ВладеЛина

– Знаешь, если я соберусь к семейному психологу, то найду профессионала.

Элина закатывает глаза:

– Как хочешь, – она берет ноутбук и встает, – я просто заметила, что ты гуляешь с дочерью всегда одна, и подумала, что у тебя нет подруг. По крайней мере, здесь. А разговор по душам иногда заменяет самого лучшего психолога. Но не буду мешать твоему одиночеству. Пакет дарю, у меня еще есть, – со смешком добавляет она.

Элина делает пару шагов и слышит оклик:

– Постой, – Маргарита сидит, вцепившись в край скамьи. Голос звучит жалобно. – Не уходи. Ты права. Мне здесь совершенно не с кем поговорить. За пару дней я уже с ума схожу, а Володя весь погружен в шоу.

– Он помогает Цепешу? – Элина возвращается на место.

– Ну, можно сказать, они вместе все и организовали. Володя даже взял отпуск на месяц ради «Альтер-Эго». Хотя обычно он постоянно пропадает на работе, – почти благоговейно произносит Марго.

– А ты тоже приехала сюда на месяц?

Маргарита замолкает и ее взгляд вновь становится отсутствующим. Зрачки сужаются, румянец стекает с лица.

– Да, но… Володя не настаивал. Так что мы с Олесей можем уехать и раньше. Но ребенку полезен свежий воздух.

– И за мужем неплохо бы присмотреть, не так ли? – щурится Элина.

Она сканирует Маргариту взглядом, но никак не может понять. Каждое ее слово несет потайной смысл. «Не настаивал» звучит, как «был против». «Можем уехать и раньше» равняется «лучше бы не приезжали». «Ребенку полезен воздух» – «я сойду с ума, если Володи не будет рядом».

– Господи! – Маргарита поспешно качает головой. Краска заливает лицо. – Я ни с кем не обсуждаю мою семейную жизнь, а ты за минуту вывела меня на чистую воду. Ты что, и правда психолог?

– Нет. Мне восемнадцать, и пока я беззаботная птица. Если честно, то я еще не определилась с профессией, – Элина устремляет взгляд в чистое небо, такое безоблачное. Полный контраст с тем, что творится у нее на душе.

– А разве ты не пишешь? – Марго вопросительно смотрит на ноутбук.

Смех Олеси их отвлекает. Девочка восторженно прыгает, заметив, что утки плывут к берегу.

– Пишу, конечно, – поспешно отвечает Элина. – Но это пока что хобби.

– А про что ты пишешь?

В Маргарите происходит невидимая перемена. Тонкие морщинки на лбу разглаживаются, глаза светятся теплым спокойствием. Ностальгия колет сердце, и Элина вспоминает Ливию. Нежную, добрую, родную.

– Э-э-э… – она заминается, – про любовь. Про боль от разлуки, про смерть, жизнь. Как люди предают друг друга, а затем умоляют о прощении. О наших несовершенствах.

Слова срываются с губ так легко, словно Элина говорит правду. Правду, которую знала все время, но не могла признать.

Диалог из прошлого врывается в настоящее, как мазок черной краской по чистому холсту.

– Ливия, а откуда ты черпаешь вдохновение?

Сестра вздрагивает и оглядывается на дверь. Некоторое время вода из крана льется на неподвижную посуду.

– Не волнуйся, мама выносит мусор, – хмыкает Элина.

И Ливия беззвучно смеется. Только плечи дрожат от смеха. Оглядывается на нее и шепчет:

– В самой жизни.

– Я бы с удовольствием почитала, – произносит Маргарита и смотрит на серебряные часы, что блестят на ее тонком запястье. – Мы с Олесей пойдем обедать, – она встает и зовет дочь. – А ты пиши. Возможно, как-нибудь еще поболтаем. Только не о моем муже, – и девушка смеется, стараясь скрыть боль, но та все равно просачивается легкой хрипотцой.

Элина против воли возвращается в реальность.

– Хорошо, – она кивает и открывает ноутбук. – Еще обязательно встретимся.

Когда они уходят, Элина уже не чувствует одиночества. Словно тонкая нить протягивается к ней из прошлого. Невидимый дух Ливии встает за спиной. И мысли, которые до сих пор бродили в голове, бестолково натыкаясь друг на друга, вдруг выстраиваются в ряд и обретают смысл.

И она знает, где-то там на небе сестра улыбается, глядя на нее.

ГЛАВА 7. НОЧЬ – ВРЕМЯ ВАМПИРОВ

Элина давно так не нервничала. Но сейчас, когда она смотрит на Регину, сердце уходит в пятки.

