Секретная папка СС

– Машина опять без пробега? – спросил водитель белого Renault, следуя за «пятеркой».

– Угу, – промычал второй пассажир. Он сидел напротив водителя, думая о чем-то своем, закусив костяшку указательного пальца, он глядел вперед, высунув локоть сквозь проем окна двери авто.

– Ну, твою… – выругался водитель, – у меня только год вождения, а здесь по этим проулкам… Тут же на каждом пути перекресток, а их водители гоняют как…

Агент не знал, как закончить свою речь. Второй агент был настолько увлечен своими мыслями, что никак не реагировал на него.

Дорога для водителя, казалось, была более чем проста, но отличалась от американских квартальных дорог частями с неглубокими выбоинами, светофор на перекрестке без «бегающего человечка».

– Слушай, Фрэнки, давай плюнем на директивы и в следующий раз, а я уверен, что будет следующий раз, машину буду выбирать я сам. И цвет тоже, – закончил фразу водитель, посмотрев на соседа, тот по-прежнему держал в зубах костяшку пальца, не отрывая взгляд от дороги.

Покрутив в недоумении головой, водитель продолжал путь.

– Надеюсь, дальше дорога не будет такой страшной, хорошо рессоры держат, – сказал он, в который раз подскочив на выбоине.

***

Фэргату позвонили.

– Да, Валера. Нет, я сейчас не могу, я еду на двадцать пятый. Да, хорошо. До свиданья, Валера.

Водитель «пятерки» бросил отключенный мобильный телефон на второе пустое сидение пассажира.

– Свояк который раз женится, попросил меня гостей развозить на завтра, – сказал Фэргат, обращаясь то ли к самому себе, то ли к попутчикам, забыв, что они оба интуристы и еще хуже владеют русским языком.

Овладевший два года назад шоферской деятельностью, на вид кавказской национальности, бывший продавец туфлями Фэргат решил сменить амплуа и стать водителем такси, приобретя заранее автомобиль с уценкой в кредит. Нильсон обратившемуся к ним водителю из вежливости ответил кивком, вновь вернувшись к обзору карты, которую достал Фильчиган, дабы показать важность их поездки и то, что им некогда слушать других.

***

Въехав на очередной небольшой мост через реку, на взор водителя белого Renault по левую руку впереди появился заброшенный завод, больше похожего на современные доки. Дорожное полотно, охваченное с обеих сторон кустами, деревьями и редко появлявшимися вдоль него деревянными двухэтажными жилыми постройками после моста, казалось, ведшее к замку самой Брунгильды.

– Что… что они делают?! Какого?! – вдруг возмутился водитель «Рено».

Внезапно темной точкой «пятерка» притормозила и стала разворачиваться, пропустив другую машину.

– Что, что они опять задумали, дай телефон… – отреагировал агент, обратившись к напарнику.

– Шеф, – почти кричал он в телефон, – они развернулись и направляются обратно.

Напряжение второго агента проявлялось не таким паническим образом, он продолжал закусывать костяшку, отвлекшись от своего занятия, лишь передавая телефон.

– Понял, занять место, понял. Хорошо, шеф, – водитель отключил телефон.

– Так вот, Фрэнки, – сказал он, – говорю тебе, я, Фрэнки, – он в упор посмотрел на напарника, – в следующий раз по крайней мере выбирать цвет буду я.

Машины поравнялись, Фрэнки и его друг старались не смотреть, кто сидит в «пятерке» чтобы не привлекать к себе внимания. Немного снизив скорость, Renault стал выискивать удобное место для последующего ожидания двух иностранцев, когда они вздумают ехать обратно.

***

– Что теперь надо делать? Надо ехать в местную библиотеку, – ответил на свой вопрос находчивый Нильсон.

Машина притормозила и повернула назад, после того как двое иностранцев сделали попытку объяснить водителю, что им необходимо вернуться в город и посетить местную библиотеку.

– Интересно, там у них, как у нас, могут впустить по разовому талончику? – сказал Фильчиган, вопросительно посмотрев на своего компаньона, когда их машина развернулась.

Он убрал, засунув ставшую уже ненужной карту в походную сумку.

– Не знаю, разберемся, – Нильсон, заметив потерянный вид друга, решил, как всегда, подшутить над ним, стараясь накалить обстановку, – но ты и я в России, дорогой друг, не зарегистрированы, лишь как туристы, тем более в их библиотеке.

