– Да, ну-у? – я влила в голос скепсиса по максимуму, моя интуиция говорила, что от меня чего-то хотят, но пока облекают в заманчивую обложку. Любит Мариша заходы издалека.

– Ну, да! – Марина добавила в голос оптимизма. – Приглашаю тебя на халяву посетить концерт одной известной немецкой группы.

– Неужели к нам приезжает Rammstein? – я зевнула, проявляя вялую заинтересованность.

– Нет, лучше – JungeDrachen1! – не фраза, а фонтан радости.

– JungeDrachen? Кто это?

– Ой, не делай вид, что не знаешь! Они же сейчас мегазвезды в Европе и, особенно, в Германии, – Марина напела какой-то мотивчик, который в её исполнении я вообще не узнала. – Теперь вот до матушки России добрались! Два концерта в России! Всего один концерт в Питере! Я тебя приглашаю сходить на один совершенно бесплатно!

– Почему только на один? – блин, дурацкий вопрос, ну спросила, так спросила. Где-то за много километров от меня Марина зависла на паузе, но быстро нашлась. – Просто один уже был сегодня – в Москве!

– То есть, я так понимаю, ты опять меня хочешь припахать и ловишь на интерес? Когда хоть этот концерт?

– Завтра.

Я посмотрела на часы, которые показывали 00:56.

– То есть уже сегодня? – уточнила я.

– То есть уже сегодня, – подтвердила Марина.

– Спасибо, я откажусь, – мне показалось, что я сказала решительно.

– Лен! Ну, Ле-ен, – заканючила Марина. – Признаюсь, хотела поймать на интерес, но раз ты не хочешь на интерес, готова на денежку.

– Сколько?

– 500 евро.

– За полтора дня? Со скольки до скольки?

– Ну, я не планировала для тебя жестких рамок. Думала, ты просто продублируешь основного переводчика, – мялась Марина, а потом как выдохнула. – Прилетают они днем в два, в 19:00 концерт. Между этим поесть и в душ. Уверена, что основной переводчик справится со встречей и размещением в гостинице. А у сцены, после концерта, и потом завтра во время пресс-конференции, всё же нужен второй переводчик. Так что твоя занятость с 18:00 и до конца конференции.

– 2000, – решительно сказала я. – Знаю я эти ваши пресс-конференции, до утра будут куролесить. И свидание с Мишей сорвётся, – добавила для подчеркивания тяжести ситуации – я, мол, из-за её немцев с любимым не встречусь.

– Договорились! – Марина подозрительно легко согласилась, нужно было заламывать 3000.

– Я оставлю в «Ледовом» на служебном входе пропуск. Появляйся до восемнадцати, как появишься – наберешь, иначе потом потеряемся, а мне нужно тебя представить коллективу. А Миша твой вялый какой-то, сколько ты с ним встречаешься, а небось ни разу не перепихнулись! Зато немцы, м-м-м, – больше двухсот кг чистого тестостерона, – Марина томно вздохнула. – И это только группа, а у них же ещё обслуживающий персонал! С ними рядом постоишь, и будешь чувствовать себя, как будто всю ночь кувыркалась. И не с Мишей! – Маринка захохотала.

– Договорились, – сказала я, стараясь соскочить с разговора. – До завтра! – отключилась.

Марина часто подбрасывала мне непыльную работёнку в качестве переводчика.

Контора, в которой трудилась моя бывшая соседка, занималась проведением гастролей по России разных иностранных звезд. Я как переводчик с немецкого, английского, французского языков интересовала их на постоянной основе, но у меня уже есть стабильная работа. Да и, согласись, я работать переводчиком на постоянной основе, на меня бы обязательно навалили кучу дополнительных опций, забывая за них доплатить. А так, я изображала из себя палочку-выручалочку, а меня уговаривали, мне вовремя перечисляли деньги, иначе могу не прийти на помощь в другой раз.

Хотя на самом деле палочкой выручалочкой для меня стали они. Вот сейчас меня эти две тысячи евро очень даже выручат – нужно делать очередной взнос за квартиру.

Так вышло, что к двадцати одному году я стала хозяйкой квартиры-мансарды с видом на Фонтанку. Квартира досталась в наследство от бабушки, но доля в ней в виде тринадцатиметровой комнаты принадлежала дяде, который согласился мне её уступить по цене двухкомнатной квартиры возле метро в спальном районе. Пришлось влипнуть в ипотеку на двадцать лет. Страшно подумать, к тому времени, когда я расплачусь с ней, мне будет сорок!

