Под Куполом. Том 2. Шестое чувство

– Человек может вправить вывих плеча и одновременно быть убийцей, – произнесла Линда, но при этом кусала губу и вертела на пальце обручальное кольцо.

Джекки сжала ей запястье:

– Мы хотели не высовываться, Лин, помнишь?

– Слишком поздно, – ответила Линда. – Если Джулия напишет статью, а эти двое скажут, что видели нас с ней, мы окажемся во всем виноватыми.

Пайпер не очень-то понимала, о чем именно речь, но суть уловила правильно. Подняла правую руку, обвела зал:

– Вы в моей церкви, миссис Эверетт, и все, что будет здесь сказано, здесь и останется.

– Вы обещаете?

– Да. Так почему бы нам не поговорить по душам? Я молилась о знаке, и вот вы здесь.

– Я в это не верю, – покачала головой Джекки.

– Если на то пошло, я тоже. – И Пайпер рассмеялась.

– Мне это не нравится, – повернулась Джекки к Джулии. – Что бы она ни говорила, здесь слишком много людей. Потерять работу, как Марти, это одно. Я это переживу, жалованье все равно жалкое. А вот разозлить Джима Ренни… – Она покачала головой. – Идея не из лучших.

– Не так уж нас и много, – возразила Пайпер. – Столько, сколько нужно. Мистер Берпи, вы можете хранить секреты?

Ромми Берпи, который провернул немало сомнительных сделок, кивнул и поднес палец к губам: «Буду нем как рыба».

– Пойдемте ко мне, – предложила Пайпер, когда увидела, что Джекки все еще сомневается, протянула к ней левую руку… очень осторожно: – Пойдемте, вместе все и обсудим. Может, за капелькой виски?

Последнее таки убедило Джекки.

3

31 ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМЗВЕРЬ БУДЕТ БРОШЕН ВОЗЕРО ОГНЕННОЕ ГОРЯЩЕЕ (ОТКР. 19:20)И БУДУТ МУЧИТЬСЯ ДЕНЬ И НОЧЬВО ВЕКИ ВЕКОВ (20:10)[14]СЖЕЧЬ НЕЧИСТЫХОЧИСТИТЬ ПРАВЕДНЫХОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ 3131 ИИСУС ОГНЯ ИДЕТ 31

Трое мужчин, втиснутые в кабину грохочущего грузовика департамента общественных работ, с изумлением смотрели на это загадочное послание. Написано оно было краской на стене складского здания, построенного позади студии ХНВ, черным на красном, такими большими буквами, что заняло едва ли не всю стену.

Круглоголовый Роджер Кильян, фермер, выращивающий кур, повернулся к Стюарту Боуи, который вел грузовик:

– Что это означает, Стюи?

Ответил ему Ферн Боуи:

– Это означает, что чертов Фил Буши стал еще безумнее, вот что это означает. – Он открыл бардачок, вытащил пару запачканных маслом рукавиц, потом достал револьвер тридцать восьмого калибра. Проверил, во всех ли гнездах патроны, легким круговым движением руки вернул барабан на место и засунул револьвер за брючный ремень.

– Знаешь, Ферни, это самый лучший способ отстрелить детородные органы, – заметил Стюарт.

– Обо мне не волнуйся, волнуйся о нем. – Ферн указал на студию. Оттуда до них доносилась церковная музыка. – Большую часть года Фил ловит кайф от продукта собственного производства, и теперь по надежности он – чистый нитроглицерин.

– Нынче Филу нравится, чтобы его называли Шеф, – вставил Роджер Кильян.

Сначала они остановились около студии, и Стюарт нажал на клаксон – не один раз; Фил Буши не показывался. То ли прятался в студии, то ли бродил по лесам, среди которых построили радиостанцию. Стюарт полагал, что Буши мог находиться и в лаборатории. Параноик. Опасный. И тем не менее без оружия лучше. Он наклонился, вытащил револьвер из-за ремня Ферна, положил под водительское сиденье.

