Фантазия на тему…

"Мы превратили всю свою планету в зловонную клоаку, а ведь есть места и похуже этих. Неужели человек создан только для того, чтобы разрушать гармонию в природе, засорять и осквернять окружающую красоту? Какое будущее ждет нас на третьей планете? Если мы не изменим своего отношения к живой природе, не ограничим производства, скорее всего и на Гее долго не задержимся. Опять придет всему конец".

Так за безрадостными размышлениями, он не заметил, как они въехали в город. Безлико-серые бетонные стены заводов и фабрик обступили их со всех сторон, словно взяли в плен. Им не было конца. Нима поразило, что раньше, когда он бывал здесь во время прохождения учебной практики, всюду сновали тяжеловозы, за стенами раздавался визг механизмов и крики людей. Сейчас ничто не нарушало кладбищенской тишины. Ни одна труба не отравляла небо, такого ясного, какого на Кассии не видел, наверное, ни один из его современников. И все же, от всего этого исходил неосязаемый дух увядания, как последние золотые деньки перед надвигающейся зимой, не могут остановить ее неизбежного прихода, так и вид ясного неба не мог скрыть надвигающейся беды.

Наконец показались цеха космоверфи. Грузовик, пыхтя, въехал в распахнутые ворота и остановился в тени забора. На лицах Делга и Олза, показавшихся из кабины, было написано такое же уныние, как и у Нима.

– Да-а-а…– протянул изобретатель оружейник, – шаткий оказался колосс.

Ним сразу понял, о чем речь; простые люди, предоставленные сами себе, тут же все побросали, а ведь никто из них и не подозревал о надвигающейся катастрофе. Они поступили так, как поступают дети, оставленные без присмотра родителей. Их нельзя было винить, – они никогда не думали остаться без хозяев и не знали, что им теперь делать. Всем этим людям с детских лет внушалось повиновение и неумение думать над чем-либо, кроме своей профессии. Обязаны этим они были в первую очередь изобретению молекулярных роботов Клонаром Дайном. Наномашина, вживляемая в мозг ребенка, заполняла его всем, что было необходимо ему для выполнения определенной работы, стирая при этом все лишнее в человеке-исполнителе, лишнее, надо заметить, с точки зрения жрецов. Так они обезопасили свою власть от посягательств иных людей, не имеющих отношения к какой-либо из каст, а то, что попутно эти несчастные превратились в "биороботов", никого из правящей верхушки не расстраивало.

Нима внезапно пронзило отвращение ко всем своим согражданам: к великому жрецу, к отцу своему, к себе и даже к этим несчастным, называемыми – простолюдинами. Внутреннее раздражение переполнило охотника и чтобы не выплеснуть его на своих товарищей, он развернулся и почти бегом, устремился в распахнутые настежь ворота цеха, бросив через плечо.

– Пойду, осмотрюсь! – И, не дожидаясь разрешения или какого-нибудь ответа со стороны Олза, скрылся внутри. Олз, потеряв дар речи от подобного нарушения субординации, смог только проводить его молча взглядом. Привыкнув, что подчиненные или боятся его или хотя бы выказывают уважение, он оказался поражен выходкой Нима.

– Что за муха его укусила? – пробормотал Делг.

– Не знаю какая, но если мы не собираемся торчать здесь целый день, то нам тоже пора заняться делом. – Разозлённый Олз, нахмурив свои и без того сросшиеся брови, отдал приказ Делгу осмотреть другие цеха. – Если будет что-нибудь интересное, сообщи мне по рации, я буду в управлении верфи. – И он направился в сторону многоэтажного здания одиноко возвышающегося над приземистыми стеклянными крышами бескрайних закопченных цехов.

Уже через час, осмотр показал бессмысленность дальнейших поисков. Все оборудование было уничтожено. Груды расплавленного металла возвышались на месте прежде стоящих станков, везде попадались роботы с сожженными электронными блоками памяти. По-видимому, Хавила Фарес, предвидя подобную попытку со стороны верховного жреца, позаботился об уничтожении всего, что могло хранить хоть малейшую информацию.

– Довольно, – заявил Олз, выслушав доклады Нима и Делга.

Он также остался без добычи; все этажи заводоуправления были заботливо обработаны огнеметами, не осталось даже мебели. Лишь следы пожара и до сих пор не выветрившийся запах гари составили находку инженера. Закончив свои безрезультатные поиски, вся группа собралась возле грузовика.