Конечно, родители мне помогали, но все же заёмщиком была я, поэтому старалась самостоятельно расплачиваться с кредитом.

Маринка часто подтрунивала над моим приятелем Мишей. Собственно, он был единственным парнем, которого я представила Марине. Наверное, мне было его не жалко.

Наши отношения с Михаилом застыли на точке вялых поцелуев еще на первом курсе филфака. Я их не развивала, потому что Михаил меня не интересовал как мужчина. Он и, правда, был какой-то вялый, как замороженный. Даже пальцы и губы были холодные.

Причину продолжения нашего «романа» с его стороны я понять не могла. Если хотя бы признался, что меня любит или, что я ему нравлюсь. Нет, ничего такого он не говорил. Просто звонил и сообщал: «Завтра встретимся». Я отвечала: «Хорошо». И мы встречались у метро. Он провожал меня до дома. Через год таких встреч, стал провожать до квартиры. Иногда я перезванивала ему и говорила, что завтра не смогу, тогда он отвечал: «Хорошо». Оживлялся он только тогда, когда мы с ним говорили по-французски. Читал мне стихи Рембо и Верлена. Наверное, это нас и сблизило. А, возможно, он держал меня для практики французского. Мы с ним несколько раз целовались, но в эти моменты он, видимо, начисто забывал чувственных французских поэтов и представлял себя айсбергом.

А еще мы приглашали друг друга на вечеринки, на которых обязательно нужно было быть с парой, иначе поженят или выдадут замуж. Так, он был познакомлен с Маришкой.

Да уж, странноватые отношения. Теперь мне уже кажется, что у нас с ним сложился хороший такой тендем «практикуясь во французском – защитимся от брака».

На самом деле, кроме Миши у меня были и другие парни: любовь со сносом крыши, страсть с выносом мозга (разные люди, чтобы было понятно), но о них я Маринке не рассказывала.

Марина подняла меня с кровати, поэтому после нашего разговора я собиралась спать, но всё же решила взглянуть одним глазком на тех, кому завтра буду переводить.

Залезла во всемирную сеть. Набрала название группы. И понеслось.

Коллектив оказался тинейджерской группой, состоявшей из двух братьев-близнецов – Зильбера и Купфера Раммельсбергов (причем имена при транслитерации безбожно перевирались, я даже не сразу поняла, что один Серебро, а второй Медь), и их одноклассников Матиса и Гюнтера.

Мальчиковый ансамбль песни и пляски на немецком & английском (кстати, с сильным акцентом, но это хорошо автотюнилось и акцент придавал своеобразный шарм песням). Я саркастично ухмыльнулась, ведь точно более двухсот кг чистого тестостерона, если принимать вес каждого за пятьдесят кг, а если по семьдесят, то – ого-го!

Так, а они красавчики. Особенно гитарист. М-м-м, дреды, тесные джинсы. А взгляд… Ух! Глаза его так много, о многом говорят, вспомнила я песенку из какого-то водевиля.

Что там Маринка говорила про переводы до ночи. Может попереводить ему до утра…

Поисковик выдал бесконечную череду фотографий. Залипла.

Фронтмен у них, кстати, так себе. Нечто среднеполое. Длинные черные волосы, залаченные до состояния иголок дикобраза, чем парень был сильно похож на героя японского аниме Ёжика-Соника. Подведенные черным глаза, сильный мейкап, всякие металлические дрюлечки-иголки на одежде и колечки: в ушах, на пальцах, в уголке правой брови. Эмо или гот, не различаю я этих течений.

М-да… Смазливый, чёрт! Но не в моем вкусе.

Мне нравятся плохие парни, как их гитарист. Он так дерзко взирает на мир из-под длинных, загнутых ресниц. Кажется, что в его глазах отражаются все эмоции. Вот он взирает на тебя с ошеломляющим желанием, а вот вызывающе, как мачо из американских фильмов.

Поразительная харизма! Десять минут просмотра фотографий, а у меня ощущение, что я его давно знаю. И мало того – я хочу его. Хм-м… А это идея! В каждом интервью Купфер хвастается своими сексуальными подвигами, скорее всего, это для поддержания имиджа. Тогда в жизни он застенчив и робок с девушками. Что ж для семнадцатилетнего подростка это нормально. А для реализации моей идеи это даже великолепно! Уверена, что легко соблазню его. Заодно проверю, насколько хорошо я освоила уроки соблазнения, полученные у крышесносного секси с пятого курса.

