Кремль 2222: Юг. Северо-Запад. Север

– Сейчас она умирает от лучевой болезни. И в моем мире эту стадию ОЛБ не умеет лечить никто, даже самые что ни на есть сумасшедшие ученые. Но есть там один доктор… ну, скажем, нетрадиционной медицины, порой излечивающий заболевания, недоступные ученым. Думаю, он тоже умеет ходить между мирами или же близко знаком с Перехожими. Он же сбросил мне на КПК подробную карту послевоенной Москвы и сказал, что здесь, в этом мире, как раз перед войной в научно-технологическом комплексе по разработке новых технологий «Сколково» был разработан препарат, излечивающий любую стадию ОЛБ и одновременно регенерирующий поврежденные ткани. И что информация об этом препарате находится в общей базе данных Сколковского НТК.

– А… при чем тут «Кантемировская»? – спросил Данила.

– Во время битвы при Апрелевке, когда Четвертая отдельная танковая бригада сдерживала армаду боевых роботов, в Кремль свозили самое необходимое – оружие, еду, боеприпасы. И тогда было уже не до научных достижений. Так вот, по моей информации, базу данных НТК перевезли в систему тайных укрепленных складов Четвертой танковой бригады. И представляет она собой небольшой предмет, похожий на гранату с объемом памяти в десять эксабайт.

Насчет объема памяти Данила понял лишь, что это очень много и что речь идет о компьютерах, древних машинах, про которые разведчик знал весьма немного и, честно говоря, не особенно стремился узнать больше. Странно было другое.

– Неужели, если он такой маленький, нельзя было захватить его с собой? – удивился он.

– Его-то захватить как раз несложно. И, как я понимаю, его и захватили, только в суматохе он потерялся и вот сейчас всплыл в Зоне ЗИЛ. Но без считывателя информации это абсолютно бесполезный предмет. Я уверен – считыватель до сих пор находится где-то на секретных складах в районе «Кантемировской». А про носитель информации я знал лишь, что искать его надо где-то на юге Москвы. И оказалось, что он интересует не только меня. Как видишь, тому, кто достаточно уперто что-то ищет, судьба порой подбрасывает интересные совпадения. Что, по моему разумению, и называется удачей.

«Получается, и я на его пути из разряда этих интересных совпадений, – подумал Данила. – Впрочем, как и он на моем».

– Счастливый ты человек, Снайпер, – сказал Данила совершенно неожиданно для себя. – Цель у тебя есть. А это в жизни главное.

– У тебя ее как будто нет, – фыркнул Снайпер.

– Сейчас нет, – покачал головой Данила. – Раньше была.

– Какая? – поднял бровь Снайпер. – Врагов покрошить больше других? Так то не твоя цель, а общины. Сейчас же у тебя цель знатная. Выжить самому и помочь выжить Кремлю.

– Чем это я ему помогу? – удивился разведчик. – Тем более после того, как меня оттуда выперли?

– Дружок тебя твой оттуда выпер, а не община, – сказал Снайпер, позевывая. – Почему – не знаю. Может, бабу не поделили, а может, и еще что. Про то сам думай. А я пока посплю, пожалуй. Через час разбудишь. Вон часы на правом верхнем мониторе мигают, засекай. Потом твоя очередь.

Слегка обалдевший от слов Снайпера разведчик не сразу понял, что он говорит. Осознав, машинально кивнул – понятно, мол, часы на солнечных батареях в Кремле имелись, целых четыре штуки осталось. Но кивок пришелся уже в спину пришельца из другого мира, который, обняв свой снайперский комплекс, отвернулся к стене и практически сразу задышал ровно и тихо, как человек, погруженный в глубокий сон.

«Лихо это у него получается, – отметил краем сознания Данила, – Раз – и в отключке».

Но основной работой мозга сейчас было иное.

Как-то не осознавалось ранее, что Ратмир фактически в одиночку принял решение не выкупать пленного. Остальные либо были в его подчинении, либо пошли на поводу у более авторитетного воина. Ни воеводу не вызвал Ратмир, ни даже сотника. Сам все решил, несмотря на острую нехватку обученных воинов на стенах города-крепости.

Но почему? Неужели из-за Радомиры? Но ведь между ней и Данилой ничего не было, так, подначки взаимные, над которыми порой весь Кремль покатывался. Ну так то не любовь же и даже не привязанность. Хотя…

Перед глазами Данилы, словно маслом писанная, встала женская фигурка, увиденная на площадке сильно побитой войной и временем угловой Москворецкой башни. Уж не Радомира ли то была? Хотя нет, померещилось, наверно. Зачем тешить себя надеждой, что ты кому-то нужен в родном доме, если не знаешь этого наверняка?

Да и вообще, зря это все Снайпер сказал, только душу разбередил. Чем изгнанник сможет помочь Кремлю против орды нео, сговорившихся с шамами и био? Обещанным «Валом»? Смех, да и только. Надежду, что ли, решил дать Снайпер, цель жизни наметить? Да только зря это он, кому нужны несбыточные надежды и призрачные цели?..