– Эй! – недовольно воскликнул Ферн.

– Здесь стрелять нельзя. Ты можешь отправить нас всех на луну. – Стюарт посмотрел на Роджера: – Когда ты в последний раз видел этого тощего козла?

Роджер задумался.

– Недели четыре назад как минимум, когда из города ушла последняя большая партия. Когда прилетал вертолет «чинук». – Название вертолета он произнес, как «шин-ууук». Ромми Берпи его бы понял.

Стюарт задумался. Если Буши бродил по лесу, это хорошо. Если чертов параноик, принявший их как-то за федералов, прятался в студии, наверное, тоже не страшно… если, конечно, он не начнет стрелять.

А вот если Буши затаился на складе, тогда… да, могли возникнуть проблемы.

Стюарт повернулся к брату:

– В кузове лежат деревянные бруски. Если Фил появится и начнет бузить, угомони его.

– А если он вооружен? – задал Роджер вполне логичный вопрос.

– Нет, – ответил Стюарт, хотя наверняка знать этого не мог. Он получил приказ: взять два контейнера с пропаном и спешно доставить их в больницу. «И остальные мы должны вывезти оттуда как можно быстрее, – пояснил Большой Джим. – С производством мета мы закончили».

Это радовало. После того как город избавится от Купола, Стюарт собирался выйти и из похоронного бизнеса. Переехать в какое-нибудь теплое местечко. На Ямайку или Барбадос. Не хотел больше видеть ни одного трупа. Не хотел и говорить Шефу Буши, что они закрыли лавочку, о чем прямо заявил Большому Джиму.

«Шефа оставь мне», – ответил Большой Джим.

Стюарт на большом оранжевом грузовике объехал склад и задним ходом подогнал его к воротам. Глушить двигатель не стал, чтобы обеспечить работу подъемника и лебедки. Все вылезли из кабины.

– Вы только посмотрите! – В голосе Роджера Кильяна слышалось восхищение. Смотрел он на запад, где солнце опускалось вызывающим тревогу красным мазком. Скоро светилу предстояло скользнуть под верхнюю границу черного пятна, оставленного лесным пожаром, и изменить цвет и форму. – Видали когда-нибудь такую хрень?

– Хватит пялиться! – одернул его Стюарт. – Я хочу покончить с этим и уехать. Ферни, бери брусок. И поувесистее.

Ферн перелез через лебедку и выбрал дубинку длиной с бейсбольную биту. Ухватился за нее обеими руками, махнул в одну сторону, в другую.

– Пойдет.

– «Баскин Роббинс», – мечтательно произнес Роджер Кильян, он прикрывал глаза и, щурясь, смотрел на запад. Прищуривание его не красило. Он более всего напоминал сказочного тролля.

Стюарт прервал свое занятие: он открывал ворота склада, для чего требовалось отомкнуть два замка и снять металлическую планку.

– О чем ты?

– Тридцать один вкус. – Роджер улыбнулся, открыв гнилые зубы, которые никогда не видел ни Джо Боксер, ни, возможно, какой-либо другой дантист.

Стюарт понятия не имел, о чем говорил Роджер, а его брат все понял.

– Не думаю, что на стене нарисовали рекламу мороженого, – возразил Ферн. – Если только про «Баскин Роббинс» не написано в Книге Откровений.

– Заткнитесь оба! – приказал Стюарт. – Ферни, стой наготове. – Он открыл ворота, заглянул внутрь: – Фил!

– Зови его Шеф, – посоветовал Роджер. – Как повара-ниггера из «Саут-Парка». Ему так нравится.

– Шеф! – позвал Стюарт. – Ты здесь, Шеф?

