За все, чем мы дорожим

Тем временем

Неделька выдалась еще та. То сделка срывается, то на производстве чуть не выпустили бракованную партию. Хорошо хоть Юрий помог избежать непоправимого. Жюль был очень благодарен Габи, которая буквально за руку привела в обход всех собеседований парня, комиссованного из Космофлота по ранению, и сказала: «Пап, это Юра. Он молодец». Парень и правда оказался большим умницей и уже через два года пошел из простых техников на повышение квалификации. Определенно будет кого назначить новым начальником цеха, нынешнему-то всего несколько лет до заслуженной пенсии осталось. В общем, дел было невпроворот. Это ведь только кажется, что владельцу крупной компании ничего не надо делать – знай только раздавай указания из шикарного кресла начальника да бумажки подписывай. Ага, как же. Делал бы так – уже давно бы в трубу вылетел. Пример бывшей супруги служил отличным назиданием. Котировки акций некогда процветающей компании шатались как пьяные, и аналитики не обещали ничего хорошего.

Еще и с Джо вдруг повздорил на ровном месте. Впрочем, его Джоанна – золотой человек. Не стала злиться, сказала, что оба просто устали, и укатила, пользуясь отпуском, на неделю в Тандервилль, на свадьбу двоюродного племянника. Загрустить Жюлю не дала внучка. Так вышло, что Габи снова в космосе, Флёр на гастролях, а Жан, генетический отец девочки, еще не вернулся из командировки – поехал представлять какой-то крупный проект на престижную выставку. Жюль сначала переживал, все-таки он раньше не оставался с ребенком на такой долгий срок, но вечера проходили на удивление мирно. Внучка висла сначала на шее у няни, упрашивая прийти еще – «ты же мне друг, правда?» – потом на шее у самого Жюля, а проглотив заказанный ужин, тащила дедушку слушать, как они с няней лечили плюшевых зверей. Играть в доктора Ли была готова сутками. А уж когда Жюль ей подыгрывал, восторгу юной «доктора Картье-и-Сагредо» не было предела.

Наконец вернулся довольный Жан, чей проект получил какую-то престижную награду. В кои веки Жюль смог познакомиться с ним поближе, и впечатление осталось самое приятное. Жан увез счастливого ребенка домой, готовиться встречать маму Флёр, маму Габи и дядю Леона, а Жюль смог выдохнуть. Теперь ему хотелось побыть одному и дождаться Джоанну, по которой он основательно соскучился. Да и есть хотелось ужасно. Дорогие рестораны Жюль терпеть не мог, предпочитал уютные кафе, где можно тихо и не спеша поесть. Джоанна как-то говорила, что половина офиса бегает на обед в «Золотое яблоко». Ну что ж, надо посмотреть, что за «Яблоко» такое. Раз уж сотрудники постоянны в своих предпочтениях, надо думать, кормят там действительно неплохо. И кафе совсем рядом.

На входе Жюль машинально придержал дверь молодой светловолосой женщине лет тридцати с небольшим, в простом, но очень стильном голубом платье.

– Спасибо! – женщина тепло улыбнулась ему и чуть растерянно добавила: – Привет, папа.

Жюль не поверил своим глазам, но перед ним действительно была его средняя дочь. Но не та запустившая себя расплывшаяся толстуха, одетая дорого и кричаще, но с потухшими глазами и уныло-равнодушным выражением лица. В дверях стояла симпатичная молодая женщина с доброй улыбкой. Может, и склонная к полноте, но эта полнота была скорее уютной и ее не портила.

– Привет, Виржини!

– Не узнал? – снова улыбнулась дочь.

– Как же тебя узнаешь. Ты совсем другая стала. Выглядишь потрясающе.

– Спасибо. Ты тоже. Хочешь, присядем? Я смотрю, ты тут первый раз. А я знаю здешнее меню.

– Почему бы и нет.

