Небо на двоих

– Сама купила?

– Купила сама. А вот деньги на покупку родители подарили на 20-летие, когда узнали, что моя работа связана с постоянными разъездами, в том числе и за город. Инициатором был папа, он у меня очень заботливый. Правда мы сейчас живем в разных городах и даже странах – они с мамой эмигрировали, но я их очень люблю.

Зиль неопределенно кивнул.

– У тебя есть парень?

– В данный момент любимого нет.

– Есть не любимый?

– Можно и так сказать. – Я вкратце рассказала ему про Мишу.

– Такой не считается.

– Какой такой?

– Никакой. Он тебя не задевает, поэтому ты можешь влюбиться в другого, а про него забудешь.

– А я и влюблялась. И романы крутила. И расставалась с изодранной душой. А потом опять: «Завтра встретимся», – я попыталась изобразить каменное лицо Михаила. – А у тебя кто-то есть?

– Надеюсь, ты имеешь в виду девушку? – спросил он с внутренним напряжением и тут же перескочил с темы. – Как это с разодранной душой?

– Это когда человек настолько тебя к себе привязывает, что ты не просто его любишь, а буквально врастаешь в него. В какой-то момент я даже поняла, что он меня не любит, а наслаждается моей зависимостью от него, но ничего не могла с собой поделать. А ему нужно было поклонение, эмоциональное подчинение. Знаешь, я опустилась до того, что он мог мне позвонить после неудачного соблазнения какой-нибудь новой пассии и вызвать к себе. И я бросала все и ехала. На другой конец города, в другой город. Это продолжалось два года. Потом пелена спала с глаз. Мне стало легко и свободно. А до этого я пыталась вырваться и как только пыталась, рвала себе душу.

– Такое бывает. – Он рассеянно смотрел в окно, а мы уже проезжали Аничков мост, я специально сбавила скорость.

– Аничков мост. Украшен скульптурами «Укротители коней», скульптор Клодт. – Я повернула на противоположную сторону Фонтанки и поехала к дому. – Зиль, ты так и не ответил про девушку. Как она реагирует на твои разъезды? Сильно ревнует?

– У меня нет девушки, – сказал он серьёзно.

– Да ладно! – я засмеялась. – Не поверю, чтобы у Зиля Раммельсберга не было подружки!

– Это правда. Ты когда рассказывала о своем друге, как про меня говорила. Я встречался с девушкой, и вроде бы все было хорошо. А потом в какой-то момент между нами возникла пропасть. Ты сейчас про себя рассказывала и я понял, что у нас не было хорошо. Но тогда я этого не понимал. Она могла мне позвонить среди ночи и позвать к себе. Я приезжал, а она не открывала, говорила, что спит. Или пригласит прогуляться, а придёт с подругами. Сейчас я понимаю, что это всё было глупо, по-детски, но тогда меня это разрывало.

– Что ты сделал? Ты же как-то решил этот вопрос? С трудом представляю Зиля Раммеля, который мчится с концерта в Германию по зову девушки, – я улыбнулась, сделав умильную физиономию.

– Написал эсэмэску, что все это было ошибкой.

– Отправил?

– Не помню. Наверное, нет. А может и да. Это было два года назад…

– И что она?

– Не знаю. Я больше ей не звонил. И вообще старался о ней не думать. Мне некогда. Записи… Съемки… Выступления… Туры… Кажется, она приходила домой к маме… Мама сказала, что не поняла зачем она приходила.

– Знаешь, а я тоже очень занята. У меня учёба, работа, иногда помогаю Марине, как сегодня, а еще нужно с подружками пообщаться и позаниматься, чем-то для души. Поэтому я совсем не страдаю из-за отсутствия постоянного парня. Хотя иногда хочется прийти домой, и чтобы тебе были рады. А потом напоминаю себе, что свободной быть намного лучше!

– Я тоже мечтаю о свободе, – он задумчиво улыбнулся. – Хочу быть вольной птицей и ни от кого не зависеть.

