Поход Мертвеца

Рог, наконец, затрубил, возвещая о прибытии царевича. Долго, протяжно, краткий перерыв, и снова. Отряд выбрался на долгую равнину, изрытую кольями, по неширокой дороге, ведущей прямиком к надвратным башням, приблизился к Тербице. Крепость, выросшая за последнюю сотню лет едва не вчетверо, наконец-то ответила. Горн прозвучал со стены, решетка перед воротами стала медленно подниматься. Всадники остановились, поджидая. Когда-то прямо за этими воротами находилась большая площадь, казармы, несколько рядов улочек разбегались, чтоб упереться в стены другой стороны. Сейчас все иначе, ныне уже третий ряд стен опоясывает заднюю часть города, вмещающего в себя сорок тысяч населения, большая часть внутренних укреплений срыта, а оставшиеся образуют замысловатый лабиринт, попав в который неприятелю придется искать выход под градом стрел и камений, кипящей воды и масла.

Наверху что-то ухнуло, решетка остановилась, стали расходиться ворота. Навстречу прибывшим под звуки горна выехала процессия: советник господаря, храмовники и несколько десятков всадников. Позади них бежали ратники, выстраиваясь вокруг отряда кольцом. У всех на груди черно-желтое поле герба, пересекаемое красной молнией. На стенах появились арбалетчики в тех же цветах, целящиеся в отряд.

– Что же это? – беззвучно произнес Боронь, враз опуская поводья.

– Добро пожаловать, княжич, к стенам славного града Тербицы, – произнес советник, как только десяток прибывших оказался в плотном кольце. – Сожалею, что не могу дать пройти тебе и твоим товарищам дальше, ибо смысл в этом пропал начисто. Вот уже три дня как король Бийца Второй, прозванный Смиренным, поклонился пред алтарем богу огня и, получив от него благословение, взошел на престол. Весть об этом теперь расходится скорее ветра, по всем городам и весям нашей славной отчизны, – советник еще долго восхвалял достоинства нового государя, его благочестие, искренность и отвагу, эта долгая речь вывела прибывших из оцепенения. Некоторые воины похватались за мечи, но их благоразумно шуганули копейщики. В этот миг разом очнулись все, пребывавшие в забвении, начали оглядываться по сторонам, переглядываться меж собой, шептаться. Удар копий о щиты заставил их замолчать.

– Где мой дядя, я бы хотел его видеть! – внезапно прокричал Пахолик, сверля глазами советника. – Я бы хотел… сразиться с ним, как мужчина с мужчиной, – внезапно закончил он. Советник посмотрел на него несколько изумленно, но ничего не сказал. – Я требую суда бога, – продолжил царевич.

– Прости, мальчик, но суд бога лишь для достигших восемнадцати лет. Но ты можешь подождать пока. Хотя нет, государь велел сообщить тебе, когда ты наконец появишься, что не желает тебя видеть. Клянусь, я уговаривал его погодить с церемонией, он поначалу слушался, но ты и твои товарищи так долго бродили где-то, что государь Бийца Второй потерял терпение. Если б ты появился хотя б неделей раньше….

– А мой отец, где он?

– Он в добром здравии и передает свои сожаления, что не смог прибыть ни на празднество воцарения, ни на казнь своего сына. Впрочем, его отречение при мне, можешь взглянуть, оно даже не распечатано.

Советник извлек сложенный вчетверо пергамент, припечатанной сургучом и обвитый лентой цветов прежнего правления. Подал через ратника Пахолику, тот рывком сломал зеленый воск, вскрыл и быстро прочел письмо. В самом деле, отречение – написанное отцовым почерком и скрепленное его перстнем-печатью. Тяжак клялся в верности Бийце и соглашался сдать город, в случае, если ему непременно оставят в управление его прежние владения и столицу под нерушимые гарантии самого князя, а также в присутствии доверенных лиц, которые перечислялись ниже – советник, жрец бога огня, двое думных печатников, верно, тех которым отец доверял особо или на которых мог рассчитывать. Всех их, как помнил Пахолик, назначила еще его мать, и все они, кроме восседавшего на жеребце советника, либо предали его, либо казнены. На своих слуг Тяжак не рассчитывал, доверился более надежным, но так только казалось.

