Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов

Бульк!!!

В небольшую лужицу на полу упала капля, порождая многоголосое множащееся эхо, состоящее из одного звука. Роланд со страхом осознал, что слышать он стал только что. Как будто эта маленькая капелька включила звук. В дальнем углу, скрытом густой чёрной тенью, пищали крысы, раздербанивая на части, судя по звукам активной возни, нечто очень вкусное. На мысли о еде, желудок приора отозвался бурной руладой, требуя заполнить образовавшуюся пустоту, живот свёл судорожный спазм, прокатившийся от низа живота к горлу. Роланд повернул голову. Его взгляд зацепился за поднятую вверх руку. Он поглядел выше. Лучше бы он этого не делал. Его руки были прикованы над головой к здоровенному бревну. Приор попробовал натянуть цепь. Нехотя дзенькнули толстые звенья, не оставляя никаких сомнений в том, что высвободиться ему не светит.

– Э-э-э! – горло выдавило хриплый звук.

Захотелось пить. Очень сильно. Роланд пошевелил шершавым языком во рту, силясь собрать хотя бы капельку слюны. Безрезультатно. Он поглядел на лужицу, представляя, с каким бы наслаждением он выхлебал её, если бы мог двигаться.

– Су… суки… – выдохнул он, наконец, первые слова, обессилено свесив голову на грудь.

Ответом ему было лишь молчание. Его привычный собеседник, мучитель и спаситель по совместительству, сейчас отсутствовал. Шли третьи сутки непрерывного кошмара, граничащего с безумием, и только ощущение нереальности происходящего держало истерзанное сознание Роланда у края, за которым находилась чёрная всепоглощающая бездна.

Третьи сутки издевательств над бренным телом, отзывавшимся бесконечной болью при прикосновении раскалённого или остро отточенного железа. С него срезали кожу клочками и полосками, обливали открывшуюся плоть кипятком и кислотой. Дробили в труху кости, торчавшие после этого кровавыми осколками из рук и ног. Охаживали дубинами с длинными шипами, торчащими в разные стороны. Разрывали суставы, растягивая его на дыбе, словно он был хуже зверя. Его плотно обвязывали тряпками, пропитанными гнилостным запахом полуразложившегося мяса, и бросали в воду. Сжигали на медленном огне. Рубили руки и ноги. Внимали внутренности. Пропускали электрический ток, вешали за шею и за ноги, закапывали живым в землю, и даже взрывали.

Всякий раз итог был один. Он умирал. Иногда мучительно медленно. Иногда быстро и безболезненно. И всякий раз, открыв глаза, проклинал невидимого воскресителя за то, что тот не оставив его в покое, возвращал к жизни раз за разом. Чтобы снова, с глумливой усмешкой, затаившейся в уголке рта, превратить в мертвеца.

И этот голос… Всегда один и тот же… Он говорит одни и те же слова, которые меняются местами, словно расшалившиеся дети, но их количество всегда одинаково. Их много. Из них состоят лёгкие монологи и горы рукописных листов, из которых можно соорудить бесконечную книгу. Это континенты, заваленные высоченными хребтами слов. Это моря, заполненные словами вместо воды…

Роланд почувствовал острую боль от удара по лицу. Оказывается, он впал в беспамятство, в котором ему снились слова. Приор тяжело поднял голову. Перед ним стоял он. Его мучитель. Тот самый тип, которого он увидел в первый раз перед собой в рефрижераторе.

– Здравствуй, Роланд! – сказал он дружелюбно. – Я смотрю, ты заскучал без меня?

– Отправляйся в преисподнюю, порождение зла! – злостно выплюнул приор, удивившись появившимся силам.

Только что он не мог не то чтобы сказать несколько слов, но и разлепить спекшихся растрескавшихся губ. А тут расщедрился на целое пожелание! Тип не обратил на его слова ни малейшего внимания. За эти трое суток он услышал о себе много нехорошего.

– Ты думал над моими словами? – спросил он с тем же дружелюбием.

Роланд хотел было выдать очередное ругательство, но от жажды слова застряли в горле и он зашёлся в болезненном кашле.

– Тебе достаточно попросить, и всё закончится. Ты же этого хочешь? – вкрадчиво спросил незнакомец.

Роланд с ненавистью посмотрел в глаза собеседнику, собираясь выдать очередное проклятие, но тот его остановил жестом.

– Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Но для начала давай сменим обстановку? – он щёлкнул пальцами, как заправский фокусник, приготовившийся показать зрителям невиданное доселе чудо.

Реальность, повинуясь его приказу, вновь выгнулась дугой, растягивая очертания предметов невообразимым образом. Схлопнулась в черноту, которая лопнула под давлением водоворота красок. Роланд зажмурил глаза. От круговерти перед взором у него слегка закружилась голова, а к горлу подкатил предательский тошнотворный ком. Приор судорожно сглотнул несколько раз.

Сглотнул?!

Несколько мгновений назад его язык напоминал грубый рашпиль, оставленный под палящими лучами знойного горячего континента, а теперь он стал самым обыкновенным. Мягким и влажным. Роланд покатал язык по рту, радуясь отступившей жажде, облизнул губы.

– Можешь открыть глаза, – услышал он знакомый до тошнотиков голос, обладателя которого хотелось душить до бесконечности.

Роланд повиновался, с удивлением отметив, что он сидит в удобном кресле своего кабинета со стаканом свежей искрящейся воды в руках. На нём была его повседневная униформа со всеми положенными к ней дополнениями в виде парализатора с запасной батареей питания, пары мультимолекулярных наручников с изменяемой жёсткостью и святого распятия оперативной связи. Он поднёс стакан к губам и несколькими жадными глотками осушил его до дна. Приор с сомнением оглядел комнату, перевёл взгляд на незнакомца, одетого так же, как и он, устроившегося напротив, в точно таком же кресле. В голове мелькнула шальная мысль шарахнуть из парализатора в ненавистного собеседника, скрутить по рукам и ногам, чтобы собственноручно предать мучительной смерти.

– Можешь попытаться, – сказал он с едва уловимой усмешкой, будто прочёл желание Роланда по глазам. – Только правила игры задаю я, а не ты. Если тебе наскучило раз за разом чувствовать себя мёртвым, мы можем перейти к конструктивному диалогу, – предложил он.

Роланд, подумав мгновение, выбросил бунтарские мысли из головы, задрав ноги на низкий столик, разделявший оба кресла, показывая тем самым готовность к беседе.

– Загонщики рано или поздно прошерстят это место, – сказал он безразличным тоном. – Не удивлюсь, если они уже вламываются сюда.

– Сколько, по-твоему, прошло времени? – спросил его незнакомец, отмахнувшись от предупреждений приора, приложив указательный палец к виску и внимательно наблюдая за его реакцией.

– Достаточно для того, чтобы схватить и тебя, и всех, кто затеял это представление, – ответил приор.

– Как показывают неоднократные наблюдения, проведённые нашими специалистами, на полную зачистку округа уходит от восемнадцати часов до суток. Всё зависит от размеров подконтрольного участка, – он кивнул в сторону хронометра на стене. – С момента, как мы тебя пригласили в гости, прошло более пятидесяти часов.

Роланд непроизвольно дёрнулся.

– Ты называешь это «пригласить в гости»?! – воскликнул он возмущенно.

– Согласен с тобой, – незнакомец слегка качнул головой. – Мы слегка перестарались…

– Перестарались?! – перебил его приор, сжимая подлокотники кресла. – По-моему, я сдох в ваших гостях не менее дюжины раз!

– нам было необходимо определить границы твоей психологической устойчивости, – продолжил мучитель. – Немного того, немного этого, щепотка боли, капля страха – и мы более-менее сносно начинаем ориентироваться в твоём сознании.

Роланд презрительно фыркнул.

– Тебе крупно повезло, что твоего имени не было в списке первопроходцев, отдавших свои жизни ради результата, который мы с тобой счастливы наблюдать.

– Я вас искренне поздравляю! – приор театрально похлопал в ладоши. – «Отдавших свои жизни ради результата»! – произнёс он с пафосом. – И сдохших под вашим пристальным наблюдением?