За разговором мы подъехали к моему дому. Я остановилась у бордюрчика.

– Вот – мой дом родной. Пойдём.

Зиль сидел, сжавшись в комочек. Потом оглядел дом, набережную, и, не увидев никого, вышел из машины.

– Давай же! Как на сцену, – улыбнулась я. – Только здесь не будет фанаток и софитов.

Я открыла дверь электронным ключом, и мы вошли в парадную. Дом старый, но парадную отремонтировали, поэтому мне не стыдно было приводить сюда иностранцев. Чистый лифт OTIS поднял нас на шестой этаж.

Зиль с интересом все оглядывал: и лестницу, и лифт и площадку перед квартирой, пока я открывала дверь.

Было очень забавно наблюдать, как он исследовал новую территорию. Сначала жался в дверях, как будто прислушиваясь и принюхиваясь, даже носом потянул по-собачьи. Только после этого он медленно перешёл в гостиную – самую первую комнату от прихожей. Принюхался там. Огляделся и присел на краешек дивана, сложив ручки на коленях. Я подглядывала за ним из коридора, параллельно разыскивая в шкафу-купе одежду для прогулки на мотоцикле. Потом Зиль робко встал и подошёл к окну, любуясь великолепным видом на Фонтанку и питерские крыши в легких сумерках белой ночи. Затем вышел на балкон и оттуда вернулся неожиданно счастливым.

– Хочешь чай или кофе?

– Можно сок?

– Какой-то был в холодильнике. Холодный подойдёт?

– Подойдёт. Где я могу переодеться?

– Где хочешь. Можно тут, можно в спальне. Вся квартира в твоем распоряжении. Я в ванну. Приму душ и переоблачусь для прогулки! Сок налей сам, пожалуйста. Он в холодильнике. Холодильник на кухне. Располагайся, в общем!

– Знаешь, что мне понравилось у тебя дома? – произнес он мне вдогонку.

– Что? – от любопытства я развернулась.

– Окна занавешивать не надо и можно спокойно на балкон выйти!

– В смысле не занавешивать? – хотела уже сказать, что занавешивать приходится из-за белых ночей, но он меня опередил.

– Можно не бояться, что папарацци заберутся, – пояснил он терпеливо.

– А-а, – понятливо протянула я. Хотя мне не было понятно, уточнять я не стала.

Поспешила закрыться в ванной. Включила теплую воду и забралась под душ. И сразу ощутила усталость. Напомнили натруженные за день каблуками ноги и спина. Как продержаться еще несколько часов пешей прогулки? Контрастный душ, конечно, поправил картину и вдохнул сил. Но в голове поплыли картинки мягкой кроватки… А может послать Зиля к черту и лечь спать? Или сперва трахнуть его? О нет! Купа бы с удовольствием, а этого не за что. Куп… Эх, Куп! А этот всё-таки какой-то неправильный, ведет себя как… идиот. Куп смелее, активнее, интереснее во всех отношениях. А этот… как девица на выданье. Теплые струи веселым потоком смывали усталость…

Выбралась из ванной. В зеркале отразилась свежая румяная физиономия. Совсем другое дело! Высушила волосы, сделала макияж.

Волосы в высокий хвост, на тельце короткий кожаный топ и кожаные бриджи на низкой талии. Отлично! Для завершения образа вдела в пупок серебряную висюльку с блестящими камушками, а на шею повесила цепочку с кулончиком-капелькой. Надеюсь, ему понравится.

Несмотря на все мои сборы, я надеялась, что Зиль уснул на диване в гостиной. Но мои ожидания опять не сбылись. Когда я заглянула в гостиную, Зиль сидел на стуле одетый и расчесанный.

– Вау! – воскликнул он. – Круто!

– Что? – не поняла я.

– Ты – девушка-байкер! Супер! – он поднял большие пальцы рук вверх и улыбнулся во весь рот.