За серьезным видом сквайра едва удерживалось спокойствие. Нильсон уже знал, что можно было предпринять, но его коробило, что Андреас не прислушался к его мнению и они поспешно собрались из номера в дорогу.

– Я же говорил, надо было сначала ощутить свежий воздух, понять его микроструктуру, быть, думать как местные граждане, в конце концов, ты географ, тебе ли не знать, как климат влияет на физиологию человека.

Фильчиган, казалось, успокоился.

– Я не географ, у меня специальность по международным отношениям.

– Во! Прекрасно, вот ты и будешь у нас проводником в храме знаний, – Нильсон, сострив, улыбнулся, так как заметил недоуменный взгляд Фильчигана, это означало одно – что тот начал мыслить, исходя по ситуации.

Спустя некоторое время, умилившись проезжая по подвесному словно миниатюрному «бруклинскому» мосту, Нильсон вдруг вспомнил что-то важное.

– А, please. Э-э, – Бенджамин не хотел вновь натолкнуться на языковой барьер, старался подыскать слова, – hotel…

– Да, – добродушный Фэргат обратился к Нильсону через зеркало заднего вида, – что вы хотели? – спросил он, подхватив оборванную мысль иностранца.

– Hotel is, – старался объяснить Нильсон, – otel.

– Понял, понял, гостиница, все, едем туда, – ответил Фэргат.

– Э-э… Пурэ-Найволок, – не унимался американец, когда их машина свернула на набережную, до этого они ехали по центральной дороге.

– Все правильно, туда и едем, – сказал с меньшим акцентом водитель, – так быстрее.

Нильсон, все же не поняв его, оставил пояснения, считая, что местный водитель лучше знает, как ему добраться до нужного места. Фильчиган, скрестив руки, завалился на сиденье, уединившись в свои мысли.

После того как, прихватив с собой паспорта в гостинице, посетив библиотеку под вопросительными взглядами молодежи, Нильсон и Фильчиган вновь уселись в кабину азербайджанца, время уже близилось к полудню.

– Надеюсь, они не поняли, в чем дело, Андреас, – пробубнил эсквайр, когда машина выехала на центральную дорогу, – и не отправятся за нами в преследование. Ты заметил, какой был подозрительный взгляд у одной из женщин, она постоянно пялилась на меня и все время молчала, один из признаков шпионских тем – молчи и наблюдай. Ты как думаешь?

Нильсон обратился к товарищу, тот, казалось, вновь ушел в себя.

– Я вот о чем думаю, Бен, – сказал Фильчиган, глядя на дорогу за пассажирским креслом, – у этого города такое славное прошлое, а дороги у них ни в какую…

Автомобиль в прошлом гость-работника, притормаживая перед тянувшейся впереди полосой машин, уже проехал тот бассейн, на который американцы снова не обратили внимания.

Для того чтобы попасть на другой берег, необходимо дождаться своей очереди на понтон и заплатить пошлину охраннику, чтобы тот пропустил их через шлагбаум, однако, когда еще перевозчики находились на платформе понтона, недолго думая, Фэргат вышел из машины, оказавшись на берегу, поговорив о чем-то и что-то передав человеку в камуфлированной форме синеватого цвета, вернулся в машину.

– Все будет хорошо, – сказал он с акцентом пассажирам и перевел ручник на первую передачу. Машина плавно съехала со сходней и через пять минут американцам представился вид проселка, впечатлявший их, будто они оказались в глухом месте практически на краю света. Однако показавшийся впереди, выглядевший вполне цивилизованно, несмотря на потрепанность кузова, легковой автомобиль вывел иностранцев из транса. Они оба переглянулись, но не сказали друг другу ни слова. В следующее время машину потряхивало на бугорках дороги, мотая из стороны в сторону пассажиров с водителем. Азербайджанец по национальности, Фэргат, словно не зная, что везет достопочтенных граждан, не обращал на выражения их лиц никакого внимания, как и на их такую непривычную речь, в его планах было сохранить свою машину. Единственное, за что могли друзья держаться, это за ручки дверей, и они настолько в них их крепко взялись, что не замечали пролетавших мимо кустов и деревьев вдоль дороги.

– Ты ничего мне не говорил о российских дорогах, Ан-дреас, – болтаясь на сиденье из стороны в сторону, наконец Нильсон подпрыгнул на очередной кочке.

