Невеста на убой

– Что ты сделал? ― с надрывом в голосе спросила Дана.

– Тебя должно интересовать не то, что я сделал с ними, а то, что мне придется сделать с тобой.

Столько гнева и решительности я еще никогда не видела на его лице, да и на любом другом. По коже пробежали мурашки, сердце бешено заколотилось, все внутри меня кричало «нет» в этот проклятый момент.

Люка выставил ладонь вперед, яркая белая молния выскочила и ударила Дану прямо в сердце. Она не успела уклониться, даже закричать… По щеке скатилась слеза, с губ сорвалось последнее дрожащее «а-а-а», она пошатнулась назад, поднесла руку к месту удара и опустила глаза. Из бледно-алой точки на ее платье просочилась багровая кровь. Пятно становилось все больше. Она несколько раз содрогнулась, на лице появилось горькое отчаяние и боль.

– За…. ― только и успела вымолвить Дана прежде, чем на пол упало ее бездыханное тело.

– Нет, ― в ужасе сказала я, ― Нет-нет. Нет! ― я повторяла все громче и громче, бросаясь к служанке.

Я упала на колени, приподнимая ее и пытаясь нащупать пульс на шее. Где же он? Где вообще надо его искать? Мои пальцы судорожно надавливали в разных местах, но ничего. Я склонилась к ее груди и прислушалась ― тишина. Но она такая теплая! Этого не может быть. Я, должно быть, уснула, и мне снится кошмар.

Глава 15. Плач

Меня схватили за плечо, я отдернула руку. Мотая головой, я пыталась прогнать картину перед глазами. Крови становилось все больше. Надо пережать! Точно, нужно зажать рану! Но прежде чем мои руки надавили на нее, меня резко схватили за волосы и оторвали от пола. Я насилу вырвалась из этой хватки и отскочила в сторону. Передо мной стоял Люка.

– Зачем? ― задала я глупый вопрос. ― Зачем ты это сделал?

– Что? Мне нужно было ее оставить?

– Ты и так мог убить меня, зачем убивать ее?! ― я кричала на него, я злилась, а вместе с тем была напугана до чертиков.

Он растянул рот в кривой ухмылке и с презрением посмотрел на тело Даны.

– А как я, по-твоему, сюда вернусь, если она начнет трубить во все концы, что я предал драконов?

– Вернешься? ― удивилась я.

– Я похож на дурака? ― он выставил руку и меня притянули к нему неведомые силы. Как только я оказалась на достаточном расстоянии, он крепко сжал мои плечи. Пыталась вырваться, но ничего не получалось. Тогда я резко наклонилась вперед, а затем попыталась ударить лбом его в нос. Попытка не удалась. Он сильно ударил по лицу и пригрозил: ― Не сопротивляйся, а то хуже будет!

Место пощечины горело огнем. Меня выволокли из комнаты, затем потащили через весь зал к одному из коридоров. Люка не преминул лишний раз пройтись по телам спящих драконов. А я все время спотыкалась, не успевая перешагивать через них, но колдун не обращал на это внимания. Он торопился.

– Куда ты меня ведешь?

– В горы.

– Зачем? Почему в горы?

Он развернул меня и припер лицом к стене. Я больно ударилась о камни той же щекой.

– Чтобы свалить твою смерть на клан Динария.

– Ты хочешь убить меня и вернуться к драконам?

– Мне нужно выждать, пока они не ослабнут. Только идиот будет жаждать того, что не в силах сохранить.

– Той ночью, это тоже был ты?

Он развернул меня лицом к себе, не забывая при этом впечатать в стену затылком. Я еле стерпела боль, чтобы не закричать. Нет, сейчас мой крик никого не призовет, только порадует эту тварь.

– Надо же, оказывается, чем чаще трясешь твою башку, тем больше ума в ней просыпается! ― рассмеялся он.