Девушка сосредоточенно читает ее рассказ. Сначала один раз, затем еще. На этот раз начинает печатать сама. И чем больше Регина печатает, тем быстрее колотится сердце Элины.

– Вот! – наконец, возвещает она. – Рассказ вышел неплохой. Безответная любовь в браке – что может быть хуже? Эмоций много, это хорошо. Остается совсем немного отредактировать и готово.

– А ты это не специально? – Элина подозрительно щурится и забирает у Регины ноутбук. – Может, хочешь, чтобы я вылетела из конкурса.

– Если бы хотела, я не стала бы править рассказ. К тому же, я уже говорила, что не боюсь конкуренции, – фыркает она и утыкается в телефон.

Элина опускает взгляд на экран и ойкает от неожиданности: от красного рябит в глазах. Буквально каждое предложение выделено, или переписано, или в скобках стоят замечания.

– И это немного?! – возмущается она, пролистывая вниз.

Регина широко улыбается, но не выдерживает и начинает хохотать в голос:

– А ты как думала? Писатели лежат в шезлонгах, попивают коктейли из кокосов, а истории сами пишут и редактируются? – Она вскакивает с кровати и закрывает ноутбук Элины. – Забей. У тебя еще будет время исправить то, что ты называешь рассказом о любви, – она снова хихикает. – Я пошутила! – поспешно добавляет, заметив сердитый взгляд Элины.

– У тебя злые шутки.

– С кем поведешься, от того и наберешься. Вставай. В десять начинается вечеринка, обещали, что приедет рок-группа. А я еще не ужинала.

Элина со вздохом встает и разминает уставшее тело. Она несколько часов просидела на деревянной скамье. Особенно болят пальцы, не привыкшие печатать так быстро. Была бы ее воля, она осталась бы в номере. Но тогда Элина ничего не узнает, и столько усилий пропадет впустую.

В конце концов, она здесь не ради себя. А ради Ливии.

***

Шесть лет назад.

Осенний ветер стучит по железным крышам заброшенных гаражей, покрытых ржавой коркой. Они единственные свидетели ее позора, если не считать еще трех одноклассниц, которые считают, что, если они на полгода старше, значит сильнее и умнее. Первое, к сожалению, правда, а вот насчет последнего Элина бы поспорила.

Девочка пытается подняться с колен, но от удара живот болит так, будто кишки разорвало. По губам течет теплая жидкость и стоит тошнотворный запах металла. Кровь.

Главное, не плакать, не показывать слабость… Но Элина всхлипывает и сжимается в комок на вытоптанной земле.

– Плачь сколько влезет, Зайка-Зазнайка, – шипит Марта.

Неопрятная, вульгарная, в тринадцать лет она выглядит на пятнадцать и гордится тем, что носит лифчик. Лучше бы мозги с собой носила, если они есть. Даже детское прозвище из ее уст звучит обидно.

Элина поднимает голову и смотрит в бледно-голубые глаза Марты, которые почти теряются за круглыми щеками.

– Еще раз подставишь класс, огребешь в два раза больше, – Марта присаживается на корточки, и Элина видит на ее толстых ногах светлые волоски. С такими страшными ногами носят брюки, но никак не юбки.

– Я никого не подставляла, – в который раз твердит Элина. – Я пошла на урок, это мой выбор. Я хочу учиться.

Бред. Кому она это говорит? Девчонке, для которой верх мечтаний выпить пива со старшеклассником? Она не знает, что жизнь намного шире ее узкого кругозора.

– Если мы решили слинять с урока всем классом, значит на него не идет НИКТО! – орет Марта. Рукой хватает за волосы Элины и тянет вверх.

– Отпусти! – кричит она и пытается разжать ее пальцы.

– Марта, нас могут услышать. Пойдем уже.

От боли перед глазами скачут круги и Элина ничего не видит, но кажется, говорит Зоя. Спокойная, тихая девочка, вот только друзей выбирать не умеет. Да и вялая она, как тряпка.

– Скоро пойдем, – рявкает Марта и швыряет Элину обратно на землю. Та скользит коленями по земле, которая становится для нежной кожи наждачной бумагой.

«Убирайтесь уже… Я так долго не выдержу».

– Элина! – далекий крик разрезает тяжелый воздух.

Она оборачивается назад, разглядывая сквозь пелену слез силуэт сестры. Ливия напоминает ощетинившуюся волчицу. Губы поджаты, волосы торчат в разные стороны, а грудь тяжело вздымается от быстрого бега.

