Проклятый граф. Том III. Тайна баронета

– Дэйв… – чей-то хриплый голос, оборвавшийся надсадным булькающим кашлем, внезапно вмешался в битву, легко прекращая ее. Пантера, дернувшись, словно от удара, резко обернулась, как-то сразу забывая про остающегося за спиной врага. Последний же, впрочем, не планируя нападать, неприязненно оскалился в сторону приподнимающегося с очевидным трудом, упираясь ладонями в землю, Ричарда. Трава под ним покраснела от крови, некогда белая рубашка была сплошь покрыта бурыми подтеками, а черные волосы, и без того лежащие не слишком аккуратно, растрепались еще больше, и несколько прядей их, упав на мокрый от холодного пота лоб мужчины, прилипли к нему, застывая причудливыми изгибами.

Дышал он с трудом, иногда, казалось, вообще забывая, что нужно делать это, да и кровь, появившаяся после кашля на его губах, виделась отнюдь не признаком хорошего здоровья и самочувствия.

Эрик, стоящий практически вплотную к клетке, касающийся пальцами невидимой преграды между ее прутьями, скрипнул зубами. За прошедший год Ричард успел стать молодому графу, как, впрочем, и другим обитателям замка, настоящим другом, верным и преданным, очень дорогим и близким человеком, практически родственником, и сейчас смотреть, как он почти умирает, было просто невыносимо. Эрику чудилось, что душу его режут на части, казалось, что это он сам умирает, что именно его ранили, да еще и так сильно.

Вне себя от бессилия, он ударил кулаком по невидимой преграде и, сжав губы, покачал головой.

– Впервые жалею, что у меня уже нет той силы, что прежде… – прошептал молодой человек, не сводя взгляда с находящегося, казалось бы, совсем недалеко от них и все-таки вне зоны досягаемости, оборотня.

– Думаешь, будь ты также силен, смог бы пробить ее? – Влад, искоса глянув на «сокамерника», невесело усмехнулся и отрицательно качнул головой, – Нет… Будь все так просто, Альберт бы не посадил нас сюда. Я думаю, что эта штука, – он ткнул кулаком невидимую стену и вздохнул, – Будет покрепче самого прочного сплава.

– Весьма признателен за утешение, – Эрик, чей голос просто сочился ядом, слегка развел руки в стороны, – Мне сразу стало так легко на душе!

– А это видно, – не остался в долгу Цепеш, – То ты был красный, как вареная свекла, а теперь побледнел.

Граф медленно втянул воздух, определенно подыскивая слова для достойного ответа, однако, Татьяна, вмешавшись, решительно пресекла этот разговор.

– Хватит, – она недовольно нахмурилась и, немного передвинувшись, встала так, чтобы находится между обоими молодыми людьми, – Что с вами обоими такое? Нашли время шутить, тоже мне! Это на вас присутствие Романа и Людовика так влияет?

– Ну, а почему бы и нет? – приподнял брови Эрик, – Я им, вроде бы как, обоим брат…

– Семейка клоунов, – перебил его Цепеш, и девушка, закатив глаза, была вынуждена даже немного повысить голос.

– Да перестаньте же вы! Мы в клетке, а не на арене цирка Шапито!

– Это мы так снимаем стресс, – развел руки в стороны Владислав, оправдывая и себя и графа, – А цирк там и без нас творится. Во всяком случае, в подавляющем большинстве ситуаций.

Трудно было не признать, что он прав. Луи и Роман, чье присутствие определенно плохо влияло на их брата, уже, кажется, совершенно забыв о том, что они здесь делают и зачем были сюда приведены, мирно болтали о чем-то, периодически посмеиваясь над шутками друг друга. На лицах их цвело совершенно идентичное выражение удовольствия от происходящего общения, – кажется, оба брата были абсолютно счастливы не спорить или ругаться, а просто беседовать.

