трехсот рублей.

– Ну, а что? – оправдывался Паша, – Надо же мне хоть расслабиться после всех этих событий!

– Для этого не обязательно употреблять алкоголь, – урезонивал его ДЖАРВИС. – Я бы мог воздействовать на твой центр удовольствий, чтобы расслабить тебя.

– Вот только не надо этого, хорошо? Я уж как-нибудь по старинке, – отмахнулся от него Паша.

– Блин, как же обидно за людей, – он сокрушенно покачал головой, осматриваясь по сторонам. – Ладно, те два ханурика, которые на водку любуются. Но старики-то! Всю жизнь горбатиться и получить после этого подачку от государства в виде нищенской пенсии, на которую приходится выживать, выуживая в магазинах наименее испорченную еду… А многодетные семьи? Дети в детдомах? Больные, вынужденные просить милостыню на лекарства или собирать деньги в интернете?

– На философию потянуло? – спросил ДЖАРВИС.

– Ну а что? Я никогда не понимал, как может такое быть, что в наиболее обеспеченной ресурсами стране живет, нет… существует так много неустроенных, бедных, брошенных людей?

– А ты?

– А что я? Я, по крайней мере, могу… – Паша запнулся, вспомнив о недавних событиях. – Мог позволить себе хоть какой-то уровень потребления. И то, – продолжил он, – я не знаю, что будет со мной, когда я постарею и стану не нужен работодателю. Как можно прожить на пенсию в семь тысяч рублей, скажи мне? И это – еще не самая маленькая!

– А как эти люди живут?

– Да посмотри на них! Разве это жизнь? Это – выживание!

– Молодой человек! – мысленные излияния Паши прервал женский голос.

Паша обернулся и увидел старушку, которую он заметил раньше у коробки с картошкой.

– Молодой человек, помогите пожалуйста. – Женщине на вид было лет семьдесят, если не больше. Седые волосы были заправлены под бордовый берет, на исхудалом лице выделялся мясистый нос, которым старушка постоянно шмыгала. Глаза ее были воспалены и слезились. Тонкой рукой, похожей на птичью лапку, бабушка робко дотронулась до рукава пашиной куртки.

– Что случилось? – спросил Паша.

– Мне кажется, я увидела в дальнем углу хорошие картофелины, а дотянуться до них не могу, – сказала старушка. – Не поможете мне их достать?

– Да, конечно, бабушка. Пойдемте.

Паша вместе со старушкой подошел к ящику с картофелем. Действительно, в дальнем углу лежали, по виду, более-менее хорошие корнеплоды, тогда как с краю была насыпана одна гниль.

– Сколько вам? – обратился Паша к женщине.

Та потерла нос и по-старушечьи пожевала губами, – Давайте штук семь. Больше мне не донести. Я же тут еще морковку, лучок, молочко взяла, полбуханочки, сосисочек, – показала она на тележку, стоявшую рядом.

Паша выбрал семь крупных картофелин и положил их в тележку.

– Далеко живете? – подчиняясь внезапному порыву, спросил он.

– Да не очень, милый, не очень, – бабушка подслеповато сощурилась, разглядывая пашин улов.

– Так может я вас провожу? Помогу вам донести продукты?

– Помоги, родной, помоги, – обрадовалась женщина. – Как ты говоришь тебя зовут?

– Паша, – сказал Паша одновременно с ДЖАРВИСом, который произнес у него в голове– Рома!

– То есть Рома, – поправился Паша.

– Это как так? – удивилась бабушка.

– Я тоже хотел бы это знать! – мысленно спросил Паша у ДЖАРВИСа.

– Не забывай, что у тебя – новая внешность, – ответил ему тот. Официально, ты теперь – другой человек. Документы я делаю на имя «Роман Котов». Привыкай.

– А раньше не мог сказать?! – возмутился Паша. – Хорошо, что это – бабка, а не полицейский!