– Да, я такая! – засмеялась я в ответ и повела бедром.

– Ты, правда, байкер?

– Не то, чтобы… Но иногда катаюсь на мотобайке брата, поэтому прикупила соответствующий прикид.

– У тебя такой пресс! – не прекращал восхищаться мной Зиль, вгоняя меня в краску.

– Наверное, из-за того, что я несколько лет танцами занимаюсь. Особенно люблю восточный танец живота, – я засмеялась и сделала восьмерку бёдрами, а потом волну телом как Шакира и тихо пропела:

– Lucky you were born that far away so —

So we could both make fun of distance.

Lucky that I love a foreign land for

The lucky fact of your existence…

– Baby I would climb the Andes solely.

To count the freckles on your body, – неожиданно подхватил Зиль, улыбаясь, и принялся в такт хлопать ладошами. Вместе мы продолжили песню:

– Never could imagine there were only

Too many ways to love somebody.

Lo ro lo le lo le.

Lo ro lo le lo le.

Can't you see…

I’mat your feet

Whenever, wherever,

We'll learn to be together,

I'll be there and you'll be near!9

Я пела и выписывала фигуры танца живота, поворачиваясь вокруг себя. Зиль весело хохотал, отбивая ритм ладонями. От веселья Зиль растаял: с него спала маска отстраненного и надменного бога сцены. Я увидела перед собой простого и ранимого мальчишку. Открытый и наивный взгляд, пухлые губы, длинные ресницы.

Оказавшись к Зилю спиной, сделала трясочку бёдрами и, как положено в танце, кокетливо обернулась на зрителя.

Веселье кончилось. Он сидел на стуле нахохлившись, как ворона под дождём, взгляд отвёл, лицо окаменевшее.

Чёрт! Что опять не так? Да какая мне разница! Я не нанималась его развлекать! Обещала быть его путеводной звездой, вот и проведу по городу. Скореё бы уж сдать его назад Купу!

– Вот тебе защита, – я кинула к его ногам байкерскую одежду брата, которую удалось найти в шкафу. – Надень, пожалуйста, эту куртку вместо своей. Могу еще дать штаны и ботинки, но, боюсь, они тебе будут малы. Брат у меня не такой высокий. Шлем тоже брата, – кинула в него шлемом, который он ловко поймал.

6

Через пять минут мы вытолкали из двора моего дома Хонду. Я уселась за руль, Зиль сел за мной и мы понеслись по ночному городу.

Как же здорово было мчаться по городу не на машине, а на байке. Да еще когда за твоей спиной сидит, обхватив тебя за талию и прижимаясь всем телом, не простой седок, а сам Зильбе Раммельсберг! Эх, сколько бы фанаток сейчас хотели бы оказаться на моем месте!

Я усмехнулась: они бы хотели, а я оказалась! Кому рассказать – не поверят.

Мы проехали по Гороховой к Адмиралтейству, подъехали к памятнику Петру I. Времени до разводки мостов оставалось всего ничего. На мотоцикле удалось протиснуться на Миллионную и припарковать Хонду. Надеюсь, за пару часов её не сопрут.

Зиль был в восторге.

– Мотоцикл тоже родители подарили?

– Мотоцикл вообще не мой. Двоюродный брат оставил на сохранение. Вот храню, как умею, – усмехнулась я.

– А брат где? Тоже эмигрировал?

– Он сейчас работает и живет во Владивостоке, – по лицу Зиля я поняла, что он не знает где это.

– Это восток России, на Тихом океане.

– Ого, далеко.

Мне показалось, что он всё равно не знает где это. Да неважно. Сейчас я буду его учить географии Питера и быстро.

Побежали мимо корпусов Эрмитажа и Атлантов. Обязательно нужно сделать фоточку и загадать желание. Нет фотоаппарата – есть телефон. Сделала фоточку, чтобы туда вместе с Зилем попала Александрийская колона, Исаакий и кусок Атланта.