Винсент, ввиду невозможности покинуть огненную клетку и прийти на помощь Дэйву или, по крайней мере, Ричарду, абсолютно искренне наслаждался тем, как маленькая милая кошечка гоняет по огороженной пламенем площадке большого дядю Анхеля, периодически не сдерживая смеха и, пожалуй, сейчас только Чеслав, Дэйв и Ричард могли считаться настоящими участниками боя, приковывая к себе внимание и беспокойство наблюдателей.

Последний из перечисленных, сильно пострадавший от атаки своего, судя по всему, личного врага, оборотень, медленно, с огромным трудом сел, бросая неприязненный взгляд на рыжего волка и, едва не упав при этом, слабо похлопал по траве рядом с собой.

– Дэйв… – шепот его, хриплый, едва различимый, который, казалось бы, должен был затеряться среди прочих звуков, тем не менее, достиг ушей пантеры, к коей и был обращен, – Иди сюда. К черту его.

Пантера, повинуясь по чистой привычке всегда слушаться приказов хозяина, шагнула, было, к нему, однако, уже в следующую секунду, очевидно, сообразив, что оставлять за спиною врага будет глупо, вновь повернулась к тому, зло рыча. Волк же, всем своим видом демонстрируя полнейшее равнодушие по отношению к хищнику, как и к его угрозам, преспокойно улегся, немного вытянув больную лапу и теперь с равнодушным спокойствием созерцал происходящее.

– Дэйв!.. – в голосе Ричарда прозвучала отчаянная мольба, и Дэйв на сей раз внял. Он любил хозяина всем сердцем, был безмерно привязан к нему, предан и без колебаний отдал бы за него жизнь, что, по-видимому, и намеревался сделать сейчас, однако, приказов, а уж тем более – его просьб ослушаться он не мог, просто не желая причинять страданий еще больших, чем уже были пережиты им.

Одним великолепным прыжком, едва не завершившимся падением, ибо раны все-таки мешали хищнику нормально передвигаться, он перемахнул расстояние, разделяющее его и хозяина и, остановившись так, чтобы заслонить его собой, оскалился. Весь вид пантеры говорил, что битва еще не окончена и попыток вновь напасть на Ричарда лучше не предпринимать.

Чеслав, глядя на это, вздохнул и медленно поднялся с земли. Затем, окинув противника, а в перспективе даже двух, ибо Ричарда из списка врагов никто не вычеркивал, взглядом, пренебрежительно фыркнул и, не желая продолжать бой, принял человеческий облик.

Лэрд, как обычно опасающийся за других куда как больше, чем за себя и отчаянно пытающийся оттолкнуть пантеру, дабы вновь заслонить ее собой, замер, настороженно, с некоторой опаской взирая на «рыжую сволочь», как очень емко характеризовал его Винсент.

Чеслав же, между тем, совершенно не выказывал желания драться. Оглядевшись по сторонам и найдя на земле пистолет, он поднял его, абсолютно игнорируя как противников, так и собственные раны. Вообще действовал он обеими руками довольно свободно, и у наблюдающих за ним людей возникло неприятное ощущение какого-то странного обмана, казалось, оборотень только прикидывался раненым, притворялся, что ему больно.

Осмотрев оружие, парень провел ладонью по его стволу, затем протер полой пиджака и, прищурив один глаз, придирчиво осмотрел еще раз. После чего, сдув какую-то пылинку, небрежно сунул пистолет за пояс, и принялся отряхивать пиджак и рубашку, каковые, в общем-то и прежде не блистали особой чистотой и, лишь закончив приводить себя в порядок, соблаговолил вновь обратить внимание на пантеру и мужчину, заслоняемого ею.