Предаваясь таким невеселым думам, Данила подошел к стене с мониторами, уселся на стул и принялся внимательно рассматривать чудо, доселе невиданное.

Шестнадцать экранов передавали черно-белое изображение, причем на четырех из них картинку было не разобрать – сплошь полосы какие-то, похожие на сетку из небольших молний. Мерцание одно, но тоже необычно. Завораживает. Как окно в другой мир, непонятный, странный, неподвластный разумению.

Но очарование мерцающими экранами прошло быстро, так как ничего интересного на них не происходило. Так, застывшие статичные картинки – коридор, подсвеченный тусклыми плафонами, опять коридор, угловой поворот коридора, дверь с почти такой же надписью, что и на той, которую миновали недавно:

1 ПК 10

В РЕЖИМЕ № 2

ДВЕРЬ – ОТКРЫТЬ!

И снова кусок коридора с квадратной дырой вентиляционной решетки. А также знакомый участок, заляпанный темными пятнами крови перед дверью, в которую они вошли. И вторая картинка рядом, отображающая дверь с абсолютно аналогичной надписью, – не иначе обратная сторона запертой двери, ведущей в венткамеру изнутри лабиринта вентилируемых помещений.

Данила напряг память, вспоминая, что значат слова «камера слежения», «пульт охраны» и «тревожная кнопка». Все эти слова были связаны вот с этими экранами и когда-то давно вдалбливались в головы будущих воинов. Зачем? Тогда это было непонятно, особенно на экзаменах, где все эти кнопки и камеры были лишь рисунками на плакатах. Может, не оставляла учителей надежда, что кто-то из молодого поколения когда-нибудь будет вот так сидеть перед работающей охранной системой и вспомнит что-то из бесполезного и никому не нужного материала?

Зрительная память у Данилы была хорошая, не зря в разведку взяли. Прикрыв на пару мгновений глаза, он вызвал в памяти виденные в отрочестве старые рисунки, покрытые лаком в несколько слоев. Потом сопоставил воспоминания с тем, что находилось перед ним, – и все встало на свои места.

Получается, кабели камер слежения расположены вдоль вентиляционной системы, и видеокамеры находятся примерно в тех же местах, где и выходы воздуховодов. Что это нам дает вкупе с информацией Снайпера о вентиляционном грибе? А то, что под Зоной расположен довольно обширный вентилируемый комплекс, в котором идет какая-то работа, которую нельзя делать на поверхности. Здания-то полуразрушенные никто не восстанавливает, видно же, что со времен Последней Войны к ним не притрагивались. Хотя может быть, что это просто маскировка. От кого? Кто может сверху интересоваться Зоной?

Данила припомнил рисунки и фотографии древних летательных аппаратов и усмехнулся. Фантазировать – дело, конечно, полезное, абстрактное мышление воина развивает, помогающее предугадывать ходы противника, – но не до такой же степени. Хотя что там Мозг говорил об уцелевших спутниках?..

Размышления Данилы прервало какое-то движение на втором снизу мониторе. Разведчик глянул, открыл рот – а закрыть-то и забыл от удивления.

По хорошо освещенному коридору двое собакоголовых неторопливо везли стальную каталку, на каких в кремлевском Госпитале возят тяжелобольных. Только у этой имелось усовершенствование – две пары широких металлических браслетов, приваренных с боков к раме каталки. В браслеты был запакован здоровенный нео, морду которого пересекал уродливый шрам.

Мутант лежал на спине, глядя прямо в объектив камеры, и, наверно, выл от безысходности – столько смертной тоски было в его широко открытых глазах. Воя, несущегося из приоткрытой пасти монстра, Данила не слышал – камера передавала лишь изображение. Разведчик почувствовал его кожей. Нео знал, куда его везут. И боялся. И это было странно. Нео вообще не боятся смерти и очень этим гордятся. Куда же везли сейчас мохнатого воина и что так могло его напугать?

Изображение на мониторе давно сменилось унылой картинкой, отображающей участок коридора, но Данила все еще осознавал увиденное. Напуганный нео… Такое он видел впервые.

Прошло около двадцати минут. Данила продолжал добросовестно изучать экраны, в том числе и те, на которых демонстрировались участки перед двумя входами в венткамеру – снаружи и изнутри. Но все было спокойно. Похоже, Снайпер оказался прав. Погоня, не найдя следов нарушителей, либо решила продолжить поиски с утра, либо пришла к выводу, что беглецы утонули вместе с грузовиком, в темноте въехав в озеро маслянистых отходов.

На одном из мониторов вновь наметилось движение. Данила впился взглядом в мерцающий прямоугольник…

Снова каталка. И снова на ней… Что? Или кто?

Такие мутанты разведчику раньше не встречались.