Ответа не последовало. Стюарт шагнул в сумрак, ожидая, что его в любой момент схватят за руку, повернул выключатель. Вспыхнул свет, открыв помещение, занимающее три четверти складского здания. Отделку стен не закончили, между рейками торчала розовая изоляция. Помещение заполняли контейнеры и баллоны с пропаном самых разных форм и размеров. Стюарт не знал, сколько их здесь, но, если б его попросили ответить навскидку, сказал бы, что от четырехсот до шестисот.

Он медленно шел по центральному проходу, всматриваясь в надписи на контейнерах. Большой Джим дал ему четкие указания, предупредил, что нужные контейнеры находятся в глубине, и, слава Богу, там они и оказались. Стюарт остановился около пяти контейнеров «муниципального размера» с надписью «БОЛЬНИЦА КР». Они стояли между другими, позаимствованными, судя по надписям, из почтового отделения и средней школы Милла.

– Нам велено взять два. – Он повернулся к Роджеру. – Принеси цепь, и начнем. Ферни, иди к дальней стене и проверь дверь в лабораторию. Если она не заперта, запри ее. – И он бросил Ферну кольцо с ключами.

Ферн с удовольствием обошелся бы без этого поручения, но он всегда слушался старшего брата. Пошел к двери. Контейнеры и баллоны громоздились по обе стороны центрального прохода. Лишь последние десять футов до двери оставались пустыми. Сердце Ферна упало, когда он увидел, что дверь приоткрыта. За спиной слышалось звяканье цепи, потом визг лебедки и шуршание: первый контейнер уже тащили к грузовику. Но звуки эти раздавались, казалось, в каком-то далеком далеке, особенно когда он представил себе Шефа, затаившегося по другую сторону двери, с красными глазами и безумного, обкуренного и вооруженного пистолетом-пулеметом «ТЕК-9».

– Шеф! – позвал он. – Ты здесь, дружище?

Ответа не последовало. И хотя соваться туда ему не следовало – только безумец мог пойти на такое, – любопытство взяло верх, и своей дубинкой он полностью распахнул дверь.

В лаборатории горели флуоресцентные лампы, но и эта часть складского здания при радиостанции «Христос наш Владыка» пустовала. Двадцать больших горелок, каждая со своей вытяжкой и баллоном пропана, не работали. Кастрюли, мерные стаканы, дорогие колбы стояли на полках. В лаборатории воняло (Всегда воняло, всегда будет вонять, подумал Ферн), но пол чисто подметен и везде царит порядок. На стене висел календарь «Салона подержанных автомобилей Джима Ренни», открытый на августе. Вероятно, в том месяце этот козел потерял контакт с реальностью, подумал Ферн. Просто уплыл в свой мир. Он продвинулся чуть дальше. Мет их всех озолотил, но ему это дело никогда не нравилось. И здешний запах очень уж напоминал тот, что встречал его в подвальной комнате похоронного бюро, где готовились тела к отправлению в последний путь.

В одном углу часть стены занимала толстая стальная панель с дверцей посередине. Там – Ферн это знал – хранился произведенный Шефом продукт, прозрачные кристаллы мета, расфасованные не в багги объемом с галлон, а в большие мусорные мешки «Хефти». Никакой мелочевки. Не те крохи, которых хватило бы наркоману, рыщущему по улицам Нью-Йорка или Лос-Анджелеса в поисках дозы мета. Когда хранилище заполнялось, мета хватало для того, чтобы обеспечить потребности всех Соединенных Штатов на несколько месяцев, может, и на год.

Почему Большой Джим позволял ему изготовлять так много мета? – спросил себя Ферн. Почему мы ему помогали? О чем мы думали? И не смог найти другого ответа, кроме самого очевидного: потому что имели такую возможность. Сочетание мастерства Буши и дешевизны ингредиентов китайского производства подкупило их. Опять же на эти деньги субсидировалась «ХНВ корпорейшн», творящая добрые дела во имя Господа на всем Восточном побережье. И если кто-то спрашивал, Большой Джим всегда на это указывал. И цитировал Писание: «Ибо трудящийся достоин награды за труды свои» (Евангелие от Луки) и «…не заграждай рта у вола молотящего» (Первое послание к Тимофею).

