Ритуалист. Том 2

Такому в университетах не учили…

Следующие несколько дней я едва ли не безвылазно просидел в мансарде, занятый сложнейшими вычислениями, построением нужных схем и сплетением их в единое целое. А еще – подгонкой ритуала под текущую фазу луны, поиском слабых мест, отладкой энергетических потоков и составлением списка необходимых ингредиентов.

Все должно было сработать наилучшим образом, но полной уверенности в этом я не испытывал и потому раз за разом проверял плетения узлов и высчитывал мощность эфирных потоков.

Я боялся. Да, боялся и не стыдился признаться в этом самому себе. Профессор Костель не испытывал ни тени сомнений, и где сейчас он? Сдох и стал игрушкой пожравшего его душу Осиного короля. Я себе такой судьбы не хотел.

А еще от необдуманных поступков удерживал трактат «Размышления о нереальности нереального», до которого мне так и не удалось добраться.

Я не понимал мотивов Роберта Костеля. Знал – или был уверен, что знаю, – его цели, а вот мотивов, подтолкнувших его на кривую дорожку чернокнижия, не понимал. И это не просто наполняло душу беспокойством, это откровенно пугало. У меня не было права на ошибку. Второго шанса никто не даст.

И чем дольше я думал о еретическом сочинении Алфихара Нойля, тем больше склонялся к мнению, что действовать, не ознакомившись предварительно с этой книгой, неразумно и чрезвычайно опрометчиво. Не из сего ли злокозненного труда Роберт Костель почерпнул свои безумные идеи, не это ли сочинение разожгло в нем нечестивое желание обуздать одного из князей запределья? Что за знания скрываются под обложкой еретического фолианта?

Наверное, я занимался самообманом и просто боялся сделать тот шаг, после которого возврата назад больше не будет. Ну а кто бы на моем месте не испытывал подобных сомнений? На кону стояла даже не жизнь, но бессмертие души! Колебания подтачивают волю ритуалиста, а слабость в делах подобного рода недопустима. Слабость смерти подобна. Я же умирать не хотел.

Да еще приглашение от графини Меллен никак не приходило, и чем дальше, тем больше я ощущал себя запертым в клетке зверем. Быть может, ее сиятельство не заинтересуется Рудольфом Нуаре вовсе? И сколько мне еще играть эту роль? Седмицу? Месяц? Два? Не подточит ли время решимость действовать? Не упущу ли нужный момент? Ангелы небесные! Да мне просто опостылела эта омерзительная неопределенность!

Хотелось действовать, вот только без должных связей нечего было и рассчитывать отыскать в незнакомом городе труд «Размышления о нереальности нереального». Им обладал маркиз Альминц, но не имелось никакой возможности пустить в ход рекомендательное письмо архиепископа, не раскрыв при этом своего инкогнито! Такая вот дилемма…

Впрочем, опасность случайного разоблачения была далеко не столь высока, как цена ошибки в разработанном мной ритуале, и я решился! Однажды утром собрался и покинул доходный дом через черный ход, чего себе давно уже не позволял. Пока шел до Рыцарского холма, беспрестанно высматривал возможную слежку, но нет – никто подозрительный на глаза не попадался. Точнее, подозрительных субъектов на улицах хватало с избытком, да только едва ли кому-то из них было хоть какое-то дело до спешившего по своим делам Рудольфа Нуаре.

Разве что на одном из оживленных перекрестков мой кошель заинтересовал не слишком ловкого карманника. Отделался от него коротким тычком под ребра. Прохожие и не поняли, с чего это вдруг согнулся и прислонился к стене дома растрепанный паренек. Даже его путавшийся у меня под ногами малолетний подельник сообразил, что пора улепетывать, лишь когда словил увесистого леща. Тогда драпанул так, что только пятки засверкали.

Рыцарский холм располагался на западе Старого города, неподалеку от ворот, через которые я прибыл в Рёгенмар. Каменистый пригорок был не слишком высоким, зато с отвесными склонами-обрывами, наверх вели два вырубленных в скале заезда. Вершина заросла деревьями и кустарником, с улицы резиденции маркиза видно не было.

Северная часть холма нависала над нешироким каналом с мутной темной водой, западную подпирали какие-то склады, а со стороны Старого города раскинулось пожарище.

