Экспедиция «Нерей». Ближний поиск

– Он поэтому и поселился в каюте с иллюминатором. Я понимаю его. Ему нужно было хоть как-то снять стресс, – она сделала ещё глоток, приподняв голову с подушки. – Представляешь каково это – спать в каюте без окон, когда ты с детства этого боишься?

– Нет, никогда не думал об этом, – покачал головой Джек.

– И однажды он сообщил мне, что результаты очередного медицинского обследования выявили у него рак, который перекинулся на лёгкие, – чуть поджав нижнюю губу, продолжила Энн. – Быть может, он… он знал об этом и раньше, но сказал, когда в одну из ночей я нащупала у него уплотнения на шее. Я видела такие уплотнения у своей матери, когда та отказалась лечиться. Она умерла, как и все, кто отказывался лечиться должным образом.

– И почему в медотсеке ему не смогли помочь… как же наноботы, которые должны были расщепить раковые клетки? – изумлённо вскинув вверх брови, спросил Джек.

– У него был такой редкий тип иммунитета, для которого ещё нет совместимых наноботов. У него были почти все типы наноботов, кроме противоопухолевых. Они отторгались. Сначала я не могла принять это. Я тогда кричала на него в порыве бешенства. Я ругала его за то, что он продолжал жить всё в той же небезопасной капитанской каюте. Поначалу ремодуляция помогала, частично омолаживая клетки и приостанавливая развитие болезни. Но в какой-то момент мы оба поняли, что время упущено, ему нужно было серьёзно лечиться, а не этими… стандартными ремодуляторами старого образца. Да и Грэхэм, по правде говоря, был старой закалки. Не любил он медотсек и технологичную медицину Ему даже не нравилось искусственное оплодотворение. Вообще… он не хотел, чтобы я избавлялась от ребёнка.

– А почему он согласился лететь, зная о своих особенностях? – изумлённо спросил Джек.

– Для Грэхэма было важно выполнить поручение Центра, – она прокашлялась. – Руководитель внутригалактических миссий Норвэлл мог доверить задание только ему. Во всяком случае так сказал Грэхэм, и я ему верю. – Прищурившись, она пристально взглянула в глаза Джека, – ты ведь его сам хорошо знаешь, Норвэлла. Грэхэм говорил, что вы с его сыном учились.

– Верно, – Джек утвердительно покачал головой.

Он постарался скрыть смущение. Ему было неприятно, что Энн знала о том, что он попал на корабль не без помощи высокопоставленного чиновника Агентства.

– Но Норвэлл не знал о клаустрофобии Грэхэма. Думаю… он бы мог подыскать кого-то другого, – она глотнула воздуха. – А может, и не мог.

Джек нервничал ещё больше. «Что ещё ей известно? Почему мне никто об этом не рассказывал? – крутились в голове вопросы. – Вероятно, потому, что я слишком молодой или из-за того, что дружу с семьёй Норвэллов?»

– А когда ты узнала о беременности? – лейтенант Сэллендж решил сменить тему.

Джек чувствовал ее внутреннюю борьбу. Несколько секунд поколебавшись, Энн решила, что стоит рассказать всё до конца.

– Поднимаясь на борт корабля ещё перед запуском, я предвидела, что такое вполне может произойти между нами. На этот случай у меня были пилюли от зачатия, и я их принимала, если знала, что иду к нему. Но однажды я их забыла. Я была тогда так рада, что ему полегчало, что не подумала о мерах предосторожности. Этого раза хватило… Дура. Сама раньше не понимала, как другие оказывались в подобных ситуациях.

Она осеклась, потом помолчала. И набрав в грудь настолько много воздуха, насколько это было возможно в её состоянии, вновь продолжила.

– Понимаешь, ведь долгое время только я одна знала о его болезни. Ты меня понимаешь?

– Да, Энн, я тебя понимаю. Только продолжай. Я всё понимаю… мы одни здесь, нас больше некому судить. Только ты и я. Ты… сама, главное… – о не знал, что сказать, как закончить, – ты сама себя, главное, не вини.

– Спасибо… уже не виню. Я узнала, что беременна… но с тех пор я стала бояться медотсека как огня. Если бы в Агентстве узнали, что я вступила в связь и забеременела, то по возвращению на Землю меня ждало бы суровое наказание. Меня бы уволили и лишили всех званий.

– Да, я понимаю.