– Возвращаемся на корабль, – распорядился Олз. – Остается надеяться, что на Плутоне, нам повезет больше.

– Погодите! – Воскликнул Ним. – Я хочу пробраться в дом отца, может там найду хоть что-нибудь.

Олз, собравшись уже сесть в кабину грузовика и поставив ногу на подножку, остановился.

– Крохотный шанс, но все же есть, – рассудил он. – Сделаем попытку использовать его. Вы, Ним, пойдете один, всем рисковать ни к чему. Мы будем ждать Вашего возвращения до полуночи, надеюсь, времени хватит.

– Хватит вполне, – согласился Ним, направляясь к воротам.

– Эй! Погодите! Мы вас подбросим до жилых кварталов, так будет быстрее, – проявил вдруг неожиданную заботу Олз.

Уже через пять минут езды потянулись жилые дома, грузовик притормозил и Ним спрыгнул с подножки.

– Постарайтесь, чтобы в Вас никто не узнал сына жреца Фареса, – мрачно произнес Олз. – Лично я не решился бы гулять в такое смутное время. И учтите, ровно в полночь, корабль стартует с Вами или без Вас.

Грузовик умчался, оставив Нима одного, на улицах города Содом, где он родился и провел безоблачное детство и юность. Теперь ему предстояло в последний раз проститься с ним.

* * *

Они так и не поняли, что их бросили умирать на родной планете. Население было оповещено средствами массовой информации о том что, наконец, настало время для освоения иных миров. Никто из избранных переселенцев не проронил ни слова об истинном положении вещей. Многие искренне радовались достижениям науки и техники и ждали того дня, когда полеты в любую точку Вселенной будут доступны каждому желающему. Лишь только последний корабль ушел в космос, чтобы никогда больше не вернуться, тут же выяснилось, что вместе с ним, исчез и последний жрец. Не осталось никого из правящей элиты и ведущих специалистов. Недоумение по этому поводу длилось не долго. Уже на следующий день оно сменилось радостью от нечаянной свободы. Необъявленный праздник рабочего люда закипел по всей планете. Никто им теперь не мог помешать прогуливать свои немногочисленные денежки. Наиболее смышленые лавочники, содержатели игорных и питейных заведений тут же решили погреть на этом руки. Они, конечно, сообразили, что не зря правители побросали свой народ, но все их догадки были очень далеки от истины. Очевидным было лишь то, что теперь они предоставлены сами себе, и никто не помешает им отхватить кусочек власти. Поскольку стража так же оказалась не у дел, то мелкие хозяева с превеликим удовольствием призвали ее к себе на службу.

Уже больше месяца продолжалась гулянка. Промотавшие свои деньги, получали кредит от лавочников, а последние подсчитывали будущие доходы от процентов и дешевую рабочую силу из попадающих таким образом к ним в кабалу простолюдинов. Веселье длилось с утра до ночи, а затем с ночи до утра. Страже тоже скучать не приходилось: по указам новых хозяев жизни они расправлялись с бывшими в фаворе, но теперь так же брошенными за ненадобностью знатными кассийцами. Таким образом, убивалось сразу два зайца: имущество этих несчастных пополняло расходуемые на праздную жизнь деньги "комбинаторов" и избавляло их от потенциальных противников нового режима.

Шагая по улицам, Ним ошеломленно вертел головой во все стороны; город был не узнаваем. Некоторые из встречных с подозрением провожали его взглядами. Рассматривая опухшие и посиневшие лица своих земляков, он с недоумением гадал, чем вызвано такое внимание к его персоне. Решив, что не мешает подстраховаться, Ним заскочил в ближайшую подворотню и поспешно, чтобы никто не заметил, вымазал себе лицо и комбинезон грязью, дабы меньше отличаться от остальных. Это помогло – теперь на него стали оглядываться реже. Засмотревшись в витрину, на свое отражение, чтобы оценить нехитрую маскировку, молодой человек с разгону налетел на какого-то мужчину необъятных размеров и в результате столкновения оказался лежащим на мостовой, чем добавил еще несколько штрихов к своему облику помятого простолюдина.

– Ты что, ослеп? Не види-иш-ш куда преш-ш?! – послышался над поверженным Нимом пьяный голос, показавшийся очень знакомым. В следующий момент обладатель этого голоса одним могучим движением поднял и заключил Нима в медвежьи объятья.

– Ну, н-наконец-то я нашел тебя, мой молодой хозяин! – воскликнул он, заметно протрезвев от радости.