Ферн так и не понял, как толковать цитату о волах.

– Шеф! – Он еще чуть продвинулся в лабораторию. – Дружище?!

Ответа не получил. Поднял голову, оглядел деревянные галереи, что тянулись вдоль двух стен. Они использовались для хранения ингредиентов, и содержимое коробок, которые там стояли, очень заинтересовало бы ФБР, Администрацию по контролю за продуктами питания и лекарствами, а также Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия. Наверху тоже никого не было, но появилось нечто новенькое: белый шнур тянулся вдоль поручней обеих галерей, прикрепленный к дереву скобками. Электрический провод? И куда он тянулся? Этот псих поставил горелки и наверху? Провод выглядел слишком толстым, чтобы подводить ток к простому устройству, вроде телевизора или радио…

– Ферн! – От крика Стюарта он вздрогнул. – Если Буши там нет, иди сюда и помоги нам. Я хочу побыстрее убраться отсюда. В шесть вечера по телевизору будут показывать информационный выпуск. Я хочу узнать, что они теперь думают.

В Честерс-Милле под «они» теперь подразумевали всех, кто находился за пределами города.

Ферн вышел, не посмотрев на стену над дверью и не увидев, куда тянулись новые электрические провода: к большому кому белого вещества, внешне похожему на глину, который лежал на маленькой полке. К взрывчатке.

Изготовленной Шефом по собственному рецепту.

4

– Хэллоуин, – произнес Роджер, когда они отъехали от склада. – Это тоже тридцать один.

– Ты – просто кладезь информации, – буркнул Стюарт.

Роджер постучал по виску:

– Я запасаю ее здесь. Не специально. Она сама откладывается.

Ямайка, подумал Стюарт. Или Барбадос. Обязательно в теплых краях. Как только исчезнет Купол. Не хочу видеть никаких Кильянов. Или кого-то еще из этого города.

– А еще тридцать одна карта в колоде, – продолжил Роджер.

Ферн резко повернулся к нему:

– Что ты, твою мать, несешь?!

– Пошутил, просто пошутил! – расхохотался Кильян. От этого жуткого, пронзительного смеха у Стюарта заболела голова.

Они уже подъезжали к больнице. Стюарт увидел серый «форд-таурус», выруливающий из «Кэтрин Рассел».

– Эй, это же доктор Расти! – воскликнул Ферн. – Готов спорить, он порадуется возвращению пропана. Погуди ему, Стюи.

Стюарт погудел.

5

Когда безбожники уехали, Шеф Буши наконец-то выпустил из руки пульт дистанционного управления воротами гаража, который держал все это время. Он наблюдал за Роджером Кильяном и братьями Боуи из окна мужского туалета радиостудии. Большой палец лежал на кнопке, пока эти люди находились на складе, что-то там делали. Если они выйдут с продуктом, он нажмет на кнопку, и склад взлетит к небесам.

– Все в Твоих руках, мой Иисус, – пробормотал он. – Как мы говорили в детстве. Я не хочу, но сделаю.

И Иисус все устроил наилучшим образом. Шеф почувствовал, что так и будет, когда Джордж Дау и «Госпел-Тоунс» запели «Господь, как Ты заботишься обо мне», и Шеф почувствовал, что так оно и есть, что это не просто записанная на пленку песня, а Знак Свыше. Те трое приехали не за метом, а за двумя контейнерами с пропаном.

Он наблюдал за их отъездом, потом вышел на тропинку, которая соединяла студию и складское здание, где находилась лаборатория. Теперь это здание принадлежало ему, и весь мет принадлежал ему, по крайней мере пока не придет Иисус и не возьмет все Себе.

Может, на Хэллоуин.

Может, раньше.