Она подходит к Марте и хватает ее за грудки:

– Еще раз приблизишься к моей сестре, я тебя по судам затаскаю, – рычит Ливия прямо той в лицо.

По сравнению с Мартой она выглядит хрупким полевым цветком, но ярость опаляет и придает сил. Это чувствует Элина. Этого не могут не ощутить ее одноклассницы.

– Не трогай меня, – Марта дергается, но у Ливии железная хватка, – я тебя не боюсь.

– А кого боишься? Своего отца-алкоголика или мать-шлюху?

Ливия толкает Марту, и та шлепается задницей на землю. На толстом лице застывает оголенная боль – ее тщательно заштопанную рану только что бессердечно разорвали.

– Повторяю для слабоумных: еще раз узнаю, что ты цепляешься к Элине, твои родители узнают всю правду об их дочери. Я прекрасно знаю, где они живут, – Ливия шумно выдыхает. – Узнают, как ты таскаешься со старшеклассниками по гаражам и распиваешь пиво в парке.

Марта поспешно отползает от нее и поднимается на ноги.

– Нет, нет… – она мотает головой и даже боится взглянуть в сторону Элины. – Не рассказывай, только не им. Они с меня три шкуры сдерут.

– Значит, проваливай. Я не хочу повторять.

Ливия не успевает договорить, как девчонки скрываются между гаражей и слышатся только их учащенное дыхание и тяжелый топот.

Элина встает, слегка пошатываясь, и тут же опирается на протянутые руки сестры.

– Как ты меня нашла? – рукавом она вытирает кровь под носом.

Ярость гаснет в глазах Ливии, и они наполняются бесконечной нежностью и горьким сожалением. Оно угадывается по дрожащим уголкам губ, несмотря на улыбку.

– Сбилась с ног, все обегала. Хорошо, встретила твоего одноклассника, и он сказал, что видел, как ты уходила с этими девицами в сторону гаражей. Вот скажи, ты умная или как? На что ты рассчитывала, когда шла сюда? На интеллигентный разговор? В третий раз, Элина, в третий раз тебя избивают, потому что ты не такая, как они. И каждый раз эти подонки находят причину, чтобы докопаться до тебя. Марта, Вера…. А в прошлом году у тебя с кем была стычка, напомни-ка? А, с Денисом. С мальчиком! Боже мой, Элина, ты сведешь меня с ума…

– Ты говоришь со скоростью двести пятьдесят слов в минуту.

– Не заговаривай мне зубы, – отмахивается Ливия.

Элина повисает на ней, как грузило на леске, и они медленно бредут в сторону дома.

– Надо успеть привести тебя в порядок, пока мама не вернулась с работы, – сестра тяжело дышит.

– Она все равно не пойдет разбираться в школу. Только скажет: вся в отца, – гнусавит Элина и тихо смеется, но Ливия не разделяет ее веселья.

– Если бы ты только согласилась, я бы подыскала школу для одаренных детей. Уверена, даже в нашем регионе должно быть что-то такое. Вступительные экзамены с твоей памятью и умом ты бы сдала в легкую. Там над тобой перестанут издеваться.

Элина напрягается и слегка отстраняется от сестры:

– Я не буду учиться в школе, где нет тебя.

– Ну что за детский сад! Еще взрослой себя называешь. А что ты будешь делать, если меня вдруг не станет? В жизни всякое бывает.

Гаражи заканчиваются. Двор, в котором они оказываются, напоминает тюремный. Серые пятиэтажки с черными окнами окружают их, а ветер только яростнее подкидывает бурые листья и завывает над ухом. Слова Ливии звучат, как пророчество цыганки, в которое не хочешь верить, но которое обязательно сбудется.

Элина насилу отгоняет от себя страшные ассоциации и упрямо бормочет.

– Этого не произойдет. Ты всегда будешь рядом. Всегда.

***

Разноцветные фонарики окружают поляну, которую подготавливают к танцам. В темноте не видно проводов и кажется, будто они висят в воздухе. Столы убраны в стороны. Почти все заняты, люди пьют коктейли, а официанты снуют с меню от гостя к гостю. На сцене громоздится аппаратура, музыканты настраивают инструменты. Звуки гитары разносятся волнами, наполняя воздух вибрацией.

– На ресепшене висел плакат, что завтра снова дискотека, а послезавтра открытый кинотеатр, прикинь! – Регина восторженно подпрыгивает.