Я насилу отлипла от компа. Чего только не лезет в голову, наверняка последствие полугодового воздержания. Полгода назад я запретила себе думать о страстном секси с третьего курса, с тех пор ввела вынужденный целибат. Но для такого «дракончика» я готова прервать свое воздержание. Складывающаяся ситуация особенно заводила: они у нас на одну ночь. Парень видать не промах. Одна ночь и разлетимся кто куда, оставив приятные воспоминания.

С мыслью о гитаристе я уснула.

Утром я тщательно подобрала одежду. Стильно, изящно и никаких намеков на эмо или готов. Буду работать на контрасте с их имиджем и видом поклонниц.

Легкая блузочка с декольте. Джинсовая юбка-шорты, коротковато и романтично – как раз то, что надо, чтобы завладеть вниманием юного сексапила. К этому в комплект чулочки сеточкой и мозг мальчика, как минимум следующие 24 часа, будет занят решением проблемы, как меня трахнуть. Еще раз оглядела себя в зеркало. Выгляжу достаточно сексуально, но в то же время не вызывающе. Вполне сойдёт за деловой стиль. Особенно если учесть, что сейчас на Питер снизошло жаркое лето и надеть что-то более закрытое равноценно маринованию себя в собственном соку.

Добавила к этому прическу-ракушку, заодно открыла для всеобщего обозрения татушку с моим знаком зодиака на шее сзади, но локоны спиральки по бокам лица выпустила, подпустив в образ легкомысленности.

И самое тяжелое орудие – летние туфли от Christian Louboutin со стразиками на пяточке и каблучке – в них нога длиннее, а рост выше. Всё-таки мальчики высокие, поэтому изображать опытную секси-вумен, если росточком на уровне их пупка, будет трудно.

Я, конечно, девушка не мелкая – 165 см, но всё равно по сравнению с их средним 190 см, буду смотреться ребенком.

До 18:00 еще весь день впереди. Весь рабочий день, который предстояло провести в офисе, так что лабутены были взяты с собой в Smart, а ноги поместила в удобные спортивные тапочки.

Чтобы не опоздать в Ледовый и не отпрашиваться с работы, в 15:00 взялась отвезти выполненный перевод заказчику, который жил как раз в районе метро Ладожская. Поэтому, собрав все пробки, я умудрилась приехать к Ледовому дворцу за 40 минут до назначенного Мариной срока.

Припарковалась недалеко от служебного входа, решив, что вряд ли кто-нибудь еще будет парковаться рядом. Открыла дверцу Smartа, высунула ноги и не торопясь стала переобуваться. Именно в этот момент, чуть не задев дверцу моей машины, мимо проехал минивэн. Я физически ощутила взгляды, ощупавшие меня сквозь тонировку стёкол.

Минивэн остановился перед служебным входом, и из него вышла толпа людей, среди которых я узнала Ёжика-Соника и своего мачо. Пассажиры минивэна дружно направились к входу. Я, сообразив, что можно сразу влиться в коллектив, поспешила за ними.

На проходной возникла мешкотня и толкотня. Я решила подождать в сторонке, пока немецкие гости пройдут внутрь, но шустрый глаз Марины выхватил меня. Она закричала и замахала рукой, подзывая меня к себе:

– Лена, иди сюда! Как хорошо, что ты вовремя! – Маринка схватила меня за руку и потянула за собой, буквально пронося сквозь группу немецких товарищей и бросая вахтеру: – Это наш переводчик Волгина, я пропуск оставляла, – и уже мне, стараясь перекричать гвалт на немецком языке: – Нас давно так не кидали! Прислали переводчицу, которая видимо была подругой Штирлица.

– Что не делится информацией?

– Нет такая же старая и, по-моему, она половины не понимает из их сленга, – Марине, как обычно не было дела до исторических персонажей, но иногда я понимала её образы. – Надо было полностью тебя брать на два дня, но видишь переезды Москва – Питер – ты бы не согласилась.

Мы стояли в сторонке, дожидаясь, пока вся группа, включая охранников, костюмеров, гримеров, продюсеров и прочих, назначение которых я не знала, подойдет к Марине, ну и ко мне, раз я стояла рядом.

– Знакомьтесь, это Лена Волгина – переводчик. Она поможет вам общаться с русскими и сделает все возможное, чтобы во время вашего пребывания в Санкт-Петербурге у вас не возникало языковых барьеров! – на хорошем английском объявила Марина.