Дворцовая площадь – фоточки с видом на колону, на Эрмитаж, на арку Главного штаба.

Зиль в футболке с логотипом дракона и в солнцезащитных очках ни чем не отличался от тысячи туристов.

Протиснулись через толпу в садике у Зимнего дворца и влились в толпу, с восторгом ожидающую разведения Дворцового моста. Гул как в «Ледовом». Сегодня прекрасная погода. Нет ни ветра, ни дождя, ни туч. Прекрасная белая ночь как у Пушкина.

Зазвучала музыка, кажется гимн города. Но Зилю и тысячам иностранных туристов это неважно. Все, не отрываясь, смотрели на разведение моста.

Фоточка разведенного моста. Фоточка Зиля на фоне разведенного моста. Людей много, поэтому мост получается где-то у него на голове.

От Дворцового по набережной пошли к Троицкому мосту – его разводят следующим. Пошли как парочка. Зиль обнял меня за плечи, я его за талию.

По пути рассказала все, что знала про Петропавловскую крепость и дворцы вдоль набережной. Зильбе восхищается архитектурой Питера.

Развели Троицкий мост. Фоточка с улыбочкой и рожками V на фоне разведенного Троицкого моста.

С набережной свернули на Марсово поле. Подвела к вечному огню, что-то рассказала про российско-советскую традицию. Зиль закивал. Он знал эту традицию, у них тоже такое было. Ах, ну да, он же из Восточной Германии.

На Миллионную за мотоциклом мы возвращались по-прежнему в обнимку. Зиль одной рукой обнимал меня, в другой руке – кожаная куртка, закинутая за плечо.

Возле круглосуточного магазина нам преградили путь пятеро парней в кожаных куртках с банками пива в руках.

Оценили меня. Потом Зиля. И обратились с вполне гопницким вопросом:

– Ма-ла-дой чи-ла-век, закурить не найдется?

Мы остановились. Зиль напрягся, я это почувствовала. Он понял, что прямо сейчас ребята выбрали его в качестве развлечения, но лицо удержал. Обратился ко мне, четко выговаривая слова по-немецки:

– Was wollen sie?10

Я объяснила, что пока просят закурить.

Зиль достал зажигалку, какой-то пластиковый Bic, и протянул обратившемуся парню.

Тот взял зажигалку, закурил. Держа зажигалку зажженной, парень спросил у меня:

– Немец?

Я кивнула, не отстраняясь от Зиля.

– И чё ж вам с нашими парнями не спится?

– А я и не сплю, я ему достопримечательности нашего города показываю. Жители Петербурга любят гостей города.

– Нас ты тоже будешь любить? – он как-то мерзко улыбнулся, и я увидела, что к нам за спину зашли двое. – Мы из Ростова тоже гости города.

«Блин, мы влипли» – подумала я, прокручивая в голове, что я смогу расцарапать лицо двум впереди, заднего – каблуком в стопу. Это трое, еще двух мне не перекрыть. Зиль, небось, впадет в истерику и его придется уносить на руках.

В это время парень погасил зажигалку и спросил меня:

– Ну, что пойдешь сама?

– Was will er? Was er sagt?11 – спросил Зиль нервно.

– У, фашист недобитый, – «ростовский» зажал зажигалку в кулак, а кулак поднёс к носу Зиля. Зиль выше и парню пришлось тянуть руку вверх.

В это время меня схватили за плечи сзади и потянули от Зиля. Я присела, выворачиваясь из захвата, и с силой наступила заднему каблуком на ногу. Он охнул и выпустил меня. Второй задний то же самое попытался проделать с Зилем. Но я уже выпрыгнула из окружения и попыталась увести Зиля.

Что произошло, я не поняла. Успела увидеть, что Зиль как-то странно махнул своей курткой, не снимая её с плеча, делая при этом оборот вокруг себя и проводя ей по гостям города. На миг мне показалось, что он провел по ним когтистым крылом…

Тут же он схватил меня за руку, и мы побежали к мотоциклу.