Как видно, этот квартал выгорел дотла еще зимой, и теперь копошащиеся на пепелище рабочие разбирали завалы и ломали уцелевшие стены. Где-то уже расчистили землю для нового строительства, где-то продолжали засыпать старые подвалы. Подводы вывозили мусор и обломки закопченного кирпича.

Ближайшие к заезду на холм дома пострадали от огня не слишком сильно, но, судя по заколоченным дверям и пустым провалам окон, их обитатели от греха подальше перебрались на новое место. Я миновал закопченные строения и поднялся на небольшой пятачок, обнесенный высокой оградой. У ворот там дежурили два охранника в кирасах и шлемах, их оружейные пояса оттягивали безыскусные, зато весьма действенные в уличной рубке фальшионы. На меня громилы поглядели с нескрываемым подозрением и запустить на территорию отказались наотрез.

– Не велено! – коротко отрезал один из охранников. Другой сунул в рот свисток и выдал замысловатую трель.

Явившийся на условный сигнал слуга принял рекомендательное письмо и без всякой спешки отправился в обратный путь, а я так и остался на улице ожидать вердикта хозяина. Будто какой-то безродный бродяга, право слово… Меня даже передернуло.

Выстроен особняк маркиза был на противоположной стороне холма, из-за голых ветвей деревьев проглядывали лишь островерхая крыша и затейливые башенки. Я вдоволь налюбовался ими, прежде чем в сопровождении двух охранников явился наряженный в цветастую ливрею лакей.

– Его светлость готов принять вас, магистр, – официальным тоном объявил он и предложил следовать за ним. Хмурые парни пристроились сзади.

Я хоть и почувствовал себя на редкость неуютно, возмущаться заведенными маркизом порядками и не подумал. Пока шли к особняку, навстречу попалось еще несколько караульных с арбалетами, а один из охранников прогуливался, удерживая на поводках двух здоровенных волкодавов. На небольшой полянке с конной статуей неизвестного мне сеньора возился приводивший в порядок кусты садовник, а у высокого крыльца стояли еще четыре бойца. Эти были с мушкетами и алебардами.

– Вам придется оставить кинжал, – сразу предупредил начальник караула.

Я не стал противиться и снял с оружейного ремня ножны. Охранники озадаченно посмотрели на колдовской жезл, но забирать его не стали. Как не опустились и до личного досмотра посетителя. Все же подобное обращение с гостем выходило за рамки установленных в обществе приличий.

Сложенный из темного плитняка особняк оказался трехэтажным, но при этом не слишком большим. Он будто тянулся к небу, и во многом это впечатление создавалось изящными башенками и узенькими окошками первого и второго этажей. В дверях лакей передал меня с рук на руки напыщенному дворецкому, охранники тоже в дом проходить не стали, взамен них возникла новая парочка мордоворотов, судя по выправке – бывших военных или наемников. Такие вещи сразу бросаются в глаза.

А вот дежурившие перед личными покоями маркиза сеньоры обладали несравненно более субтильным сложением; несомненные колдуны. Сначала я уловил неестественную упорядоченность их эфирных тел, потом заметил и магические жезлы.

– Магистр вон Черен! – объявил дворецкий и посторонился, позволяя пройти внутрь.

Дверь осталась открытой, как видно, находиться наедине с гостем маркиз не пожелал. Меня, впрочем, это нисколько не смутило. Удивила обстановка.

Хозяин особняка принял меня в охотничьем зале, стены которого были увешаны трофеями, и от вида некоторых из них воистину захватывало дух. Медведями, турами и лосями меня было не удивить, но под потолком рядом с люстрами висело чучело огромной зубастой ящерицы, именуемой учеными людьми крокодилом, на простенке между окнами разместили голову легендарного северного тролля, а над камином и вовсе обнаружился череп единорога.

Редкость несусветная! Даже в здешних глухих лесах этих зверюг перебили еще во времена старой империи! Надо полагать, предки маркиза были не дураки поохотиться. Если это, конечно, были именно трофеи, а не покупные диковинки.

Сам хозяин особняка оказался болезненным, невысоким и худощавым, с копной рыжеватых волос и бледным, почти белым лицом, казавшимся треугольным из-за узкой челюсти. Смотрел на меня кузен великого герцога с надменным превосходством высокородного аристократа и даже не подумал подняться из кресла, лишь его пальцы нервно дрогнули и потеребили серебряную пуговицу на обшлаге камзола. На стоявшем рядом столике лежала пухлая книга, там же валялось небрежно вскрытое письмо архиепископа.