Они устроились на уютных диванчиках. Виржини подложила себе под спину небольшую подушку и расслабленно вздохнула:

– Так-то лучше. Кажется, я переохладилась в бассейне, теперь вот спина побаливает. Восстанавливаюсь после рождения сына, хожу на плавание.

– У тебя сын? Поздравляю.

– Да, Микки. Мы с Брэндоном долго не могли придумать имя, так что просто бросили в шапку бумажки с именами и перемешали. Первым достали имя Майкл – вот и получился Микки. Сейчас ему уже полгодика. Говорят, очень похож на меня. Тебе помочь с выбором? Если что, крем-суп с лососем и зеленью просто невероятно вкусный. И яблочный пирог по новому рецепту очень хвалили.

Жюль заметил, что дочь – в отношении Виржини он так и не мог сказать «бывшая» – смотрит диабетическое меню.

– С тобой точно все в порядке?

Он особенно выделил слово «точно».

– Да, вполне. Мне рекомендовано ограничивать сахар, но в целом я в норме. И уж точно лучше, чем было пять лет назад. На мои снимки того времени смотреть страшно. Я была похожа на шарик с глазками. Очень несчастливый, но уверенный, что у него все есть.

Некоторое время они молча изучали меню. Пока ждали заказов, Виржини задумчиво произнесла:

– Знаешь, а даже хорошо, что все вышло так.

Жюль удивленно поднял бровь. Он помнил, какими ненавидящими взглядами провожали его бывшая супруга и дочери, и как разревелась Виржини от осознания того, что потеряла почти все.

Виржини продолжила:

– Просто если бы все продолжалось как было, я бы, наверное, тихо загнулась от диабета. Я же не понимала, что мама… эээ… не очень здоровый человек. И что Аньес никого не любила и не жалела, а мной просто играла. Я хотела быть второй Аньес, а была посмешищем для всех. Габи пыталась мне это вдолбить, а я и слушать не желала, думала, она мне завидует, потому что мама ее не любит. Сейчас говорю и самой противно. А мама вообще любит только себя. И… я пришла к Габи и Флёр и просила у них прощения. Думала, Габи меня в окно выкинет или сдаст нацгвардам – я-то хотела ее сдать, когда она пришла разобраться с Аньес. А она не выкинула, а познакомила с доктором Полиной. Я лечилась у нее, рассказывала про все и ревела как маленькая, все глаза выплакала. Стыдно было ужасно, я себя ненавидела. Доктор Полина мне сильно помогла. В общем, если бы не это все, я бы не встретила ни ее, ни Брэндона, ни еще много кого. И Микки бы не родился.

Жюль понимающе кивнул и спросил:

– А как вы познакомились?

– Ой, смешно вспоминать. Хотя тогда было ужасно стыдно. Я как раз из клиники шла. По дороге начала плакать, под ноги не смотрела, запнулась и грохнулась прямо в лужу. Ногу подвернула. А тут Брэндон идет. Помог подняться, успокоил, рассмешил, ногу растер. Домой отвез. Потом сказал, что я ему сразу понравилась. А я подумала – если уж я ему понравилась такая, без всех своих денег, грязная и зареванная, значит, точно человек хороший. И еще… знаешь, он ведь из Великого Дома, хотя и дальняя ветвь. Брэндон Донагью, может, ты слышал, – Жюль отрицательно покачал головой. – Но очень скромный и веселый. Я ведь когда-то думала, что все Великие Дома должно быть сразу видно, и чем больше кричишь о себе – тем больше похож на них. Вот дура была.

Жюль улыбнулся. Он даже мечтать не мог, что у Виржини все сложится именно так. Наблюдать, как неглупая и незлая девочка превращается в помешанную на деньгах и статусе обжору-истеричку, было тяжело, но юная Виржини занималась саморазрушением так упоенно, что остановить ее было не под силу никому. Жюль давно оплакал старшую и среднюю дочерей и махнул на них рукой. А теперь с души свалился один из огромных камней. Он был никудышным отцом. Он смалодушничал и замел под коврик болезнь супруги. Он не заметил социопатии Аньес. С его попустительства Габриэль чуть не затравили. Прошлого, конечно, не переделать. Но хорошо, что настоящее расставляет все по своим местам. «Завтра как раз встречаюсь с моим нотариусом. Впишу в завещание строчку в пользу Майкла Донагью. Сама Виржини точно откажется, да и назад дороги нет».

