Наместник смерти

– Пара дней, не больше. Помни. И не пытайся от него что-то откалывать, – велел я оценщику, а затем вышел, не дожидаясь от него ответа.

Впрочем, он, скорее всего и не стал ничего говорить. Я решил отправиться к себе в комнату и улечься спать. Все-таки что не говори, я сильно уставал на службе у Ласса. Я уже практически вышел из коридора в холл, когда, чуть было, не столкнулся лбами с Лейки. Рыжеволосая воровка недовольно фыркнула, а затем, сделав невозмутимое лицо, попыталась обойти меня. Но я не дал ей пройти, сделав полшага в сторону и преградив ей путь. Лейки возмущенно заворчала что-то невнятное, но я не сдвинулся с места, а вместо этого схватил ее за талию и быстро притянул к себе, затем резко развернулся и прижал девушку к стене. Лейки попыталась вырваться, но, как я заметил, прилагала для этого не все свои усилия.

– Отпусти меня, – злобно прошипела Лейки, прямо мне в лицо. – Иди, обнимайся со своими шлюхами.

– Может уже хватит? А? – я хватки не ослабил, лишь чуть сильнее прижал девушку к стене, при этом и сам, придвигаясь ближе к ней.

– Ты долбаный… – начала было Лейки, но закончить не успела, так как я ее поцеловал.

Девушка отпрянула, слегка ударившись затылком о стену, но, как только мои губы встретились с ее, сопротивляться она перестала. Ее губы ответили моим, а правая рука скользнула вверх по моей спине к волосам, зарываясь в них пальцами, с острыми, как у кошки, коготками. Я тут же взял девушку на руки, не переставая целовать, и быстрыми шагами двинулся в сторону ее комнаты. Ногой распахнув дверь, внес Лейки внутрь, а затем пяткой сапога запахнул ее. Прошествовав к кровати, я бросил на нее рыжеволосую воровку, затем расстегнул завязки плаща, сбрасывая его на пол и занялся курткой. Лейки быстрым движениями сняла с себя блузу, обнажая свои небольшие аккуратные груди. Я уже распрощался с курткой и занимался рубахой. Лейки быстрыми поочередными взмахами ног освободилась от сапог, которые разлетелись в разные друг от друга стороны, глухо стуча от соприкосновения с полом. Я тоже скинул свои сапоги. Лейки встала и, приподнявшись на цыпочках, обхватила мою шею руками, притягивая меня к себе. Наши губы встретились, и я почувствовал прикосновения ее отвердевших сосков к моему телу. Я легким движением уложил ее на кровать, сам располагаясь сверху. Не переставая целовать, медленно снял с нее штаны, она же занялась завязками моих. Полностью освободившись от одежд, я вошел в нее резко, так что девушка вскрикнула от боли, чуть прикусывая нижнюю губу. Ее тело было таким податливым и манящим. Я целовал ее шею, груди, а Лейки отвечала мне, выгибая спину, постанывая и лаская меня своими мягкими руками. Я любил эту женщину здесь и сейчас. И эта любовь была инстинктивной. Это была плотская любовь. И только в такие моменты я мог забыть о Шейле. Только так я мог уйти от ее образа, преследующего меня и нагоняющего невероятную тоску и отчаяние, чувств, которым я не хотел поддаваться. Они делали меня слабым, а я не хотел быть слабым. Не хотел, чтобы меня видели слабым. И сейчас находясь с Лейки я чувствовал себя сильным. Ощущал, что могу справиться со всем что угодно. С Панни было тоже самое. Только вот со светловолосой шлюхой я вел себя более развязно и настойчивее чем с Лейки. Но в обоих случаях я ощущал себя целостным и беззаботным, так как все мои проблемы и смутные мысли уходили вместе с удовольствием от соприкосновения с женским телом. И я излил все эти чувства в Лейки, освобождаясь от оков, в мгновение невероятного удовольствия, забывая обо всем на свете. Даже о Шейле, образ которой вернулся практически сразу, как только я лег рядом с Лейки и она, лежа на боку, закинула свою ногу мне на живот, а голову положила на плечо, так что ее огненно-рыжие волосы расплескались по моей груди.

– Я все равно на тебя злюсь, – прошептала девушка мне на ухо.

– Нет ни одной причины, по которой ты могла бы на меня злиться. Это ты за мной следила и это я должен на тебя злиться.

Лейки возмущенно подняла голову, скривив губы в недовольной гримасе, но затем ее голова вновь упала мне на плечо, и все что я услышал, это недовольный вздох в качестве неудовольствия моими словами.