Фильчиган, стараясь сохранить баланс на сиденье, держась за дверную ручку, промолчал, лишь украдкой взглянув на спутника, посочувствовав ему угрюмым выражением лица из-за нелепой ситуации, в которой он почувствовал себя виноватым и злился больше всего на себя, чем на несовершенство дорожного полотна, что втянул своего друга в такое путешествие.

Наконец после поворота среди показавшихся заброшенными двухэтажных жилых домов дорога немного выровнялась. Пассажиры наконец могли заметить и подивиться бежавшим вдоль обилия густой зелени хвое, березам по бокам грунтовой трассы.

– Еще нэмного – и будэм на мэсте, – поспешил бросить несколько слов попутчикам Фэргат.

За все время пути по островной дороге он держал свой руль в руках, будто боясь выронить его, и, не отрывая упорного взгляда от лобового стекла, словно спринтер, несся со всей мочи, планируя поскорее добраться до пункта назначения.

Свернув наконец с главной дороги и сбавив ход машины мимо скопления гнилых досок некогда развалившегося забора бывшей колонии, впереди Фильчиган заметил несколько человек, спешащих через дорогу, и следовавшую за ними женщину с коляской, которая только и обратила на них внимание. Этой казавшейся на первый взгляд нежилой обитаемой жизни, привлекло внимание иностранцев. Свернув направо за часть большого забора машина, сделав еще один заворот, наконец остановилась у бывшего центрального здания уголовной инспекции.

Первым открыл двери Нильсон как человек, который готов принять на себя любое чрезвычайное действие.

По его сторону было поле, некогда бывшее футбольным, теперь заросшее травой. Напротив поля было здание, где когда-то состоял штаб по охране заключенных, теперь оно казалось запустевшим, и в некоторых местах на первом этаже даже разбиты стекла окон.

Договорившись о том, чтобы шофер их дождался, друзья тронулись дальше. Пройдя мимо покосившихся решетчатых железных ворот, они проследовали вдоль насыпи в виде дороги через бывший ров, сотворенный еще триста лет назад, сейчас который был полностью затянут болотной зеленью.

Путешественники остановились оглядеться. Возле них ставшие уже в некоторых частях разбитой вышкой, посеревшей от времени, в нескольких шагах их взором едва улавливались Южные ворота Новодвинской крепости.

– Да, – протянул воодушевлённый Нильсон, – и где же тут вход… Да и выхода я, честно говоря, тоже не замечаю.

Над бывшими воротами, заложенными нестёртым кирпичом, сквозь заросли травы угадывались завитки – узор, словно две морские волны, с окружностью посередине в них. Массивные стены давали мнение, что не было никакой возможности попасть внутрь бастиона, если не приложить лестницу. Любопытный, но всегда ставящий под сомнение любое действие Фильчиган предположил, что вход может находиться с левой стороны, то есть со стороны реки. Только друзья решились действовать по предложению декана социальных наук, как позади они услышали голос молодого человека.

– Хэй, – окликнул он их, – если вы ищите вход, то он идет по той лестнице.

Паренек указывал в сторону едва заметного деревянного лестничного марша, расположенного поодаль справа от них, спрятавшегося за набравшей за время цвет молодой ольхой. Путники, не поняв ни слова по-русски, повернули в противоположную сторону.

Пересекши не без легкости стену толщиной больше полуметра, друзья, спустившись по плохим ступеням, направились, как им показалось, к возможно обитаемой небольшой будке, расположенной напротив в метрах пятидесяти от них.

– Да, – выдохнул Нильсон, когда они спустились и остановились, чтобы осмотреться, – ты видел когда-либо подобное? Совсем другой мир, дружище.

Они оказались среди места, обросшего кустарниками, травой, деревьями, приветливо шелестевшими листьями над головами, их взору представился посеревший от времени забор, чуть поодаль от вышки доносился скрип дверцы от колыхавшего ее ветра. Изредка на кольях полусгнившего забора колючая проволока, видимо, часть ее местные жители уже успели растащить на свои нужды, представляла, что здесь некогда содержали заключенных. Приблизившись ближе к домику, из калитки огражденной забором будки, чудом сохранившейся от поселенцев, появилась немолодая женщина, в руке она держала ведро и небольшую лопатку. Обратив внимание на появившихся людей, она смотрела на них будто на внеземных существ. Ковбойская шляпа с полями Нильсона скорее удивляла ее, чем просто не ожидала встретить она здесь еще каких-либо людей из другой группы.