– Ваша светлость… – слегка поклонился я, сбрасывая оцепенение.

– Вы чего-то хотите от меня, магистр? – тонким, но при этом сильным голосом осведомился маркиз Альминц. – Добрый друг упомянул о некоем одолжении, и в знак уважения к нему я готов вас выслушать.

«Только не тратьте мое драгоценное время попусту», – пусть вслух и не сказал, но точно подумал хозяин особняка, потому я поспешил перейти к делу.

– Библиотека вашей светлости славится далеко за пределами великого герцогства, я прибыл в Рёгенмар в надежде ознакомиться с одной из находящихся в ней книг…

Я не поскупился на лесть, но все мои усилия канули втуне. Маркиз Альминц явственно помрачнел и даже не стал спрашивать, поиск какого сочинения привел меня в Сваами.

– Магистр! – повысил он голос, вцепившись нервными пальцами в резные подлокотники кресла. – Для меня предоставить кому-либо доступ в свою библиотеку столь же немыслимо, как вам обменяться исподним с первым встречным на улице! Хотя не уверен, что для людей вашего происхождения это такая уж большая проблема…

Слова хозяина особняка буквально сочились злой язвительностью, но я не выказал обиды и продолжил свои увещевания:

– Ваша светлость, я не прошу выдать книгу мне на руки, дозвольте лишь…

– Нет! – резко выкрикнул кузен великого герцога. – Это немыслимо! Уходите!

– Поверьте, я могу оказаться полезен вашей светлости…

Маркиз вскочил на ноги и закричал во всю глотку, срываясь на неприятный фальцет:

– Уведите его! Уберите его с глаз моих!

Я поклонился, развернулся и отправился навстречу уже шагнувшим в зал мордоворотам. Те оценили мой поступок и расступились, освобождая дорогу. Ни им, ни мне осложнения были не нужны, вот только взбешенный хозяин особняка и не подумал угомониться.

– Гоните наглеца в шею! – кричал он. – Палками его! Палками!

Святые небеса! Ну что за осел!

Дело принимало дурной оборот, и я вытянул из-за пояса колдовской жезл. Размахивать им не стал, просто понес в опущенной к полу руке. Хватило и этого; телохранители маркиза до рукоприкладства опуститься не посмели. А вот колдуны оказались настроены куда как более решительно. Стоило лишь выйти в коридор, и они угрюмо двинулись вперед, беря меня в клещи.

Мордовороты поспешили захлопнуть двери в зал и отбежали, а я крутанул жезлом, заставил эфир уплотниться и потянуться следом, а потом резким движением разорвал уже наметившийся энергетический поток. По незримой стихии разошлись резкие колыхания, болезненно заломило зубы.

Ритуалисты замерли, не решаясь ни пустить в ход силу, ни отступить.

– Уверен, сеньоры, вы совладаете со мной, – усмехнулся я, не двигаясь с места, – но имуществу его светлости при этом будет нанесен непоправимый ущерб. Мне бы хотелось этого избежать. А вам?

Колдуны переглянулись, и тот, что был постарше, отрывисто приказал:

– Уходите! Быстро!

Просить меня дважды не пришлось; я поспешил к выходу, молча забрал у начальника караула ножны с кинжалом и направился по уже знакомой тропинке к воротам. Мигом позже на крыльцо выскочили телохранители, один что-то резко сказал, и охранники с алебардами наперевес двинулись вслед за мной, будто бы заставляли спасаться от них бегством. Именно так должен был решить хозяин особняка, вздумай он выглянуть в этот момент из окна. Бойцы не спешили меня нагонять, я не провоцировал их на необдуманные поступки и шага по возможности не замедлял, хоть внутри все так и клокотало от бешенства.

Слабоумный выродок! Жертва многовековых инцестов! Тварь! Клянусь небесами, он еще об этом пожалеет!

Но нет, я вполне отдавал себе отчет, что не стану тягаться с родственником великого герцога, и всем будет только лучше, если этот сноб поскорее забудет о моем визите сюда. Вселенская комиссии не пользовалась в Сваами серьезным влиянием, да и в империи я едва ли рискнул бы связываться со столь высокородной особой.

Да и что мне те оскорбления? Пустые слова, прах на ветру! На деле из себя вывела невозможность попасть в библиотеку маркиза. Придется действовать через подпольных торговцев, а это чревато не только потерей времени, но и непредвиденными осложнениями. Ну да ничего! Поручу маэстро Салазару прошерстить черный рынок, в Рёгенмаре полно школяров и лекторов, а у этой публики тяга к запретным знаниям в крови.