Ни на лице его, ни в глазах сейчас, казалось, не было и следа той ненависти, той агрессии, что совсем недавно плескалась в них, ни капли злости не отражалось во всем его облике. Он казался вновь спокойным, уравновешенным молодым человеком, слегка заинтересованным происходящим, но не более того. Подумав с секунду, оборотень достал из кармана пиджака уцелевшие лишь благодаря какому-то невероятному чуду очки и водрузил их на переносицу. Вид абсолютнейшего спокойствия этот элемент только упрочил, и сейчас казалось совершенно невозможным, чтобы этот человек мог хладнокровно всадить две пули в Ричарда и так сильно потрепать пантеру.

– Не вижу смысла становиться братоубийцей, особенно когда ты даже не знаешь, от чьих рук умрешь, Ренард, – голос его звучал совершенно спокойно, страшные слова он произносил с хладнокровным равнодушием, говоря о предполагаемой смерти противника небрежно, как о чем-то малозначимом, – Увидимся вновь, когда ты все вспомнишь. Как бы там ни было, а ты и твой хранитель памяти сегодня в проигрыше.

– Да почему ты так называешь его? – Ричард, переведя взгляд на несколько поникшего Дэйва, нахмурился, – Он просто пантера, животное, хищник, что ты…

– Он – хранитель памяти, – жестко отрезал собеседник, – Твоей чертовой памяти, Рене. Спроси его, кто я такой, спроси, почему я хочу убить тебя, а ты мечтаешь убить меня, спроси, Рене, и пусть он расскажет!

Ричард, выслушивающий все это, потрясенно приоткрыв рот и не сводя взгляда с пантеры, как-то странно дернулся и, забывая о собственных ранах, сжал виски руками. В голове его медленно ворочался раскаленный колючий ком, он сбивал мысли, путал и уничтожал их, вырывая из сознания отдельные куски и вызывая совершенно безумную боль. Дэйв, заскулив, слегка ткнул его носом в щеку, однако Ричард, с трудом подняв руку, осторожно отстранил его морду. Перед глазами его все то темнело, то краснело, воспринимать действительность с каждым мгновением становилось все сложнее, как и сидеть.

– Мне нечего здесь больше делать, – голос Чеслава, презрительный и насмешливый донесся до него, как сквозь вату, – Игра стала скучной.

Он отвернулся и, слегка ссутулив плечи, не обращая ни на кого внимания, направился прочь, намереваясь спуститься с холма.

Альберт, которого поведение помощника поставило в откровенный ступор, растерянно моргнул.

– Че́слав! Я звал тебя…

– Я знаю, – прервал его оборотень, остановившись на мгновение, – Простите, мастер, но сейчас я не чувствую в себе желания продолжать общение с этими… людьми, – последнее слово было сказано им с откровенным презрением.

Мимолетно оглянувшись через плечо на оставляемых им противников, на наблюдателей и всех прочих, взирающих на него с изумлением, оборотень исчез, совершенно бесшумно, не рисуясь и не делая лишних движений. Он просто испарился, оставляя поле боя побежденным.

Пожалуй, один лишь Ричард, ввиду собственного состояния, спровоцированного рыжим оборотнем, не заметил его ухода. Ему было попросту не до того.

Альберт, которого, судя по всему, постигло жестокое разочарование в собственном союзнике, отвернувшись от того места, где последний стоял секунду назад, вновь обратил внимание на происходящее ныне и, заметив мучения Лэрда, с интересом прищурился. В глазах его вспыхнул фанатичный огонек естествоиспытателя, обожающего ставить эксперименты над живыми существами.

Эрик, наблюдающий из непроницаемой клетки, как оборотень, явно неосознанно, действуя скорее на уровне инстинктов, закрывает лицо здоровой рукой, тогда как другой в отчаянии зажимает ухо, будто не желая слышать чего-то, доступного лишь ему одному, стиснул зубы. Как никто другой, он понимал сейчас, что переживает друг, ведь когда-то и самому молодому графу пришлось испытать нечто подобное… Но в его случае все было несколько проще. Известие о сущности Винсента было преподнесено ему друзьями, даже более – любимой девушкой, что уже само по себе смягчило удар, да и она пыталась сообщить все как можно мягче.