– Пап, я хочу познакомить тебя с Брэндоном и Микки, – сказала Виржини и тут же добавила: – Ты не подумай, я не ради того, чтоб деньги просить. Брэндон работает, у меня маленький магазинчик детской одежды, очень уж не хочется сидеть без дела. У Микки есть все, что нужно счастливому ребенку. Брэндон балует нас обоих, он вообще замечательный. Я даже от маминого наследства отказалась. Деньги большие, но несчастливые они. Все, что у меня было накоплено, вложила в магазин.

– Ты что, я совершенно ничего такого не думал, – совершенно искренне ответил Жюль. – Буду рад, если ты пригласишь меня в гости. И знаешь что? Я тобой горжусь.

Сейчас

Не успела Мэнди зайти в дом коммандера, которого она все равно не решалась называть по имени, как на нее стремительно вылетела голубая ракета и с торжествующим визгом «Бубум!» врезалась ей прямо в живот.

– Ууууйй… – простонала Мэнди, только чудом удержавшись на ногах.

Ракета при ближайшем рассмотрении оказалась темноволосым голубоглазым мальчишкой лет трех, одетым в голубой матросский костюмчик. Мальчишка посмотрел на Мэнди и серьезно сообщил:

– Это была атака сомб’ийских к’ейсе’ов.

Мэнди быстро нашлась:

– Слушай, адмирал! Сейчас тебе папка-то контратаку нордиканского дредноута покажет.

Мальчишка спрятался за отца, выглянул из-за его ноги и торжествующе ответил:

– Нипаказыт.

Коммандер сделал притворно сердитое лицо:

– Еще как покажу. Всем крейсерам на дозаправку!

Мальчишка радостно подпрыгнул на месте, выкрикнул: «Есть!» и с топотом понесся куда-то в глубину дома. Мэнди ожидала услышать грохот разбитых по пути вещей и отчаянный рев, но ни того, ни другого не последовало. Хотя несся он как стадо нордиканских кабанов в период гона. Нуарэ-старший смотрел ему вслед с плохо скрываемой нежностью.

– На что угодно можно уговорить, если это в космической обертке, – улыбнулся коммандер. – Кстати, мы как раз к обеду, вы, наверное, проголодались.

Это было мягко сказано. У Мэнди уже давно откровенно бурчало в животе, и именно сейчас желудок выдал особо сложную руладу. Мэнди почувствовала, что краснеет, но коммандер ничего не заметил или скорее не подал виду.

– Вы любите красную треску? – тем же тоном спросил он.

– Обожаю рыбу! – с неподдельным энтузиазмом подпрыгнула Мэнди. – Я же ребенок из портового города! Да и вообще я в еде непривередлива и ем все, что не приколочено. Готовить умею, но без изысков.

– Непривередливость вам пригодится в Академии, – коммандер снова улыбнулся совершенно отечески. – Помнится, под конец трехнедельного перелета от корабельного рациона взвыли даже наши контракторы.

– Ооо! А мы, между прочим, в них играли! В смысле, вообще в разгром тех пиратов с Хунда. Целый месяц!

– Надеюсь, улица устояла? – хмыкнул коммандер. – А то было там… много чего.

– Улица устояла, – рассмеялась в ответ Мэнди, – хотя мы сражались героически. А вот нашим локтям и коленям повезло куда меньше.

– Хотя бы иногда баталии обходятся разбитыми коленками… – вздохнул Нуарэ, обращаясь скорее к самому себе, чем к Мэнди. – Тогда, конечно, нам в страшном сне не могло присниться, во что выльется мирное посольство на Маринеск.