Мелькнуло сожаление, что вообще приехал на север, но тут уж винить, кроме себя, было некого. Опять же в столице меня точно не ждало ничего хорошего, а здесь оставался шанс оказаться полезным епископу Виму.

Баста! Пора заканчивать фарс с никому не нужным инкогнито! Пришло время навестить братство святого Луки и выяснить, как продвигается расшифровка древних пергаментов.

К воротам я подошел в столь мрачном расположении духа, что караульные выпустили меня без единого слова. Нервно подрагивавший в руке гостя магический жезл отбил у них всякое желание проявлять неуместную инициативу.

Спустившись с холма, я заставил себя успокоиться, вернул ножны с кинжалом на оружейный ремень, после заткнул за него волшебную палочку. Чумазый садовник под скрип расшатанных колес скатил вниз свою тележку, остановился рядом и усмехнулся.

– Вашей милости еще повезло! В прошлом месяце на гостя собак спустили, так он его светлость раззадорил!

К этому времени я уже немного понимал жуткую мешанину языков, на которой общались городские низы, и полюбопытствовал:

– Подрали?

Садовник меня понял и заливисто рассмеялся.

– Такой сам кого хочешь подерет! Шпага шириной в ладонь, чистый меч! Молодчик не промах, одно слово – южанин!

Некое наитие заставило меня прислушаться к непрошеному собеседнику, и я потребовал:

– Опиши его!

– Чернявый, – неопределенно пожал тот плечами. – Говорю же – южанин!

В моих знакомцах имелся чернявый южанин с широкой шпагой, поэтому я выудил из кошеля сенти и кинул мелкую монету садовнику.

– Серьга была у него?

Воодушевленный подношением мужичок вытер нос грязной ладонью и надул щеки, силясь вспомнить подробности.

– Не скажу, ваша милость. Кольцо было. Огромная печатка – страсть сколько золота! А серьга… – Он вдруг хлопнул себя по лбу. – Была серьга, ваша милость! Точно была! Зелененький камушек в ней болтался, как сейчас помню!

Ангелы небесные! Старик описал Сильвио де ла Вегу!

Он в Рёгенмаре? Но зачем? И какие дела у него к маркизу Альминцу?

Это ведь не могло быть простым совпадением! Ах ты! Брат Стеффен, сгинуть ему в запределье, интересовался, не выслеживаю ли я, случаем, де ла Вегу!

– Как отрекомендовался, помнишь? – спросил я у садовника, и тот разинул рот, смущенный незнакомым словом. – Представился как, говорю? Имя свое назвал?

– Чего не знаю, того не знаю, – замотал головой мужичок. – Но пропустили его со всем почтением, сам видел. Что-то он такое показал…

– Что именно показал, вызнать сможешь?

Садовник замялся, и я вручил ему фердинг.

– Узнаешь – с меня две… нет!.. даже три марки, – посулил я щедрое вознаграждение и веско добавил: – Серебром.

– Где искать вашу милость? – тут же оживился мужичок.

Мы столковались о следующей встрече, и садовник покатил тележку с инструментом в одну сторону, а я прошелся по сгоревшему кварталу, бездумно посматривая по сторонам. Голова буквально пухла от мыслей. Сильвио де ла Вега в Рёгенмаре! Каким ветром его сюда занесло?! Вот каким, а?

Глава 4

1

«Каким ветром его сюда занесло? Каким проклятым ветром?!» – все крутилось и крутилось у меня в голове, пока возвращался на квартиру. Там я завалился на кровать и зажал лицо в ладонях.

Сильвио де ла Вега в Рёгенмаре. Вместе со мной. И оба мы разозлили маркиза Альминца. Едва ли это можно счесть простым совпадением. А если так, случайностью не была и наша предыдущая встреча. Неужели маэстро Салазар прав, и вся эта история началась еще в Риере?

Поножовщина и арест Микаэля, ловушка-дилижанс и чернокнижник, злосчастный племянник епископа Вима и древние пергаменты. Пергаменты… Не за ними ли охотился Сильвио? Но на кого он работает?

Я этого не знал. Я ничего уже не знал! Уверен был только в одном: таких совпадений не бывает. Мне бы выяснить, что именно привело Сильвио в Рёгенмар… Проклятие! Еще бы понять, каким ветром занесло сюда меня самого!