– Вы из комиссии? – спросила она с любопытством.

Иностранцы были немногословны. Фильчигану как педагогу по естествознанию приходилось изучать несколько языков, одним из которых, в частности, был русский язык. Но так как он был больше увлечен восточной культурой, то России он мало уделял внимания, как оказалось, зря. Здесь, куда, как оказалось, словно не разделяясь, было намного любопытнее пост империалистическое и социалистическое мировоззрение народа, во всяком случае, действия россиян были неожиданны, и тем они всегда заставляли находиться западников в аналитическом состоянии. Что иногда было бы и полезно такой возможностью понять, что ты есть и зачем ты здесь.

– Ми туристс, – сказал Андреас.

– А, – протянула женщина, как бы выходя из забвения, начиная осознавать происходящее.

Она выглядела по-простому, спортивные трико, обтягивавшие практически уже ставшую бесформенной от годов талию, но прикрывавший легкий рабочий халат практически скрывал ее недостатки, на голове косынка как головной убор. Но, несмотря на ее возраст, лицо ее было обаятельным.

– Шведы, финны? – гадала она, проявив дружелюбную улыбку.

Сейчас она, казалось, засыпет их своими вопросами, по всей вероятности, посчитав людей за коллег, что могло помешать американцам в их раскопках.

Нильсон и Фильчиган не могли ничего придумать, так как объясняться все равно бы пришлось на языке, мало им знакомом. Но женщина облегчила им задачу.

– Вы уж там своим скажите, чтобы… ведь эта история – наша и ваша история, ну, подумаешь, воевали вместе. Триста лет уже прошло, – женщина взяла ситуацию в оборот, она подошла к спутникам ближе.

Сиявшая на ее лице воодушевленная улыбка обнажив белые зубы, оттого, что, как посчитала она, древним форпостом занимается не только их бригада с полным энтузиазмом, но здесь и представители иностранной коллегии краеведов.

– Да, да, конеиешно, – поспешил отозваться Фильчиган, желая поскорее отвязаться от женщины.

– Ну, ладно, – махнула она лопаткой, – пойду дальше раскапывать. А нас тут всего десять человек, да и то ребята все с третьего курса. Но какое значение это имеет, если нашу молодежь привлекает наша история, это же здорово! Значит, за свое будущее мы можем быть вполне спокойны.

На этом, казалось, беседа подойдет к своему завершению, как неожиданный вопрос женщины привел друзей в еще большее смятение:

– А вы какую часть крепости хотите обследовать, если не секрет?

На ее лице скрылась улыбка, но выражение ее изображало любопытство. Фильчиган принялся быстрее вспоминать все знакомые и не знакомые русские слова, чтобы женщине ненароком не вздумалось примкнуть к их дуэту, как подумал он, или же, того хуже, она станет уговаривать присоединяться к их компании, что, естественно, не входило в их планы.

– Ми есть интерестинг зэ норд часть, – осведомил ее Андреас в надежде, что там, в интересующей их части форпоста, не работают ее люди.

– А-а, – отозвалась женщина, – северная часть, значит.

– Да, севиер ост парт, – дополнил Фильчиган.

В разговоре с женщиной оглядывая местность, он уже предположил, что ее команда не планирует на то место, куда они с Нильсоном собираются добраться, но и успокаивающего здесь было мало – такая маленькая, но активная студенческая бригада может работать только в том месте, более подходящем для раскопок. А значит, здесь им придется нелегко.

«Интересно, – подумал Фильчиган, – догадывается ли об этом Бен».

– Ну, всего вам хорошего, коллеги, – на ее лице, кроме дружелюбия, вырисовывалось явное недоумение. Все же предположив, что ученые иноземцы могут быть более серьезнее отнестись к поискам артефактов, поспешила предупредить их о возможной опасности от заболоченных мест, попрощавшись с ними, она направилась в проем, где еще пару лет назад был транспортный въезд на промышленную зону бывшего уголовно-исправительного заведения.

***

– What fucking shit, – выругался водитель иномарки, когда разговор напарника с контролером на берег по пропускам явно затянулся.