Лист из ослабевших рук выхватил Дориноша, быстро пробежал глазами, нервно содрогнувшись, передал наемнику, тот усмехнулся неприятно и отдал бумагу подбежавшему воину. Царевич медленно сползал с коня, телохранитель, спрыгнув, едва успел подхватить его. Мертвец также спешился, дал понюхать, а затем растер виски мальчика живительным перечным бальзамом. Мальчик стал потихоньку приходить в себя.

Тем временем охрана советника спешила и всех остальных, забрав животных. Странно, что ни у кого не взяли оружия, может, советник порекомендует им достойную смерть, подумалось Мертвецу. Да, скорее всего. Зачем новоизбранному царю марать руки наследником-мальчишкой, так рвавшимся да ненамного опоздавшим на встречу с богом.

– Советник, – возвысил голос Мертвец. – А как со мной? Мне обещали еще четыре тысячи, если княжич доберется до Тербицы. Он здесь, может, рассчитаешь меня?

На него посмотрели, ровно на безумного. Все – и советник, и царевич, и ратники нового государя, и отряд Бороня.

Внезапно советник расхохотался. Смеялся долго, надрывно, замолчал резко, сверкнул глазами.

– Ты прав, наемник. Все верно, ты довез княжича до Тербицы. Пройди со мной и получишь награду.

– Я только прежде хотел узнать одно. Каким же образом нас так ловко опередили?

– В этом нет ничего удивительного. Через два дня после вашего отъезда войска государя Бийцы численностью в тьму пеших и две тысячи всадников подошли к Опае. После короткого штурма они были отбиты, но захватили в плен около сотни лучников с северных башен. Той ночью я повелел открыть ворота. А перед этим уговорил господаря написать это письмо. Господарь просил лишь гарантии для себя и меня в качестве проводника его условий. Я передал второе письмо государю Бийце, тот посмеялся над страхами Тяжака и велел назначить того владетелем северных земель, если он немедля покинет столицу, что и было сделано. Сейчас новый владетель уже добрался до Шата и, вероятно, продолжит путь в Сихарь. Голубиной почтой мы получили известие, что он счастлив служить своему господину и станет верным его…

– Довольно! – Пахолик, побелевший точно саван, попытался вырваться из рук телохранителя, но упал. Его тотчас подняли, он вырвался. – Что вы творите? Я проехал Кривию, я был… во что вы превратили ее? По дорогам всадники, как вороны, налетают на всех без разбора, лишь бы поживиться – чьи они? Уже неважно. Деревни воюют с деревнями, города с городами. Я не знаю, как давно это творится, я только ныне отправился в первое путешествие. Советник, скажи, вы этого хотели, тебе и Бийце это надо?

– Кривия не раз проходила испытания огнем, – холодно ответил тот. – Пройдет и ныне. Если б отец твой отрекся раньше, ничего подобного не случилось бы. Но он решил сам править, усадив тебя на шаткий стул вместо трона. Пусть радуется, что ему достались владения, а не плаха.

– Вы просто не смогли сломать всех защитников Опаи, – влез Дориноша, – вот и отправили в почетную ссылку. Если не придушили по дороге.

– Всему свое время, телохранитель. Ваше – уже сейчас. Я надеюсь, княжич, ты ожидал подобного?

Пахолик побледнел, но выстоял, не сломался под пристальным взглядом. Произнес враз осипшим голосом:

– Как меня казнят?

– Тебя не казнят, мальчик. Я отдал тебя ему. – Тут только окруженные смогли разглядеть скрывавшегося за пышным плащом, раздуваемым северным ветром, всадника в темно-зеленых одеяниях, безоружного и бездоспешного. Мертвец сделал шаг вперед, закрывая княжича, тот непонимающе глядел на спешившегося, от которого все прочие воины старались держаться подальше. Советник, едва с ним поравнялся неведомый попутчик, и тот поспешил отъехать к воротам, большинство окруживших отряд попросту раздались в стороны, заходя за колья и путаясь в завалах камней. Как можно дальше от встретившегося лицом к лицу с наемником.