– Отец прилетел сам не свой. И шрам на лбу был страшный, пришлось идти к пластическим хирургам. Он ничего не рассказывал. Сказал, засекречено.

– Да уж… – мрачно кивнул коммандер. – Но во второй раз мы действительно летели драться. А тогда – совершенно мирное заключение союза, и тут на обратном пути невесть откуда эти пираты. И ведь тоже мне красавцы – как швыряться осколочными гранатами, так они круты, а как отвечать – так их тут нет. Пока Снайпером не припугнул, нытье не прекратилось.

Нуарэ, похоже, и сам вспоминал эти давние времена, и явно не без удовольствия. Мэнди охотно поддержала:

– Ой да, наслышана, что они вели себя как распоследние позорники и кочевряжились так, что вывели из себя весь экипаж. А за такие гранаты вообще надо башку оторвать и играть ей в мячик!

– Ну, капитан и наши доблестные контракторы примерно это и устроили. Особенно тот самый Снайпер. Сюжет про его прорыв на флагман в ваших играх тоже был?

– Ради того и играли! – с широченной улыбкой воскликнула Мэнди.

– Ну да, ему мы и обязаны успехом всего этого безумства. Надо вас как-нибудь познакомить, что ли. На церемонии он был, но, понятно, не то время и место… – видимо, Мэнди совсем погрустнела, потому что коммандер резко сменил тему: – Простите, опять все возвращается к одному. А вы проголодались.

В столовой уже сидел маленький «адмирал» и красивая брюнетка, на которую он был очень похож – надо полагать, его мать и супруга коммандера. «Адмирала», как Мэнди поняла по разговору, звали Патриком.

– Имельда, – сказал коммандер, – со мной Аманда Исабель Да Силва. Дочь моего капитана. Она приехала поступать в Академию, и я предложил ей остановиться на первое время у нас. В столице Аманда одна.

Он обнял Имельду в знак приветствия и чуть направил ее в сторону Мэнди. Что-то здесь было явно не так, но Мэнди пока не понимала, что именно.

– Можно просто Мэнди, – сказала она и протянула руку. Имельда с некоторой задержкой ответила на рукопожатие, потом едва ощутимо провела рукой по лицу Мэнди. Так вот оно что!

– Рада знакомству, – голос Имельды был тихим и очень мягким. – Прошу вас, ведите себя как обычно. Я незрячая с рождения, какие-то мои поступки могут быть непривычны, но здесь все устроено удобным для меня образом, так что никаких специальных действий не требуется. Прошу к столу, треска уже готова.

– Ох, простите, я балда, – Мэнди хлопнула себя по лбу. – Все думала, что же не так, а никакого «не так» и нет вовсе. Я тоже рада с вами познакомиться. А Патрик мне уже атаку сомбрийских крейсеров показал.

Имельда негромко рассмеялась:

– Он бредит космосом. Все говорят, что внешне он пошел в меня, но мне кажется, что от Рафаэля в нем больше.

Тем временем

В день похорон Фернандо закрыл бар, но уже на следующий день вернулся к работе. И теперь Селина, мрачная как все сомбрийские тучи разом, сидела у стойки и тянула какой-то горьковатый коктейль фиолетового цвета. Ингредиенты спрашивать она даже не стала, просто заказала чего покрепче. Фернандо не менее мрачно возился в своем барном хозяйстве, и даже Люси за стойкой не сияла своей обычной улыбкой.

– Я Дайан видела, – сказала Селина, просто чтобы не молчать. – Она вчера репортаж делала.

– Да, я смотрела, – ответила Люси. – Она молодец, люблю ее материалы.

– Умеет не лезть с камерой в нос, – кивнула Селина. Псевдосестры снова замолчали. Люси убрала опустевший бокал Селины. Фернандо вопросительно посмотрел на нее, та жестом показала «повтори». Но приложиться к новому коктейлю не успела.

– Селина! Здорово, что ты здесь!