– У них на каждый день запланировано мероприятие? – Элина оглядывается в поисках знакомых лиц и замечает за одним из столиков Иру и Мишель.

– Кроме воскресения. Это будет незабываемый месяц. Словно в летнем лагере!

– Если не вылетим раньше.

– Ты – пессимистка, – Регина тащит ее к девушкам и уже заранее кричит: – Девчонки, привет! А где Лиза с Валей?

– Они остались в номере. Готовятся к девичнику, – Ирина потягивает из трубочки красный коктейль, на дне стакана плавают ягоды. Каштановые волосы завязаны в высокий хвост и распускаются на макушке фонтанчиком.

– Девичнику? – переспрашивает Элина.

– А ты как всегда ничего не знаешь, – усмехается Мишель. Она одета в вызывающее платье алого цвета в тон помаде. – Белая ворона, – презрительно добавляет она.

Элина поверхностно скользит по ней взглядом и смотрит на Регину, игнорируя издевки Мишель:

– Что за девичник?

– Забыла сказать. Пока ты писала рассказ, мы с девчонками договорились, что сегодня ночью отпразднуем начало шоу. Лиза умеет гадать на картах Таро. Это будет о-фи-ген-но! – Регина подтаскивает к столику два стула.

На сцене, наконец, объявляют начало концерта, и заводная рок-песня моментально зажигает кровь.

– Хелен, думаю, эти стулья были заняты, – Ирина допивает коктейль и машет официанту.

– Пофиг, – отмахивается Регина.

Пока девушки делают заказ симпатичному официанту, Элина вновь изучает пришедших гостей. Кто-то танцует, но основная масса сидит, заставив столы спиртным. Нет ни Владлена, ни Владимира. Даже Макса нет! Она раздраженно поворачивается к поляне спиной.

– Ты будешь заказывать? – Регина щелкает пальцами у нее перед носом.

– А? Нет, спасибо. Я не дружу со спиртным. Можно я ночью буду спать? – устало интересуется она, когда официант уходит.

– Нет!

– Будет интересно, – мягко уговаривает Ирина. Ее глаза уже подернулись легкой алкогольной дымкой.

– Да я только за, если тебя не будет, – фыркает Мишель.

Элина стискивает зубы и на этот раз пристально смотрит на девушку:

– Даже не пытайся отыграться на мне за свои комплексы. Все равно Цепеша тебе не видать. Ты для него слишком шаблонная.

Мишель сначала бледнеет, затем краска заливает щеки. Тонкие губы вообще исчезают с лица, превращая ее в подобие Смерти. Элина ударила по больному месту и в награду получила врага.

«Прекрасно, Элина… Вместо того, чтобы искать убийцу Ливии, ты ищешь своего».

Мишель выпрямляется, стискивает пальцами подлокотники, и Элина уже готовится услышать ответную тираду. Но вместо этого замечает, как глаза девушки превращаются в два застывших камня. Даже Регина с Ирой испуганно замирают на месте, вглядываясь в кого-то за спиной Элины.

– Я очень рад, что вы лучше меня знаете, кто мне подходит, – низкий, вибрирующий голос и теплое дыхание обжигают ее ухо.

Доли секунды требуются, чтобы заставить себя обернуться и увидеть склонившегося к ней Цепеша. Мужчина руками опирается на спинку стула, и его лицо так близко, что можно пересчитать темные ресницы.

Вздох. Слух улавливает медленную композицию, разум сканирует танцующие пары. Взгляд снова перемещается на Цепеша. Она должна это сделать.

– Если хотите, могу вас проконсультировать, – Элина склоняет голову набок, внимательно изучая Владлена, – но вы будете должны мне танец.

Он выпрямляется и насмешливо смотрит на нее сверху вниз:

– Не уверен, что я вам что-либо должен.

– Тогда зачем подошли?

Владлен прищуривается. Она не может отрицать его привлекательность. Властный взгляд скользит по ее телу, и она наяву ощущает теплое прикосновение к коже. Четко очерченные губы изогнуты в легкой усмешке. Сейчас, когда мужчина не играет роль обаятельного блогера, он выглядит еще опаснее и притягательнее. И его манера одеваться во все черное только усиливает впечатление…

– Потому что мне нравятся «шаблонные» девушки, – и он протягивает руку покрасневшей в тон платья Мишель.

Элина снисходительно улыбается и отворачивается:

– Что ж, мне вас жаль.

Мишель с победной улыбкой встает, но Элина на нее не смотрит. Лишь чувствует спиной тяжелый взгляд Владлена.