– Я заберу ваши души, – произнес он ровным голосом, столь спокойным, будто изреченным искусно сделанной куклой. Ни радости, ни сожаления. – Все, кроме его, – он ткнул пальцем в наемника. – Его душу я уже забирал, да она вернулась.

– Значит, ты узнал меня, Жнец душ? – улыбнулся Мертвец. – И я тебя вспомнил.

– Я помню все души, что храню и что пришлось отпустить.

– На днях ты забрал немало душ. Ведь я правильно понял, взять Тербицу пригласили именно тебя?

– Так и есть, наемник. Тербица – город-крепость, ее непросто взять человеку с одной жизнью, даже будь у него в распоряжении большое войско. У меня сотни жизней, а потому…

– Князь, прошу прощения, царь Бийца Смиренный милостиво одарил тебя своими подданными. И до и, как я думаю, после.

– Осада оказалась непростой. Один с малой поддержкой воинов князя, питающей меня и дурно помогающей – и против двенадцати тысяч войска и ополчения. Я потерял очень много душ.

– Тогда, раз у меня есть маленькое преимущество перед прочими, давай заключим сделку. – Жнец пристально всматривался в лицо наемника, не понимая, к чему он клонит. – Можешь считать это забавой, но раз палачом избрали тебя, в твоем праве казнить и миловать. – Тот кивнул. – Я предлагаю тебе сразиться за одну из душ – за княжича Пахолика.

– Зачем тебе это?

– Считай моей блажью, но я слишком долго добирался сюда и соскучился. В пути не было развлечений, а я, как ты знаешь, их жажду. – Жнец молчал. – Давай так: если я смогу выбить из тебя хотя бы половину сжатых недавно душ, княжич уйдет. Вместе с телохранителем, не отпускать же мальчишку одного. Если нет, ты меня убьешь.

– Я не убью тебя, Мертвец, ты воскрешенный. Второй раз твою душу мне не заполучить, как бы ни хотелось, она уйдет богам. Я просто исполосую тебя и брошу подыхать перед крепостью. Ты двужильный, значит, будешь мучиться долго.

– Выходит, мне всюду выигрыш, – улыбнулся наемник. Жнец усмехнулся, темное обветренное лицо его на миг посветлело, будто от приятных воспоминаний, а затем снова сделалось непроницаемым. Человек как человек, и все же недаром беглец из-под стен Тербицы называл его в предсмертной агонии чудовищем.

Есть такая порога магов, рождающаяся, быть может, раз в столетие, столь способных в некромантии, что одного взгляда им оказывается достаточно, чтоб вытянуть из человека не просто жизненную силу, но и напитаться самой душой, став сильнее, крепче, здоровей – ровно настолько, сколь много или мало сил и здоровья имелось у несчастного. Такой некромант мог жить вечно, по крайней мере до самого конца человечества в последней битве богов и людей. Этот колдун обычно бродил по странам, в которых возникают распри и усобицы, и кормился здоровыми, выращенными на убой жизнями – солдатами, которым предстояло идти на смерть. Часто его приглашали намеренно, вот как сейчас, помочь одной из сторон. Наемник не раз слышал о Жнеце душ, но столкнуться лицом к лицу довелось лишь однажды, чуть больше шести лет назад.

И вот снова.

Он ждал этой встречи с того мига, как услышал от умирающего главаря беглецов слово «чудовище», нутром почуяв, о ком может идти речь. Говорят, Жнеца душ можно убить, легенды гласили, когда-то и кому-то это удавалось. Геройский, но бесполезный подвиг, ведь на место одного приходил новый, земля будто нуждалась в них, будто ей с течением долгой жизни отходящего от дел Жнеца требовалось больше крови. И она сама направляла к тому героя или другого ведуна, яростней, отчаянней стремящегося занять место, за которое прежний, поживший свое и чужое некромант не так и держался.