– Ну и как тебе эта шлюха? – внезапно спросила она меня. – Лучше меня или той, о который ты постоянно думаешь? Или ты ее уже забыл?

– Я не сравниваю, – неохотно ответил я, пойманный врасплох вопросом Лейки. – Ты же сама говорила, что тебе наплевать на других женщин, ты лишь пользуешься моментом нашей близости.

– Говорила. И скажу это же и сейчас. Просто… я не знаю, что произошло. Я пришла в бешенство, когда вместо меня ты предпочел девку из дешевого борделя. Неужели она лучше, чем я, умеет то, чего не умею я? Поэтому я тебя и спросила о ней. Что ты такого нашел в этой шлюхе, чего нет во мне или тебе просто не хватает одной меня?

– Скорее второе, – немного подумав, ответил я. – Но я бы не сказал, что мне так уж не хватает одной женщины. Просто с Панни я чувствую себя более свободным. Я плачу ей деньги. Я ничем ей не обязан, а она мне. С тобой такого чувства у меня нет.

– Ты чувствуешь себя обязанным мне? – удивленно воззрилась на меня рыжеволосая девушка.

– Нет. Ты меня не поняла. С Панни нас ничего не связывает. А с тобой… с тобой все как-то по-иному. Я не могу объяснить тебе этого чувства.

– Только не говори, что ты меня любишь, – насмешливо фыркнула Лейки. – Я не собираюсь…

– Нет. Это не любовь, это что-то другое, – перебил ее я. – Я вообще не умею любить. Просто ты другая, не такая как Панни.

– Панни, – вновь фыркнула воровка. – Конечно я другая, ведь я же не какая-то там уличная потаскуха. И не сплю с кем попало за деньги.

Я промолчал, не став спорить с Лейки. К тому же это было бесполезно. Мы лежали молча, какое-то время наслаждаясь теплом своих тел. Наконец Лейки, громко вздохнув, встала и, подняв с пола скомканную блузу, начала одеваться.

– Мне пора, – сказала она. – Тирам попросил меня кое о чем. И я должна успеть сделать это до того, как рассветет. Ты можешь остаться здесь в моей комнате. Тут до утра тебя точно никто не потревожит. И у меня есть окно.

Последние слова она произнесла с явным сарказмом, зная сколько раз я возмущался тем, что в выделенной мне комнатушке нет окна.

– Думаю я пойду к себе, – сказал я, тоже вставая с постели. – Там мне как-то привычней.

– Как знаешь, – пожала плечами девушка, натягивая последний сапог.

– Что за задание дал тебе Тирам? – поинтересовался я, когда Лейки направилась к двери.

– Не думаю, что мне стоит это с тобой обсуждать, – ответила она мне через плечо. – Тирам будет недоволен, если я расскажу тебе. Могу лишь сказать, что это одна из частей его великого плана.

Она насмешливо хихикнула стоя у двери, а затем дернула за ручку и открыв дверь легко скользнула в коридор.

– С каких это пор тебя так интересует недовольство Тирама? – крикнул я ей вслед.

– С тех самых пор как ты повадился навещать бордель, – ответила девушка и захлопнула дверь, оставляя меня одного.

Я неспеша оделся и, выйдя из комнаты Лейки, направился в свою темную комнатушку, больше похожую на коморку для хранения ненужных вещей. Впрочем, она и служила для этого ранее.

Оказавшись внутри, я плотно затворил за собой дверь, погружаясь в непроглядный сумрак, постоянно царящий в этой комнате. Зажигать свечу я не стал, вместо этого сразу улегся на кровать и уснул, как только моя голова коснулась подушки.