– Ключи! – крикнул Зиль, я бросила.

Он в несколько прыжков добежал до Хонды и завел её.

Нахлобучивая шлемы, мы рванули в сторону Марсова поля. Оглянувшись, я заметила, что «гости» все ещё лежали на тротуаре. И только тот, которому я наступила на ногу, сидел с обалдевшим видом.

Получили! Патриоты, блин!

Я прижалась к спине Зиля. Мне тепло, уютно. И … надежно. Надежно?

Похлопывая по правой или левой руке, я показывала, куда поворачивать. Зиль нёсся, обгоняя ветер, хорошо хоть из-за его спины я не видела спидометра. Мне показалось, что ведёт он неуверенно. Ощущения меня не подвели. При пересечении Невского возле Аничкова моста, Зиль неправильно сбросил скорость. Мотоцикл подскочил, как упрямый жеребец, затем резко встал на переднее колесо. Зиль сумел завалить мотоцикл, и мы проехались боком практически до библиотеки имени Маяковского.

Поднялись. Посмотрели друг на друга, попробовали конечности – вроде бы все целое. Оба, прихрамывая на правую ногу, подняли мотоцикл и дотолкали его к бордюру.

Я села и осмотрела свои поломанные ногти, видимо так вцепилась при падении в Зиля, что поломала весь маникюр. Осмотрела порванную на боку куртку и кожаные штаны. Мой мозг постепенно переварил кошмар, который мы пережили, и у меня начался отходняк, я закрыла лицо ладонями и заревела громко и противно.

– Ты чего? – ласково произнес Зиль. – Ты плачешь что ли?

– У меня первый раз такое: хулиганы напали, от хулиганов ушли, в аварию попали, куртку порвала, штаны порвала, ногти сломала, завтра синяки будут.

– В аварии выжили, – Зиль опустился на корточки, прижал меня к себе и стал целовать в лицо. – Не надо. Все уже закончилось. Этот кошмар завтра забудется, ногти новые отрастут. Лучше прежних.

Он взял мои руки в свои, поднёс к губам и коснулся ими кончиков пальцев, каждого ноготка. Губы мягкие и тёплые. Дыханье тёплое. Я стала успокаиваться. Вдруг он до боли сжал кисти, уткнулся головой мне в колени, свернулась так, что выступили острые позвонки на шее, намереваясь прорвать кожу. Отвлеченная острыми позвонками я не сразу поняла, что он содрогается от рыданий. Инстинктивно склонилась над ним, обхватила, накрывая собой. Так мы просидели несколько минут, приходя в себя.

Одновременно выпрямились и уселись на бордюр бок о бок, и ещё несколько минут сидели в тишине. Я окончательно успокоилась и почувствовала, как прошла его дрожь.

– Я хочу извиниться, – тихо и очень неуверенно прервал Зиль наше молчание. – Я обманул тебя.

– Ты о чем?

– Я не умею водить мотоцикл. У меня даже прав нет. Мы с Купом только недавно стали брать уроки по вождению байков.

Мы взглянули друг на друга и засмеялись.

– Тогда с тебя оплата ремонта. Это ж Хонда – она дорогая.

Сверху начало накрапывать. Мы одновременно уставились на небо. Еще недавно чистое, теперь оно было затянуто чёрными тучами.

– Надо где-то спрятаться.

Мы поспешно подняли Хонду и потолкали к ближайшей подворотне.

Тяжелые капли – кляксами разбивались об асфальт. Их становилось больше и вскоре они превратились в струи, которые текли по нам и под нами. Мы докатили Хонду до подворотни. К тому моменту, когда мы оказались под укрытием, я была мокрой насквозь. Зиль тоже вымок.