– Драконы тоже не дураки, они поймут…

– Не смеши меня! Эти тщеславные ящерицы дальше своего носа не видят, ― он поднял ладонь и повернул запястье. Мои руки взмыли вверх и скрепились над головой. Я попыталась высвободиться из невидимой хватки, но все было тщетно. Люка прижался ко мне вплотную и, задрав платье, погладил по бедру. Я попыталась ударить его ногой, но он подхватил ее и приподнял, прижав к себе. ― Ты знала? Родить Орникса может только девственница, а вот оборотням и колдунам плевать на то, что у тебя между ног.

Отвращение заполнило все внутри меня. Но чертов колдун сковал теперь все мое тело, я даже лица отвернуть от него не могла.

А он насмехался, ему нравилось издеваться.

– Как думаешь, я успею немного тебя развлечь? ― он склонился и лизнул мою шею ― мерзость. ― Мне же достаточно выйти из этих пещер и переместить тебя в горы, потом смогу вернуться, никто и не заметит. Там же такой кошмар творится.

Он провел пальцами по моей щеке, плавно спускаясь к губам, а затем резко сжал подбородок и, оттянув его вниз, вцепился в меня поцелуем. Он засунул мне в рот язык. Вот он, мой шанс. Резко стиснув зубы, я прокусила его до крови. Странно, как я вообще его не откусила. Он закричал, в этот момент я оттолкнула его и бросилась бежать. Но невидимые силы вцепились мне в ноги, и я рухнула на пол. Обернувшись, я увидела, как Люка придерживал одной рукой окровавленный рот, второй притягивал меня к себе. Меня потащило по полу, за секунду я оказалась возле него. Он со злостью наступил на мою голову, я только и успела, что отвернуть лицо. Он надавливал сильнее и сильнее, голова трещала по швам. Терпеть не было сил. Я закричала:

– А-а-а!

Теплая кровь хлынула на меня сверху. Соленный металлический привкус на губах стал еще ярче. Мгновение ― и Люка упал. Ничего не понимая, я поспешила отползти. Колдун лежал на полу, из его открытого рта торчал меч. Над ним стоял голый мужчина, перепачканный пылью и грязью. Он медленно повернулся. Увидев белые горящие глаза, я с облегчением выдохнула, издав при этом первый всхлип, и слезы сами покатились из глаз.

Я помню, как громко ревела навзрыд. Помню, что Рога сначала ругался (я даже толком не понимала, что именно он мне говорил), затем с сочувствием он посмотрел на меня и провел рукой по волосам. Я бросилась к нему на шею. Мне просто нужно было обнять кого-то. Мне было слишком больно и страшно. Он не стал обнимать меня в ответ. Просто поднял на руки и понес назад.

Слезы катились ручьем, стирая очертания и без того темного, серого коридора. Тепло тела дракона, а оно пылало так, что от кожи струились витиеватые дымки пара, хоть и согревало мои замерзшие пальцы, что с силой вцепились в его плечи, все же не могло успокоить перепуганную душу.

Он тяжело вздохнул, мое нытье ему явно надоело. Я попыталась взять себя в руки, изо всех сил сморщив лицо и прикусив нижнюю губу, стараясь сдерживать очередной всхлип. Во рту еще ярче почувствовала до боли знакомый вкус: ржавый и солоноватый. Кровь Люки, однозначно, это была она.

Вместо всхлипа наружу вырвался нелицеприятный звук. Меня чуть не вырвало от омерзения.

Каким-то образом боль и страх резко сменили ненависть и злость. Я многого ожидала от этого гнусного парня, но… Но не в последние дни, за которые ему каким-то образом удалось измениться в моих глазах. Может, это жалость сыграла со мной злую шутку, когда он упал тогда в башне. А, возможно, просто он играл свою роль слишком убедительно, ведь обмануть ему удалось не только меня…

Когда мы пришли в огромный зал пещеры, все уже проснулись. Откуда-то ко мне подлетели Зира с Дами, а за ними подоспели и Ника со своей матерью.

