Демон поющего пламени

– Так назови её.

– А ты готов пожертвовать собой ради неё?

Артём ответил, почти не задумываясь:

– Да, я готов.

– Это достойный ответ. Но я всё же дам тебе время на обдумывание, а чтобы ты не сомневался в нашем разговоре, прими от меня небольшую памятку.

В следующее мгновение грудь Артёма пронзила острая жгущая боль, заставившая его вскрикнуть.

– И запомни одно, чтобы остановить непоправимое ты должен сказать: Агнис. Это я. Я услышу тебя и пойму, что ты решился окончательно.

Артём хотел ещё что-то спросить, но не успел, картинка сна моментально распалась.

– Артём, милый, проснись, ты опять кричал, ну проснись же! – ворвался в его сознание голос Даши.

– Что? Опять кричал? – переспросил он.

– Да, очень сильно, тебя, будто саблей насквозь пронзили. Что ты опять увидел?

– Может быть, и саблей… а может, ещё чем-то, надо проверить, – рассеянно произнёс он, направляясь в ванную.

– Артём, что за шутки?

– Какие уж тут шутки.

Его подозрения подтвердились, на правой груди он обнаружил небольшой ожог, похожий на заглавную букву «А», или ему так казалось. Всё это походило на какую-то зрительно-слуховую галлюцинацию, если бы не вполне вещественные доказательства. Да и боль в груди Артёму не могла померещиться, она была вполне настоящей и ощутимой. Он особо никогда не увлекался мистикой и ей подобными вещами, но сейчас невольно подвергал сомнениям свои прошлые убеждения.

«Чёрт, в голове не умещается! Разве такое возможно?! Или я чего-то не понимаю или… или я заразился паранойей от кого-то из местных. Тьфу-ты, чушь какая-то! Но я же не слепой… Ну, допустим, она существует, допустим, что я не сбрендил… Что она хочет? Показать свою власть над Дашей? Да, скорей всего, чтобы я не сомневался. Только не пойму, зачем ей это? И кто вообще она такая? Да-а, задачка на выкручивание мозгов. Так, ладно, Даше ни слова, будем наблюдать и реагировать по обстоятельствам», – роились мысли в голове Артёма.

До обеда они с Дашей разговаривали мало, ей были назначены разные психотерапевтические сеансы, а Артём в то время болтался по коридорам клиники или сидел возле дверей кабинетов, обдумывая сложившееся положение. Он почему-то не сомневался, что очередная встреча с Агнис состоится уже этой ночью, и надеялся, что она окончательно расставит все точки над «и». Перед самым обедом в палату в сопровождении Самуила Львовича заявились родители Даши, видимо, не выдержав долгой разлуки. В первые минуты всё было нормально, девушка вела себя спокойно, даже приветливо, но потом произошло то, чего так опасался Артём. Ни с того, ни с сего лицо Дарьи налилось красным цветом, и она закричала, оттолкнув от себя отца с матерью. Как только всё это началось, Артём вновь услышал ту самую мелодию пламени. Всё, что происходило потом – напоминало фильм ужасов, с Дашей начали происходить пугающие изменения, её лицо исказилось до неузнаваемости, глаза засверкали огнём, а тело стало извиваться в ритме каком-то дикого неконтролируемого танца. Артём кожей ощущал, исходящее от неё горячее дыхание пламени. Даже вбежавшие на помощь санитары застыли, как вкопанные, боясь подойти к ней. У Артёма не оставалось выбора, ещё одна минута и Даша не выдержала бы этого безумного транса, он бы просто испепелил её. Артём бросился к ней на встречу с единственным словом:

– Агнис!

Прошло несколько секунд, и Даша замерла на месте с остекленевшими глазами, глядевшими на Артёма, но не видевшими его. Он взял обессилившую девушку на руки и перенёс на кровать.

– Выйдите все, пожалуйста, ей надо отдохнуть, – сказал Артём, услышав ровное дыхание Даши. – Самуил Львович, а вы останьтесь, мне нужно вам кое-что сказать. На родителей девушки было жалко глядеть, но спорить они не стали и молча вышли.

Когда дверь закрылась, профессор подошёл к Артёму.

– Я вас слушаю, молодой человек, – произнёс он, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– С ней будет всё хорошо, я вам это обещаю. Самуил Львович, мы должны завтра собраться с её родителями и серьёзно поговорить, я хочу прояснить ситуацию.