– Все, без исключения, прогрессивные открытия зиждятся на жертвах. Это строительный материал для фундамента будущей науки! Кто-то отдаёт свою жизнь добровольно, кого-то приходится принуждать. Но без жертв не обойтись. Если ты не веришь мне, можешь расспросить об этом любимого всеми кардинала Клорада. Для вас он пророк, покинувший райские кущи ради того, чтобы научить неразумных детей истово верить в Господа Бога. А для нас он шарлатан, использующий в своих личных интересах научные технологии, которые могли бы избавить народ, твой народ, – незнакомец ткнул в Роланда узловатым пальцем, – от многих болей и страданий. Дать ему процветание, бессмертие и ни с чем несоизмеримое величие. Вместо этого вы с идиотской улыбкой на устах выстраиваетесь толпами у парадных входов крематориев и поёте восхваляющие ублюдков гимны в то время, как вас кромсают на мелкие кусочки и сжигают в печах.

– Система выстроена таким образом, чтобы расчистить место для молодых умов, сбрасывая с них ярмо заботы о тщедушных, выживших из ума стариках, – возразил приор.

Его собеседник громко рассмеялся.

– Ты действительно веришь во всё, что только что сказал? – спросил он с сомнением. – Мы считали, что у тебя более циничный взгляд на происходящее, нежели у остальных твоих сослуживцев.

– Закон нерушим! Я исполнитель закона! Я страж справедливости! – воскликнул приор, надеясь в глубине души, что это очередной тест на благонадёжность, так часто проводимых в рядах служителей справедливости службами внутренней чистоты помыслов.

Теперь от аплодисментов не смог удержаться его оппонент.

– Браво! Браво! Ты только что приблизился на один шаг к обнулению. Деструктуризации сознания, – пояснил он, отвечая на немой вопрос Роланда. – Боюсь, что вам, истинным служителям святой церкви, этот термин ни о чём не говорит. Вы привыкли хватать людей без разбора и сжигать в своих праведных печах, дабы очистить душу пожирающим плоть пламенем. Вас научили только этому. Однако есть множество иных, более гуманных способов изъятия души у человеческого существа. Конечно, после этой процедуры человек перестаёт быть частью общества, так как полностью теряет собственную личность. Но и опасности уже никакой не представляет.

Роланда слегка передёрнуло от такой перспективы.

– И многих вы уже «обнулили»? – спросил он.

– Всех, кто беседовал со мной до тебя. Я думаю, до вас доходили оперативные отчёты об исчезнувших, по необъяснимым причинам, служителях ночного ордена?

– Так это ваших рук дело?! – удивлённо воскликнул приор, припоминая несколько случаев загадочного исчезновения высокопоставленных священнослужителей.

Все фигуранты нераскрытых дел уходили как положено на службу. Больше их никто не видел. Широкомасштабные поисковые операции, развёрнутые оперативными штабами инквизиционного корпуса, не давали ровным счётом никакого результата. Разве что всякий раз отряды чистильщиков натыкались на очередное гнездо отступников, проповедующих немногочисленной заблудшей пастве махровую ересь первого явления. Столь удачно подвернувшуюся добычу вязали по рукам и ногам, после чего они исчезали вместе с инквизиторами. На следующие сутки поиски пропавших сворачивали и жизнь продолжала течь своим чередом.

– Скорее не рук, а электроники. – Поправил его незнакомец. – Сам посуди, смогли бы мы оставаться вне внимания прихлебателей кардинала, если бы позволили себе опрометчиво относиться с загостившимися служителями святой церкви? Такая предосторожность позволила нам на протяжении восьмидесяти лет мельтешить под носом у инквизиции. Что уж говорить о разожравшихся служителях справедливости, которые не могут почесать собственную задницу без посторонней помощи? – он скривил губы в усмешке, вызвав у Роланда жгучее желание разорвать рот этому приспешнику самого сатаны. – Да, вы порой накрываете наши конспиративные лёжки, ловите последователей, пытаете, сжигаете их. Иногда прилюдно. Но всё, до чего вам удалось дотянуться, только расходный материал – необходимая жертва ради достижения высшей цели.

– Чем же вы тогда лучше? – спросил с вызовом Роланд. – Для вас люди такое же мясо, как и для нас!

Незнакомец склонился над столом, приблизившись к приору на расстояние вытянутой руки. Его лицо вмиг окаменело, а на губах заиграла хищная улыбка.

– Нам не чужда философия гурманства. И мы предпочитаем мясо более качественного приготовления, нежели пожираете вы.

Собеседник вернулся на место, натянув на себя маску безразличия, которую скинул лишь на несколько секунд. Но их оказалось достаточно, чтобы вызвать первобытный страх в душе видавшего виды приора. С этим человеком игра в слова могла обернуться вполне серьёзными последствиями.