В бар влетел небольшой ураган. В шестнадцать лет Кармен стала даже еще энергичнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Метнулась обнять Фернандо, Люси и саму Селину – только отросшие почти до пояса косы мелькнули. Несмотря на поганое настроение, Селина улыбнулась.

– Я была на открытой лекции в Политехническом! – сообщила Кармен. – И записалась на курсы. У меня этот… возраст сознательности, могу сама определяться, куда поступать. Пап, ты же не возражаешь?

Фернандо только улыбнулся.

– А как же перестрелять всех плохих дядек? – ухмыльнулась Селина. Кармен махнула рукой:

– Ой, ну ты же понимаешь, как я разозлилась, когда про все это узнала. На словах оно, конечно, хорошо, но я ж не дура. Одно дело – в школе с пацанами драться, другое – по-серьезному. Я занимаюсь, но больше просто для удовольствия. Да и как-то, знаешь… кулаками я на Лехане вот так намахалась! – она показала ладонью намного выше головы. – У тебя и у сеньориты Аллы лучше получается, вот.

– Благодарю за доверие, – шутливо раскланялась Селина. Кармен тем временем уже что-то набирала на комме, одновременно рассказывая Фернандо про лекцию и потягивая разноцветную смесь соков. Неожиданно она издала радостный вопль:

– Ура, Эстеллита идет! И не одна, – хитро прищурилась она.

Селина попыталась вспомнить, видела ли Эстеллу с кем-то. Вот Хуана Каррера – та постоянно попадалась ей у Враноффски, поскольку часто гуляет с Даном. Селина фыркнула про себя, вспомнив, как еще до отлета на Аквамарину и до всей этой истории слышала разговор между Ариэлем и сержантом Каррерой: «Враноффски! Твой брат встречается с моей дочерью…» – «Сержант, вы этому тихоне льстите. Это Хуанита с ним встречается. Спасительница наша!». Еще пару секунд Каррера привычно хмурился, но не выдержал и заржал.

– Эстеллита, ну у тебя и вид!

Эстелла вошла в «Кактус» прямо в лабораторном халате.

– А что? – она вскинула голову. – Ну торопилась, забыла переодеться. Все равно его домой в стирку забирать. Ну видно, что идет студент-медик, так что с того?

– Да смотритесь хорошо, – фыркнула Кармен, кивнув на пришедшего с сестрой парня в кадетской форме. Свет дневной, да это ж Гиллмартин-младший! На слова Кармен Алан (Селина наконец вспомнила его имя) опустил глаза. Кажется, даже покраснел – в полумраке бара было не разглядеть. Только сейчас он увидел Селину и поспешно отдал честь.

– Не на параде, – махнула рукой Селина. – Забирайтесь, что ли, ко мне на насест, – она показала на два места рядом с собой. Алан подсадил невысокую Эстеллу и сел сам. Фернандо зажужжал соковыжималкой, сотворяя что-то яркое и полосатое.

– Я видела тебя вчера, – сказала Селина Алану.

– Я не мог не прийти, – ответил он. – Только… постеснялся подойти. Коммандер Нуарэ… мне до сих пор перед ним стыдно. Когда отец не вернулся… я такую истерику закатил… Хуже малого ребенка. С самого себя противно. Таким придурком тогда был.

Вот теперь он точно покраснел – аж до корней волос. Селина взялась за голову:

– Так. Во-первых, я тебя уверяю, коммандер давно все забыл. Во-вторых, ты курсант Академии. В жизни тебе еще не раз придется и самому побыть идиотом, и увидеть, как идиотами бывают другие. Так что… Фернандо, у тебя там никакого специального зелья для храбрости нет?

– А как же! – ухмыльнулся Фернандо. – Особый рецепт, специально для всяких там застенчивых курсантов. Уже несу!

Селина собиралась что-нибудь сострить по этому поводу, но тут Кармен издала очередной вопль, и Селина чуть не перевернула свой бокал. Теперь понятно, почему ее третьезаветный хор так полюбил – негоже таким голосовым связкам без дела оставаться.