– Что там у вас, почему так долго? – спросил водитель второго, когда тот вернулся в кабину.

Тот явно был чем-то расстроен.

– Говорит, что такса за ночь поднялась.

– Ни хрена себе, – возмутился водитель белого Renault, – а ты заметил, нет, ты заметил, Фрэнк, как тот типа Фиата без проблем с ним расплатился и уехал, как будто бы даже и не торчал тут!

Напарник пожал плечами, он, оперевшись о дверцу локтем, закусывал палец, о чем-то размышляя.

– Ладно, поехали, – водитель плавно перевел небольшую рукоять коробки передач.

– Ты не спросил, куда они поехали? – спросил водитель, успокоившись.

Машина, взвизгнув колесами, через секунды две уже была на берегу. Фрэнк высунул палец изо рта.

– Ты здесь видишь еще где-нибудь дорогу? – безучастно спросил он.

– Ладно, приятель, едем направо, – сказал водитель.

Автомобиль вырулил на темное, состоящее из плотной земли и гравия полотно, называемое дорогой.

***

– Я думаю, нам надо обойти вот эту лачугу, – Бен указал на деревянное строение, откуда появилась женщина, – иначе мы можем встретиться со скаутами. А это, сам понимаешь, Андрес, вопросы «кто мы?», «куда мы?» пожестче вопросики будут, когда мы уже с детьми встретимся.

– Да, вероятно, Бен, – Андреас огляделся вокруг, – но что ты скажешь про то, что нам нужно будет оказаться посередине бастиона?

– Что ты имеешь в виду? – не понимал его Нильсон. – Разве мы ищем не вход в подземелье, где нас ждут врата в потусторонний мир?

– Да нет, все правильно, Бен, но, – Фильчиган не знал, как досказать, что путешествие на край города является всего лишь частью их пути.

Фильчиган заискивающе посмотрел на друга.

– Понимаешь, Бен…

– Что? Что ты хочешь сказать, мой друг? Что наше путешествие не имеет никакого значения и ты все это выдумал? Потому что тебе наскучили тесные своды колледжа и тебе нужен напарник? Чтобы тебе избавиться от одиночества или…

Внезапно Нильсон замолчал, он заискивающе посмотрел на друга, в уголке рта появилась ухмылка.

– …или же ты до сих пор не можешь забыть о своей Ангелике? – спросил Нильсон не без осторожности.

Он знал, что эта девушка была частью бессонных ночей Фильчигана на протяжении восьми лет, где пять из них он мог видеть ее в университете, и два года спустя она вновь напомнила ему о себе, промелькнув однажды на экране телевизора в спикер-шоу Мак Дауэлла в рядах приглашенных по проблеме регламентации домашних животных.

Фильчиган потупил взгляд. Отчасти его друг был прав. Но дочь капитана третьего ранга все же понемногу оставляла его сердце, но сейчас Фильчигана обеспокоило то, что секрет эсэсовской папки был лишь мистификацией.

Когда Андреас встретился с действительностью – стеною форпоста пережившей свое время, но теперь казалось, склонившейся перед годами забвения. И теперь даже найти что-либо напоминавшее буквы или символ средь руин было маловероятным. Обо всем этом он только сейчас поведал своему другу.

– Но пойми, Бен, – оправдывался он перед молча выслушавшим его рассказ Нильсоном, – в «Википедии» вообще мало фотографий крепости, а те фотографии, что мы с тобой видели в библиотечном журнале, были сделаны при царской России в единственном экземпляре.

У Фильчигана был взгляд опустошения, как предчувствие провала с ощущением вины. Но насчет Нильсона он ошибся, это человек авантюрного характера, несмотря на взвешиваемый менталитет тем, что в молодости перед поступлением в университет он выбрал изучение реакции материй, вместо аналитики и философии, дух путешествий еще больше зародился в нем, когда тот понял, в чем дело. Однако потайная схоластичность его натуры, как всегда, спешила к выводам. Но на этот раз повествование его друга было явью, они не на своей Родине, а там, где зимой воздух остывает при температуре до сорока градусов ниже нуля.

***

1684 год. Палаты Московского Кремля. Последний потомок Рюриковичей, сын Василия Рюриковича Иван, задумавшись, прикрывшись ладонью, пытался сконцентрироваться, анализируя дела прошлые и будущие. Появившись в его палате, князь Шуйский не спешил оповещать о себе. Но царь, внезапно открыв глаз, направленный на князя.