– Отлично, – сказал какой-то невысокий мужчина с острым взглядом, очевидно продюсер. – Рад с Вами познакомиться. Но где фрау Петрова? – спросил он у Марины.

– Мы решили сохранить её здоровье до пресс-конференции, а на концерте вам будет помогать Лена.

Марина быстро перечислила состав группы, по порядку как стояли:

– Матис, Гюнтер, Зильбе, Купфе.

Матиас и Гюнтер приветливо улыбнулись дежурными улыбочками. Купфе окинул меня оценивающим взглядом. Зильбе взглянул на меня с раздражённо-надменным выражением лица и отстранённо кивнул, странно принюхиваясь.

Мужчина с острым взглядом оказался герром Остом, действительно продюсером группы. Марина представила мне двух охранников герра Тобиаса и герра Болена.

– Вообще-то охранников больше, но эти два – боссы, один директор, другой его помощник. Я не вдавалась в подробности, но их задача защищать коллектив от фанаток, – пояснила мне на ухо Марина. Остальных членов группы сопровождения она мне не представила, видимо, я с ними работать не буду, а может очень торопилась, потому что её внимание уже было занято другим. – Все за мной, я покажу гримёрки! – крикнула Марина и повела всех в глубины Ледового дворца.

Размещение в гримёрках моих знаний не потребовало. Привыкшая к постоянным переездам команда, хорошо ориентировалась в закулисном пространстве и легко находила общий язык с местным обслуживающим персоналом. Но я все-таки воспользовалась моментом и проводила Купфе в его гримёрку, открыла дверь и подиумным шагом прошла вперед, покачивая бедрами.

– О, уютная комнатка, – сказала я, неспешно поворачиваясь и ловя его взгляд, в котором светилась оценка моей походки. – Здесь даже диванчик есть, – я провела языком по верхней губе.

Он презрительно окинул взглядом старый и продавленный диван.

– Ты таким не брезгуешь?

В это время гримёрку наполнили люди с чемоданчиками, чемоданами и еще какой-то утварью. А я направилась к выходу и, чуть приникнув к нему, прошептала на ухо:

– Главное не брезговать партнёром, – одарила полуулыбкой и всё тем же подиумным шагом ушла в коридор.

На репетиции сначала ребята настраивали инструменты, периодически поругиваясь с обслуживающим персоналом, для этого им мои услуги были совершенно не нужны. Потом Зиль устроил истерику из-за плохо настроенного микрофона. Его голос в динамиках, действительно, то дребезжал, то делался неестественно высоким. Он метался по сцене, пробовал звук, ему не нравилось звучание, он чертыхался, запевал песню, ему снова не нравилось. Звукорежиссер подстраивался, виновато улыбался, протирал платком лысину, но Зиль все больше распалялся.

Продюсер и Марина что-то обсуждали, не привлекая меня для перевода, очевидно, Маринкиного английского вполне хватало. Короче, все при деле, только я от скуки не знала, куда себя применить.

Вдруг Зиль что-то рявкнул в микрофон, все внимание переключилось на него. Тобиас извинился и скрылся в полумраке зала. Куп подошел к брату. Герр Ост вскочил и направился к звукорежиссеру.

– Что-то случилось? – спросила я у Марины.

– Звук…

– Ну что они за два часа ему звук не выстроят?

– Какие два часа? Скоро народ запустят. А еще разогрев, не забывай, опять все собьют.

– Да ладно! Это же немецкая машина индустрии развлечений, – попыталась я подбодрит подругу.

– Причем тут это? – фыркнула она и унеслась куда-то.

Что это с ней? Так фыркнула, как будто я виновата, что звук не настраивается. Ну и фиг с вами, главное гонорар завтра отдайте. Отправилась в буфет для персонала и в одиночестве выпила большую чашку кофе. Решила подзарядиться кофеином, понимая, что с такой шебутной командой я попаду домой поздно.

До концерта оставались считанные минуты. Сцену уже оккупировала команда разогревщиков.

Мальчишки опять были заняты сами собой. В основном все сидели по гримёркам, и я даже подглядела, как Зильбе мастера в четыре руки укладывают, вернее сказать поднимают дыбом, волосы и рисуют мейкап на лице. Купфе, к моему большому удивлению, мастера укладывали дреды. Надо же, это гнездо глухаря под бейсболкой, оказывается, было не спонтанным желанием 17-летненго подростка, а результатом работы седоватой тётечки, которая какие-то прядки подваливала (от слова валять шерсть, превращать её в войлок), какие-то прядки подлачивала, и на всё это водружала бейсболку.