– Сеньор Снайпер! Я соскучилась!

Вот тут Селина впервые за вечер от души расхохоталась. Кому рассказать, как Кармен обнимается с этой машиной для убийства, так не поверят же. Снайпер, впрочем, не то чтобы возражал. Наконец отцепив от себя Кармен, он коротко кивнул присутствующим и тоже устроился за стойкой. Люси, ни о чем не спрашивая, налила стакан виски – изощренные коктейли Снайпер не жаловал. «За все, чем мы дорожим», – тихо произнесла Селина, подняв бокал. Космофлотский тост поддержал и Алан.

– А между прочим, – сообщила неугомонная Кармен, – папа скоро женится!

– Кажется, скоро это будет знать весь Штормград, – улыбнулась миловидная темноволосая женщина, вышедшая из подсобного помещения. Судя по всему, она была ровесницей Фернандо, а если и младше – то от силы лет на пять. Хотя по виду не скажешь – Фернандо смотрелся старше своего возраста.

– Ну и что? – Кармен тряхнула головой. – Здорово же!

– Да, мы с Мариной помолвлены, – подтвердил Фернандо, появляясь из-за стойки. – Мать доктора Аллена нас познакомила. Честно говоря, долго не мог решиться – девчонки убедили. Они ведь взрослые уже. Понятно, что Леонору я забыть не смогу, но я ведь еще не старик. Жизнь продолжается.

– Жизнь продолжается, – эхом повторила Селина. И крепко пожала руки Фернандо и Марине: – Я очень за вас рада, правда. Сейчас так нужны хорошие новости.

Сейчас

Не успели Рафаэль и Мэнди приняться за еду, как в столовой появился Эрик. Стоп, а что это он не в форме?

– Сюрприз, братишка! – объявил он от двери. – У меня еще есть немного времени, чтобы звать тебя братом, а не коммандером. Имельда, солнце ясное, здравствуй, давно не виделись! Иди сюда, солдат! – он сгреб в охапку племянника. – Ууу, какой ты уже вымахал!

Патрик немедленно принялся что-то вещать про свои малышовые дела, но Эрик его уже не слушал – он увидел Мэнди.

– А вы…

Рафаэль представил Мэнди и брата друг другу, а потом хитро прищурился:

– А по какому это случаю ты в штатском? Ты ж теперь энсин, все по-взрослому.

Эрик привычно дернул плечом:

– Вот еще, парадную форму почем зря трепать. А полевая еще надоесть успеет. Дай хоть день расслабиться. Тем более я на флаере со вчера по всему городу мотался – Женьку O'Рэйли домой отвозил. Можешь представить, в каком она сейчас состоянии, Деверо ведь переломался нехило и до сих пор жутко хромает.

– Да уж, – вздохнул Рафаэль, – не то удивительно, что переломался, а что большинство остались целы… Ты молодец, Эрик, правильно сделал.

– Так вы… – начала Имельда.

– Послали в кактус всю церемонию, – закончил за нее Эрик. – Написали прошение, забрали наши дипломы и парадную форму с погонами и рванули. На автопилоте, понятно – Женька плакала всю дорогу, надо ж было ее хоть за руку подержать. Ну и вечером я тоже с ней остался. А то Деверо вернулся в госпиталь, она одна. Сегодня вроде успокоилась, вот я и дома. Флот флотом, но мы люди или кто? Я прямо не знаю, как она после отпуска на свою «Вьюгу» полетит.

– Деверо – это тот парень, что в кресле был? – уточнила Мэнди. – Я помню, с ним была девушка.

– Да, Деверо – навигатор «Сирокко», – ответил Рафаэль. – А девушка – Эжени О'Рэйли. Она его невеста.

– О-ох… А много людей вообще выжило?

– Все остальные, – коротко ответил Рафаэль, изо всех сил стараясь удержать лицо. – Капитан остался в рубке один, чтобы довести «Сирокко» до своих.