– Жалость оставьте себе, Элина. Она может вам пригодиться, – бросает он перед тем, как увести Мишель танцевать.

– Элина, что с тобой? – Регина наклоняется к ней и громко шепчет. – Не стоит дерзить Владлену, он может вышвырнуть тебя в первом же туре!

– Не вышвырнет. Иначе его шоу много потеряет, – цедит Элина и резко встает. – Я в номер, поработаю над рассказом. Позовешь, когда начнется ваш девичник. Надо же вливаться в коллектив.

– Хорошо… – растерянно бормочет Регина.

Элина уходит с концерта, стараясь не высматривать среди танцующих Владлена и Мишель. Ей потребовалось вся сила духа, чтобы прямым текстом пригласить его на танец. А он презрительно отказался и теперь танцует с другой, только чтобы ей отомстить! Черт, она и не думала, что втереться к нему в доверие будет так сложно. На всех видео Цепеш другой. Абсолютно. Влюбить в себя такого парня не составило бы труда. А вот Владлен… Владлен слеплен из другого теста.

Она падает на ближайшую скамью, освещенную теплым светом уличного фонаря, и смотрит в сторону поляны, где только разгорается концерт. Они, наверное, уже закончили танцевать, и Мишель сейчас наверняка с удовольствием перемывает ей косточки. Элина прямо чувствует, как все тело ломит. Но еще сильнее раскалывается от мыслей голова.

Элина запрокидывает шею и вглядывается в светлое небо. Такое тихое и чистое. Белые ночи.

«Он подошел ко мне. Хотел что-то сказать. Но передумал. Что за игру он затеял?»

– Бежишь с поля боя? Я уже думал, так и не поговорю с тобой.

Элина вздрагивает и видит стоящего перед ней Владлена. Ночь – время вампиров. И, кажется, она встретилась с одним из них.

ГЛАВА 8. ВОЗЛЮБЛЕННАЯ СМЕРТИ

Он впервые обратился к ней на «ты», будучи Владленом, а не Цепешем, тем самым стирая последнюю грань, которая разделяла двух разных людей. Элина опирается ладонями на скамью и вытягивает ноги. Минуту раздумывает – дозволяется ли ей перейти эту черту, а затем выдыхает вопрос:

– Ты так быстро потанцевал с Мишель? Не думала, что сбежишь от нее.

– Она деревянная. Меня раздражает, когда девушка не слышит музыку, – Владлен засовывает руки в карманы и подходит ближе, но не садится, словно ему нравится возвышаться над Элиной.

Она смотрит на него, не отрываясь. Сколько вопросов готовы сорваться с губ, сколько обвинений, пусть и пока необоснованных, сколько боли, переполняющей сердце. А она вынуждена играть уже опостылевшую роль вертихвостки.

– Я говорила, что надо было танцевать со мной, – Элина улыбается уголком рта и хлопает по скамье. – Присаживайся. Можешь, наконец, сказать, что хотел, потому что этот детский сад уже наскучил.

– Вот как? – Владлен выгибает бровь дугой. Свет падает на его лицо, очерчивая высокие скулы и квадратный подбородок. – Значит, я не зря бросил Мишель посередине танца и пришел сюда.

– Бросил посередине танца?

– А что, я не похож на того, кто способен на такой поступок?

– Скорее, ты похож на очень хорошего актера, – Элина не выдерживает и встает, но ни каблуки, ни ее высокий рост не помогают. Она продолжает чувствовать себя маленькой рядом с ним. – Тебе самому не тяжело быть на публику другим? Цепеш и ты – совсем разные люди.

– И, разумеется, ты хотела бы иметь дело с Цепешем? – Владлен протягивает руку и кончиками пальцев касается ее лица.

Элина едва не отшатывается. Сердце сжимается, как будто кто-то пытается вырвать его из груди.

«Ненавижу тебя!» – вот что она хочет крикнуть, несмотря на то, что точно не знает, кого из братьев должна ненавидеть. Чувства, которые Элина взращивала пять лет, невозможно искоренить по щелчку.

– Нет, – она говорит то, что он хочет слышать, – мне импонирует Владлен. В тебе, по крайней мере, нет фальши.

«Так надо, Элина. Потерпи».

Она судорожно выдыхает. Владлен делает шаг к ней и останавливается совсем рядом. Опасная близость. Очень! Элина может разглядеть пробивающую щетину на подбородке, хотя утром он явно брился.