– А, говоря по правде, – продолжил он, – мы в силах дать народу Агилары несоизмеримо больше, чем он имеет сейчас.

– Но я-то тут при чём? – не выдержал Роланд.

Он и в самом деле не мог понять, ради чего этот странный тип распинается перед ним, стараясь выглядеть в глазах Роланда этаким пушистым зайчиком? Где проходит параллель между будущим граждан империи и его пленением? И каким чёртовым и трижды проклятым образом всё это взаимосвязано?

– Ты начал задавать правильные вопросы, мой многоуважаемый друг! – похвалил его незнакомец.

Он выдержал театральную паузу, сверля приора пронзительным взглядом.

– Как ты верно заметил, времени у нас в обрез. – Он бросил быстрый взгляд на офисный хронометр. – Теневики решили зачистить ваш округ, как нельзя некстати. А мы бы не хотели потерять свои лучшие кадры из-за ошибки окружного патриарха, допустившего послабление режима второго пришествия. Но руководство готово пойти на необходимые жертвы ради снятия изоляции. Мы сдадим вам ещё одну ячейку наших последователей. И её обнаружишь ты. Ты станешь настоящим героем! Тебя ждёт признание и уважение! А взамен мы попросим тебя о небольшой услуге, сущем пустяке. Ты будешь нашими ушами и глазами в рядах служителей справедливости.

– Услуга за услугу? – усмехнулся Роланд.

– Верно, – незнакомец еле заметно кивнул головой.

– Что же мне помешает сдать всю вашу кодлу?

– Страх, мой дорогой друг. Страх, – ответил собеседник. – И не только за собственную жизнь, – он сложил ладони перед собой, будто собирался произнести молитву всевышнему. – Имя «Грейс» тебе ни о чём не говорит?

В мгновение ока Роланда охватил панический ужас, тут же сменившийся непреодолимой ненавистью к этому отвратительному во всех отношениях человеку, играющему с чувствами людей, словно профессиональный музыкант на любимом инструменте.

– Ах ты, тварь! – с отвращением процедил приор. – Посмеешь её хоть пальцем тронуть, и я буду рвать тебя на части собственными руками!

Его пальцы с силой впились в мягкие подлокотники кресла.

– Спокойно, приор! – голос, исторгнутый глоткой с большим адамовым яблоком на хрупкой шее, окатил Роланда ледяным душем. – Ничего не случится, если ты будешь себя вести, как подобает истинному партнёру. Скажу больше. Мы разыскали твою женщину, весьма, кстати, неплохо сохранившуюся для своих лет. Когда инквизиторы вместе со своей механической армией покинут округ, мы раскроем тебе место её содержания. Ты ведь не хочешь, чтобы с красоткой Грейс случилось что-нибудь нехорошее? Обнуление, к примеру.

– Я тебя предупредил, – ответил приор предательски дрогнувшим голосом.

– Предупреждён – значит вооружён! – собеседник сложил из пальцев пистолет и беззвучно выстрелил в Роланда.

Минута с небольшим хватило Роланду, чтобы взвесить все «за» и «против» поступившего предложения. Достаточно сказать «нет» и жизни, как минимум, двух людей оборвутся в ту же секунду. Он это понял, взглянув лишь раз на физиономию отвратительного типа, развалившегося в кресле напротив. Согласиться – значит предать и орден, и братство, и веру. К счастью для Роланда последние слова представлялись ему красивой ширмой, за которой прятались зачастую нелицеприятные зрелища, поэтому он не собирался терзать свою совесть по пустякам. К тому же, как обещал собеседник, он получит массу бонусов к самому главному подарку на сегодня – жизни!

– Я должен хорошенько всё обдумать, – постарался сказать он как можно более безразлично. – Только не рассчитывайте, что я буду плясать перед вами по каждому требованию.

Собеседник довольно осклабился и громко хлопнул в ладоши.

– Вот и славненько! – воскликнул он радостно. – Я знал, что моё предложение придётся тебе по вкусу! А сейчас обсудим с тобой некоторые детали…

Глава 5. Проклятые надежды

Площадь перед окружным зданием управления веры. То же самое время

– Эй, ты! – старший апостол грубо окликнул аббата Гардена, важно спешащего куда-то, в окружении ближайших советников. – Иди сюда!