Епископ Вим должен был похлопотать о назначении в Ольс, а вовсе не в университетский городок на западе великого герцогства! Так почему меня направили именно сюда? Только лишь из-за желания неведомого клерка закрыть вакансию, или его преосвященство ведет какую-то свою игру? А если не он, то кто?

Я поднялся с кровати, отпер сундук и разложил на столе бумаги о переводе на должность магистра-надзирающего. Подписаны те были вице-канцлером Вселенской комиссии по этике Гербертом вон Бальгоном. Гепард! Снова Гепард! Он так вовремя появился в Мархофе да еще привез с собой сеньору Белладонну, а ведь именно она приложила руку к заточению Микаэля под стражу!

Голова пошла кругом окончательно, и, дабы хоть как-то развеяться, я дошел до рынка по соседству, занял уличный стол перед одной из таверн и без лишней спешки опустошил принесенный с ледника кувшин сидра. Холодный напиток с приятной кислинкой помог успокоить расшалившиеся нервы; я решил не пороть горячку, заказал еще сидра и жареную рыбу. Все равно спешить было уже некуда.

Да и что такого, собственно, произошло? Не ткнули же меня ножом в спину в самом-то деле! Невольно вспомнилась Марта, заломило поясницу. Настроения это отнюдь не улучшило.

Менять заведенный распорядок дня я в итоге не стал, дождался маэстро Салазара и под звон учебных клинков ввел его в курс дела. Микаэль особой обеспокоенности моим рассказом не выказал, лишь встопорщил усы и фыркнул:

– Дался тебе этот дворянчик…

– Не люблю сюрпризы!

Маэстро Салазар отступил на шаг назад и предложил:

– Давай лучше вломимся к маркизу и прошерстим его библиотеку. Это куда проще, чем отыскать человека в семидесятитысячном городе!

– Проще?! – прошипел я. – Резиденцию маркиза охраняют две дюжины человек, несколько волкодавов и пара ритуалистов!

Микаэль пожал плечами, подскочил и рубанул по голове. Я парировал, но широкий замах обернулся хитрым финтом. И глазом моргнуть не успел, как учебная шпага пребольно ткнула в правое бедро.

– Туше! – рассмеялся фехтмейстер и продекламировал: – Разит клинок подобно грому, сверкает молнией в руках. Мечты и помыслы чужие развеивает в прах!

Стихи были воистину ужасны, но заставили меня зашипеть от боли отнюдь не дурные рифмы. Как назло, удар пришелся по только-только зажившей ране, и я принялся разминать ногу, пытаясь унять болезненные судороги.

Чтоб демоны пожрали душу этого выродка Ланзо! Пожрали, отрыгнули и пожрали снова!

– Займись поисками, Микаэль! – потребовал я. – Поговори с людьми, южан в городе много быть не должно!

– Ты смотришь на одного из них.

– Сильвио де ла Вега! Найди его. И не скупись, понял? Подонки с городского дна знают все и обо всех, расспросил их. Соври, что ищешь родича или кровника. Придумай что-нибудь, не мне тебя учить!

Маэстро Салазар отсалютовал шпагой, намереваясь продолжить поединок, но я уже вложил клинок в ножны и достал кошель.

– И поговори с садовником. Поначалу охранники отнеслись к Сильвио со всем почтением, надо узнать, что за бумаги он им предъявил.

Микаэль принял дюжину фердингов и не удержался от довольной улыбки.

– Поговорю-поговорю. Но выйдет ли толк?

Я отмахнулся и потребовал:

– Займись делом!

Маэстро Салазар сделал мне ручкой, закинул на плечо учебный клинок и танцующей походкой отправился к выходу со двора. Удивительное дело, но несмотря на ежедневные возлияния, формы он нисколько не растерял и за время урока даже не запыхался. А вот я по скрипучей лестнице в мансарду едва поднялся. Учебный поединок выпил из меня все силы; легкие горели огнем, руки дрожали от усталости, колени подгибались.

Задвинув засов, я через голову стянул мокрую от пота сорочку, которую давно следовало отнести в прачечную, благо теперь имелась сменная одежда, и умылся. А только взял полотенце, и тут же, будто назло, раздался стук в дверь.

– Кто там? – повысил я голос, не спеша отодвигать засов.

– Послание для герра Нуаре! – послышалось в ответ.

– Один момент!