– Вы что-то знаете, Артём? Я же понял, что мы столкнулись с чем-то необъяснимым и очень опасным… и все мои знания здесь не стоят и гроша ломанного. Увы, молодой, человек, увы, как бы ни прискорбно это звучало.

– Вы правы, Самуил Львович, всё так, но мне нужно кое-что уточнить и проверить… не спрашивайте сейчас, что произошло, всё равно не скажу. Завтра я буду знать больше, тогда и поговорим.

– Договорились, мой друг, я воздержусь. Артём, а что вы ей сказали? Это же как-то подействовало, я видел…

Артём устало улыбнулся:

– Клин ведь клином вышибают… я позвал огонь.

– Тогда, молодой человек, мне остаётся снять перед вами шляпу, в вас много скрытых талантов. Не подумывали сменить профессию?

– Если не свихнусь сам, то обязательно подумаю.

– Неужели всё так серьёзно? – обеспокоился профессор.

– Серьёзней не бывает.

– Я могу вам чем-то помочь, Артём?

– Спасибо, Самуил Львович, но я должен сам всё решить.

– Удачи вам, молодой человек, я верю в вас.

– Спасибо.

После ухода профессора, Артём присел на кровать Даши. Она спала, как ребёнок со счастливой улыбкой на лице. Ничто не тревожило девушку в эти минуты, Агнис отпустила её на время, дав окончательно увериться Артёму, что полностью владеет её душой. Он нежно провёл рукой по её русым волосам и вздохнул. Артём догадывался, что им придётся расстаться, возможно, даже навсегда, и с трудом сдерживал свои чувства. Даша проспала обед, паровозиком прихватила сончас, но он не будил её, зная каково ей пришлось. Она проснулась к полднику и сразу заявила, что ужасно голодна. Перекусив, они вели себя, как обычно, будто ничего и не случилось, Даша, скорей всего, мало что помнила, а Артём не хотел её тревожить расспросами. Уже совсем скоро ему предстояло всё узнать самому. После ужина с разрешения Самуила Львовича они отправились на прогулку по территории клиники, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух. Зима уже перевалила свой экватор и удивляла обилием снега, местные дворники едва справлялись со снежными заносами. Дарья взяла Артёма под руку и доверчиво прижалась к нему. Пушистый снежок сказочно кружился в свете фонарей и нехотя ложился уже на занесённую дорожку. Они шли совсем близко, оставляя за собой две полоски хрупких следов, слыша, как скрипит под ногами упавший снег.

– Как же хорошо здесь, так необыкновенно, волшебно, мне давно уже не было так хорошо… всегда бы так, – мечтательно произнесла она.

– Да, ты права, так бы всегда.

– Артём, я не слышу радости в твоём голосе… Что с тобой?

– Тебе показалось, Даша, всё нормально, – попытался её успокоить он, но вышло не очень убедительно, женское сердце уловило смену его настроения.

– Я тебя чем-то обидела?

– Да что ты, Дашенька… Ну чем ты можешь меня обидеть? У меня такое бывает иногда, как закон подлости… когда мне слишком хорошо появляется это странное чувство грусти или тоски, и я не могу понять почему.

– Может, ты просто не веришь в своё счастье? Оттого и грустно. Когда не веришь всегда так.

– Да, наверно, когда я думаю о чём-то хорошем, у меня невольно закрадывается противная мыслишка насчёт того, что будет потом. И я просто не хочу об этом говорить вслух, чтобы не сглазить.

– А я не хочу жить потом, когда-нибудь, я хочу сейчас! Я уже устала думать о плохом, устала и всё, я хочу счастья сейчас и мне до лампочки, что будет потом! – буквально выпалила Дарья.

Взглянув в её заблестевшие глаза, Артём не удержался от улыбки и, прижав девушку к себе, закружил её под вуалью падающих снежинок.

– Дашка, ты будешь счастлива, я знаю, ты будешь счастлива! – прокричал он, не прекращая её кружить. – Ты заслужила своё счастье!

– Обещаешь? – с замирающим от радости сердцем спросила она.

– Обеща-а-ю!

Перед сном Артёма одолевали смешанные чувства, с одной стороны, он хотел всё поскорее закончить, а с другой – понимал, что это всё лишь только начало для него и неизвестно к какому концу оно выльется. Но он наверняка знал, что завтра его жизнь уже будет не такая, как прежде. Выключив свет, они ещё какое-то время переговаривались, вспоминая прогулку по заснеженным дорожкам и удивительный вечер их душевной близости. Даша как всегда заснула первой, и Артём стал готовиться к встрече с Агнис. Как назло сон не спешил забирать его в свои призрачные владения, но промаявшись полчаса или чуть больше, он всё же заснул…

Они стояли друг перед другом, он и женщина, глядевшая из пламени огня.