Аббат от столь явного проявления наглости со стороны инквизитора остановился, возмущённо переглянулся с многочисленной свитой, гордо вскинул подбородок, но остался стоять на месте.

– Подойди сюда, мать твою! – зло рявкнул старший апостол. – Или я прикажу четвертовать тебя немедленно, гнилостное отродье тринадцатого семени сатаны, – он еле заметно тряхнул головой, активируя вживлённый с юношеских лет в кости черепа передатчик. – Внимание! Зафиксирована попытка неповиновения приказу.

Стоящие доселе неподвижными статуями загонщики синхронно повернули головы в сторону исходящего в широком диапазоне радиосигнала, будто заинтересовались возникшей между двумя людьми заминкой в диалоге. Гордо вскинутый подбородок аббата вернулся в то место, где ему положено было быть при разговоре со священнослужителем, занимающим более высокое в иерархии святой матери церкви положение. Свита аббата раздвинула ряды, оставив его разбираться с инквизитором самостоятельно. Выбитый из рабочей колеи аббат растерялся, заметив блеснувшую в лучах яркого солнца золотую пайцзу старшего апостола веры, дающую безграничную власть над всеми жителями округа, включая священнослужителей всех рангов до верховного епископа, которому, теоретически, мог подчиняться один из отрядов «чистильщиков душ». Но обладатель отличительного знака, пожалованного самим преосвященством, кардиналом Клорадом, был намного более могущественным, чем старшим отряда инквизиционного корпуса. Гарден, запоздало склонив голову, принял смиренную позу и направил свои стопы к источающему святой гнев апостолу, уставившемуся на аббата пылающим взглядом.

– Какого дьявола ты плетёшься, словно беременный кунт? Бегом, я сказал! – разъярился апостол.

Гарден засеменил быстрее, не забывая благодарить создателя, что расстояние, которое их разделяло, было не столь уж и велико. А то не сносить бы ему головы за свою медлительность, виной которой была чрезмерная пышность тела, отъевшегося на скромных аббатских харчах. По пути он придумывал уважительную причину своей невнимательности, проявленной к столь властной персоне.

– Нижайше прошу простить меня, уважаемый апостол, за провинность, допущённую с моей стороны в виду отсутствия должного внимания к вашим словам… – забормотал аббат оправдательную речь, как только приблизился к инквизитору на расстояние, достаточное для внятного диалога.

– Заткнись! – велел ему апостол. – Если бы я захотел послушать бред, который ты сейчас собрался мне рассказать, то пообщался с одним из твоих прихлебателей, – Гарден, как положено нижестоящему по званию, преданно уставился взглядом на начальство, впитывая каждой клеточкой объёмистого тела святые слова порицания. – Почему я до сих пор не получил доклад о количестве проживающего мяса в твоём округе? Где оперативные сводки наблюдений за подозрительными личностями? Где твой сраный представитель, обязанный исполнять мои поручения в отсутствии твоей наисвятейшей задницы? И куда запропастился ваш трижды проклятый небесами приор Роланд де Брис?

Аббат смущённо прокашлялся, лихорадочно соображая, чем же так приор Роланд прогневал столь значимую во всех отношениях личность.

– За приором Роландом будет немедленно отправлен посыльный… – начал было он.

– И где твой недоделанный посыльный собрался искать вышеназванного приора? – перебил его с издёвкой в голосе инквизитор. – В заднице его преосвященства?

Аббат Гарден трижды осенил себя крестным знамением и невнятно забормотал обережную молитву, призванную огородить чистый разум от безбожных слов. Старший апостол яростно сверкнул глазами, рывком приблизился к аббату, схватил того за шиворот расшитой золотыми нитями рясы, несколько раз встряхнул, заставляя тело аббата колыхаться, словно студень, и врезал ему кулаком в скулу. От неожиданности аббат отпрянул на шаг, но инквизитор наступил на длинные полы рясы, после чего Гарден, под издевательский хохот апостола, грохнулся объёмной задницей на мостовую.

– Что вы себе позволяете?! – воскликнул он возмущённо.

– Закрой рот, жирная скотина, – ответил апостол, выщёлкивая фатпарализатор из крепления на бедре. – Кто из вас, уродов, старший? – обратился он к окаменевшей от страха свите аббата.