Я прямо на голое тело надел камзол и отпер дверь, скрыв за ней левую руку с вытянутым из ножен кинжалом, но это и в самом деле оказался посыльный.

Высокий молодой человек в ливрее красно-белых цветов с золотой вышивкой и серебряным позументом, узких бриджах, начищенных туфлях и замшевых перчатках держал в руках конверт, запечатанный сургучом. Лицо лакея было припудрено, шляпу заменял парик с завитыми локонами. Лучшей мишени для травли уличным мальчишкам было не сыскать, но в сгибе локтя франт удерживал крепкую трость с медным набалдашником; да и сам он, несмотря на нелепый наряд, не выглядел жеманным.

– Герр Нуаре? – уточнил посыльный.

– Дай сюда! – потребовал я, не став представляться.

Лакей с кислой миной вручил послание и, не сказав больше ни слова, начал спускаться по лестнице.

Я вновь запер дверь, сломал сургучную печать и развернул лист дорогой бумаги, от которой доносился едва уловимый аромат цветочных духов. Каллиграфическим почерком графиня Меллен приглашала герра Нуаре посетить устраиваемый завтра бал-маскарад. Выбор костюма и маски оставался на усмотрение гостя.

Честно говоря, я уже начал сомневаться, что ее сиятельство снизойдет до моей скромной персоны, но приор оказался прав. Распущенные его людьми слухи все же сделали свое дело.

Являться на прием в повседневном платье было верхом неприличия, это едва ли расположило бы ко мне хозяйку вечера, поэтому первым делом я посетил портного. Тот поохал, поахал, но все же пообещал кровь из носу закончить работу завтра в первой половине дня.

После я прошелся по торговым улочкам и в одной из лавок купил простенькую полумаску, закрывавшую нос и верхнюю часть лица. Гладкое папье-маше было раскрашено лазурными и золотыми ромбами; именно цвета городского флага и заставили меня остановить свой выбор на этой поделке. В такой точно выделяться не буду.

Расплатившись, я с разрешения хозяина выскользнул на улицу через черный ход и поспешил в ресторацию, на верхнем этаже которой встречался с викарием и приором. К этому времени магистр-управляющий отужинать и отбыть домой еще не успел, на заднем дворе харчевни обнаружилась знакомая карета. Я перекинулся парой слов с кучером и забрался внутрь, решив не мелькать лишний раз в обществе главы местного отделения Вселенской комиссии. Мало ли кому попадусь на глаза?

Магистр-управляющий появился через четверть часа. Тяжело отдуваясь, он забрался в карету, выслушал меня и достал лакированную деревянную коробочку. Внутри на бархатной подложке лежала серебряная заколка для шейного платка с крупной янтарной вставкой.

В красновато-желтом камне едва заметно колыхался эфир, но, в отличие от бусин моих четок, эти движения подчинялись некоему сложному ритму и выходили за пределы поделочного камня. Они словно пронзали незримую стихию и уносились в неведомую даль.

– Наденьте и не снимайте на приеме, – потребовал Джервас Кирг.

Я принял коробочку, но до заколки дотрагиваться не стал. Внимательно ее изучил и спросил:

– Зачем?

– Вложенное в янтарь заклинание предупредит владельца о любых попытках одурманить его, не важно, зельем или чарами. И если… как бы сказать… ваше сердце перестанет биться, мы об этом тотчас узнаем. Появится повод нанести ее светлости визит. Полагаю, вам бы хотелось этого, ведь так?

– Не могу сказать, что меня это сильно утешит, – досадливо поморщился я.

– Мы просто перестраховываемся, магистр.

Я вздохнул и нацепил заколку на шейный платок. Как ни крути, столь полезная вещица могла пригодиться не только на завтрашнем приеме, но и в повседневной жизни. Терпеть не могу, когда кто-то пытается забраться мне в голову. Ненавижу просто…

2

Для поездки на бал я арендовал экипаж, благо воодушевленный новостями магистр Кирг выделил на эти цели не столь уж и маленькую сумму. На траты пришлось пойти отнюдь не только из нежелания ударить в грязь лицом: едва ли прием завершится раньше полуночи, а возвращаться на квартиру по темным улочкам было совсем не безопасно. Пусть, в отличие от Нистадда, на этом берегу реки за порядком присматривала ночная смена Управы благочестия, но по незнанию ничего не стоило забрести в один из цеховых кварталов, где чужакам не рады.