Я скинула куртку. Он наоборот застегнулся. Капли стекали у него по лицу, по волосам и куртке. Волосы повисли черно-белыми сосульками. Он нахохлился и передергивал плечами, как будто согреваясь. Я, наверняка, выглядела не лучше. Мы переглянулись и рассмеялись. Несколько минут хохотали и не могли остановиться. Также внезапно перестали смеяться и замерли друг перед другом.

Секунда и мы обхватили друг друга, обнялись, прижались. Подбородок Зиля уперся в мою макушку. Я расстегнула молнию на его куртке и уткнулась носом ему в грудь. Мне показалось, что мы стали ближе после этих происшествий, роднее… Между нами возникло единение.

– Почему ты такая маленькая? – спросил удивленно. – Мне казалось, ты выше.

– Потому что сейчас я стою без каблуков: каблуки на сапогах пали смертью храбрых один в битве с гостями города, второй при аварии.

– Значит и здесь я должен, – констатировал Зильбе.

– За это не должен. Сапогам давно было пора на свалку, а так хотя бы погибли героически, – уверила я парня, стараясь не думать о том, что сапожки были новые, дорогие и удобные.

– Хоть что-то… – буркнул хмуро. – До твоего дома еще далеко?

Я ответила нечто неопределенное и тут губ что-то коснулось. Аккуратно и осторожно, словно спрашивая разрешения. Дотронулось и чуть задержалось. Он меня поцеловал… – осенило уставшую головушку. Мой язык слегка лизнул его в ответ. Он всосал мою нижнюю губку и тихонечко прикусил ее. Пришлось проделать то же самое с его верхней губой. По зубам прошелся требовательный язык, встретился с моим…

Каждый его поцелуй проливался на меня невозможной нежностью, разливался по телу удивительной теплотой. Мы просто целовались, пробуя друг друга на вкус. Его ладони обхватили мою голову, мои – покоились на его пояснице. Никаких лишних движений. Иногда он отрывался, чтобы посмотреть в мои глаза, смахнуть с лица прилипшие пряди или чуть потереться носом о нос, а потом опять припадал к губам, не в силах оторваться.

Сколько мы так простояли, я не знаю, но услышала, что шум дождя уменьшился.

– Пошли, попробуем прорваться через муссон, – усмехнулась я.

Выкатили Хонду на дорогу. На мою попытку завестись мотоцикл отозвался с первого раза. Ура!

Через десять минут мы были в моей квартире.

Мегазвезда германской поп-музыки была отправлена в ванну греться и мыться.

Пока он отмокал, я заказала пиццу, постелила на диване в гостиной, а его вещи отправила в стирку.

Через полчаса, когда Зиль покинул ванну и переместился на кухню, его дожидался ароматный чай и пицца, которую по случаю ночного заказа привезли быстро. Теперь он сидел передо мной в черном кимоно с огромным драконом на спине, вышитым вручную. Чуть раскосые глаза, черные мокрые волосы, закрученные в кичку наверх, тонкий, гибкий и… очень красивый. Вылитый бисёнен, герой аниме!

Зиль тоже разглядывал меня с блуждающей улыбкой на губах.

– Чай, – я прервала любование и пододвинула к нему чашку.

Он кивнул, и капельки сорвались с кончиков волос, упали на тонкий шелк, оставляя темные пятнышки.

– У тебя сигареты есть? – спросил он тихо, словно таясь от старших.

– Есть, – так же тихо отозвалась я.

– Неси.

– Алкоголь захватить? – хитро прищурилась я.

– У тебя есть? – удивленно.

– А как же!

– Неси!

– Пойдём, выберешь.

Мы рванули к минибару в гостиной. Зиль ахнул, увидев несколько рядов бутылок разных форм и размеров.

– Так выглядит бар непьющего человека, – засмеялся он.

– Я не говорила, что не пью. Это ты святая икона для миллионов подростков: не курю, не пью, наркотики не употребляю, сексом не занимаюсь, – съязвила я.