– Несколько раз я пропустила посещение медотсека, зная, что все мои данные будут записаны в протокол и переданы в Центр. Вопреки всем правилам, Ник разрешил мне не ходить туда. Уж лучше было нарушить протокол посещений, чем… Агентство узнало бы всю правду.

– Я… я даже не представляю, я бы выпрыгнул в космос, если бы что-то во мне росло, – Джек сам понял, что это прозвучало глупо, но все-таки попытался пошутить, чтобы хоть немного сбросить напряжение.

– Лора тогда что-то заподозрила, когда я стала пропускать обследования, – словно не заметив шутку Джека, продолжила Энн, – но она держала язык за зубами, за что я ей благодарна. Варпол вроде бы даже и не заметил. Он на своей весёлой волне был, – она печально улыбнулась.

– Я помню, что ты сильно потеряла тогда в весе, – среагировал Джек. – Алан меня спрашивал – может ты тоже заболела, как и капитан.

– И что ты ему ответил? – сипло спросила полковник Пэтроу.

– Сказал, что вряд ли, честно говоря, уже не помню, что ответил, – он пожал плечами, поджав нижнюю губу.

– Да, Алан был единственный, кто ко мне приставал с расспросами. Вот мерзкий тип, – она закашлялась.

– Прости, – Джек замялся.

– За что?

– За то, что напомнил тебе об Алане и ещё за то, что расспрашиваю тебя обо всём об этом. Просто ты и правда тогда так похудела. Я за тебя переживал и остальные, думаю, тоже.

– Вот-вот… – усмехнулась Энн. – Ты же помнишь, что питались мы экономно, а плоду вообще нужно было особое питание. Он стал отнимать у меня силы, и это несколько осложнило моё положение. Я знала, что плод развивается, но не так, как положено, а гораздо медленнее. И тогда я съела пригоршню отравы, чтобы убить эмбрион, но у меня не получилось… выкидыша не произошло.

– Вот почему ты ходила такая угрюмая… На тебе лица не было, – Джек посмотрел в окно, прокручивая тяжёлые воспоминания о тех последних месяцах, что он провёл на «АванЛайте» перед высадкой. Он вспомнил, как Энн ходила печальная и поникшая, как она самой последней, чтоб её никто не заметил, возвращалась после очередного профилактического осмотра. Он тогда не понимал, чем было вызвано её состояние, но сейчас картина ясно складывалась в его сознании, словно невидимая белка одну за другой раскусывала скорлупки орехов-секретов, обнажая ядра истинной реальности.

– Да… а сейчас ещё стала похожа на ссохшийся труп, – усмехнулась Энн уголком сухих губ.

Джек сжал пальцы в кулак и закусил их. Его взгляд метался по комнате, а перед мысленным взором вставали воспоминания о встречах с Энн за последние полгода. Ему хотелось задать очень много вопросов, но ответы на большинство из них он не был готов услышать. Лейтенанту Сэлленджу было страшно за свою коллегу. Он прикусил указательный палец так сильно, что от внезапной боли в его серых глазах показались слезы. Тусклый свет дежурной иллюминации отразился в капле, прокатившейся по его щеке. Энн не заметила этого, её взгляд был болезненно рассеянным и пустым.

– И ты плакала в тот день после обследования потому, что понимала, что всё ещё беременна и об этом узнает Агентство? – наконец спросил он, проморгавшись и посмотрев на Энн.

– Что? – словно возвращаясь в реальность, растерянно переспросила она.

– Я про беременность… Я видел, как однажды ты шла из медотсека и плакала. Прости, что подглядел за тобой…

Эта мысль снова болезненно уколола его… Он корил себя за то, что позволил проследить за полковником Энн Пэтроу.

– Да, – словно приходя в себя, сказала она, – Ничего… теперь уже неважно. Николс узнал о моей беременности не сразу. Он настоял на том, чтобы я всё-таки пошла в медотсек перед высадкой. Нужно было проверить мой общий медицинский статус и узнать, в каком состоянии находится плод. Уже терять было особо нечего, но можно было хоть попробовать обезопасить себя от проблем со здоровьем. Мы планировали телепортировать медицинское оборудование с Земли и вылечить Грэхэма, но понимали, что это лишь наивные фантазии.