– Персел! Ты ли это!? – обрадовался Ним, признав, наконец, в этом чудовищно пьяном мужчине дворецкого своего отца и своего бывшего воспитателя. – Здравствуй Персел, ты представить не можешь, как я рад тебя видеть! Кстати, это скорее я нашел тебя, – со смехом заключил Ним, потирая ушибленные места. – Рассказывай скорее, почему ты так странно выглядишь, и что вообще здесь происходит?

– Здесь царит сущий ад, мой дорогой хозяин. Узаконенные убийства, пьянство, передел собственности и много еще чего, – понизив голос, поведал он Ниму. – Доносить и подслушивать тоже стало нормой, поэтому приходится быть осторожным во всем. Кстати, у тебя отличная маскировка, хозяин. – Персел заговорщицки подмигнул Ниму и продолжил свой рассказ: – Все по сходили с ума, весь город не просыхает. Да что там город, весь мир погряз в пьянстве и разгуле! Они, видишь ли, празднуют свою независимость. А я вот, глядя на них, трясусь от страха в ожидании конца всего этого мракобесия. Каждый день я напиваюсь, чтобы легче было переносить это ожидание.

– Как могло случиться, что мой отец не предложил тебе его сопровождать? – с удивлением поинтересовался Ним.

– Предложил, конечно же! Но я наотрез отказался. Я решил дождаться тебя, очень уж волновался. С тех пор, как ты остался без матушки, а я потерял свою дорогую супругу, ты и твой отец, мой мальчик, стали для меня самыми близкими людьми – единственной моей семьей.

– Но, Персел, – невольно краснея от добрых слов, произнес молодой человек. – Я оказался здесь случайно.

– Зато, это предполагал господин Фарес. А что касается меня, так я был просто уверен в том. И как видишь, я дожидался не напрасно. Твой отец перед отлетом оставил послание на домашней электронной почте.

– Какое еще послание?

– Это мне не известно, оно касается только вас двоих. Код доступа известен только господину Фаресу и тебе, Ним. Пойдем же скорее.

С этими словами, грузный Персел повлек Нима к дому, держа его под руку и не умолкая ни на минуту, продолжал знакомить его с последними новостями:

– Каждый день в результате пьяных драк погибает по нескольку сот человек. Тех, кто раньше жил на широкую ногу, наши доблестные стражи увозят в неизвестном направлении или убивают в собственных домах. Дома при этом грабят, а зеваки, которых сейчас пруд пруди, глумятся над несчастными. Помнишь соседа нашего, скульптора? Так вот, вчера его убили, выбросив из окна третьего этажа собственного дома! Избили и разогнали прислугу за то, что те не покинули своего хозяина в час общей вакханалии. Ты не поверишь, Ним, но тело несчастного отвезли на свалку и бросили, под улюлюканье толпы на съедение диким котам. Здесь стало просто страшно, я каждый вечер жду, что придет черед нашего дома, но слава богам, его пока обходят стороной.

Тут жуткий монолог дворецкого был прерван очередным побоищем двух изрядно набравшихся простолюдинов. Молотя друг друга, почему попадя, они вывалились из подъезда дома, мимо которого в тот момент проходили друзья. Свалившись на мостовую и не обращая внимания на окружающих, рыча как звери, принялись кататься в пыли, норовя при каждом удобном случае укусить противника или нанести очередной удар. Схватившихся насмерть противников тут же окружила толпа зрителей, потешаясь над ними. Вид крови на лицах бойцов, приводил толпу в настоящий экстаз. Отовсюду раздавались крики восторга и советы главным героям представления. Некоторые зрители с азартом заключали пари, ставя на дерущихся немалые деньги. Как раз когда Ним пробирался вслед за Перселом, прокладывающим собою путь сквозь толпу, перепачканные в уличной грязи и в своей крови, драчуны выкатились им под ноги, в результате чего друзья оказались в центре круга зевак. В этот момент, более сильный противник взял верх над тем, что оказался слабее. Оседлав поверженного, он принялся его душить. Восторженные стоны зрителей поставивших свои деньги на более сильного противника, привели Персела в ярость. Не в силах больше сдерживаться, он поднял обоих за воротники и так хватил их лбами друг о друга, что бойцы повалились наземь в беспамятстве.

– Ничья, – подвел он итог, обводя грозным взглядом зевак. Зрители оказались шокированы неожиданным поворотом. Воспользовавшись их замешательством, Персел подхватив Нима под руку, поскорее повлек его дальше, пока кто-нибудь не вздумал им помешать. Никто, однако, не рискнул выступить против такого могучего противника, толпа молча расступилась, освобождая им дорогу.