Тут было о чем подумать, и в эти дни ему думалось легче после того, как он покурит.

Гораздо легче.

6

Джулия маленькими глоточками пила виски, растягивая удовольствие, а вот женщины-полицейские разобрались с налитым одним махом, как гусары. Они не опьянели, но алкоголь развязал им язык.

– Дело в том, что я в ужасе. – Джекки Уэттингтон не поднимала глаз, вертела в руках пустой стакан для сока, а когда Пайпер предложила повторить, покачала головой. – Такого никогда бы не случилось, будь Герцог жив. И эта мысль не отпускает меня. Даже если бы он имел основания подозревать, что Барбара убил его жену, то следовал бы установленному порядку. Только так и не иначе. А позволить отцу жертвы спуститься в Курятник и оказаться лицом к лицу с подозреваемым? Никогда. – Линда согласно мотнула головой. – Я боюсь думать о том, что может случиться с этим парнем. И потом…

– Если такое могло случиться с Барби, то может и с каждым? – спросила Джулия.

Джекки кивнула. Кусая губы. Вертя в руках стакан.

– Если что-то случится с ним… я даже не про суд Линча, просто несчастный случай в камере… не знаю, смогу ли я снова надеть эту форму.

Тревога Линды определялась более простой и очевидной причиной. Ее муж верил в невиновность Барбары. В ярости (и отвращении, вызванном тем, что она увидела в кладовой дома Маккейнов) Линда с порога отвергла эту идею, ведь армейские жетоны Барби нашли в посеревшей и закостеневшей руке Энджи. Но чем больше она об этом думала, тем сильнее нарастала ее тревога. Отчасти потому, что она уважала суждения Расти – не только сейчас, но и всегда, – но также из-за тех слов, которые прокричал Барби, прежде чем Рэндолф вывел его из строя «Мейсом». «Попросите вашего мужа осмотреть тела! Мэм, он должен осмотреть тела!»

– И еще, – Джекки все вертела стакан, – в заключенного не прыскают «Мейсом» только потому, что он кричит. Иногда по субботам, особенно после важных матчей, в камерах кричат, как в зоопарке перед раздачей еды. Но им просто не мешают кричать. Со временем они устают и ложатся спать.

Джулия тем временем изучающе смотрела на Линду. И когда Джекки закончила, обратилась к ней:

– Повторите еще раз, что сказал Барби.

– Он хотел, чтобы Расти осмотрел тела, особенно Бренды Перкинс. Сказал, что в больницу их не привезут. Он это знал. Они у Боуи, и это неправильно.

– Чертовски странно, что они убиты, – вставил Ромео. – Извините за грубое слово, преподобная.

Пайпер махнула рукой:

– Если Барби их убил, не понимаю, почему для него так важен осмотр тел. Но если не убивал, он, наверное, подумал, что вскрытие обелит его.

– Бренда – самая последняя жертва, так? – спросила Джулия.

– Да, – подтвердила Джекки. – У нее началось окоченение, но не закончилось. По крайней мере мне Бренда окоченевшей не показалась.

– Она и не окоченела, – сказала Линда. – А поскольку окоченение начинается примерно через три часа после смерти, то, по моим расчетам, Бренду убили где-то около восьми-девяти утра. Но я не врач. – Она вздохнула и прошлась руками по волосам. – Расти тоже, но он смог бы определить время смерти гораздо точнее, чем я, если б его позвали. Никто этого не сделал. Включая меня. Я так испугалась… столько всего навалилось…

Джекки отодвинула стакан.

– Послушай, Джулия, утром ты была у супермаркета с Барбарой, так?

– Да.

– Чуть позже девяти, когда бунт уже начался?

– Да.

– Кто пришел первым, он или ты? Потому что я не знаю.

Джулия пояснила, что она пришла первой, а Барби появился после нее и позже, чем Роуз Твитчел и Энсон Уилер.