До сих пор Мертвец не мог понять, что он избрал себе ныне – не то геройство, не то смерть. Наверное, последнее. Умирать давно уже не страшно, страшно умирая не умереть.

– Договорились? – спросил наемник, Жнец кивнул. – Тогда надевай побольше брони и бери оружие полегче, битва будет долгой.

Раздраженный советник явился, пытаясь отговорить колдуна, но оказался послан за доспехами. Оружие Жнец отобрал у ближайшего воина – короткий меч и большой круглый щит. Мертвец выпил пузырек оздоравливающего зелья, пожалев, что ребис для его изготовления у него закончился.

Наконец, часа не прошло, оба подготовились. Княжича, пытавшегося пробиться к Мертвецу, что-то кричавшего ему, отвели подальше, вместе со всем отрядом. Советник так же предпочел наблюдать за битвой от ворот крепости. Туда же переместилось большинство войска Бийцы. Лишь один круг в полсотни бойцов остался, и то волей советника. Неизвестно кого и зачем сторожить.

Колдун встал в стойку.

– Твой ход, ушедший, – бросил он наемнику. Тот медленно вынул из-за плеча полуторный меч, в другую руку взяв кинжал. Жнец хмыкнул: – Меч-бастард. Где ты достал его?

– В обители ордена Багряной розы. Я им понравился.

– Не больше, чем мне. Начинай.

В один миг наемник будто перестал существовать. Превратившись в стальной вихрь, он оказался подле Жнеца и набросился на него: перерезал руку, пробил панцирь, проткнул горло кинжалом, крутанувшись на месте, срезал голову, полоснул по шее, с силой повернув в ране лезвие меча-бастарда. Отшатнулся и, увернувшись от удара Жнеца, подсек тому сухожилия, вонзил кинжал в бок, резко выдирая острие и отталкивая колдуна от себя. Тот рухнул наземь, но всадить меч в грудь не дал, откатившись в сторону, щитом ударил по ногам Мертвеца, заставив того упасть, и рывком поднялся. Встал на ноги и наемник, вглядываясь в противника. И снова перешел в атаку. Обрубив кисть, державшую щит, заставив обронить его, пропорол живот и пах, порезал бедра, снова ударил в горло. И сам, увлекшись, получил мечом в грудь, спас только прочный панцирь, на котором появилась заметная прорезь. Латы же колдуна за короткое время боя оказались сильно изрезаны, лишились завязок и теперь хлопали по спине при каждом движении.

Жнец не стал поднимать щит, выхватив второй меч из-за спины, и сам перешел в атаку, не давая Мертвецу мига передышки. Битва превратилась в танец, размеренный, осторожный, лишенный прежней злой торопливости. И если почти всякий удар Мертвеца убивал, то большинство выпадов Жнеца, не столь хорошо подготовленных, отбивалось наемником более или менее удачно, а некоторые все равно достигали цели. Но ведь Жнец и не собирался убивать противника, он желал тяжелого ранения его и только, а для этого готов был ждать и терять жизни еще очень и очень долго.

Новый удар сбил шлем наемника, по лбу потекла струйка крови, еще одна закапала с руки. Мертвец перестал спешить вовсе, у наемника возникло странное ощущение, будто он борется с восковой куклой, в которую сколько ни втыкай меч, все раны мгновенно исчезают. Наскоро стерев кровь, капавшую на лицо, он снова перешел в атаку. И тут же был пойман – мечи снова прошлись по груди.

– Скоро устанешь, – произнес Жнец, вращая мечами. Дыхание его ни на миг не сбивалось.

– Посмотрим, – хрипло ответил наемник, всаживая кинжал в печень и ударяя противника в пах, отбрасывая колдуна подальше, чтоб самому перевести дух.