– Эти двое, видимо, не поделили девушку, – заметил дворецкий, кивая на вывеску заведения, из которого недавние драчуны вывалились на улицу. – Девушки-клоны по-прежнему трудятся, торгуя своим телом, и приносят тем самым немалый доход своим хозяевам.

Глядя на царивший повсюду хаос, Ним подумал, что без верного Персела он не скоро добрался бы до дому.

Вот уже показалась знакомая ограда и, пройдя через калитку, они оказались в саду, окружавшем дом. Обойдя вокруг, чтобы не привлекать лишнего внимания к персоне Нима, спутники вошли с черного хода и поднялись по лестнице на второй этаж. Миновав гостиную, молодой человек вошел в кабинет отца и запер за собой дверь. Персел, чтобы не тратить зря времени, направился в кухню приготовить что-нибудь к столу.

Набрав код на домашнем электронном мозге, Ним быстро пробежал глазами послание. Затем прочел его еще раз медленнее, заучивая наизусть содержимое каждой строки. Закончив, он стер всю информацию. Содержание письма оказалось действительно важным. В нем говорилось о спрятанном на спутнике Плутон звездолете-малютке, заправленным топливом и готовым доставить его и Персела на Орион. Искать его следовало в секретном доке, путь к которому Фарес сообщил своему сыну в документе. В заключение письма Хавила-старший заклинал сына не доверять эту тайну никому, особенно верховному жрецу.

"Помни Ним, держись от Владыки подальше, этот человек – самое страшное порождение Кассии и наших общих предков. Да, да – мы родственники с ним, по материнской линии. Но никто из наших предков никогда не использовал силу магии, чтобы подгрести мир под себя. Неуемные амбиции Дайна приведут в упадок и третью планету, а там он доберется и до Ориона. Я уверен – он нашел ключ к личному бессмертию. А потому, он не позволит никому, думающему иначе, чем он, существовать и развиваться. Коварство его пока только набирает силу, и деспот не остановится, пока не поработит вся и всех".

Хавила Фарес поведал сыну еще много политических и исторических тайн планеты, о которых никто из ныне живущих не догадывался. Из кабинета Ним вышел погруженным в тяжелые раздумья о грядущей судьбе человечества, теперь уже трех планет. На первый взгляд вывод, предложенный отцом, казался единственно верным: бежать к нему на Орион. Но вдруг Владыка сам постигнет тайны звездоплавания и без спрятанного звездолета. Не лучше ли попытаться помешать этому, тем самым, оказав услугу и колонистам Ориона и колонистам третьей планеты. Что-то глубоко в душе протестовало против плана бегства, будто этим поступком он предаст кого-то близкого.

"Странно", – размышлял Ним. – "Конечно, вокруг меня собиралось немало друзей в детстве особенно в юности, которые хотели общаться с сыном жреца. Но потом они потихоньку все куда-то подевались, видимо поняв, что я не честолюбив и не оправдаю их надежд на удачную карьеру с моей помощью. Взять хотя бы Урина: во время учебы на пилота он не отходил от меня ни на шаг, а теперь едва здоровается. И сейчас у меня есть хорошие товарищи, но другом, на которого я бы мог положиться во всем, я никого назвать не могу. Откуда же тогда эти сомнения?".

Выйдя в гостиную к столу, скромно накрытому Перселом, Ним вдруг подивился давящей тишине: "Давно ли, миновали те дни, когда эти комнаты наполнялись веселыми собеседниками отца. Звучали песни, шутки и смех". – Отрывочные воспоминания, завладели им, сладко щемя душу ностальгией: "Вот он на коленях у матери, ему тепло и уютно. Мать рассказывает ему сказки о далеких временах, когда прекрасные боги жили вместе с людьми. Ниму хорошо и уютно, вот так, вместе с ней смотреть на пламя камина". А вот совсем позабытая картина: "Он, совсем еще карапуз, сидит на скамеечке с отцом и матерью в тишине какой-то аллеи и слушает щебет птиц, ощущая кожей лучики солнышка, пробивающиеся сквозь листву деревьев".

Усевшись за стол, изрядно проголодавшиеся Ним и Персел набросились на нехитрую снедь, поданную дворецким.

– Нам нужно поскорее уходить из города, – проговорил Ним, спешно поглощая пищу. – Корабль будет ждать меня до полуночи. Сможем ли мы найти какой-нибудь транспорт, Персел?