– Раньше не было возможности, – парировал ДЖАРВИС. – Ты очень долго философствовал.

– Сынок, – старушка дернула Пашу за рукав, – Ты что застыл?

– Эээ, понимаете, Пашей меня называют друзья, потому что… потому что я похож на известного актера – нашелся Паша. – А на самом деле я – Рома. А вас как зовут? – постарался он свернуть с темы.

– Зинаида Ивановна, – сказала женщина и поправила берет.

– Очень приятно! Зинаида Ивановна, давайте я вам еще картошечки положу?

– Ну давай, давай, раз ты мне обещался помочь, – согласилась она.

Паша выбрал из коробки еще десять картофелин поменьше.

– А что, ты левша, да? – неожиданно спросила бабка.

– Нет, – на автомате ответил Паша.

– А что ж ты левой шуруешь, а правая у тебя все время отдыхает? Поранил?

– Да нет, просто… – Паша начал лихорадочно соображать, что ему говорить, словно перед ним была не старая женщина, а патрульный. – Помоги мне, придумай что-нибудь! – обратился он к ДЖАРВИСу. – Просто…

– Скажи, что ты травмировал локоть во время занятий фитнесом, – пришел мысленный ответ.

– Я, это… занимался, понимаете. Отжимания всякие… Ну и повредил локоть, – Паша сделал еще одну попытку почувствовать правую руку, и, к собственному изумлению, смог медленно вытащить ее из кармана без помощи левой и даже немного покрутить кистью.

– Вот, посмотрите, – обратился он к женщине. – Когда двигаю ей, болит, собака.

– Понятно. У меня внучок тоже иной раз что-нибудь себе травмировал после этого вашего, как там его. Воркшопа что ли… Эти занятия – одна морока! – из глаз Зинаиды Ивановны полились крупные слезы. Она часто зашмыгала носом, достала из кармана своего старенького пальтишка смятый клетчатый платок и шумно высморкалась.

– Что случилось, что с вами? – всполошился Паша.

– Посодют его на днях, внучка моего. Дело шьют, ироды! – из-за того, что старушка заплакала, ее и без того морщинистое лицо стало похожим на мордочку маленького шарпея. Паша отогнал от себя непрошенные мысли.

– А что натворил ваш внук? – он постарался придать своему голосу озабоченности.

– Да ничего он не натворил, в том-то и дело! Повесил какую-то картинку в этих ваших энтернетах. Якобы этим он нового Боженьку оскорбил. А я считаю, хоть сама и верующая, – бабка осенила себя крестным знамением, – что не может наш Боженька оскорбиться из-за какой-то картинки. Он выше всего мирского, так нас отец Панасий учил.

– Так может отделается ваш внук каким-нибудь штрафом? – попытался ободрить женщину Паша. Во время разговора он ни на минуту не забывал про руку и изо всех сил пытался пошевелить пальцами, но это пока не получалось.

– Или назначат ему часов сто общественных работ. Храмы там, церкви убирать. Еду бездомным раздавать.

– Эх, если бы… Мать евонная, дочка моя, говорит, что пару годков могут впаять. Я Первому про внучка написала. Люди говорят, что заступается он, когда эти начальники лютуют! – Зинаида Ивановна вдруг ожесточилась. – Знаешь, теперича какие времена злые? Гайки-то закручивают, ой закручивают! Вы, молодежь, под шибким контролем у них! – она подняла свой узловатый указательный палец и указала им в потолок. – Про нас-то, стариков, совсем позабыли, только на День Победы вспоминают, а вами уж оченно интересуются, ироды! Эх, Первого на них нет!

– Ничего, прорвемся как-нибудь, – неопределенно ответил Паша. – А Первому – это вы зря. Он же у них самый главный.

– Вот я и говорю, только он этих нахлебников урезонить может!

– Ну Зинаида Ивановна… – покачал головой Паша. – Вам еще что-то нужно из продуктов? – решил он сменить тему.