Ричарду же повезло значительно меньше, и шокирующую, пугающую саму по себе новость он узнал от врага и, что представлялось вполне вероятным и пугало сильнее, – от врага из того самого прошлого, которое он предпочел забыть, которого стремился избежать. Теперь же разум несчастного оборотня, невольно бьющийся в стены, возведенные Дэйвом по его просьбе в его сознании, причинял ему просто немыслимую боль, выносить которую молча было совершенно невозможно.

Из груди его вырвался негромкий, стонущий вой, почти сразу же оборвавшийся странным хрипом. Ричард заскулил, сгибаясь, съеживаясь на земле, обхватил, забывая о ранах, раскалывающуюся на куски, пылающую голову, руками и судорожно всхлипнул. Он уже ничего не понимал, ничего не соображал. Он не пытался вспомнить, он не думал, но сознание его, действуя самостоятельно, продолжало выламывать себе путь к прошлому, казалось, сверля череп мужчины без анестезии.

Оставшиеся группы противников как-то сразу распались, и взоры всех присутствующих, включая даже Анхеля, обратились к Ричарду. Пользуясь тем, что кошку вой оборотня тоже отвлек, он сделал шаг в сторону и, легко наступив на бушующее пламя, остановил его бешенство, позволяя ему погаснуть.

Роман, вспомнивший подобную ситуацию с Эриком, сжал губы.

– Надо отвести… отнести его в замок, – пробормотал он себе под нос, как-то совсем забывая о том, что рядом стоит младший брат, любитель издеваться над зверюшками, которого, наверное, состояние оборотня приводит в крайний восторг.

– И позвать врача… – негромкий голос этого самого брата заставил виконта изумленно обернуться, вскидывая брови. Тот же, не замечая, какое произвел впечатление, со вздохом покачал головой.

– Глупец, что же он делает? Он так протолкнет пули еще глубже, их потом вытаскивать придется с трудом… – наконец обратив внимание на пораженного Романа, Луи неловко пожал плечами, – Да я… Просто не слишком это для оборотней полезно – с серебром в теле расхаживать.

На несколько бесконечно долгих секунд центр всеобщего внимания сместился от страдающего Ричарда ко столь неожиданно проявившему свою лучшую сторону Людовику. Роман неуверенно протянул ему руку.

– Может… поможешь нам? – взгляд его стал испытующим.

Луи вытянул, было, руку в ответ, почти касаясь пальцами ладони старшего брата, почти пожимая ее, однако, в последний миг, наткнувшись взглядом на дядю, медленно убрал ее и с явным сожалением покачал головой.

– Нет… не могу, – он тихо вздохнул и, едва слышно шепнув, – Прости… – неожиданно щелкнул пальцами. Мастерства Альберта молодой маг еще не достиг, посему перемещение в пространстве ему приходилось сопровождать дополнительными действиями.

Фигура его медленно растаяла в воздухе, – чудилось, что даже перемещается Людовик неохотно, более подчиняясь желанию своего наставника и учителя, нежели собственной воле.

Анхель, пронаблюдав это, сделал шаг к режиссеру провалившейся пьесы.

– Битва окончена, мастер, – негромко вымолвил он, – Я думаю, нам стоит последовать примеру вашего племянника.

Альберт, очень явственно раздосадованный, склонил голову набок и, обежав взглядом напряженно и серьезно созерцающих его обитателей замка, криво ухмыльнулся.

– Пожалуй… Следует позволить врагу зализать раны. Не только Чеслав любит быть благородным… – он вздохнул и, подняв два пальца, коснулся ими виска, как будто бы отдавая честь, – Жаль, что приходится прощаться так сумбурно, друзья мои, но я вернусь. Очень скоро вернусь… – более прибавлять он ничего не стал и, медленно моргнув, растаял, подобно утреннему туману. Анхель исчез вместе с ним, склонившись на прощание в едва заметном, но очень вежливом поклоне.