– Ты сам позвал меня, теперь твоя жизнь принадлежит мне. Это и есть цена, – сказала Агнис.

– Я уже понял. Но ты должна оставить её в покое.

– Она мне больше не нужна, у меня есть ты.

– Зачем я тебе? – уже из любопытства спросил Артём.

– Я скажу, но позже, когда приду за тобой. Завтра ты покинешь её, это моё условие.

– Хорошо. Но я хочу уехать из города, мне так будет удобнее.

– Это не важно, я найду тебя везде, наша с тобою связь уже крепка.

На этом сон оборвался, и Артём открыл глаза. Даша ещё спала на соседней кровати, по-детски подложив ладошку под щёку. Он на цыпочках подошёл к изголовью кровати и минуту или две просто любовался спящей девушкой. Наверно, почувствовав его взгляд, она заворочалась, и ему пришлось спешно уйти в ванную. Умывшись, он оделся и вышел на улицу. В помещении проходной он показал сонному охраннику пропуск и в первый раз за последние дни оказался за территорией клиники. С трудом поймав попутку, Артём назвал адрес собственного офиса.

Его Форд стояла на том же месте на офисной площадке, слегка припорошенный ночным снежком, видимо, охрана исправно выполняла наставления Викентия Павловича. Артём довольно легко завёл машину, а пока она грелась, стряхнул остатки снега с кузова. Помахав рукой выглянувшему из дверей охраннику, он забрался в ещё не оттаявший автомобиль. Он всегда с любовью относился к своему многосильному железному другу, но сейчас это чувство куда-то ушло, что-то другое вытеснило его из сердца Артёма. Откинувшись на спинку кресла, он задумался, перед серьёзным разговором с родителями Даши ему нужно было всё хорошенько взвесить. Ненадолго заскочив домой, Артём дождался звонка от Самуила Львовича и выехал в клинику. Заходить в палату он не стал, а сразу же направился в кабинет главврача. Подорожные уже были там. После взаимных приветствий возникла недолгая пауза, Артём собирался с мыслями, а все остальные с нетерпением ждали его пояснений. Интрига оказалась нешуточной, это чувствовалось не только по лицам Подорожных, но и в глазах Самуила Львовича. Наконец, Артём произнёс:

– Вы уж извините, что я вот так без объяснений вас собрал, но дело стоит того.

– Мы вас слушаем, молодой человек, – подбодрил его профессор.

Подорожные согласно кивнули.

– Самуил Львович, помните, вы говорили о причине Дашиных приступов и о том, что эти причины нужно обнулить? Я буду своим языком.

– Всё верно, Артём, купирование проблемы было нашей целью.

– Считайте, что эта проблема уже купирована, её больше нет, а значит, и не будет приступов у Даши.

– Артём, вы это серьёзно? Ведь у Дашеньки ещё вчера был такой сильный приступ, – с недоверием произнесла Эльвира Германовна.

– Слушай, парень, это очень смелое заявление. Ты отвечаешь за свои слова? – проговорил Евгений Викторович, уставившись в глаза Артёму.

– На все сто, – спокойно ответил тот, выдержав тяжёлый взгляд Подорожного. – Вы же, как пить дать, наблюдали за ней с монитора, она уже три часа как одна и ничего. Я вам могу поклясться, что всё закончено, приступов больше не будет, она вполне здорова.

– А поконкретней, мне факты нужны, а не твои умозаключения! – не унимался отец Дарьи.

– Как я это узнал, мне трудно объяснить вам, но попробую… после того пожара нас с Дашей действительно что-то связало, причём очень тугим узлом, Самуил Львович оказался прав. Вы, конечно, можете считать меня сказочником или идиотом, мне всё равно, но всё произошло во сне Даши, я оказался в её кошмарном сне и мы вновь прошли через огонь… только на этот раз он отпустил её. Хотите верьте, хотите нет, но всё так и было, он её отпустил.

– А я верю вам, молодой человек, таких случаев достаточно в нашей практике, гипнотическое состояние это ведь, в сущности, тот же сон, только искусственный… Так вот, если ещё раз сознательно взглянуть в глаза своим страхам и выйти из этого поединка победителем, то страхи отступают и даже обнуляются, как вы говорите, Артём. Так что вполне, вполне возможно.