Джек выслушивал её с ощущением, что это всё ему чудится, что это всё не наяву, а в каком-то параллельном мире, просто похожая на Энн женщина что-то рассказывает про такую же ситуацию. И он бы в этот момент отдал всё, чтобы это оказалось именно так.

– И ещё, Джек… Ник хоть и был всегда немногословен, но кое-что он всё же рассказывал… он сказал, что планета не так безобидна, как кажется. Зонды успели передать часть информации, пока мы летели сюда… Кое-что Агентство сообщило и Нику, – она остановилась, подумала и продолжила – а ещё у них там какие-то тёрки в Агентстве, но точно мне Ник ничего толком и не рассказал.

– А что ещё известно о планете и нашей миссии? – взволнованно спросил Джек.

– На самом деле – не так много, помню только, что нас всех сильно торопили, – она резко повернула голову в его сторону, – а тебя как? Тоже подгоняли?

– Эм, ну не знаю, – он почесал затылок и растерянно скривил рот, – да я уже не особо помню. Просто я как узнал о миссии, так и попросился. Там и времени особо на раздумья не было.

– Ясно, – она задумчиво посмотрела куда-то перед собой, – надо выяснить, что осталось от других шаттлов. Центр может и не выйти на связь.

От этих её слов Джеку захотелось поёжиться.

– Я постараюсь отыскать их.

– Кого? – в её голосе отчётливо ощущалась злоба.

– Я хотел сказать, остатки шаттлов, – Джек солгал.

Внутренне он всё ещё надеялся, что кто-то мог выжить после крушения.

4

С утра, взяв с собой робота-трапечника, Джек отправился в шаттл, чтобы окончательно разобрать вещи и забрать остатки провизии. После ночного появления твари Джек стал вдвое осторожнее. Выходя из павильона, он старался брать с собой оружие и разведывательных дроидов-старфишей. Эти небольшие роботы, походившие на шестиконечных морских звёзд, были созданы, чтобы проползать вперед, забираясь в самые труднодоступные места. В случае опасности они, а не члены экипажа, принимали на себя первый удар. Оба старфиша уползли вперед, не подавая сигналов об опасности, поэтому, стараясь не отставать от гусеничного трапечника, Джек смело шагал к шаттлу.

Глядя на блики солнца, играющие на блестящем корпусе робота, Джек вспомнил, как после их жёсткой посадки робот сам выкатился из ниши грузового отсека.

Дроид чем-то походил на популярную в двадцатом веке игрушку – «змейку Рубика». Такая игрушка досталась Джеку от его прадеда, и он бережно хранил её как послание из прошлого от своего знаменитого предка. Вручая игрушку девятилетнему Джеку, его отец торжественно сообщил, что змейка Рубика – это символ вечной перестройки всего живого и неживого, олицетворение нескончаемого вектора эволюции.

Сперва маленький Джек прохладно отнёсся к подарку отца, но уже спустя несколько дней он оценил всю увлекательность игрушки и бесчисленные возможности её трансформации. Оставаясь наедине со своими детскими мыслями, он мог подолгу вращать и складывать шарнирно соединённые элементы, превращая их в замысловатые фигуры. Позже, учась в Академии, Джек вспоминал, что в детстве чаще всего он всё же собирал из сегментов игрушки различных животных. Уже тогда его тянуло к работе с живыми системами. До поступления в Академию он мечтал летать на шаттлах по межпланетным маршрутам. Там, среди разноцветных шариков космических тел, казалось ему, скрывается настоящий вселенский рай. Космос манил Джека своей непредсказуемостью и таинственностью, но больше всего его интересовали взаимовлияния объектов – например, он любил порассуждать, как далеко бы отнёс его шаттл газовый глаз урагана на Юпитере или как сильно бы сплющило морскую черепаху под огромным атмосферным давлением ещё не колонизированной Венеры. А ещё Джек любил сложные молекулы. Комбинации из атомов напоминали ему трансформации в змейке Рубика. Возможно, поэтому, обучаясь в космической Академии, он выбрал специализацию по биоинженерии.

В отличии от призм, из которых состояла игрушка Рубика, сегменты робота напоминали скорее усеченные пирамиды с гранями-трапециями. Надежно балансируя на опорной платформе, робот уверенно удерживал два приподнятых и растопыренных в разные стороны концевых сегмента-манипулятора. В высоту он был около полутора метров, а вытянувшись в полный рост, мог бы оказаться и ещё выше. Каждая трапеция была покрыта идеально гладкой серовато-белой глазурью с несколькими тонкими тёмно-коричневыми полосками внизу и справа на боку. Верхняя правая часть постоянно извивалась, отчетливо напоминая голову змеи.