Я плыл вниз по течению реки. Кажется, это была река из моего детства. Река, унесшая меня прочь из моего городка. И в тоже время это была не она. Лодка, в которой я сидел, была так мала, что я едва в ней помещался, но несмотря на это я не чувствовал себя некомфортно. Весел у меня не было, но они были мне и не нужны, лодка поворачивала сама, легко скользя по течению и выбирая направление по изогнутому руслу реки. Берега были покрыты плотным туманом, из-за чего я не мог видеть, мимо чего я проплываю. Туман стоял и над водой, я плыл сквозь него пытаясь разглядеть, что ждет меня за следующим изгибом реки. В какой-то момент моего безмятежного плавания я заметил, что туман по обоим берегам реки ожил, становясь из белого серым, приобретая конусовидную форму и вытягиваясь кверху, словно щупальца невиданного зверя. А затем эти щупальца взмыли вверх, становясь серыми тенями, безликими, гомонящими на своем непонятном языке. Они окружили меня плотным кольцом, кружась вокруг в странном беспорядочном танце. Я не понимал их и это меня раздражало. Я хотел отмахнуться от навязчивых теней, но руки почему-то отказывались меня слушаться. Я их совсем не чувствовал, как и ног, и всего тела в целом. Мне было так легко, я не ощущал никакой тяжести, казалось, что при желании, я легко могу взмыть вверх, кружа также, что и тени вокруг меня. Внезапно лодка, несшая меня по течению, остановилась, тени застыли тоже, словно почуяли что-то. Если бы у них были лица, я бы, наверное, мог с точность утверждать, что они всматриваются вперед, будто бы ожидали что-то увидеть там, средь плотного тумана, висящего над рекой. А в следующий момент вода перед лодкой вздыбилась, набухая и вырастая кверху толстым водяным пузырем. Тени заверещали, взмыли вверх, объединяясь в толстую серую струю и устремились к берегу. Пузырь лопнул совершенно беззвучно. Из воды показалось бесформенное нечто, соединяясь с туманом, оно стало приобретать форму больше похожую на вытянутую рыбью голову с огромной пастью полной острых зубов. Следом за головой появилось длинное, покрытое призрачной чешуей, тело. Сотканная из воды и тумана тварь устремилась вслед за тенями. Те резко рассыпались, устремляясь в разные стороны, пытаясь скрыться от зубастой пасти. Несколько менее расторопных теней попали в пасть, челюсти мгновенно сомкнулись словно клешни стального капкана. Тени заверещали, закричали дурными голосами, а потом затихли, проглоченные тварью. Остальным теням удалось спастись, и чудовище повернула свою рыбью голову в мою сторону. У твари не было глаз, но это не мешало ей видеть меня. Она знала, что я здесь, чувствовала меня. Ее пасть открылась, вновь обнажая ряд острых зубов. Я уже приготовился к тому, что чудовище броситься на меня и попытается проглотить, но вместо этого из горла твари послышались булькающие звуки, постепенно превращающиеся в слова.

– Ардос, освободи меня. Почему ты медлишь, я приказываю тебе. Это то, для чего ты выбран. Этот твой путь.

– Нет, нет. Не смей мальчишка. Нет, ты этого не сделаешь. Ты не понимаешь. Ты должен умереть. Ты… – голос был срывающимся и ломался на каждом слове.

– Не слушай это. Оно врет, оно говорит неправду. Ты должен и сделаешь это, – голос был уверенным и сильным и явно преобладал над вторым.

Из воды показался длинный, словно плеть, хвост твари. А в следующий момент она со всей силой ударила хвостом по воде, прямо перед моей лодкой, переворачивая ее. Я оказался в темной воде и, неспособный двигаться, начал тонуть. Тварь внезапно оказалась рядом. Я чувствовал ее даже в этой непроглядной черноте. Она обвила мое бесплотное тело кольцом, словно змея и, закружив в водовороте, повлекла ко дну. Я попытался закричать, но хлынувшая в легкие вода не дала мне этого сделать. Безграничный ужас сковал меня, но я ничего не мог сделать.

– Ворон, Ворон, – знакомый голос вырвал меня из липких лап сна.

Я резко вскочил с кровати, жадно хватая ртом воздух. Грудь словно пронзило тысячью маленьких иголок и каждый вздох и выдох приносили мучительное жжение. Голова гудела, готовая вот-вот разорваться на части. Внутри стучало так, словно там били в тысячу барабанов.

– Ворон, – обеспокоенное лицо Виарта державшего в левой руке оплывшую свечу нависло надо мной, – с тобой все в порядке?

– Да, да, – запальчиво ответил я, постепенно приходя в себя. – А ты чего приперся? Что, уже утро?

– Нет, еще ночь. Ты должен пойти со мной. Это срочно. Тебе нужно это увидеть, – Виарт нервно провел кончиком языка по пересохшим губам, понижая голос. – С кристаллом что-то происходит. Пойдем быстрее.

Я нехотя встал с кровати. Глаза бы мои не видели этот кристалл, подумал я. Но за Виартом все же пошел. Все равно он не отстанет от меня до тех пор, пока я не увижу то, что там он собирался мне показать. Оценщик быстро спустился по лестнице, слишком быстро для своего телосложения. Я следовал за ним, еще не совсем понимая спросонья что происходит. Виарт буквально влетел в свою комнату, а когда я вошел следом, он плотно затворил за мной дверь и тут же бросился к своему столу, на котором лежал кристалл. Он был все также безжизненен и холоден.