– Если вы так считаете, Самуил Львович, то это же чудо, это же наша победа! – с блеском в глазах заявила Эльвира Германовна. – Теперь мы все можем спокойно вздохнуть, Дашенька снова здорова и будет с нами. Ведь так?

– Посмотрим ещё, день только начинается, – буркнул Подорожный, но его изменившиеся глаза не могли скрыть блеснувшую надежду. – Слушай, Артём, ты мне всё-таки скажи, как мужик мужику – это действительно не лажа?

– Евгений Викторович, говорю вам, как мужик мужику – нет, не лажа, Даша здорова. И я бы на вашем месте не держал её больше здесь, а увёз бы в какой-нибудь профилакторий, где есть сосновый бор, пускай она просто отдохнёт на свежем воздухе.

– Ты думаешь?

– Уверен! И Самуил Львович, надеюсь, меня поддержит.

– В ваших словах, молодой человек, есть резон… но я настаиваю, друзья мои, что денёк другой надобно ещё понаблюдать за девочкой.

– Да, я согласна, Самуил Львович, денёк другой Дашеньке не повредит. Мы должны быть до конца уверены в её выздоровлении, – заявила Эльвира Германовна.

– Дело хозяйское, – не стал спорить Артём. – Ну а я всё, сегодня съезжаю. Если говорить юридическим языком – условия договора с моей стороны исполнены надлежащим образом, а вторую сторону я освобождаю от договорных обязательств. Так что наш контракт может быть расторгнут по обоюдному согласию сторон.

– Нет, парень, так дела не делаются, я человек слова, если всё будет, так как ты сказал, получишь своё и даже не спорь, – произнёс Подорожный, не принимающим возражения голосом.

– Как знаете, спорить не буду.

– Артём, а к чему такая спешка? – поинтересовалась Эльвира Германовна. – Побыли бы ещё с Дашенькой, она так к вам привыкла.

– Я бы с удовольствием, но у меня срочные дела появились, личные, мне нужно отъехать из города, – отделался полуправдой парень.

– Ты сутки хотя бы потерпи, не уезжай, мало ли чего, – сказал Подорожный.

– Да без проблем, сутки потерплю.

– Вот и добре.

– Артём, мы очень благодарны вам за Дашеньку, мы так любим её с Женей, это же единственная наша кровинушка… мы этого никогда не забудем, – искренне произнесла Эльвира Германовна.

Артём молча кивнул, окинув внимательным взглядом Подорожных:

– Я хочу ещё кое-что вам сказать…

Родители девушки замерли в ожидании.

– У меня, конечно, нет такого жизненного опыта, как у вас, но я хочу вам дать небольшой совет, и можете думать про меня, всё что хотите. Вы же наверняка смотрели записи наших с Дашей разговоров, она же не зря всё это говорила, она говорила именно для вас, чтобы вы её услышали. Поймите же, у неё своя жизнь, своя единственная и только ей решать, как эту жизнь проживать… поставьте себя на её место, ей же претит сама мысль о такой жизни. Какой в ней смысл, если в ней нет удовлетворения?! Она же живой человек, в конце-то концов! Ну нельзя человеку без внутренней свободы, нельзя за него всё решать, это же всё равно, что в тюрьме гнить! Из-за этого она и перестала вам доверять и отдалилась от вас только из-за этого, в себе замкнулась… но я же видел по её глазам, что она ещё любит вас… Сделаете первый шаг, пока не поздно, попытайтесь её услышать, и у вас всё наладится, я уверен в этом. Всё… что хотел, то сказал, теперь можете рубить мне голову.

– Ты, видно, забыл, парень, что хвост голове не указ! – вспылил после его пылкой речи Подорожный, но тут же смягчился:

– Н-да, раньше за такие слова ты бы точно без головы остался, а сейчас… признаю, в чём-то ты прав… Но спасибо я тебе не скажу, не надейся, из гордости не скажу.

Артём молча кивнул, отдавая должное непростому, а может, даже болезненному для самолюбия откровению Дашиного отца.

– А я скажу вам, Артём, спасибо, если бы не вы, если бы не тот пожар, наши глаза вряд ли бы раскрылись сейчас. Артём, а мы уже вторую ночь с Евгением Викторовичем только об этом и говорим, что уж только не передумали. Хороший урок нам преподала Дашенька, очень поучительный урок и мы должны его очень хорошо запомнить, иначе всё может повториться.

Несмотря на некоторые шероховатости, они нашли общий язык и в основном остались довольны разговором. Перед тем как уйти Артём обратился к Подорожному:

– Евгений Викторович, у меня есть к вам одна просьба.