За время еды, дворецкий окончательно протрезвел и настроение его заметно упало. Поглядев в окно, он потер в задумчивости подбородок. Красный шар светила уже коснулся горизонта, – надвигались сумерки.

– Боюсь, что не найдем, мой хозяин, – наконец выдавил он из себя. – Заправочные станции бездействуют потому, что подвозить топливо в город некому. То, что еще способно передвигаться, находится в руках новых хозяев.

– Тогда пора трогаться, пешком передвигаться долго, а мы должны успеть, во что бы то ни стало.

За окнами стремительно темнело, но огней почти не загоралось. По-видимому, электростанции тоже остались без работников. Оба поднялись из-за стола одновременно.

– Да, на своих двоих не близко, – проворчал Персел, первым направляясь к двери. – Так что придется очень постараться, мне вдруг расхотелось разделять участь остальных.

В это время тишину опустевшего дома нарушил звук подкованных сапог. Неизвестные поднимались по лестнице, при этом громко переговаривались и совсем не таились, будто законные владельцы. Только эта бесцеремонная уверенность незваных гостей и спасла Нима и Персела. Схватив молодого человека за руку, дворецкий, приложив палец к губам, потащил его за собой в кухню. Бесшумно притворив дверь и повернув ключ в замке, друзья стали прислушиваться. Шаги и голоса раздавались из только что оставленной ими гостиной.

– Здесь никого нет, – говорил первый. – Может этот болтун приврал, чтобы заработать на выпивку?

– Хозяева еще недавно были здесь. Чай в чашках еще теплый, – раздался в ответ властный голос, принадлежащий, несомненно, командиру. – Они не могли далеко уйти. Пошевеливайтесь! Ищем везде! За сына жреца, нас ждет хорошая награда!

Одно было ясно – кто-то опознал Нима и продал его страже за бутылку вина.

– Не высоки нынче доходы у доносчиков, – с горькой усмешкой произнес Ним, выуживая из кармана пистолет,– но у дворецкого была другая идея. Подскочив к окну, он распахнул его настежь.

– Прыгай скорее, хозяин, я следом.

"Высота – метра четыре", – прикинул Ним, встав на подоконник. В это время послышались удары в дверь, стражники обнаружили их и теперь пытались ее высадить. Не раздумывая, он спрыгнул и оказался в колючем кустарнике "Королевских" роз. Зашипев от внезапной боли, вызванной острыми шипами, вонзившимися в руки и лицо, Ним начал выбираться из зарослей и вовремя. Грузный дворецкий с треском приземлился в то же самое место, откуда только что выбрался Ним.

"Чуть я промедли, он бы раздавил меня в лепешку", – успел подумать Ним. В следующее мгновение в открытом окне показались лица разъяренных стражников. Добыча, которую они считали уже своей, вдруг проскользнула сквозь пальцы. Из окна раздались грязные ругательства и пули засвистели вокруг. Наступившая полутьма и ветки деревьев помогли беглецам, не позволяя преследователям стрелять прицельно. Достигнув ограды и перемахнув через нее, в два счета, друзья бросились через улицу в проходной двор и смешались с толпой. Наконец, можно было чуть успокоиться и продолжать свое бегство из города не в таком быстром темпе.

Свет редких аккумуляторных фонарей и чадящих факелов освещал им путь. Ночной Содом поражал размахом гульбы, которая к ночи только набирала свои обороты. Из многочисленных притонов доносились крики и грубый хохот. Вот дверь одного из них распахнулась и двое вышвырнули орущего и брыкающегося собрата. Приземлившись лицом в уличную грязь, он тут же начал барахтаться, выбираясь из горы пакетов, бутылок и прочего хлама, покрывающего мостовую, словно какой-то причудливый ковер. Приняв, наконец, вертикальное положение, едва не свалившись вновь на прежнее место, но, в конце концов, сделав героическое усилие и обретя относительное равновесие, бедолага с тупым упорством вновь ринулся в ту же дверь. Из окон соседнего дома вырывались клубы дыма и пламя, ярко освещая полутемную улицу. Десятка два толпящихся поодаль горожан со смехом и явным наслаждением взирали на погорельцев, с визгом выскакивающих из дверей.

– Это я понимаю, – с расстановкой рассуждал один. – Светить, так светить всем!