Навстречу ему на негнущихся ногах вышел побелевший, словно полотно, мужчина с окладистой седой бородкой. На вид ему оставалась пара лет до священного обряда последнего очищения. Инквизитор вытянул руку с активированным фатпарализатором и дважды выстрелил в почётного старца. Тот картинно всплеснул руками и рухнул замертво у ног своих сослуживцев.

– Долбанный жополиз! – произнёс негромко инквизитор.

Он развернулся к аббату и разрядил ему в лицо следующий заряд. От шокового заряда высокой мощности тело аббата опрокинулось на мостовую, выгнулось дугой и тут же обмякло, высвобождая на свет божий скопленные за день испражнения.

– Похоже, у вас появились две вакантные должности, – сказал апостол, довольно осклабившись. – Кто из вас, засранцев, желает получить долгожданное повышение? – спросил он у оцепеневших священнослужителей.

Желающих, почему-то, не нашлось.

– Вот и отлично! – обладатель пайцзы деактивировал оружие и вернул его на место. – Уберите это дерьмо с моих глаз и найдите мне того, кто сможет ответить на все мои вопросы, – приказал он.

Священники бросились исполнять волю апостола, боясь последовать вслед за почившим безвременно начальством.

– Мне нужны гарантии, – Роланд качнул головой, отчего его курчавые волосы пустили смоляную волну. – Вы требуете от меня слишком много, не давая при этом и намёка на выполнение обязательств со своей стороны.

– Ты получишь свои гарантии, как только инквизиторы снимут блокаду округа. Насколько быстро это получится, зависит только от тебя, – ответил ему собеседник.

– Откуда мне знать, что вы не поступите со мной таким же образом, как с теми, кого собрались принести в жертву? – приор смотрел на собеседника немигающим взглядом, пытаясь по его поведению определить ложь.

Его визави прекрасно владел своими эмоциями в совершенстве и понять что-либо по его лицу не было никакой возможности.

– Мы сделали свой выбор ещё до того, как ты появился у нашего трейлера, – ответил ему бывший мучитель. – Если бы я был верующим человеком, то твоё появление здесь счёл бы за провидение Господне. Но я таковым не являюсь. Однако, стоит отметить, что это не лишено мистического контекста. Провидение, рок, судьба, область предполагаемых событий – как ни назови, а факт остаётся фактом. Идти наперекор столь удачно сложившимся обстоятельствам станет лишь полный безумец.

– Значит, мы с братом Аврелием можем быть свободны? – уточнил Роланд, вставая с места.

Его «наниматель» отрицательно покачал головой.

– К моему глубокому сожалению, дьякон Аврелий получил тяжёлое ранение в грудь и скончался в течение минуты.

– Чёрт! – тихо проговорил Роланд, медленно усаживаясь на место. Он несколько мгновений сидел неподвижно, уставившись в одну точку, затем поднял прояснившийся взгляд на собеседника. – Исключили по максимуму вероятность прокола? – спросил он, усмехнувшись самому себе. – Ловкий ход, нечего сказать!

– Поверь мне, Роланд, – сказал мужчина проникновенным голосом, – если бы я мог поступить иначе, я бы сделал именно так.

– Пятеро мёртвых братьев! Двое поджарились в консервной банке, трое подстрелены и ренегат без башки, а на мне ни царапины! Вы думаете, отдел дознания, который на выявлении лжи съел не одну собаку, поверит в мои россказни? Или мозголомы из «божьей воли» учтут мою охренительную удачу, когда проведут обряд полного причастия? Да вы представить себе не можете, через какую кучу дерьма мне придётся пролезть, чтобы самому не остаться без головы! – возмутился Роланд. – А без рук и ног мне никакие ваши бонусы уже на хрен не нужны будут!

– Успокойся, приор! – прикрикнул на него мужчина. – Последние минуты твоего пребывания с нами мы запрячем в такие глубины твоего сознания, о которых ты сам не имеешь никакого представления.

– Что ж! Это меня успокоило! – произнёс Роланд с иронией. – Теперь мне совершенно нечего бояться! А куда же вы собрались спрятать следы, остальных трёх суток пребывания в ваших гостеприимных подвалах? Отправите их телепортом прямиком Господу в задницу?

– Не было никаких трёх суток, приор, – терпеливо пояснил мужчина. – Всё это лишь умело проработанная репродукция событий, воспроизведённая в твоём сознании, путём трансгерного переноса созданных условий. На самом деле, прошло не более пятнадцати минут с того момента, как тебя «выключили».