Когда Джек впервые столкнулся с роботом, он был потрясён, слегка напуган и одновременно заворожен творением инженерной мысли. Раньше таких роботов он вживую не видел – лишь разглядывал изображения на занятиях по обеспечению звездолётов, и эти изображения выглядели далеко не такими впечатляющими.

Робот несколько раз изогнулся петлей, взмахнул «конечностями», внезапно напомнив Джеку огромную земную птицу, которая собирается взлететь, а затем вытянулся в длинную змею, состоящую из множества сегментов. Трапечник покатился по сине-зелёному песку степной пустыни, распластавшейся вокруг павильона, и там, где он соприкасался с землей, загорались яркие шарики моторного коврика, которые цеплялись своими ворсинками за мельчайшие детали рельефа. Изготовленные из пластичных композитных материалов, ворсинки могли модифицировать свою структуру, плотность и форму. Это позволяло роботу молниеносно изменять траекторию движения. В некоторых случаях трапечник мог поднимать центральную часть вверх, шагая на боковых сегментах, как на ходулях.

Джек старался поспевать за роботом, но всякий раз, прибавляя шагу, чтобы его догнать, он не мог удержаться от мысленного восклицания в духе: «Вот диковинная хреновина!»

Когда они подходили к хвостовой части шаттла, лежавшей на земле метрах в семистах от их недавно выстроенного павильона, трапечник поднял боковые сегменты и сложил над собой. Глядя на небрежно лежащую махину двенадцатиметрового шаттла, Джек невольно подумал, что эта посадка стала для него не только первым, но и последним полетом на летательном аппарате этого типа.

Всего недели две назад, находясь на корабле «АванЛайт», он не переставал восхищаться изящными конструкциями шаттлов. Аппараты напоминали Джеку вытянутое тело рыбки с аккуратными иголочками-зазубринами на хвосте. Их тонкие плавные линии вызывали в его голове настоящий термоядерный взрыв из смешения всевозможных эмоций. Перед вылетом он не без любопытства наблюдал за тем, как инженер их корабля, Фрэнк Варпол, проводил последнюю проверку – обходил каждый шаттл и внимательно заглядывал под боковые стабилизаторы, а затем осматривал хвостовую часть, в том числе и расположенный в ней нижний люк грузового отсека. И это не была дань традиции. Обычно проверкой состояния техники занималась система интеллектуального анализа. Как показалось Джеку, капитан был чем-то серьёзно обеспокоен, поэтому он поручил Фрэнку провести дополнительный осмотр оборудования в ручном режиме. Тогда лейтенант списал это на консерватизм капитана, но сейчас он так уже не думал.

Джек отодвинул вниз крышку этого люка, теперь уродливо искореженную, и пропустил робота вперёд. Трапечник с элегантной лёгкостью вкатился по крышке в пространство шаттла. Джек полез следом.

Забравшись внутрь грузового отсека, он заметил что светло-бирюзовая, местами отсвечивающая зелёным и голубым, пыль, смешанная с песком и гравием, уже плотным слоем покрыла пол и некоторые контейнеры, лежавшие близко к люку. Это зрелище раздражало Джека. Ему показалось, что пыль словно живая, она хочет засыпать весь шаттл и навсегда оставить их здесь – одних на чужой, жестокой планете. Джек подбежал к отверстию люка и, нервно шаркая по полу ботинком, попытался вымести пыль вон из отсека.

Вдруг вспомнив, зачем он пришёл, Джек отдал роботу голосовую команду – отыскать и собрать весь сохранившийся провиант. В грузовом отсеке оставалось немало исследовательского оборудования, компактно запакованного в металлические контейнеры. Ящики были разбросаны по всему дну отсека. Переставляя очередной контейнер, Джек бросил взгляд в сторону круглого отверстия – люка, ведущего в полутёмную кабину пилотов. Там по-прежнему тускло горели белые и оранжевые лампы аварийной иллюминации.