– Ну и зачем ты меня звал? – я скептически посмотрел на Виарта, но тот не обратил на мой вопрос никакого внимания.

– Ничего не понимаю, – пробурчал вор. – Он… он только что светился. Этого не может быть. Я же своими глазами видел, как он ожил. И сразу бросился за тобой.

– И что же ты видел? – спросил я его.

– Я проснулся совершенно внезапно. Так будто бы меня кто-то разбудил. И как только я открыл глаза, то увидел, что от кристалла исходит красное сияние. Он словно бы горел изнутри. Я тут же подбежал к нему, и… ты не поверишь, он внезапно засветился голубовато-синим сиянием. У меня аж дыхание перехватило. Я сразу же решил побежать за тобой, и в этот момент кристалл вновь засветился красным. Я, более ни мгновения не раздумывая, бросился за тобой, и вот ты здесь, а кристалл… снова стал таким, каким ты его сейчас видишь.

– Это что-то новенькое, – задумчиво проговорил я. – Такого я еще не видел. Чтобы он так себя вел.

– Значит ты непросто так спрашивал меня о том светился ли кристалл красным. Кристалл уже себя так вел. Ты можешь рассказать мне все случаи, когда он начинал так себя вести? И где ты его взял?

– Нет, – резко оборвал его я. – Я не могу тебе этого рассказать. Извини, но это слишком личное. Тем более чем меньше ты знаешь, тем для тебя безопаснее. Единственное что я могу подтвердить это то, что действительно несколько раз наблюдал, как он, так сказать, оживал. Но никогда еще я не видел, чтобы он светился попеременно.

Виарт некоторое время молчал, пристально глядя на кристалл, держась при этом большим и указательным пальцами правой руки за подбородок. Затем он перевел задумчивый взгляд на меня.

– В прошлый раз он среагировал на мой магический амулет. Теперь же… Я даже и не знаю. Если камень реагирует на магию, это значит, что где-то в Гильдии есть еще магические вещи, что, конечно, вполне себе может быть при любви нашей Семьи ко всяким красивым и ценным вещичкам. Но тогда возникает вопрос, почему кристалл среагировал именно сейчас, ведь мой амулет он почувствовал только когда я поднес его кристаллу на достаточно близкое расстояние.

– Может кто-то зашел в твою комнату? – предположил я.

– Исключено, – отрезал Виарт. – Я всегда запираюсь изнутри.

– Хочешь сказать, что никто…, – начал было я, но оценщик меня прервал.

– Этот замок подобран специально, чтобы его не вскрыл никто из Гильдии, – сказал он, предугадав что я хотел сказать. – Даже Тирам. Не то чтобы я не доверял кому-то из нашей Семьи, но…

– Но… – подтолкнул его я.

– Но лишняя осторожность не повредит, – ответил тот. – Не люблю, когда роются в моих вещах. А среди нас, надо признать, есть те, кто любит это делать.

– Угу, все, – усмехнулся я. – Вся ваша так называемая Семейка грешит этим. Ты случаем не забыл, чем занимается ваша Гильдия?

– Я не о том. Одно дело воровать у чужих, и совсем другое у своих. Конечно, никто не украдет у члена своей Гильдии, тем более внутри этих стен, но вот порыться в вещах и облапать их своими пальцами охотники есть. А я очень этого не люблю. Поэтому и заказал себе замок лиа’дорской работы, между прочим, довольно недешевый. Вскрыть его отмычкой невозможно, а ключ есть только у меня.

– Ну, если никто из Гильдии не мог войти к тебе в комнату, а кристалл, по твоим же словам, реагирует на магию, то каким образом он активировался? – я вопрошающе посмотрел на Виарта.

Тот лишь пожал плечами в ответ и вновь воззрился на кристалл, сверля его взглядом, будто бы от этого он мог раскрыть его тайну.

– Если это не реакция на магический предмет, то мне в голову приходит лишь одно объяснение. Оно, конечно, совершенно невероятное и вряд ли имеет место быть, но все же.

– И что же это?

– Кто-то практиковал магию на территории Гильдии, – нехотя произнес Виарт.

– Что!? – недоверчиво вопросил я.

– Я понимаю, что это полная ерунда, – проворчал оценщик, – но другого объяснения у меня нет.