Движимая любопытством, я заглянула к оставшимся участникам группы. Второму гитаристу Матису – волосы распрямляли и покрывали лаком. К этому я была уже морально готова.

Наверно, барабанщику Гюнтеру ничего делать не должны. Стрижка у него короткая, внешность неброская, да и за барабанами его не видно. Как же я ошибалась! В момент, когда я заглянула в гримерку к Гюнтеру с вопросом: «Марину не видели?», ему делали маникюр.

Я закрыла дверь и перевела дух, почувствовав себя со своими волосами ракушкой и практически прямыми «локонами вдоль лица» школьницей на свадьбе старшей сестры.

Выпитые за день напитки запросились наружу. Пришлось направиться на поиски нужного помещения.

Заветная дверь с буквицами «WC» и силуэтом в юбке отыскалась в каком-то тесном закутке напротив двери с силуэтом без юбки. Быстро удовлетворив свои потребности, и тщательно вымыв руки холодной водой, я уже взялась за ручку хлипкой двери, когда услышала приближающиеся голоса. Непроизвольно я чуть приоткрыла дверь и прислушалась.

Голоса я узнала сразу: один принадлежал Купфе, а второй Матису. Парни что-то оживленно обсуждали.

– Согласись, она что надо! – восторженно вещал Купфе. – И глазки мне строит!

– Дурак, она просто флиртует.

Они вошли в дверь напротив и не удосужились её закрыть, из-за чего дверь дамской комнаты оказалась подпёртой, а я лишилась возможности выйти. С трудом просунула руку в щель и попыталась оттолкнуть неожиданный упор. Хорошо, что я приоткрыла дверь, прислушиваясь, иначе бы вообще была заперта. Кто придумал так ставить двери?! Современная архитектура, блин! Рука хоть и пролезла в узкую щель, но дверь мужского туалета мне оттолкнуть не удавалось. Купфе между тем продолжал громко вещать:

– Да брось ты, она точно меня хочет. Я же вижу по её поведению! Точно-точно! Взгляни на ее губы. Она постоянно их облизывает. Это верный признак, что хочет меня поцеловать. «Ого! Мальчик кем-то сильно увлёкся», – улыбнулась я и, наконец, дотянулась до двери мужского туалета, слегка толкнула её. Дверь поддалась и медленно стала закрываться, освобождая мне путь.

– Ну ты и сказанул! Жарко поэтому губы сохнут. Я тоже облизываюсь. Куп, я хочу тебя поцеловать! – заржал Матис. За дверью послышалась возня и гогот Купа.

– Да ну тебя! – снова возня и смех. – Скажи еще, что она просто так передо мной попкой вертит? Да это призыв: «Вставь мне, детка!»

– Раммель, она секси, соглашусь! Но из-за недоебита ты неправильно воспринимаешь реальность! Подумаешь, девушка попкой повиляла! Это еще ничего не значит.

– Нет же! Вот увидишь, я её трахну! Сегодня же! – Куп сорвался на крик.

– Да ладно, обломаешься! – подначил Матис.

– Спорим?

Матис засмеялся.

Шум воды, затем включилась сушилка для рук, и мне стало плохо слышно. К счастью, дверь в мужской туалет достаточно прикрылась и я смогла выйти в тесный закоулок, твердо намериваясь быстренько уйти, чтобы дальше не слушать их подростковые мечты. Но вдруг через шум сушилки и скрип двери до меня донеслось:

– Лена не даст! Скорее пошлет подальше!

Ого! Это они про меня? Вот это я удачно зашла… Только их беседа уже не забавляла. Спорщики малолетние! Я физически ощутила себя окаченной ведром холодной и грязной воды. Мутные струйки стекали по лицу, а от злости застучало в висках. Я резко и бесшумно распахнула дверь, с твердым намерением дать в морду. Ребята стояли почти у выхода. Куп ко мне спиной, а вот Матис…

– Ещё как даст! Спорим?

В этот момент Матис меня увидел и остолбенел, не иначе как от моей сексуальности.

– Куп… – промычал, предупреждая друга.

Но Куп уже занимался со мной сексом во всех позах и на предупреждения не прореагировал.

– Вот увидишь! В подтверждение я оставлю у нее на шее засос. Как метку! Как дасмаль! Легенду помнишь? – стервец радостно заржал. – Давай поспорим на желание!