Джек вошёл внутрь кабины, стараясь не вглядываться в острые изломанные контуры разбитой панели управления. В его мыслях всплыли воспоминания, окрашенные в цвет крови. Он ещё раз припомнил, как они с Энн пролежали там несколько часов после падения. В тот момент он считал её уже мёртвой. Он уже и сам не помнил, как извлекал огромный кусок стекла из её шеи, как останавливал кровотечение. Коричнево-чёрная лужица засохшей крови рядом с креслом пилота служила зловещим напоминанием о том утре.

Джек неприятно поёжился, вспоминая как он, словно растерянный мальчишка, метался внутри шаттла, пытаясь как-то помочь Энн. Думать об этом было неприятно, для него, офицера, подобное поведение считалось непростительным. Однако ему было, на что переключиться. Сейчас её состояние беспокоило лейтенанта больше, чем что-либо другое. Он пообещал себе сделать всё, чтобы она выжила.

На корабле, который остался там, на орбите планеты, они не были близкими друзьями с Энн. Джек вообще считал себя изгоем. Он был самым молодым, неопытным, для кого-то из членов экипажа – возможно, даже жалким.

Энн не раз одаривала его строгим взглядом, а однажды она назвала его бездельником. В тот момент ему было плевать, но сейчас ему сделалось совестно. Джек знал, что попал в экспедицию лишь благодаря тому, что его отец был известным врачом, а отец его лучшего друга, Сэма, руководит департаментом внутригалактических миссий космического агентства.

Глядя на то, как трапечник бодро грузил на центральный сегмент контейнеры с водой и провизией, Джек улыбнулся и легонько стукнул его кулаком по корпусу.

– Дружище, может, всё ещё не так плохо? – обратился он к роботу.

В ответ нижняя часть центрального сегмента робота стала переливаться разноцветными волнами. Трапечник радовался своему командиру.

Джек вспомнил, что об этих устройствах рассказывали в Академии. Этот робот – гусеничный трапечник «Кроулер трэйп 2188 A» – был сконструирован в бюро роботизации Космического агентства сорок пять лет назад для выполнения разгрузочных, сортировочных и строительных работ. Такие роботы оказались просто находкой для миссий по освоению землеподобных планет. Благодаря разделению на звенья, которые могли разъединяться и собираться вновь, такие роботы легко преодолевали сложности каменистых ландшафтов.

В своё время Агентство сделало на них огромную ставку во время четвёртой попытки освоить Марс, но все же та попытка, к великому сожалению всего человечества, закончилась провалом, как и все предыдущие. Марс оказался не по зубам землянам – во всяком случае, пока что. Но Джек верил в то, что однажды освоить Марс удастся, и они будут туда летать всей семьёй вместе с женой Глэдис и детьми (а возможно уже и внуками) на экскурсии по живописным местам, полным зелёной растительности и прозрачных голубых озёр. После очередного провала миссии колонизации и терраформирования Марса по Агентству вообще поползли слухи о прекращении финансирования подобных программ, но этого всё же не случилось – в противном случае Джек никогда бы не оказался на Нерее.

Агентство припасло несколько гусеничных трапечников в обход запрета на их использование, и сейчас один из них и помогал старшему лейтенанту Сэлленджу. Джек знал, что из-за запретов, наложенных на интеллектуальные машины, робот не так умен, как мог бы быть, но все же трапечник умел понимать простые команды, отслеживать повороты головы и движения глаз людей. Также он был запрограммирован во всём содействовать человеку в случае, если последний попадал в сложную ситуацию. Помощник капитана Алан не раз рассказывал, как в миссиях именно трапечники протягивали аэронавтам руку (если так можно вообще выразиться) помощи: кого-то вытаскивали из ям и кратеров, некоторых тащили на себе, когда те уже не могли идти от усталости.

Справившись с внушительной частью оборудования, Джек решил, что перенесёт остальные вещи позже. Вылезая из люка шаттла, Джек поправил электрофотонный плазмострел на рукаве. Это было оружие Энн. В один из первых дней, когда она ещё находилась в шаттле, Энн вытащила оружие из потайного сейфа рядом с креслом пилота и отдала Джеку.

Джек огляделся по сторонам: вокруг раскинулись просторы песчаной равнины с редкими вкраплениями некой растительности.