– Проходи, Василий, – не спеша пробормотал российский царь. – Что, библиотека моя вывезена?

– Все как сказано тобой, царь. Два обоза, один из которых с пушниной соболиной для народа Новохолмогорского ровно в срок вчера вывезли. Через пять дней на месте будут, а там к зиме и на Соловецкие острова подадут книги твои, батюшка.

– Хорошо, князь, – сказал царь.

Он встал из-за стола. Свет от солнца из-за плотной слюды в оконце едва пробивался в его комнату. Скоро мамка-повариха должна принести ему напиток, поддерживавший его силы. Пройдясь по комнате, он вдруг почувствовал снова легкое недомогание, уселся за стол. Тонкий слой пыли был заметен в луче утреннего света. Не заправленная кровать предполагала, что царю был необходим постельный режим. Он то и дело, походив по комнате, садился за письменный столик, под которым когда-то еще в детстве пытался спрятаться, играя с родителями. А когда на его отца наступал ярость, то в гневе Василий III часто бросал чернила об этот стол, что, вероятно, его успокаивало. Кое-где пятна до сих пор остались.

Сделав три шага в сторону, о чем-то думая, Иван IV снова поспешил к столику как к спасательному островку, почувствовав легкое недомогание.

– Помнишь, Василий, богомольцы были у меня из тех мест? – спросил он Шуйского.

– Да, царь, как не помнить, после них-то у тебя здоровьице вроде как и стало поправляться.

Царь откинулся на мягкую спинку резного стула, обтянутый бархатом.

– Да, – протянул он, – казанская царица вдоволь прокляла меня, помутив мой разум. А ты знаешь, князь, чую я, нынче в Новгороде и вовсе сына моего не было, что враги мои наплели, будто Солониха там спрятала его. Знал ли?

Царь оторвал взгляд от потолка. Князь с желанием доброго здоровья царю не без опаски смотрел на него, когда тот вновь обратился к нему. Стоя чуть поодаль от входной двери, он мял мурмолку в руках. Забыв, не отважившись, припоминая времена опричнины во время сегодняшней аудиенции, предложить оценить орнамент печи их хором по просьбе жены. Дочь некоего боярина Себастьянова, едва попавшего под волчий оскал4 подручников царя, вскоре лишившись также и брата, вышла замуж за зеленоглазого Шуйского во избежание очередных потерь в семье, угадав с замужеством для личной жизни.

– Не ведаю, царь-батюшка, – поспешил ответить князь. Чем был рад своей некомпетентности.

Царь вновь обратился к потолку, будто видел там нечто, что помогало ему в принятии каких-либо решений.

– Люди те, богомольцы, – царь вновь обратил взор на присутствующего человека, – что прибывали ко мне из Пинеги. Надумал я сегодня ночью: пусть град их будет называться Архангельском. Место то на Руси, – царь задумался, – значимо…

***

Конец лета был весьма еще теплый, и даже приближение к сентябрьским дням предполагал сохранять такую же погоду. В полдень ярко светило солнце. Воздух была нагрет до девятнадцати градусов, что с легким ветерком приводя нервные клетки в порядок.

Узкая тропа из посеревших от времени деревянных мостков, проложенная по периметру бывшей зоны, давала исследователям возможность делать легкие шаги, чтобы пройти к концу забора, где поодаль виднелась будка, еще сохранившаяся после переноса всей колонии, возвышавшаяся на четырех железных опорах.

– Я думаю, Бен, нам нужно пробраться вон к тому развалившемуся зданию, так как я полагаю, что это и есть бывшие офицерские дома, если смотреть по карте, – сказал Фильчиган, изучив еще раз на распечатку копии, найденной в интернете.

Он указал в сторону по правую руку, где виднелось разрушенное каменное здание без крыши, покрытого мхом и травой.

– Э, так мы там себе все переломаем, приятель, – подумал вслух Нильсон.

Чтобы добраться до заброшенного здания, по-видимому, ранее еще служившего, пятьдесят лет назад, а быть может, и больше каким-нибудь небольшим заводом, необходимо было перейти остатки арматуры, покрытые коррозией, разбросанной по сторонам, в густой зелени, пробраться сквозь кустарники, успевшие за небольшой период покрыть местность.