– Наркотики я и, правда, не употребляю, потому что они мне не понравились, а вот табак и спиртное – иногда позволяю, – он произнёс это с таким видом, как будто давал интервью на телевидении.

Я захохотала.

– Ой, у тебя есть ром! – восхитился Зиль и вцепился в бутылку с бородатым пиратом.

– Да, вот уже полгода стоит. Девчонки притащили на Новый год, а пить не стали.

– Можно? Я люблю ром.

– Вау, ты пьешь белый ром?! Он крепкий. Девчонки уверяли, что привезли с Карибских островов.

– После всего, что с нами сегодня случилось, очень хочется выпить рому и покурить.

– Говорят, что белый ром нужно чем-нибудь разбавлять. У меня есть ликеры. Вот, например, неплохой и крепкий, – я показала на бутылку с красным эстонским ликером, на наклейке которого был изображен бойкий петушок.

– О, давай! – подхватил обе бутылки и прошествовал на кухню.

– Тебе что-нибудь понадобится для приготовления божественного пойла?

– Фужеры! Будем делать слоеный коктейль… Если я только помню, как он делается…

– Так ты ни разу этого не делал?

– Зато много раз видел!

Я выставила на стол фужеры. Зиль ловко наполовину наполнил их ромом. Затем взял эстонский ликер и также решительно плюхнул в первый фужер, заполняя до краев. От резкого вливания слоёв не получилось, но Зиля это не смутило, и он принялся наполнять второй фужер. Я посмотрела на розовую жидкость в фужере и вспомнила, что ликер более 40%.

– Зиль, – робко сказала. – Я такое не пью! Давай ты первый!

– Я для кого делал?

– Ну, пожалуйста! ‒ сложила ладони вместе и умоляюще посмотрела.

Он надул губы, но взял фужер, чуть-чуть взболтал и одним махом опрокинул в рот! У меня аж дыхание перехватило! У него тоже. Глаза вылезли из орбит, рот раскрылся, хватая воздух. Я сунула ему под нос кусочек пиццы:

– Нюхай! А то весь кайф пропустишь!

Зиль сделал глубокий вдох и откинулся на спинку стула с блаженным видом.

– Хорошо-то как! – он потянулся. – Мир такой прекрасный вокруг. Попробуй, – он указал на мой фужер.

Я, чтобы не портить момент, отхлебнула большой глоток. Пищевод обожгло, из глаз брызнули слёзы, воздух кончился. Теперь он сунул мне под нос кусочек пиццы. Сделала глубокий вдох и почувствовала, как тепло разливается по телу, принося расслабление.

– Хорошо? – переспросил Зиль. И утвердительно: – Хорошо! Жизнь вообще прекрасна!

– По сигаретке для закрепления эффекта?

– Конечно!

– Пойдём на балкон. Не люблю, когда в квартире пахнет куревом.

Мы вышли на балкон и закурили.

– У вас всегда так светло ночью? – Зиль сделал затяжку и оглядел город.

– Только летом. С конца мая и до конца июля. В августе уже наступают тёмные ночи. Так что ты попал в сезон белых ночей.

Не успели мы выкурить по сигарете, как с неба опять хлынул поток воды, будто ждал нашего появления.

Зиль притянул меня к себе, поставил впереди. Раскинул руки и запел на немецком:

Das Fenster öffnet sich nicht mehr

Hier drin ist's voll von dir – und leer

Und vor mir geht die letzte Kerze aus

Ich warte schon ne Ewigkeit

Endlich ist es jetzt soweit

Da draußen ziehn die schwarzen Wolken auf12

Алкоголь да с сигареткой на пустой желудок мгновенно подействовали на мою головушку. Я тоже раскинула руки, перед глазами все расплывалось и качалось – полное ощущение полёта. На нас обрушился ветер с ливнем. Чем не полёт через муссонный дождь?!

Ich muss durch den Monsun

Hinter die Welt

…

Denke ich daran

Irgendwann laufen wir zusammen