Бой продолжался уже час, но и не думал прекращаться. Мертвец, получив немало ранений в правый бок, пусть и слабых, прошедших вскользь, стал действовать медленнее, чуть подволакивать ногу. Он отбросил кинжал, схватился за меч обеими руками. Сбросил и порубленные латы, оставшись только в поддоспешнике. Ровно то же проделал Жнец. Теперь уже колдун начал теснить противника, не выдыхаясь, не сбиваясь с заданного ритма, наносил удары, от которых наемник теперь все больше отбивался мечом. Так продолжалось еще с полчаса, Жнец наседал, наемник – уходить от ударов. Кружение продолжалось, ратники государя отошли вглубь частокола, некоторые и вовсе подались к замку, устав следить за размеренными точными движениями обоих, вгонявшими в сонное опустошение.

Время тянулось по капле, минуло уже около трех часов нескончаемого боя. После очередного удара Мертвец отскочил прямо к кольям, колдун продолжал рубить, тесня противника, загоняя его в узкий проход, на скользкие камни. Но тут неуловимым движением наемник выскользнул из-под удара сверху, Жнец пошатнулся, получив новое отсечение кисти. Но поднять меч не успел, бастард наемника рассек ему грудь, он пошатнулся, и мягкий яловый сапог Мертвеца пудовым молотом вонзился в грудь, бросая тело Жнеца на скрещенные колья. Колдун пытался выбраться, бился, чувствуя, как медленно расползаются мышцы тела, теряя много жизней каждый миг, наемник же остервенело бил его ногами по груди, то одной, то обеими сразу, покуда колдун сам не навалился на колья, разломившись пополам – и только таким образом сумев подняться. Мечи лежали на земле, вернуться к ним, да хоть отойти, Мертвец не давал, меч-бастард работал равномерно, нанося смертоносные ранение одно за другим, прорывая мгновенно сраставшуюся плоть. Наконец, колдун не выдержал, бросился вперед, головой ударив наемника в грудь, откинул подальше, поднял мечи – и снова оказался на кольях. Вывернулся, выломав один, отбил сокрушающий голову удар и, откатившись, поднялся.

– Довольно! – при этих словах, стоявшие невдалеке ратники государя пали, не сделав ни единого движения, точно разом уснули на постах. – Довольно! – проревел Жнец, и стоявшие подле ворот крепости рухнули следом, сидевшие на конях попадали, как плохо поставленные костяшки. Советник один успел вскрикнуть перед тем, как свалился с коня. Жрец не выбирал новых жертв, он вовсе не смотрел на замок. Кто-то крикнул на башнях, отдавая команду. Сотня стрел слетела со стен, метнувшись к обоим. Мертвец только и успел, что броситься к Жнецу, прикрыться им, съежившись у ног некроманта. Охнув, когда стрела пронзила лодыжку. Колдун тяжело завалился на наемника, но тотчас поднялся.

– Довольно! – рявкнул он так, что колокола в главной башне загудели. Стрелки градом, словно переспелый виноград, посыпались со стен. – Я сказал, хватит! – Ворота стали сходиться и замерли. Тишина обуяла окрестности Тербицы. Колдун обернулся уже к Мертвецу, медленно поднимающемуся на ноги, опираясь на меч-бастард – только так он и мог выпрямиться и теперь стоял, едва держась на ногах. – Ты победил. Забирай их и убирайся как можно быстрее. Мне надо восстановить утраченное.

Он повернулся, сделал несколько шагов в сторону города, но остановился на полпути. Из врат крепости доносились шумы какого-то сражения – стоны раненых, крики, звон стали, отчаянное ржание коней.

– Их даже не закопали! – рявкнул Жнец душ. – Я же приказал предать земле, чтобы… но нет. Ну так получайте воинство Тербицы заново, только мертвое…. Ко мне, конь! – прокричал он словно в пустоту. – Ко мне!

– Мне тоже надо, – прохрипел Мертвец, – в город. Повидать советника. Он задолжал мне. – Наемник сделал шаг и вскрикнув осел, ему на помощь пришел Дориноша, поднявший и осторожно уложивший его на сухую землю, хорошо прогреваемую солнцем. Разорвав рубашку, начал перевязывать бесчисленные раны наемника. Тот воспротивился, попросил достать из подсумка несколько склянок с мазью и только потом дал себя перевязать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.