– Барби показал нам, как успокоить людей, – добавила она. – Возможно, спас многих от серьезных травм. Это никак не вяжется с вашими находками в той кладовой. Есть у вас какие-то предположения об очередности смертей? Помимо Бренды, которую убили последней?

– Энджи и Доди стали первыми жертвами, – ответила Джекки. – Разложение у них зашло дальше, чем у Коггинса, так что его убили позже.

– Кто их нашел?

– Ренни-младший. Он что-то заподозрил, потому что увидел автомобиль Энджи в гараже. Но это не важно. Куда важнее Барбара. Ты уверена, что он прибыл после Роуз и Энса? Потому что это выглядит не очень хорошо.

– Я уверена. Поэтому если предположить, что Барби не убивал людей, тогда чем он занимался? – Но ответ напрашивался очевидный. – Пайпер, я могу воспользоваться твоим телефоном?

– Разумеется.

Джулия заглянула в телефонный справочник, размером с брошюру, потом по мобильнику Пайпер позвонила в «Эглантерию». Услышала резкий ответ:

– Мы закрыты до последующего уведомления. Эти говнюки арестовали моего повара.

– Роуз? Это Джулия Шамуэй.

– Ох, Джулия. – Голос Роуз смягчился на самую малость. – Чего ты хочешь?

– Пытаюсь установить алиби Барбары. Хочешь помочь?

– Будь уверена. Сама идея, что Барби убивал людей, нелепа. Что ты хочешь знать?

– Я хочу знать, был ли он в «Эглантерии», когда начался бунт в «Мире еды»?

– Естественно. – В голосе Роуз слышалось недоумение. – А где еще он мог быть после завтрака? Когда мы с Энсоном уехали, он отчищал гриль.

7

Солнце садилось, тени удлинялись, и Клер Макклэтчи нервничала все сильнее. Наконец пошла на кухню, чтобы сделать то, что откладывала и откладывала: воспользоваться мобильником мужа (он забыл его субботним утром, постоянно забывал), чтобы позвонить на свой. Она боялась, что после четырех гудков услышит собственный голос, веселый и чирикающий, записанный до того, как весь город оказался в тюрьме за невидимой решеткой. Привет, это голосовая почта Клер. Оставьте сообщение после звукового сигнала.

И что она тогда скажет? Джо, позвони мне, если ты не умер?

Она поднесла руку к кнопкам, замерла. Помни, если Джо не ответит в первый раз, значит, он едет на велосипеде и не успеет слезть с него и достать мобильник из рюкзака до того, как включится голосовая почта. Он будет готов принять звонок, когда ты позвонишь второй раз, зная, что это ты.

А если звонок будет переключен на голосовую почту во второй раз? И в третий? Почему она вообще отпустила его? Должно быть, рехнулась.

Клер закрыла глаза, и перед мысленным взором возникла картинка, четкостью не уступающая тем, что она иногда видела в кошмарных снах: телеграфные столбы и витрины Главной улицы заклеены фотографиями Джо, Бенни и Норри, которые выглядели точно так же, как дети, чьи снимки вывешивают на информационных досках, установленных в зонах отдыха на автострадах. Всегда с надписью: «ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЕГО/ЕЕ ВИДЕЛИ В…»

Клер открыла глаза и быстро набрала номер, потому что могла струсить. Приготовилась оставить сообщение: Я позвоню через десять секунд, и тебе лучше ответить, мистер… Но к ее изумлению, Джо ответил, чисто и ясно, на середине первого гудка.

– Мама! Привет, мама! – Живой, и даже больше чем живой: судя по голосу, его распирало радостное возбуждение.

Где ты? – хотела она спросить, но сначала не могла ничего вымолвить. Ни единого слова. Ноги стали губчато-эластичными. Она привалилась к стене, чтобы не грохнуться на пол.

– Мама! Ты на связи?