Как заметил Ним, никто не сделал попытки помочь пострадавшим. А нет, – вон двое подбежали, протягивая руки, чтобы помочь оттащить от пылающего дома спасенное хозяевами имущество. Только он потянул Персела за рукав, чтобы обратить его внимание на этот пример достойный подражания, как добровольные помощники, под веселое улюлюканье компании и проклятия, бывших хозяев вещей, скрылись в ближайшем, темном проулке, не выпуская из рук легкую добычу. Двумя кварталами дальше, Нима вывела из себя другая картина: группа взъерошенных громил волокла за волосы девушек клонов, издевательски хохоча и отпуская мерзкие шуточки в адрес этих созданий, которые, привыкнув к подобному обращению, не издавали ни звука протеста. Персел, увидев, что Ним останавливается, чтобы вступиться за несчастных, попытался потащить его дальше.

– Не время, хозяин! Всем не помочь, они обречены в любом случае. Нужно идти дальше.

Но идти было поздно. Из боковой улицы с ревом выскочили два мотоцикла. Как Ним помнил, на таких экипажах всегда разъезжала стража. Свет двух фар ослепил беглецов, прижавшихся к стене дома. Надежда на то, что это не их преследователи оказалась напрасной. Моторы смолкли, но фары продолжали слепить, приковав их к стене.

– Стоять на месте! – раздалась команда, произнесенная сиплым голосом. – Не двигайтесь, вы под прицелом!

– Попались? Ну, теперь вы отбегались, – произнес со злорадным смехом второй, подходя ближе, чтобы одеть наручники.

Ним и дворецкий не имели возможности нормально видеть окружающее, ослепленные ярким светом, но восторженные крики, доносившиеся до пленников, указывали на то, что и здесь не обошлось без зрителей. Необходимо было срочно что-нибудь предпринять, пока наручники не защелкнулись на руках. Воспользовавшись тем, что плотная фигура дворецкого частично скрывала Нима от того из стражников, что держал их на прицеле, он быстро выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил, целясь повыше слепящей фары. Персел среагировал моментально, схватив в охапку второго, не ожидавшего такого поворота событий, и подняв его над своей головой, бросил о оземь, где тот и остался лежать, потеряв сознание. Все прошло так гладко, будто друзья действовали по заранее спланированному сценарию.

– Быстрее на мотоцикл, – скомандовал Ним, заводя мотор машины. Двигатель взревел, а толпа в панике бросилась врассыпную, сбивая друг друга с ног. Ним направил машину в образовавшийся коридор, и они понеслись по тёмным улицам, разгоняя светом фары встречных гуляк и объезжая, упившихся до такой степени, которые уже были не в состоянии сами освободить дорогу.

– Отлично вышло! – выкрикнул сидевший позади Нима Персел. – Теперь у нас есть и транспорт!

Вот уже потянулись бетонные заборы промышленной части города, еще немного и Содом останется позади. Ним ликовал: какие то двадцать минут бешеной гонки и они у цели. Но, как оказалось, радоваться было преждевременно. Откуда-то сбоку возник свет фар автомобиля, и послышались звуки сирены. Патрульная стража, неизвестно кем предупрежденная об их маршруте, обнаружив беглецов, пристроилась в хвост мотоциклу. Низко пригнувшись к рулю, Ним заложил машину в вираж, выруливая на знакомую проселочную дорогу, по которой он утром въезжал на грузовике в город. Водителю преследующего автомобиля пришлось сбросить скорость, чтобы вписаться в поворот. Вдогонку беглецам прогремели выстрелы. Друзья уже оторвались от преследователей на приличное расстояние, когда неожиданно тяжелое тело дворецкого навалилось на Нима. Не справившись с управлением, он съехал в кювет, успев притормозить в последнее мгновение, перед тем, как мотоцикл опрокинулся, налетев на невидимое препятствие. Перекувыркнувшись, Ним тут же оказался на ногах и поспешно выбрался обратно на дорогу. Оружие было уже готово, и он прицелился в приближающийся свет фар. Не сбавляя скорости, машина преследователей неслась прямо на Нима, не оставляя времени для колебаний. Тогда, он нажал на спуск, затем еще и еще. Одна из пуль пробила колесо с ревом несущегося прямо на него автомобиля и уже в каких-то десяти метрах от Нима, автомобиль вдруг резко отвернул в сторону. Раздался визг шин и глухой удар перевернувшегося экипажа. Не позволяя преследователям опомниться, Ним выстрелил в топливный бак. Последовавший за этим взрыв, отбросил его на обочину.