– Говори, чем смогу – помогу.

– Вы не могли бы отпросить меня у Гурского ещё на некоторое время, ну, якобы для помощи вам, меня он слушать не будет, а вам не откажет.

– Не вопрос, посодействуем с Викентием. А сколько дней тебе выписать?

– Давайте пока на месяц, а там видно будет.

– Что серьёзные проблемы? – нахмурился Подорожный.

– Ничего, разгребём.

– Добре. Если нужна моя помощь, звони, телефоны у тебя есть. Удачи тебе, Артём!

– Спасибо. Я заскочу к Даше, попрощаюсь. До свидания.

Теперь Артёму предстоял непростой разговор с Дашей, ему ужасно не хотелось лгать и выкручиваться, но другого выхода он не видел. Девушка сидела на диванчике, листая какой-то журнал. При появлении Артёма её лицо озарилось улыбкой, и она легко поднялась ему на встречу.

– Я уже тебя потеряла, Артём. Ты куда пропал? – нежным ручейком пролился её голосок.

– Даша, тут такое дело… мне нужно уехать из города на какое-то время. Ты справишься без меня?

– Уехать из города? Зачем? – растерянно произнесла девушка.

– Знаешь, это личные дела, можно сказать семейные, и мне нужно там быть самому.

– И когда ты об этом узнал?

– Да только что, потому и уезжал.

– Артём не ври, пожалуйста, я по глазам твоим вижу, что это неправда, – укоризненно сказала она. – У тебя перед кем-то обязательства, да?

– Ну, можно и так сказать.

– Это женщина? – продолжала пытать его Дарья.

– Не совсем…

– Артём, хватит говорить загадками! Что ты скрываешь от меня?! – не выдержала она.

Артём подошёл к ней вплотную и дотронулся до её руки:

– Даша, я не хочу лгать тебе. Мне нужно уехать и это единственная правда, которую я могу сказать тебе. Ты должна мне просто поверить и всё. Так надо, Даша. Я очень хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, а для этого ты должна отдохнуть и успокоиться, родители тебя во всём поддержат, я с ними только что говорил. Они тебя очень любят и хотят многое тебе сказать. Поговори с ними, вам есть что обсудить.

– Хорошо, Артём, я поговорю. Но мы же ещё увидимся?

– Даш, я же не навсегда уезжаю.

– Артём, ну почему ты опять ускользаешь от ответов? Разве нельзя сказать прямо – да или нет? Ладно, езжай. Не переживай за меня, милый, я не подведу тебя, буду пай-девочкой, но учти, я каждый день буду думать о тебе… каждый день.

Он порывисто обнял её, чмокнув в щёку и, не оглядываясь, быстрым шагом направился к выходу. Артёму непросто далось расставание с Дашей, чтобы не выдать своих переживаний, ему приходилось уговаривать и даже обманывать себя.

Он сдержал своё слово, дождавшись выписки девушки, а на следующий день умчался своим ходом в соседнюю область. В одной деревушке в стороне от больших дорог у него был свой домик, доставшийся ему после смерти деда. Местных жителей там почти не осталось, домов десять не больше, всё остальное уже давно скупили городские под дачи. А появлялись дачники в основном в тёплое время года, правда, некоторые любители романтики заскакивали на выходные, но не часто. Так что тишиной и покоем он был обеспечен. Пять часов за рулём пролетели незаметно, Артём сквозняком проскочил небольшой городок, от которого до его Соснянки было чуть больше двадцати километров, и свернул с основной трассы на просёлочную дорогу. В Соснянке не было магазина и Артёму пришлось заскочить в посёлок, находившийся как раз на половине пути от города. Затарившись на неделю продуктами, он примерно через километр повернул на почищенную грунтовку и по ней уже доехал до самой деревеньки. Его домик находился на другом конце Соснянки почти у самой реки. Все подступы к воротам и калитке были завалены метровыми сугробами, и чтобы добраться до дверей дома ему пришлось изрядно попотеть. Войдя внутрь, он ощутил дыхание холода и какой-то безжизненности, вроде бы всё находилось на тех же местах, а жизнь будто выветрилась.

«Ничего, мы это быстро поправим, сейчас печурку раскочегарим и всё оживёт», – подбодрил себя Артём.