Я всмотрелась в испуганное лицо Зиры, и на меня нахлынули воспоминания. Перед глазами предстала Дана. Она сначала радостно улыбалась мне, потом покосилась в сторону и, словно поймав один из привычных упреков от Зиры, потупила взгляд. Внутри меня все вновь задрожало, боль рвалась наружу вместе со страхом. Страхом придать огласке уже произошедшее, будто это способно сделать неотвратимо реальным и без того реальное. Пытаясь восстановить прерывистое дыхание, я еле смогла произнести ее имя:

– Да-на…

Зира на секунду замерла, затем бросила взгляд в сторону комнаты. Увидев тело, неподвижно лежавшее на полу в луже крови, она закричала: «Нет!», и бросилась к ней. Она упала на колени еще на пороге и быстро, заливаясь слезами, подползла ближе. Ее серое неброское платье окрасилось пугающим красным, горьким и болезненным, как сама смерть. Зира обняла Дану. Она кричала и плакала, гладя трясущимися руками по голове и прижимая к своему сердцу бледное лицо девушки, что еще совсем недавно заверяла ее, когда та уходила, что все будет в порядке, ничего не случится. Но у судьбы на это были свои планы. Неведомые ни опечаленной горем женщине, ни молодой хладной деве в ее объятиях.

При виде этой картины я замерла, чувствуя некую вину. Ведь Люка пришел именно за мной. Дане незачем было умирать. Глаза… Он что-то сказал про ее глаза?

– Чего это она? – тихо спросила Ника верховную служанку. На лице огненной красавицы воцарилось неистовое удивление, будто она впервые видела Зиру и совсем до этого ее не знала.

– Зира… ― Дами сделала небольшую паузу и, отведя взгляд от плачущей служанки, шепотом произнесла: ― Она была ее матерью.

Мое сердце сжалось от боли. Я съежилась и еще сильнее прильнула к обнаженному телу Рога. А он все так же продолжал крепко держать меня на руках, но так и не взглянул на меня при этом за все это время ни разу.

– Дана ее дочь? – еще больше удивилась Ника. – Но, казалось, они почти ровесницы!

– Дана родила ее в четырнадцать.

– Неужели?!

Дами недовольно покосилась на принцессу, а Ника, поймав на себе чужие взгляды, немного понизила тон:

– Я никак не ожидала, что Зира… Она ведь всегда была такой правильной…

Верховная усмехнулась:

– Никто не становится слишком правильным просто так.

– Возможно, ― задумчиво протянула Ника и повернулась ко мне: ― Ты как?

Дами одарила принцессу еще одним неодобрительным взглядом, услышав столь фривольное обращение к моей персоне. Неужели за всю жизнь они так и не привыкли к выходкам красноглазой красавицы?

– Нормально, ― соврала я, не видя ничего нормального ни в мире вокруг, ни внутри собственного сердца.

– Дай, я на тебя посмотрю.

Ника схватила меня за подбородок и повернула к себе.

– Ох, ― брезгливо протянула она, чем заставила меня оторваться от ужасающей картины: мать, что прижимает к себе мертвое дитя. Нет, это выше моего понимания! – Что с твоим лицом?

Я дотронулась до щеки и вляпалась во что-то полузасохшее. Одного взгляда на пальцы хватило, чтобы понять, что это:

– Она не моя.

– Я убил его, ― отрешенно произнес Рога. Казалось, что его абсолютно не трогало ни горе его няни, что растила его вместо матери, ни предательство того, кто был так близок к трону его отца. Гораздо ближе, чем любой из его детей.

«Помяни черта!», ― подумала я, когда грозный король громогласно возвестил о своем прибытии:

– Где этот ублюдок?!

Его шаги грохотали подобно выстрелам. Драконы расступились, освобождая путь королю и его малочисленной свите, что едва поспевала за своим правителем.