Старушка отрицательно покачала головой.

– Пойдемте тогда на кассу.

– Как же ты это все дотащишь одной-то рукой? – спросила Зинаида Ивановна, когда Паша переложил их покупки в четыре полиэтиленовых пакета, взятых у кассирши.

– Ничего, справлюсь. Я же спортом занимаюсь! – Левой рукой Паша сгреб пакеты и бодро покачал их, примериваясь к весу.

– Ты поможешь? – обратился Паша к ДЖАРВИСу. – Нужно усилить руку, чтобы я не спекся по дороге.

– Сделаю, – лаконично ответил тот.

– Показывайте, куда идти? – спросил Паша старушку, когда они вышли на улицу.

Та шмыгнула носом. – Вон тама, через три дома слева, видишь, улочка уходит? – Паша кивнул, присмотревшись в направлении ее вытянутой руки. – Туда, значить, нам.

– Ведите, Зинаида Ивановна, я за вами пойду.

Женщина кивнула и засеменила по тротуару, непрерывно шмыгая и что-то бормоча себе под нос.

– Ты можешь посмотреть, что за история с ее внуком? – спросил у ДЖАРВИСа Паша.

– Мне нужно знать его имя, остальное – дело техники.

– Как вашего внука зовут, Зинаида Ивановна? – обратился Паша к женщине.

– Игорек, – ответила та.

– А фамилия? Я хочу его в друзья добавить в соцсети, поддержать, так сказать, морально, – соврал Паша.

– Метелкин. Выбрала дочка мужа, то же мне, – заворчала старушка. – У нас-то благородная фамилия – Задунайские, а она выскочила, понимаешь… за Метелкина!

– Есть, – отрапортовал ДЖАРВИС через несколько секунд. – Игорь Иванович Метелкин, 19 лет, студент. Взят под стражу три месяца назад. Вменяется оскорбление чувств верующих, статья 999, пункт 6. Наказание – до трех лет лишения свободы.

– Охренеть… За картинку?

– На изображении, размещенном Игорем Ивановичем Метелкиным в социальной сети фейсбук, изображено валламское божество – Аалект, который представлен в виде сотрудника сети ресторанов быстрого питания.

– И?

– И все. Этого оказалось достаточно, чтобы бдительный гражданин, в деле он проходит под именем «Николай Н.», написал куда следует. Началось судебное производство, кульминация которого должна наступить в ближайшие дни.

– Мда… Нет, я, конечно, слышал краем уха про то, что какого-то парня из Магаданской области посадили за призыв вешать местных чиновников, но, чтобы за религиозные картинки… Дичь какая-то.

– На самом деле, таких дел сейчас достаточно много. Позиции валламской церкви у вас в стране довольно сильны. И возглавляют ее, если ты не знал, компетентные люди.

– Ага, это те, что ездят на машинах стоимостью в годовой бюджет небольшого городка? Те, что носят цацки за сумму, на которую можно месяц кормить Буркина-Фасо? Те, что пользуют…

– Они самые. – не дал Паше закончить мысль ДЖАРВИС. – Кстати, находятся в очень тесных отношениях с вашим Первым. Для пущего контроля популяции.

– Это я и без тебя знаю… Послушай, а как же чувства неверующих? Их можно оскорблять засильем храмов и икон?

– За неверующими не стоит столь мощный… институт, скажем так, поэтому их чувствами, как, кстати, и чувствами верующих остальных конфессий можно смело пренебречь. Ты, кстати, в курсе, что РВЦ планирует объявить Первого Помазанником Божьим и, в качестве Царя, представить его своим прихожанам как постоянного правителя Святой Руси?

– С чего ты это взял? Ты бредишь что ли? – от такого откровения Паша остановился посреди улицы как вкопанный.

– Отнюдь. К счастью, кое-какие из современных веяний не обошли и церковь. В частности, у них введен электронный документооборот. Мне не составило особого труда обойти их примитивное шифрование и прочесть все документы с грифом «секретно».