– Но в таком случае этот человек должен был заниматься магией в твоей комнате рядом с кристаллом, а ты сказал, что к тебе в комнату никто не может пробраться.

– Ну, если подумать, мой замок защищен от любой отмычки, но не от магии. Тем более мы точно не знаем, как работает этот кристалл. Понимаешь в амулетах и других магических безделушках магии не так много, лишь ее частица, заложенная в предмет магом, а вот если творить магию вживую, эффект ее воздействия на окружение намного сильнее. Вижу твой вопросительный взгляд, но точнее пояснить не могу, так как сам не маг и говорю лишь в силу своих скромных познаний.

– Но кто мог здесь в Гильдии заниматься магией? – спросил я.

При одной только мысли о том, что здесь творилась магия мне стало не по себе. Я прекрасно помнил огонь, вырвавшийся из посоха того старика там в Убежище. И как загорелись перила и лестничный пролет, и крики мастеров, охваченных пламенем.

– Не знаю. Ума приложить не могу, кто мог это сделать. Не думаю, что это кто-то из Семьи. Чужак!? Тоже мало вероятно. Не знаю. Я не могу в это поверить и думать о том, что кто-то мог незамеченным пробраться на территорию Гильдии.

– Но такой вариант имеет право на жизнь.

– Да, – нехотя согласился Виарт. – Такая вероятность есть, но она очень мала. Хотя если честно ни я, ни ты понятие не имеем про то, на что способна магия и люди, которые ее практикуют. Но если даже так, я не понимаю, зачем он пробрался в Гильдию.

– Нужно спрятать кристалл, – тут же сказал я.

– О да, конечно. У меня есть парочка укромных мест, и…

– Нет, ты меня не понял Виарт, – перебил его я. – Я его забираю. Я и так пошел на большой риск, показав его тебе и позволив исследовать кристалл.

– Но ты же обещал оставить его мне еще на пару дней, – воспротивился оценщик.

– Обстоятельства поменялись, – ответил я. – Если на территории Гильдии действительно действует чужак или даже кто-то из своих, тот, кто занимается магией, для нас все это может плохо кончиться.

– Послушай, я обещаю, что спрячу его так, что никто его не обнаружит. Тем более не думаю, что ты сам сможешь найти для камня надлежащий тайник.

– Но я смогу его защитить в отличие от тебя, – возразил я.

– От мага? – скептически спросил Виарт. – Сомневаюсь. Давай так, оставь мне камень еще на пару дней, как и договаривались, а я попытаюсь разнюхать, что происходит.

Я некоторое время колебался, а потом нехотя кивнул в знак согласия.

– Хорошо, но ты отвечаешь за него головой.

– Конечно, – обрадовался Виарт. – Кристалл будет в целости и сохранности.

– Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя держать все это в тайне? – спросил я оценщика.

– Я понимал это и раньше. Не беспокойся, я не люблю трепаться, тем более, когда вокруг творится такое.

– Вот и хорошо. И будь осторожен, кристалл не должен попасть в чужие руки, – вновь напомнил я Виарту, – ни при каких обстоятельствах. Никому не доверяй в этом вопросе кроме меня. Даже если вопросы тебе будет задавать Тирам или другой член вашей так называемой Семьи.

– Я все понял, – Виарт устало вздохнул.

Я сам если честно не понимал, почему так пекусь об этом камне. Было бы проще просто от него избавиться раз и навсегда. И забыть о его существование. Найти Шейлу и уйти вместе с ней туда, где нас никто не найдет. Но я прекрасно понимал, что все не так просто. Я не мог вот так избавится от кристалла, и причина была не в том, что я не имел возможности передать его кому-то другому или просто выкинуть его, я просто не хотел его никому отдавать. Я должен был встретиться с Карамом Акрия и может быть тогда мне удастся избавиться от этого камня и того бремени, что на меня возложил магистр Таеро. И тогда я стану свободным. Мне вдруг захотелось рассмеяться вслух, настолько мои мысли были наивны. Карам Акрия не поможет мне. Никто мне не поможет.