Клер услышала шум подъезжающего автомобиля и голос Бенни, приглушенный, но отчетливый, кричащий:

– Доктор Расти! Эй, чувак, стой!

Наконец к ней вернулся дар речи:

– Да. На связи. Вы где?

– На вершине холма у городской площади. Я собирался позвонить тебе, потому что уже начало смеркаться, сказать, чтобы ты не волновалась, и телефон зазвонил у меня в руке. От неожиданности я чуть его не выронил.

Да уж, вечно родители волнуются понапрасну. На вершине холма у городской площади. Они будут здесь через десять минут. Бенни, наверное, захочет съесть еще три фунта еды. Спасибо Тебе, Господи.

Норри что-то говорила Джо. Вроде бы: «Скажи ей, скажи ей». Потом в мобильнике вновь зазвучал голос ее сына, такой громкий и радостный, что ей пришлось чуть отнести мобильник от уха.

– Мама, я думаю, мы его нашли. Я практически уверен. Он в яблоневом саду на вершине Блэк-Ридж.

– Нашли что, Джо?

– Я не знаю наверняка, не хочу делать поспешные выводы, но, возможно, штуковину, которая создает Купол. Скорее всего. Мы видели мигалку, вроде той, что ставят на вышках-трансляторах, чтобы предупреждать пилотов, только находилась она на земле и мигала пурпурным, а не красным. Мы не подходили достаточно близко, чтобы увидеть что-то еще. Мы отключились, все. Очнулись в полном порядке, но поняли, что уже поз…

– Отключились? – чуть ли не выкрикнула Клер. – Что значит – отключились? Быстро домой! Немедленно домой, чтобы я могла взглянуть на тебя!

– Я в порядке, мама, – поспешил успокоить ее Джо. – Я думаю, это… ты знаешь, когда люди прикасались к Куполу, они испытывали что-то похожее на легкий удар током, а потом эти ощущения пропадали. Я думаю, ты отключаешься один раз, а потом приобретаешь иммунитет. Получаешь прививку, и никакой опасности. И Норри так думает.

– Мне без разницы, что думает она или ты, мистер. Немедленно домой, чтобы я убедилась, что ты в порядке, или мне придется делать прививку твоему заду.

– Хорошо, но мы должны связаться с мистером Барбарой. Он первым подумал о счетчике Гейгера и оказался прав. И надо поставить в известность доктора Расти. Он только что проехал мимо нас. Бенни пытался остановить его, но не вышло. Мы найдем Расти и мистера Барбару, чтобы они тоже пришли в дом, хорошо? Надо обдумать наш следующий шаг.

– Джо… мистер Барбара…

Клер замолчала. А что говорить? Что мистер Барбара, которого некоторые люди начали называть полковник Барбара, арестован по обвинению в совершении нескольких убийств?

– Что? – спросил Джо. – Что с ним? – Триумф в его голосе сменила озабоченность.

Клер предполагала, что он чувствует ее настроение точно так же, как она чувствует его. И Джо, несомненно, очень надеялся на Барбару – как и Бенни, как и Норри. Она, разумеется, не смогла бы держать их в неведении (даже если бы и хотела), но не собиралась сообщать об аресте Барбары и предъявленных ему обвинениях по телефону.

– Приезжайте домой, – услышал от нее Джо. – Поговорим здесь. И, Джо… я очень вами горжусь.

8

Джимми Сируа умер во второй половине дня, примерно в то время, когда Джо и его друзья катили на велосипедах в город.

Расти сидел в коридоре, обнимая Джину Буффалино и не мешая ей плакать у него на груди. В другое время он бы чувствовал себя крайне неловко, сидя в обнимку с девушкой, которой едва исполнилось семнадцать, но времена изменились. Одного взгляда на коридор – освещенный теперь лампами Коулмана, а не залитый флуоресцентным светом – хватало, чтобы понять, что времена изменились. Больница превратилась в заполненную тенями аркаду.