– Где он?! – еще громче и более свирепо закричал он.

– Мертв, ― все так же спокойно ответил Рога.

Он был единственным из всех присутствующих, кто не задрожал при виде могущественного Орникса, не считая охваченной горем Зиры, которая не слышала и не видела ничего, с каждой минутой все больше утопая в своем горе и осыпая поцелуями лицо и руки дочери.

– Убил? – слегка понизив голос, спросил Риза.

– Да, ― ответил Рога.

Король подошел ближе. Я вжалась. Рога, словно почувствовав мой страх, прижал меня к себе сильнее. Риза окинул нас непонятным взглядом, а после положил руку на свободное плечо сына и крепко сжал его.

– Дурак! Теперь не удастся воздать ему должное за предательство! ― Риза увидел мое лицо и замер, явно позабыв все, что собирался сказать до этого.

– Он пытался изнасиловать Ирану, ― ответил на его немой вопрос Рога.

Глаза короля широко распахнулись, он стиснул плечо сына еще сильнее. Капли алой крови скатились по его коже из открывшихся ран от жестокой хватки отца, но на лице не дрогнула ни одна мышца.

– Ваше Величество, ― Лора выступила вперед, ― если бы Рога не остановил его, мы бы потеряли гораздо больше, чем возможность предать Люку пыткам. Он обманул всех нас и это досадно…

– Досадно? – Риза громко рассмеялся ей в лицо. Лора сделала испуганный шаг назад. – Это был бы крах всему! Что же? – он вновь окинул нас оценивающим взглядом. – Оставлять ее здесь более нельзя. Он мог быть в сговоре с кланом Граздов, да, скорее и был! Отнеси ее в какие-нибудь покои западной башни, она почти не пострадала. Мы уже отогнали Граздов от наших стен, но на всякий случай оставайся рядом.

Рога кивнул.

– Где ее служанки?

Дами, склонив голову, сделала шаг вперед:

– Одну из них убили, ― виновато возвестила главная.

– Зеленоглазую?

– Да.

– Значит, легенды не врут, ― Риза посмотрел на собравшихся вокруг драконов, те еще сильнее прижали подбородки к шеям. ― А вторая где?

– Она…

Риза проследил за взглядом Дами, и его лицо исказилось презрением.

– Что это еще такое?

– Ваше Величество, ― вновь вмешалась Лора, ― позвольте Нике сопровождать Ирану, как вы уже видели, от простых служанок толку мало…

– Ладно, ― Риза махнул в ее сторону рукой, словно призвал побыстрее заткнуться, что Лора, собственно говоря, и сделала. – Во имя Зорда, найдите гаду замену! Эти бабские голоса меня утомляют!

С этими словами он резко развернулся и направился прочь. Стража замельтешила за ним.

– Слышали, ― обратилась Лора к своим детям, не забывая одарить нас с Рога одобряющей улыбкой. – Отведите госпожу Ирану в безопасное место и глаз с нее не спускайте!

– А как же Зира? – я впервые попыталась слезть с рук Рога, почувствовав некое неудобство и стыд под двусмысленным взглядом его матери, но крепкая хватка дракона едва ли дала мне даже пошевелиться.

– О ней позаботятся, ― с грустной улыбкой попыталась успокоить меня Дами.

Глава 16. Люка

Горный воздух колол своей свежестью. Голова немного кружилась то ли от высоты, то ли от неописуемых красот, представших перед моим взором. Вереница вековых великанов, изредка прореженных хвойными лесами, тянулась далеко вперед, образуя нескончаемую цепь из белых остроносых вершин.

Резкий сильный порыв ветра чуть было не сбил меня с ног. Я с ужасом опустила взгляд – пологий обрыв уходил вниз, превращаясь в черное пугающее пятно. Даже будучи не в силах разглядеть, что ждет там, внизу, я ощутила жгучий страх – падения с такой высоты явно не пережить.