Я попрощался с Виартом и вернулся в свою комнату, обуреваемый мыслями и догадками. Если оценщик не врал, а я в этом был практически уверен, то возникал вопрос что или кто повлиял на кристалл. И если кто-то пробрался в комнату Виарта, почему он не забрал камень себе? В какой-то момент я поймал себя на мысли о том, что совершил огромную глупость оставив камень у Виарта и чуть было уже не бросился вниз, чтобы забрать кристалл, но в последний момент сумел перебороть в себе это чувство, решив оставить все как есть. Может если кристалл пропадет, часть моих проблем исчезнет вместе с ним? Правда, при этом, мог пострадать Виарт, но ведь оценщик прекрасно понимал на что шел, когда буквально умолял оставить кристалл у него. Пусть все будет, так как есть, снова подумал я, в очередной раз, успокаивая сам себя. Но сомнения и опасения, буквально разрывавшие меня на части, так и не дали мне уснуть до самого утра.

Глава 5

Меченый

О, как они все смотрели на меня. Словно я был прокаженным. Словно я не был одним из них и не сражался на их стороне. Словно это не я подавил этот мятеж. Они все забыли. Все что я сделал для них и Империи. Все мои заслуги стали ничем, рассыпались пеплом, как и мои мечты и амбиции. Вместо того чтобы купаться в благодарностях и восхвалениях, я получил холодное презрение и ледяное молчание. Все, абсолютно все, отвернулись от меня. Презренные твари, они были не достойны всего этого. Не достойны этой победы, не достойны жизни. Не достойны считать себя победителями. Они отвернулись от человека, которому были обязаны своими никчемными жизнями. Они отвернулись от меня. Также, как и человек которого я когда-то называл своим Императором.

О, как я заблуждался в нем. Как я ошибся поддержав его. Я считал его великим человеком, а он оказался таким же ничтожеством что и все его лизоблюды. Он предложил мне с почестями вернуться в свою преторию. Продолжить служить на благо Империи, как и служил ранее. Он просто изгнал меня подальше от имперского двора, прикрывшись красивыми словами о долге и чести. Но я-то знал каковы были его истинные мотивы. Он просто использовал меня, а затем бросил. Он обещал мне власть, но не дал ничего. Я выполнил свои обещания и клятвы, а Император нет.

Претор Миарт Безумный

– Нет, и еще раз нет, – Стагон упрямо стоял на своем, не соглашаясь с моими доводами.

– Ты должен меня прикрыть, – в очередной раз сказал ему я, не собираясь отставать от наемника до тех пор, пока тот не согласиться мне помочь.

– Должен!? – брови наемника взметнулись вверх. – Да я только и делаю, что прикрываю твою задницу все то время что мы с тобой знакомы. А теперь ты заявляешь мне, что я должен. Вот-вот нас придет проверять Ароф и что я ему скажу, когда он обнаружит меня одного?

– Скажешь, что я отошел отлить.

– Ага, и пропал, – скептически хмыкнул Стагон. – Тем более как ты собираешься незаметно покинуть поместье, а потом вернуться обратно. Или ты думаешь, что стража на воротах не заметит, как ты проходишь прямо перед их носом.

– Это уже мои проблемы. Тебе же надо лишь создать видимость, что я нахожусь здесь на территории поместья, добросовестно неся свою службу.

– Да уж. Проще сказать, чем сделать. И куда это ты намылился? Что так не терпится сбегать к той шлюхе в бордель? Но, думаю, это может подождать и до завтра.

– Нет. Я же сказал, что у меня срочное дело и пока я не могу тебе рассказать о нем.

– Это как-то касается нашего с тобой общего дела? – поинтересовался наемник, быстро оглядываясь по сторонам, чтобы в очередной раз убедиться что нас никто не подслушивает.

– В какой-то степени да, – соврал я. – Ты же знаешь, что я все-равно сделаю то, что задумал, поможешь ты мне в этом или нет.

– А ты прекрасно знаешь, что проблемы будут у нас обоих, если ты что-то выкинешь, а в третий раз нас к Лассу уже точно не примут.

– Тогда у тебя нет выбора. Придется тебе мне помочь, и, кстати, чем дольше ты со мной препираешься, тем сложнее становится твоя задача.

Стагон разразился негромкими проклятиями, кляня тот день, когда познакомился со мной. Я лишь нагло улыбался в ответ. Наконец наемник махнул в мою сторону рукой и я, приняв это за согласие, оставил его одного. В эту ночь нам как обычно велели патрулировать территорию поместья. Ласс так и не простив своему отцу того, что он против его воли вернул нас к нему на службу, срывал злость на нас. Проявлялось это в том, что нам в отряде доставалась самая черная работа, хотя обычно этим занимались новички, коими мы уже не являлись. Ласс не подпускал нас близко к себе, предпочитая ставить на ночь у своих дверей других членов нашего отряда. Сегодня, впрочем, это как никогда играло мне на руку.