– Умеет эта девушка задавать правильные вопросы… – пробормотал Эрик едва слышно. И Рафаэль не мог не согласиться.

– Да… – отстраненно продолжал он, как будто бы не обращаясь ни к кому, но понимая, что Мэнди не упускает ни слова. – Нам досталось жить дальше, зная, что за нас отдали жизнь. Но я знаю, что капитан не мог поступить иначе. И еще… его убила не какая-нибудь леханская шваль. Его убил космос. Он сказал, что не желал бы для себя лучшей судьбы. Простите, Мэнди.

Девушка была близка к тому, чтобы разрыдаться, но все же совладала с собой. Сглотнув, она тихо произнесла:

– Это… очень на него похоже.

Повисла пауза, но тут вмешался Эрик:

– Так, давайте наконец обедать! А уже потом предадимся воспоминаниям любой степени тяжести. Я не хочу быть ответственным за то, что довел юную девушку до слез, а потом еще и в голодный обморок уронил!

– Я сильная, – улыбнулась Мэнди. Но тут же помрачнела: – Осталось это доказать в Академии.

Эрик вопросительно взглянул на нее, но тут уже Рафаэль прекратил разговоры, сам положив Мэнди и брату по хорошей порции трески.

За десертом Мэнди рассказала о своих злоключениях с Академией.

– Ну вот и что мне с этим треклятым весом делать? Я, прямо скажем, голодом себя не морю, сами видите!

– Я могу вам дать некоторые рекомендации, – подала голос Имельда. – Видите ли, примерно в вашем возрасте я сильно болела, похудела так, что меня буквально ветром сдувало. Правильно подобранное питание на самом деле творит чудеса.

– Не просто правильное, а спортивное! – радостно подхватил Эрик. – И вообще, одной едой делу не поможешь. Мэнди нужно не разъесться, а подготовиться к физическим испытаниям! Так, отпуск у меня как раз месяц, потом отправлюсь пугать змеюк на Энкиду. Мне и самому надо форму поддерживать, так что могу потренировать.

Рафаэль давно не видел брата таким воодушевленным. Похоже, он готов был тащить Мэнди на занятия прямо из-за стола. И, как всегда, его энтузиазм оказался заразителен – по крайней мере, Мэнди уже не выглядела полумертвой.

– Ну, если за дело взялся мой брат – успех вам обеспечен, – шутливо, но убежденно произнес Рафаэль. – На самом деле, та же Эжени на момент поступления тоже, прямо скажем, атлетом не была. Понятно, что ее прошлое располагает к хорошей физической форме, но она выраженный астеник. Ничего, взяли.

– Так тут другое, – нахмурился Эрик. – Женька ведь прилетела из такой дали, с ума сойти можно. О ней никто ничего не знал. Хочет поступать, может пройти тесты – ну и отлично, будет Академии свежая кровь, да еще и с боевым опытом. К тому же она навигатор, ей спортивных чудес не надо. Но для своей комплекции она их очень даже показала. А репутация отца Мэнди входит в комнату впереди нее самой. Братец, сам подумай, кто хочет обвинений в непотизме? Вот и перестраховываются.

Рафаэль скривился:

– Ага, давайте теперь из страха непотизма отказывать перспективным кандидатам. Она ж на одной силе воли перешибет пол-Академии, и если тамошние психологи не мух ловили на лекциях, они должны это понимать. Мэнди, простите, что я о вас в третьем лице, профессиональное. Вы точно не из тех, кто будет ссылаться на авторитеты и происхождение. И вообще, – он все больше расходился, – уж в вашем-то случае какой к чертям терранским непотизм? Этак перед всеми, чьи родители чем-либо прославились, надо двери захлопывать, а то вдруг что подумают. Я еще могу понять наш с Эриком случай. Вот это воистину называется «репутация входит в комнату раньше носителя фамилии». Так вот, что характерно, ни меня, ни Эрика не пытались куда-либо не допустить – с нас просто спрашивали по полной. Не думаю, что вас этим можно напугать.