– Как я сюда попала? – сорвалось с губ, прежде чем раздался звонкий смех детей за моей спиной.

Обернувшись, я увидела небольшую веселую компанию из пятерых озорников: двух девочек и трёх мальчиков. Черные толстые косы, горящие зеленью глаза (под стать летнему лугу), босые пятки, мелькающие из-под белых длинных сарафанов, их нежные улыбки и воинственные кличи ребят, что столь угрожающе махали длинными палками и подгоняли невидимых коней ― все это заставило меня улыбнуться.

– Эй! – позвала я их, но меня даже не заметили. – Эй! – повторила я еще громче, помахав руками над головой, но и это не помогло.

Я бросилась к ним, но они, словно назло, метнулись в другую сторону.

– Подождите! Стойте! Эй!

Дети будто и не слышали моих криков. Они задорно нырнули в высокую траву, что почти полностью скрыла их из виду, и бросились наутек, даже ни разу не посмотрев в мою сторону. Я обернулась, чтобы еще раз получше рассмотреть это место, но вместо прошлого обрыва передо мной предстала пустота… даже не так, чернота! Тьма наступала с каждым шагом, уже почти поглотив все, что некогда зияло за моей спиной.

– Твою… ― я стояла с широко распахнутым ртом и с ужасом наблюдала эту картину: ― Это что еще такое?!

Дети уже успели пересечь странное поле с высокой травой и один за другим, перепрыгивая большую поваленную сосну, скрывались в тени деревьев. Я с опаской посмотрела на приближающуюся тьму, продолжающую поглощать все на своем пути, и больше не стала терять ни секунды – бросилась вслед за детьми.

Сердце бешено колотилось, каждый стук отдавался в барабанных перепонках, я лихорадочно разгребала высокие заросли травы перед собой, стараясь как можно быстрее нагнать сорванцов. А непонятная опасность продолжала наступать мне прямо на пятки. В какую-то секунду моя рука скользнула по траве, и та вмиг испарилась. Я видела, как мое тело окутал черный цвет, он поглощал все вокруг меня: траву, небо, землю, лес впереди, но я не ощутила ни боли, ни страха… Стало спокойно, настолько спокойно, что мне было трудно в это поверить. Мозг начал искать причины для паники, и их было здесь немало: я стояла посреди тьмы, у которой черт его знает, что на уме, в полном одиночестве – и это как минимум главная причина для того, чтобы уже начать голосить во все горло. Но почему-то… Почему-то мне совсем не хотелось паниковать. Напротив, я чувствовала себя… Даже не знаю, как лучше описать… В полном порядке? Да, наверное, так и было.

Неожиданно яркий белый огонек зажегся вдали. Он был похож на холодную звезду, которая отчаянно взывала ко мне. Я сделала шаг, за ним еще один и еще. Свет становился все ярче. И я побежала. Побежала прямо ему навстречу, подгоняемая каким-то нелепым любопытством и надеждой, что он приведет меня куда-то, где мне очень надо оказаться. В один момент он вырос прямо на моих глазах. Шаг, и я уже стояла рядом с ним. Только это уже была не звезда, а большая светящаяся воронка. Не задумываясь, я протянула к ней руку и коснулась кончиками пальцев. Свет окутал все мое тело, ослепил, а затем исчез.

Я стояла на пороге ветхой деревянной лачуги. Было темно, в горнице горела только одна маленькая лампада. К потолку была подвешена резная колыбель, застеленная белыми кружевными тканями. Возле нее сидела женщина с черными как смоль волосами. Она слегка покачивала ее и напевала уже знакомую мне песню:

– Ветер-проказник, не шали,

Ветки деревьев не тереби,

Иди в поле, там много ржи,

Ты колоски ее к земле преклони.