Я замешкалась, выбирая способ мести: вцепиться в дреды или с разбега толкнуть об стену. Матис с пониманием смотрел на меня. Ситуация явно идиотская.

– О боже! А какие у неё сиськи! Они так торчат! Интересно они натуральные? – при этом он мечтательно прикрыл глаза, задрал голову и сделал пальцами сжимающие и разжимающие движения.

Мне стало смешно. Как можно сердиться на такого малолетнего идиота? Чтобы не рассмеяться, я прикрыла рот ладошкой и медленно попятилась за дверь. Умоляюще посмотрела на Матиса и приложила палец к губам. Он, не сдерживаясь, рассмеялся и уверенно заявил:

–У нее сиськи натуральные. Но теперь я на сто процентов уверен, что ты её не трахнешь. И спорить не о чем. Потому что ты, Раммель, сегодня на редкость невезучий. Пошли, а то Зиль нас уже потерял и начнёт истерить. – Матис обхватил друга за плечи и, стараясь держать его ко мне спиной, повел из туалета.

Я быстро шмыгнула назад за дверь.

– Не успеет потерять! – фыркнул мечтатель, но быстро направился в сторону гримёрок. Матис, не оборачиваясь, побежал за ним.

– Ну уж, нет, зайчик, – прошипела я им вслед. – Спорщик хренов! Ну-ну!

Голова пошла кругом. Я столько приложила усилий, чтобы привлечь внимание Купа и реализовать свой план. И все рухнуло! Черт! Угораздило же меня прийти в туалет. Может ладно… Нет, Лена, совсем не ладно! Дураков учить надо, а себя ценить! Я решительно отправилась в гримерки.

Беспокойный коллектив я нашла по шуму, раздававшемуся из-за одной из дверей. Когда я вошла буря была в разгаре. Ост вопил на Зиля, а тот вопил на Оста. Делали это они одновременно и с наслаждением, причём окружающих это не напрягало. Гюнтер стоял у окна и что-то сосредоточенно рассматривал. Матис самозабвенно подбирал музыку на гитаре. Окружающий шум его сбивал, он хмурился, поправлял колки. Куп полулежал на диване с бутылкой воды в руке. Увидев меня, он заулыбался и растёкся по дивану еще больше, широко раздвигая ноги. Я оглядела тесную комнату. Единственный стул занят Матисом. Сесть некуда. Пришлось натянуть улыбочку и подиумным шагом, отбивая темп высокими каблуками, подойти к диванчику. (Присутствующие проводили меня взглядами, а Матис перестал играть). При этом я встала лицом к Купу и спиной к остальным присутствующим.

– Разрешите присесть? – произнесла грудным голосом, складывая губки в свисток.

– А? – опешил он.

– Можно я усядусь?.. На диван… – надеюсь, он оценил мои интонации.

Вопли за спиной прекратились. Все четверо уставились на меня с Купом. Не торопясь повернула голову в сторону присутствующих, демонстрируя Купу длинную шею, которая снизу должна казаться еще длиннее из-за декольте.

Да, так и есть. Немая сцена. Куда я попала? Какой-то мужской монастырь, в котором я что-то сделала не так. Зильбе натурально выпучил глаза. Ост скривил лицо: то ли сдерживая улыбку, то ли от злости. Гюнтер прикусил губы, явно сдерживая смех. Матис, увидев, что я смотрю, спрятал лицо в волосах.

– На д-диван? – пролепетал Куп.

Я подмигнула замершему Зилю и полностью повернулась к Купу. Пользуясь тем, что зрители не видят моего лица, окинула его тело томным взглядом с головы до ног и обратно, задержавшись на … чуть ниже живота. Рот приоткрыла и облизала пересохшие губы. Прищурилась.

– Ну не на пол же… – выдохнула тихо. Парень часто заморгал.

– Д-да… С-садись… – он поспешно сдвинул ноги и прижался к подлокотнику. Такой реакции я от «мачо» не ожидала.

Быстро крутанулась и плюхнулась на диван, скользнув бедром по бедру Купа. Уселась совсем близко и он оказался зажат в углу. «Мачо» поёрзал, но не сбежал.

– А что случилось? – удивленно спросила я, обводя всех наивным взглядом.

– Ничего. Всё хорошо, – пробормотали зрители на разные лады.

– Я пойду, – кинул Ост и поспешил покинуть гримерку.

Зиль остался стоять, изображая соляной столб. Они что вообще с девушками не общаются? Почему такая дикая реакция?

1 2 3...6 >

На страницу:

Перейти

1 из 6