– Удивительно. Почти все девушки, когда узнают, что Цепеша в реальности не существуют, многое бы отдали, чтобы поменять нас местами.

Элина вдыхает острые духи Владлена. Ей кажется, что она улавливает морские нотки, перец и ваниль… Невообразимо дерзкий коктейль.

– Они глупы.

– А ты – нет. Поэтому я хочу знать, кто тебе сказал, что я пишу?

Резкий вопрос возвращает Элину из дурманящего кокона, и от неожиданности она делает шаг назад. Владлен пристально наблюдает за ее реакцией. Вновь этот сканирующий взгляд, раздевающий донага и добирающийся до самых сокровенных тайн. Он выдает предположение:

– Максимилиан?

– Мне никто этого не говорил, – цедит Элина. – Я сложила два плюс два и получила десять. Но я не думала, что тем самым наступлю на больную мозоль.

– Мозоль? Глупости. Мне не понравилось, что ты пыталась дерзить на глазах у всех.

– Радуйся, что я не стала делать это на камеру! И, кстати, – она щурится, – значит, ты все-таки пишешь?

Владлен скрещивает на груди руки и весь напрягается, будто превращается в камень. Теперь уже Элина ощущает власть над ним:

– Так да или нет? Почему молчим? Боимся? – она мягко наступает на него. – А Владимир? Он тоже? Два брата – писателя, это так романтично. Наверное, в соавторстве творите. Дадите почитать?

– Замолчи! – рявкает Владлен и притягивает Элину к себе за руку.

От резкого окрика она теряется, ее бросает то в жар, то в холод. Их тела соприкасаются, дыхания смешиваются. Лицо Владлена так близко, что она может разглядеть зеленые крапинки в его глазах. Паника разгоняет пульс, как гоночный болид.

– Не трогай меня! – вопит она и отпрыгивает.

На секунду они замирают друг против друга. Взгляды скрещиваются. Оба напряжены до предела, и у каждого на то своя причина. Элина тихо выдыхает, судорожно оглядывается. На концерте много людей, но в парке они одни. И эта мысль доходит до нее только сейчас.

– Мне пора, – сухо бросает она и разворачивается в сторону своего корпуса.

Он не пытается ее остановить, даже ничего не говорит вслед. Но Элина словно слышит его мысли: она нащупала его слабое место, а он отыскал ее. Потому что любое прикосновение к возможному убийце Ливии похоже на удар электричеством.

Она быстро доходит до коттеджа и почти влетает в номер:

– Если так пойдет дальше, Элина, можешь собирать манатки и возвращаться в свой Великогорск! – рычит она на свое отражение в зеркале.

Устало падает на кровать. Не будет контроля – не будет правды. Только что она упустила идеальную возможность разговорить Владлена и узнать, пишет ли Владимир. С другой стороны, это мало что ей даст. Он мог писать раньше, мог начать недавно. Эти косвенные улики ничем ей не помогут.

Элина прикрывает глаза и вспоминает лживые слова, которые бросила в лицо парня. Как оказалось, в них больше правды, чем она думает.

«Мне импонирует Владлен».

Всю сознательную жизнь она училась ненавидеть Цепеша, поэтому Владлена принять легче. Но разве это возможно? Сблизиться с врагом…

Элина усмехается. У нее нет выбора.

***

Пять лет назад.

Элина заглядывает на кухню и пытается сообразить, с чего начать разговор. Ливия молчит уже час. Сидит на стуле, уставившись в потолок, и вертит в руках замученный мобильный. Чай в кружке с изображением мопса давно остыл, разве что льдом не покрылся.

– Мама пришла! – громко шепчет Элина.

Ливия от неожиданности подскакивает и натягивает на лицо фальшивую улыбку, которая почти сразу гаснет.

– Не смешно, – она снова садится, точнее падает на стул и смотрит на экран смартфона. Чуть ли не со злостью кидает его на стол и делает несколько больших глотков чая.

– Хотела тебя растормошить. Что случилось? Ты сама не своя, – Элина присаживается на соседний табурет и тащит конфету с тарелки. – Если ты поругалась с Бессоновым, то не переживай. Найдешь другого.

Ливия закусывает нижнюю губу, а взгляд пустой и потерянный. Да и вся она бледная, забитая, как человек, впервые попавший в больницу. Элина машет ладонью у нее перед глазами:

– Ау, Лив, ты вернешься на землю? Если от любви столько страданий, нафиг ее. Пойдем, поедим мороженого? Лето же…

Она тускло улыбается:

– Ты сейчас говоришь, как ребенок.