Переодевшись в рабочую одежду, он сходил в дровяник, доверху набитый берёзовыми поленницами и принялся за растопку. Ещё год назад он нанимал печника переложить печь, и тот сработал на совесть, тяга была, что надо, да и дымок не травил через швы. Вскоре первые поленья дружно затрещали в объятиях жаркого пламени, и дом стал понемногу оживать теплом. Подбросив ещё пару полешек, Артём отправился расчищать площадку под стоянку своего Форда. Он уже почти заканчивал работу, когда услышал за своей спиной голос:

– Никак Артёмка наш пожаловал! А я гляжу, инмарка чья-то к забору упёрлась и вроде кто-то во дворе орудует, думаю, пойду гляну ты иль не ты. И точно ты! Здоров будешь, Артёмка!

– Я это, дядя Миша, кому ещё здесь быть. Здравствуйте. Как вы тут?

– Хе-хе, мы тут как у Христа за пазухой, свет светит, дровишки греют, чужой не тревожит, живём помаленьку, не тужим. А ты зачем пожаловал, Артёмка, дом проведать?

– Да я, дядя Миша, пожить немного хочу здесь, устал что-то от работы, свежим воздухом хочу подышать, на лыжах походить, может, с удочкой посижу у лунки. Ловится, дядя Миша?

– Да куда ж ей деться то, рыбалим помаленьку. Правильно ты решил, Артёмка, дело стоящее, наш соснячок не только хандру выветрит, но и всякую душевную болячку упокоит, да и мышце сердечной тонус поправить тоже не грех. Правильно решил, правильно. С харчами-то как у тебя?

– На неделю хватит, я по пути в магазин заскочил.

– Да то же магазинное, переработанное, уже неживое. Загляни к нам с Любашей, когда управишься, мы тебе своего соберём с огорода, картошечки с морковью, огурчиков солёненьких, приправки какой. Заходи, Артёмка, посидим по-соседски ради такого случая Любаша и настоечки своей нам по стаканчику накапает. У нас с ней уговор по этой теме, сам, поди, знаешь, после смерти Вани я переусердствовал с этим делом… сейчас вот только по праздникам, а тебя она вон как уважает, на радостях праздник и организуем внеплановый.

– Спасибо, дядя Миша, конечно, загляну, – улыбнулся Артём.

– Ну и ладушки, – сказал мужчина и с грустью вздохнул:

– Эх, Артёмка, Ваня-то покойничек шибко тебя ждал всегда и в разговорах нашим о тебе всё упоминал… жаль рано ушёл, душевный был мужик. Ну не буду утомлять тебя, Артёмка, обживайся.

– Хорошо, дядя Миша, тёте Любе привет передайте.

– Да, поди, сам передашь, – блеснули лукавинкой глаза Михаила.

Артём проводил взглядом удаляющуюся фигурку в зелёном бушлате и задумался. Дядя Миша хоть и был на лет пять моложе его деда, но дружили они давно ещё с молодости, вместе охотились, рыбачили, частенько захаживали друг к другу в гости, они любили поговорить по душам и не обязательно за рюмочкой горькой. Артём видел, что дядя Миша до сих пор тоскует по своему другу, хотя прошло уже два года. Перед смертью Ивана Фёдоровича Артём не часто баловал его своим вниманием, то работа, то круизы с друзьями, он постоянно откладывал поездки, находя самые разные причины, а дед ждал его, ждал даже больше чем его родителей.

Ему вдруг стало стыдно за себя, за своё равнодушие к близкому человеку так любившему его.

«И ничего нельзя изменить, ничего… имеешь не ценишь, а потеряешь… прости, дед, прости за всё и не сердись там на меня дурака», – нахлынули на него запоздалые раскаяния.

Артём вспомнил о родителях, живших в другом городе, и твёрдо пообещал себе навестить их, если всё сложится удачно. О Даше он старался не думать, ему так было легче готовиться к неизвестному, но не всегда это получалась, её лицо то и дело появлялось перед его глазами. Артём встряхнулся от грустных мыслей и принялся за остатки двора, а потом навёл порядок в доме, хоть бардака там не было, но пыли хватало. Ближе к вечеру он заглянул к дяде Мише с тётей Любой и засиделся у них до поздней ночи. Люди они были простыми, хлебосольными, за хорошим разговором время пролетело незаметно. На радостях тётя Люба накапала им не по одному стаканчику, расстаралась так же с закуской, понимая, что такими встречами судьба их баловать не будет. Возвращался домой Артём в приподнятом настроении, ночь радовала крепким морозцем и нереально яркими звёздами, он даже не помнил, когда в последний раз наблюдал такую красоту, в городе точно не видел. Ему вновь стало стыдно за свою слепоту.