Эрик, немного опиравшийся на невидимую преграду между прутьями решетки, неожиданно едва не упал, подаваясь вперед под тяжестью собственного тела. Преграда исчезла. Клетка, помедлив мгновение, рассыпалась металлическим прахом и упала к ногам прежде заключенных в ней людей.

Обитатели замка, как освобожденные, так и бывшие на свободе, медленно переглянулись между собою и, не сговариваясь, бросились к Ричарду, сжавшемуся на земле. Возле него, не зная, что делать, что предпринять и как быть, метался Дэйв, все еще пребывающий в облике пантеры.

Роман, который в силу своих способностей оказался возле оборотня первым, присел около него на корточки и уже хотел, было, коснуться его плеча, то ли затем, чтобы привести в чувство, то ли просто чтобы проверить, в чувстве ли он, однако, вспомнив, что ранен был Ричард именно в это плечо, остановил пальцы в нескольких сантиметрах от его тела.

Дэйв, крутящийся рядом, толкнул его лбом в плечо, пытаясь что-то сказать, или же просто стараясь подтолкнуть молодого человека к действиям. Роман, едва не упав от неожиданности, недовольно отмахнулся от него.

– Не приставай ко мне, животное! Лучше бы нормальный вид принял, да помог хозяина до замка дотащить, а он еще и меня уронить хочет.

– Ты что несешь? – Винсент, остановившийся возле юноши и замершего на земле в неподвижной позе оборотня, нахмурился, быстро поднося палец к губам, – Какой еще нормальный ви…

– Он без сознания, – перебил интантер, – Опять. Поэтому сейчас пока можно и болтать обо всяких крайне запрещенных к прослушиванию вещах, да и превратиться кое-кто вполне имеет право.

– А если он в это время придет в себя? – Эрик, нахмурившись, отрицательно покачал головой, – Нет, не думаю, что стоит так рисковать. Ах, знать бы, кто такой этот Чеслав…

– Да какая разница? – Татьяна слегка передернула плечами, с нескрываемой жалостью глядя на оборотня, – Кем бы не была эта рыжая сволочь, хорошего от него ждать не приходится. Да и уже…

– Вот именно, – согласился виконт и, поднявшись на ноги, тяжело вздохнул, – Так, ладно. Коль скоро кот номер два не хочет мне помогать, придется это сделать коту номер один. Винс, давай-ка… – с этими словами он наклонился, очень осторожно подхватывая оборотня подмышки. Для этого бедного Ричарда пришлось сначала перевернуть на спину.

– Без проблем, – хранитель памяти кивнул и, взяв мужчину за ноги, поднял его, затем направляясь вместе с Романом в замок.

По счастью, их совместных сил оказалось вполне довольно для того, чтобы довольно благополучно транспортировать находящегося без сознания друга не только внутрь здания, но даже и в его комнату. Правда, Татьяна несколько раз пыталась возразить, говоря, что положить Рика можно было бы в совершенно любой комнате, и даже было бы хорошо, если бы комната эта находилась поближе, однако, молодые люди к советам ее решительно не прислушивались.

В конечном итоге, доставив оборотня до места назначения и сгрузив его на кровать, они и сами смогли немного перевести дух. Как показала практика, даже при учете немалых сил обоих, волочь взрослого, довольного крупного мужчину, оказалось не слишком просто.

Роман утомленно вздохнул и, взяв с тумбочки, стоящей возле кровати кувшин с водой, не мудрствуя лукаво, отпил прямо из него несколько глотков.

– Да, так бывает, кот, – говорил он так, словно бы продолжал только что прерванный разговор, – Не успеешь вернуться домой, разобрать вещи и принять душ, как по твою душу уже является Альберт, который калечит твоих друзей своими.

– После об этом, – отмахнулся Винсент и, оглянувшись по сторонам, присел на краешек обнаруженного стула, – Отправляйся за Чарли.