– Ромочка, мы почти пришли, – прервала мысленный диалог Паши и ДЖАРВИСа Зинаида Ивановна, увидев, что Паша больше не идет за ней. Старушка подумала, что он устал. – Потерпи чуть-чуть!

– Да-да, Зинаида Ивановна, иду! – крикнул Паша, переваривая услышанное от ДЖАРВИСа и догоняя женщину.

Через пятьдесят метров они остановились у серой пятиэтажки с потрескавшимися балконами.

– Вот мы и на месте, – женщина с трудом отворила тяжелую подъездную дверь. – Рома, заходи.

Они вошли в сумрачное чрево подъезда.

– Какой у вас этаж? – спросил Паша.

– Третий, Ромочка, третий. – Зинаида Ивановна с трудом начала подниматься по крутой лестнице.

Паша топтался за ней, не решаясь обогнать. Он с радостью обнаружил, что ощущает подмерзшую на осеннем ветру правую кисть и попытался засунуть ее в карман куртки. Через несколько ступенек это ему удалось.

– Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы спасти от тюрьмы ее внука? – обратился Паша к ДЖАРВИСу.

– Есть два варианта, – отозвался тот. – Я могу стереть всю информацию о Метелкине из судебной базы данных, а также вычистить его соцсети, разумеется, включая кэш. Однако, в суде есть бумажные копии дела, поэтому такой метод не принесет особой пользы.

– А второй вариант?

– Учитывая местную специфику, я могу отправить секретную депешу с самого верха с указанием прекратить данное дело.

– Хм… А если судья усомнится в подлинности депеши и запросит ее подтверждения по другим каналам?

– Паша, усомниться в подлинности и правильности приказа свыше в современной России… Ты сам-то веришь в это?

– Да, ты прав… – ответил Паша после секундного раздумья. – Хорошо, давай тогда реализуем второй вариант.

– Сделано, – буднично сказал ДЖАРВИС в тот момент, когда они, наконец, добрались до лестничной площадки третьего этажа.

Старушка шумно втягивала в себя воздух, пытаясь отдышаться после тяжелого подъема.

– Сейчас, сейчас, Ромочка, – выдохнула она, копаясь в кармане потертого пальто. – Вот, нашла.

Она вынула из кармана длинный латунный ключ с двойной бородкой и вставила его в замочную скважину одной из четырех квартир, расположенных на этаже.

– Знаете, Зинаида Ивановна, – начал Паша, обращаясь к сгорбленной спине женщины. – У меня есть хорошее предчувствие.

Та открыла дверь и обернулась к Паше.

– Что такое, Рома?

– Я думаю… даже уверен, что вашего внука не посадят! Вы знаете, я же учился на юриста и немного в курсе данной проблематики…

– Ой, Ромочка! – старушка громко зарыдала и бросилась ему на шею, не дав договорить. – Твои бы слова, да Боженьке в уши! – заголосила она, энергично шмыгая носом.

Паша стоял, оторопев. Он не ожидал такой бурной реакции и не знал, что ему делать.

– Зинаида Ивановна, успокойтесь. Зинаида Ивановна, – бормотал он смущенно, но женщина его не слушала.

– Кровиночка моя, ведь он там погибнет! Нельзя ему в тюрьму-то, ой нельзя! – причитала старушка.

За спиной у Паши раздался шум открываемой двери.

– Задунайская! – возмущенно взвизгнул женский голос. – Ты чего тут орешь? Люди отдыхают, не видишь? Твоего придурка наконец закрыли?

Зинаида Ивановна обмякла на Паше. Он обернулся через плечо и увидел, что из приоткрытой напротив квартиры старушки двери высунулась толстая баба в розовом халате. Ее жидкие, выгоревшие от постоянной окраски, волосы свисали на плечи слипшимися сосульками. На вид ей было лет пятьдесят.