Пусть колоски прошепчут земле,

Сколько звезд воцарилось во тьме,

Пусть ей расскажут и о луне,

О белолицей расскажут во сне…

Дверь горницы отворилась прежде, чем я успела заглянуть в колыбель. На пороге появилась Гладия, со своей копной седых волос, которые, как и плечи, были покрыты толстым слоем снега. Она брезгливо стряхнула его на маленький, местами вытертый до дыр коврик, и перешагнула через порог, не забывая оббить об него длинные войлочные сапоги.

– Тише, сестра, ― взмолилась женщина возле колыбели.

Она подняла голову и укоризненно посмотрела на гостью. Я ахнула. Передо мной сидела Нирая! Только лет на двадцать, а то и тридцать моложе.

– Он только уснул, ― ласково добавила она и поспешила проверить младенца. Маленькое круглолицее чудо, сладко посасывая палец, слегка поморщилось, а затем, немного поерзавши, вновь предалось нежным сновидениям.

– Как он сегодня? – спросила Гладия, проходя в горницу и пристально вглядываясь в лицо ребенка.

– Хворь отступила, ― улыбнулась Нирая. Она бросила взгляд на плечо сестры, где меховая мантия скреплялась брошью в виде зеленого паука: ― Он тебе идет.

– Да, ― угрюмо отозвалась та.

– Ты совсем не рада? Мне казалось, что ты мечтала занять место матери?

– Не я должна была занять ее место, Нирая, ― Гладия с грустью покосилась на сестру, а затем вновь устремила печальный взгляд на младенца.

– Нет, ― испуганно воскликнула та: ― Нет! Гладия, ты же знаешь! Прошу, все должно оставаться так, как есть.

Гладия положила руку на плечо сестры, Нирая крепко сжала ее ладонь, продолжая вопрощающе смотреть в ее глаза.

– Не губи, Гладия!

– Не я твоя погибель, Нирая, а твои страхи.

– Сильные в этом мире долго не живут, вспомни нашего отца. Мать всегда говорила…

– Наша мать была трусихой!

– Не говори так! – Нирая возмущенно привстала. – Благодаря ее осторожности мы выжили!

– Разве это жизнь? Нирая, посмотри вокруг! Мы любого шороха боимся!

– Пока они думают, что мы слабы – нас не трогают.

– Не трогают? – ухмыльнулась Гладия. – Лучше скажи, не добивают!

– К чему этот разговор? – Нирая сдвинула брови и приблизилась к сестре вплотную. Она нежно провела рукой по ее щеке, а затем притянула лицо к себе, соприкоснувшись лбами. – К чему нам огласка, коли мы и дня после нее не проживем? Все ринутся к нам: колдуны, оборотни и… драконы. Они все нападут. Наших сил не хватит. Так к чему, скажи мне?

Гладия зажмурила глаза и поджала губы. Выражение ее лица было преисполнено боли и отрицания. Она насилу сглотнула их, словно пытаясь переступить через себя, и ответила:

– Ни к чему.

– Вот видишь, ― улыбнулась Нирая и растаяла в темноте.

Я снова очутилась в окружении черной пустоты, снедаемая любопытством. В голове крутился ворох вопросов, и казалось, что ответ совсем рядом… Было такое чувство, будто я уже его знаю, просто никак не могу преобразить в слова.

Передо мной вновь вспыхнул свет. Я тут же бросилась к нему. Всего три шага ― и яркая точка уже превратилась в большую воронку. Одно касание ― и меня вновь унесло.

На этот раз я очутилась на том же поле, на котором еще недавно резвились дети. Только теперь здесь уже были не они. Передо мной стояли подростки – мальчишки лет тринадцати: черноволосые, худощавые, с изобилием странных витиеватых татуировок на руках. Их глаза сияли подобно драгоценным изумрудам, и это было единственной роскошью в их внешнем виде. Потертые серые штаны, местами латанные майки того же цвета. Их легко было принять за нищих, но весьма счастливых. На их лицах красовалась широкие улыбки, доносился громкий и звонкий смех. Солнце припекало, легкий горный ветерок своими редкими порывами словно снимал излишки летнего зноя. Зеленый луг, прореженный яркими цветами, добавлял красочности беззаботной картине.