Прохладный, похожий на морской бриз ветерок обдал офицера с головы до ног. Гул одинокого ветра застыл у него в ушах. Никакой живности или крупных растений поблизости не наблюдалось. Но пейзаж радовал глаз, и его даже можно было бы назвать успокаивающим. В дневном жёлто-зеленоватом свете звезды, заботливо обогревавшей планету, синий песок степной равнины выглядел почти бирюзовым, валуны походили на огромные самоцветные камни, искрящиеся на свету, а скалистые гряды казались застывшими тёмно-синими истуканами. Пейзаж планеты выглядел по-своему живописным, даже изящным в своей чудесно подобранной гамме холодных цветов. Но Джек не мог отделаться от мысли, что сквозь изящество сине-зелёных оттенков проступает мертвенный холод бездушия и отчуждённости.

Держа наготове оружие, он медленным шагом пробирался вперёд по равнине всё ближе к гряде невысоких скалистых пород мимо округлых и овальных валунов. Он шёл к их новому дому.

Слабый ветер трепал его тёмно-русые волосы. Песок по большей части был крупнозернистым, а от каждого шага в воздух легко вздымались вверх тонкие зелёно-голубые или молочно-фиолетовые столбики мелких песчинок. Джек вновь отметил, что сила притяжения на планете действительно меньше. Он почувствовал себя пятнадцатилетним подростком, и ему отчаянно захотелось подпрыгнуть вверх. Несмотря на то, что он должен был уже привыкнуть к новой гравитации за время, проведённое на планете, его мозг всё же предвосхищал земное притяжение и всё никак не мог сопоставить видимое с ощущениями. Тишина, тепло и сухо, лёгкий гул, слабое дыхание ветерка, шорох песка под камуфляжными ботинками. Вот что окружало офицера. До павильона оставалось совсем немного.

Он дошёл до невысокой скальной гряды. Скошенные скалы вторгались в степной пейзаж, образуя выступ почти идеально правильной формы. На вид высота самых протяженных скалистых образований была не больше восьми метров, а длина в основании – около десяти метров. Некоторые были совсем узкими, по три-четыре метра. Скопления по пять-шесть скалистых возвышений соседствовали с одинокими каменными великанами, которые вздымались над полупустым ландшафтом равнины.

Подойдя к ближайшему уступу, Джек услышал шуршание где-то спереди. Он прислушался – шуршание как будто стихло – задрал голову и осмотрел верхушку скалы. Одного из старфишей он уже отпустил вперёд, а в левой руке держал вторую звезду, которая шевелила и вращала своими девятью ножками, явно желая высвободиться и начать заниматься тем, для чего её готовили создатели. Джек присел и положил звезду на песчаную поверхность. Она мгновенно поползла куда-то вдоль гряды. Поочередно переставляя маленькие ножки, она подбиралась к самому краю скального возвышения, как внезапно откуда-то слева из-за одной из скал снова послышался шорох. Джек встал, выставив вперед руку с плазмострелом наготове. Шорох повторился, а за ним последовал звук, похожий на шипение. Джек замер, прислушиваясь поочерёдно то к звукам за скалистой грядой, то к стуку своего сердца. Немного поразмыслив, медленно, почти крадучись, он стал отходить вбок от гряды, чтобы освободить себе пространство для манёвра в случае опасности.

5

Когда звезда добралась до края гряды и начала скрываться за каменистым возвышением, шорох на секунду стих. На какое-то мгновение повисла тишина, не считая всё того же лёгкого гула в ушах, как вдруг старфиш вылетел из-за боковой скалы, будто его с силой отшвырнули. Послышался отчётливый топот. Шарообразное существо на двух ногах с огромными каменистыми наростами-бородавками выскочило из-за скал. Раздался пронзительный рёв. Звезда к тому моменту успела прийти в себя, восстановив координацию. Она направилась к Джеку с невиданной скоростью, будто ища у него защиты. На песчаной поверхности за ней оставались неглубокие борозды, но Джек не обращал на это никакого внимания.

Существо не замедлило двинуться за звездой в сторону Джека. Его округлая, почти полутораметровая тушка довольно быстро перемещалась на толстых ногах благодаря низкой силе тяжести. Встреча с одним из каменистых наростов на туше грозила Джеку травмой или даже смертью. Глаза лейтенанта Сэлленджа распахнулись от неожиданности и ужаса, ступор сковал всё его тело. Всё, что он смог сделать – это резко выбросить вперед правую руку, активируя закрепленное на ней орудие. Вспышка света вылетела из плазмострела – сферический сгусток электрофотонной плазмы устремился в сторону существа и угодил ему в правую конечность.