– Да-да… – виконт устало ссутулился, – Ни сна, ни отдыха усталой душе… А Чарли так надеялся, так верил, что на сей раз ему удастся от нас отдохнуть! Ладно, сейчас предупрежу его, чтобы захватил нужные инструменты, тогда уж отправлюсь, – он выудил из кармана джинсов мобильный телефон и, уже листая его записную книжку, добавил, – А то будет, как с тобой, когда по всему замку приборы для кройки и шитья искали.

Эрик, наблюдая за действиями брата, слегка вздохнул. За прошедший год он уже успел несколько привыкнуть к техническому прогрессу и новшествам современного мира, однако, сам ими не владел и порою ловил себя на мысли, что пользование вот этой вот странной штукой все еще кажется ему чем-то сродни магии.

Роман же, тем временем, уже закончил колдовать и поднес телефон к уху, слушая гудки.

***

Между тем, молодой доктор Чарли, на которого обитатели старинного замка имели такие большие планы, спокойно сидел дома, в своем любимом кресле, перед не менее любимым компьютером, с кружкой обожаемого горячего чая в руках. Раздавшийся звонок лежащего рядом телефона, заставил парня вздрогнуть и, едва не пролив чай на себя, тихонько чертыхнуться сквозь зубы. Как врач он, конечно, понимал, что работа не дремлет, больные ждут всегда и даже в единственный выходной день его вполне могут вызвать на работу по особенно срочному делу, как бывало уже не раз, но… Но он так надеялся провести этот выходной в тишине и спокойствии!

Чарли медленно и осторожно поставил кружку на стол – кружка была полной, отпить из нее он еще не успел ни глотка и резкое движение могло быть чревато ожогами, – и, с неохотой взяв телефон, с претензией воззрился на дисплей, где высвечивалось, слегка моргая, имя вызывающего абонента. По лицу его медленно разлилось выражение человека, который, вместо того, чтобы кинуть лимон в чай, съел его сам, да еще и запил лимонным соком. «Из З. – Роман» – значилось на экране мобильного.

С губ молодого человека сорвался усталый, практически измученный вздох. Господи, оставят его когда-нибудь эти сумасшедшие в покое? Нет, никто не спорит, они, в целом, неплохие ребята и он даже почти привык полагать их друзьями, но дружба, как говорится, дружбой, а дергать его в единственный день законного отдыха – это просто верх неприличия! Тем более, что как подсказывала Чарльзу интуиция, основанная на горьком опыте, звонок «из замка» вовсе не означал мирное предложение пойти прогуляться, сходить в кафе или, скажем, в кино. Хотя, когда бы это они вообще звонили ему с подобными предложениями? С их-то тенденцией постоянно влипать в самые разнообразные переделки! Да он с ними скоро уже специалистом по болезням сверхъестественных пациентов станет, сможет диссертацию защитить!

Нет, безусловно, в массе своей болезни их достаточно человеческого происхождения – разнообразные переломы, вывихи, ранения… И все-таки, зашивать рану от пореза кухонным ножом – случайную или преднамеренную – гораздо приятнее, нежели, как выражался Роман, «штопать» какого-нибудь хранителя памяти, покалеченного не кем-нибудь, а упырями. Или вот, скажем, этот их приятель с мотоциклом, Владислав, про которого все обитатели жуткого замка в голос твердят, что он бессмертен. Всего год назад ему, обычному человеческому доктору, пришлось вправить ему несколько переломов, да еще и некоторое время понаблюдать за процессом восстановления человека, которому врачебная помощь вообще не должна была бы быть нужна – с его бессмертием он бы рано или поздно вылечился сам!

А вот теперь у них опять, без сомнения, что-то произошло. И, чтобы это ни было, на помощь они, как обычно, предпочли позвать его, своего единственного знакомого доктора… Хм.