– Пойдешь к ним? – раздался женский голос за моей спиной.

Я обернулась. Позади стояла Нирая, рядом с ней поникший мальчонка. Пригляделась к пареньку, и меня передернуло. Передо мной стояла маленькая версия Люки! Точь-в-точь как он, только лет десяти.

– Зачем? Опять слушать насмешки? – шмыгнув носом, ответил паренек.

Нирая с грустью посмотрела на сына.

– Так надо, дорогой. Не серчай, ― с любящей нежностью произнесла она и взъерошила его и без того растрепанные волосы. Он отмахнулся и, бросив в сторону ребят колкий взгляд, преисполненный ненависти и зависти, направился в другую сторону.

Нирая подняла плетеную корзину, полную васильков, и последовала за сыном.

Мы шли неспеша вдоль узкой тропинки, изредка огибающей упавшие с гор каменные глыбы. Видимо, оползни здесь были делом нередким. Из-за очередного камня показалась молодая женщина крепкого телосложения. Рукава ее белого платья были закатаны под самые плечи, толстая русая коса, перекинутая через плечо, была заправлена за красный тряпичный пояс и несколько раз через него перемотана, для пущей верности. На другое плечо женщина взгромоздила вилы и косу, что были почти с нее ростом. Вид у нее был весьма запыхавшийся, не говоря уже о слое пыли на лбу и щеках, что изрядно поблескивали в свете солнечных лучей.

– Умаялась, Серафима? – сочувственно спросила Нирая.

– С рассвета тут корячусь, ― пожаловалась женщина.

– Тяжело тебе.

– Еще бы, это тебе не легкое дело ― траву косить да в стога собирать, ― с долей брезгливости отозвалась Серафима.

– Зачем ты так?

– А почему бы и нет? Это же явно не цветочки для муженька в поле рвать, ― усмехнулась та, покосившись на корзинку.

– Ты же знаешь, что лихорадит Радинара уже третью неделю.

– Ага, а дела твои на наши плечи легли, ― рот Серафимы искривился в презрительной ухмылке. – Коли бы мой муж заболел, никто бы и не подумал меня с работ снимать. А ту-у-ут. Ну, как же по-другому, сестра главы клана, как-никак.

Люка злобно оскалился, и от Серафимы это не укрылось.

– Вон еще, с сынком нянчиться надо. Опасно для слабенького одному-то по горам бегать, никуда не денешься. Вот и ленишься ты, Нирая, день ото дня. Смотри, от скуки плесенью покроешься!

– Ты же знаешь, что это такое, когда колдун слабым рождается? – сдвинула брови Нирая и с недопониманием уставилась на нее. – У самой дочь такая была…

– Была, ― цокнула со злобой Серафима, ― да померла! Не тебе мне напоминать! Я за ней хвостом не ходила! Не перекладывала дела на других!

– За это, видать, и поплатилась, ― вытянув горделиво шею, огрызнулась Нирая.

Глаза Серафимы засияли еще ярче, лицо искривилось в неистовой ненависти, она отбросила в сторону вилы с косой, приблизилась к обидчице и, брызжа слюной, прорычала ей прямо в лицо:

– Да как у тебя язык повернулся!

– Никто тебя не заставлял, Серафима. Ты сама с хворой сидеть не пожелала! Недосмотрела – твоя вина! А мне сын дорог!

– Да, ты ж! – Серафима замахнулась на Нираю. Та быстро отскочила назад, подтягивая за собой сына за шиворот, Люка еле устоял на ногах. – Видать, мать рано померла, ума так и не вбила? Ничего, я поправлю!