Чарли, склонив голову, внимательно осмотрел телефон. Телефон звонил, надрываясь и требуя, чтобы хозяин принял вызов.

Что ж, может быть, это не так уж и неприятно… По крайней мере, он единственный на всем белом свете человек, самый обычный, простой, ничем не примечательный человек, который оказался посвящен в тайну обитателей замка под названием Нормонд.

Молодой доктор поморщился и мотнул головой. Но это же не дает им права!..

Он решительно принял звонок.

– Роман, слушай, я сейчас в Лондоне, я не могу… – начал уверенно не то оправдываться, не то отказываться он, даже не дождавшись слов собеседника, однако, договорить не успел.

Кто-то, обладающий недюжинной силой, рванул парня за ворот футболки, не порвав ее лишь благодаря какому-то неслыханному чуду и, опрокинув на пол вместе с креслом, стиснул его горло, почти лишая возможности говорить. Телефон, ожидаемо выпавший из его рук, ударившись об пол, разлетелся на две части.

Чарльз, толком не успевший даже понять, что случилось, на мгновения потерявший всякую ориентацию в пространстве, почувствовав на своем горле крепкие пальцы, совершенно инстинктивно вцепился в них, пытаясь разжать, и только сейчас начиная сознавать окружающую действительность.

Над ним, не скрывая широкой улыбки, склонился какой-то неизвестный парень очень примечательной и неординарной наружности. Пожалуй, даже на улице, среди толпы, где каждый встречный может казаться необычным, этот человек со своими ярко-рыжими волосами был бы замечен, а уж если приложить к волосам еще и глаза странно желтого цвета, то можно смело сказать, что толпа вокруг и просьбы сфотографироваться были этому парню обеспечены. Пожалуй, небольшим несоответствием всему его облику были лишь аккуратные, элегантные очки в довольно тонкой оправе, очень ловко сидящие на прямом носу, хотя, с другой стороны, именно поэтому весь его образ производил еще большее впечатление.

Видеть его Чарльзу доселе не приходилось.

Не обращая внимания на слабые трепыхания доктора, на его попытки вырваться, незнакомец продолжал легко, без видимых усилий, удерживать его одной рукой. Чарли ощутил мимолетное разочарование. Вот они – несколько лет занятий в спортзале и их результат в реальной жизни! Девушек на пляже, где молодому человеку доводилось бывать совсем нечасто, его подтянутая фигура и крепкие мускулы привлекали, но в критической ситуации все это оказалось бесполезным. Он не может даже справиться с вором, забравшимся к нему в квартиру, не способен защитить собственную жизнь! Горькое осознание собственного бессилия затопило молодого человека с головой. Он рванулся, стиснул изо всех сил пальцы рыжего мерзавца и, как ему показалось, немного разжал их…

Незнакомец едва заметно склонил голову набок, и по губам его скользнула слабая улыбка. Пальцы на горле бедного доктора сжались еще сильнее, практически лишая возможности дышать.

– Не перестарайся, Чеслав.

Где-то за его головой послышались легкие, уверенные шаги, и мягкий, хорошо поставленный голос, попросивший, очевидно, рыжего мучителя несколько сбавить обороты, заставил Чарли одновременно обрадоваться и испугаться. Так их, значит, двое! Боже, какой кошмар. Как они вообще смогли проникнуть в его квартиру, эти негодяи? Ведь не держит же он двери нараспашку, приглашая всех проходящих мимо мерзавцев заглянуть на чашечку чая! Кроме того, его и личностью-то примечательной не назовешь – он всего лишь хирург в огромном мегаполисе, один из многих, работает в одной больнице с самого института, старается помогать людям, насколько хватает сил. Средств особых не имеет, в связях, порочащих честь и достоинство замечен не был… А может быть, и был. Вспомнив вновь о ребятах из старого замка, Чарли почувствовал, как сжалось сердце. Пожалуй, кое-что примечательное в нем все-таки имеется…