Абсолютно лысая голова, очертаниями смахивающая на обтянутый тонкой кожей череп мертвеца. Большой миндалевидный глаз точно посредине лба, перечеркнутый вертикальным зрачком. Сразу под нижним веком глаза начинался тонкий, классический нос, какие Данила видел на изображениях греческих статуй. И прямо под носом – такой же миндалевидный разрез безгубого рта, отличающийся от глаза лишь отсутствием глазного яблока. Но это еще не все. Из пустых глазниц по обеим сторонам носа росли небольшие гибкие щупальца с утолщениями на концах. Сейчас эти щупальца беспокойно метались по лицу мутанта, словно пытаясь хоть как-то помочь хозяину, но не зная, как это сделать.

Сделать это и вправду было мудрено, так как хозяин щупалец был не только прикован к каталке приваренными наручниками. Его тщедушное тело несколько раз перехватывали массивные цепи, уходящие под днище каталки и, судя по всему, там же и зафиксированные замком. Более того – горло мутанта обвивала тонкая сверкающая струна, тянущаяся к толстому кожаному напульснику на запястье одного из собакоголовых. Идея понятна – если кто-то попытается освободить это странное и жутковатое существо на каталке и убьет собакоголового, то тот, падая, рванет струну, которая, словно бритва, перережет тонкую шейку пленника.

Странно показалось Даниле, что такого вот дохлого мутанта зафиксировали гораздо надежнее здоровенного нео. И еще более странным было ощущение, что единственный глаз, горящий во лбу монстра, смотрит прямо на него с экрана монитора. Почудилось разведчику, будто его мозга мягко коснулись невидимые, но вполне осязаемые пальцы и неслышный голос в голове прошептал лишь одно слово: «Помоги!..»

Данила невольно зажмурился – слишком явным был морок. Он весьма смутно представлял себе, как работает связка камера – кабель – монитор, но при этом осознавал, что мутант на каталке никак не мог видеть его. Но в то же время факты – вещь упрямая. Когда он вновь открыл глаза, на мониторе уже никого не было, лишь в голове осталось странное ощущение, какое бывает на коже после легкого мимолетного прикосновения.

Но и оно держалось недолго.

«Морок», – повторил про себя Данила, все больше утверждаясь в мысли, что только что увиденное и услышанное лишь почудилось. Говорят, с недосыпа да недоедания и не такое бывает…

При мысли о еде заурчал желудок, мол, хозяин, хватит развлекаться со старинными игрушками, питание кончилось.

Питание лежало на краю стола. Таблетка, данная Снайпером, и ампула рядом с ней. Забыл Данила о данном ему противоядии сначала за разговором, а после за разглядыванием живых тайн Зоны, которых возили туда-сюда собакоголовые мутанты.

Он усмехнулся про себя. Кому скажи – не поверят. Забыть о противоядии, ради которого шел под пули, дрался с осьминогом, договаривался с собаками-биотехами, бился с охранниками периметра… А ради противоядия ли бился-то? Не все ли равно воину, когда умереть, если к этой мысли приучали с детства? Наслаждение жизнью при ежеминутной готовности к смерти – норма, при которой немудрено забыть о какой-то ампуле.

Данила взял двумя пальцами ребристый стеклянный цилиндр, посмотрел на свет. Внутри ампулы переливалась вязкая, бесцветная жидкость.

«Бесцветная жизнь, – пришла мысль. – У многих она такая. Тягучая и бессмысленная. Пока однажды кто-то не откроет ампулу или не разобьет случайно».

Он резко и сильно щелкнул пальцем по белой точке на кончике цилиндра, и его верхушка улетела куда-то под раздолбанный шкаф, в кучу мусора. Одним движением вытряхнув в рот вязкое содержимое, Данила отправил пустую ампулу в ту же кучу.

Противоядие оказалось безвкусным. Никаким.

«Как та самая чья-то жизнь, которую сожрал, не заметив, второй номер спящего убийцы-гения», – усмехнулся Данила. И подивился про себя мудреным мыслям, обнаружившимся в голове. Вот уж не ожидал найти в себе такое. Наверно, до этого просто не было времени как следует подумать? Учение, тренировки, наряды, рейды, даже несение караула не располагало к размышлениям. А тут накатило ни с того ни с сего. Хотя, может, просто жизнь в коллективе не располагает к размышлениям, и это удел одиночек, выброшенных судьбой в непривычные для них условия существования?

«Ладно, хорош мудрствовать», – приказал Данила сам себе и распечатал таблетку.

Темно-зеленый кругляк пах какими-то травами и был приятен на вкус. И крайне функционален. Разведчик проглотил таблетку, и через несколько минут пришло ощущение, словно он только что съел корову. Впрочем, вскоре оно сменилось просто легкой, приятной тяжестью в желудке, какая случается после обильного употребления вовнутрь свежей и хорошо прожаренной говядины вместе с кружкой-другой клюквенного морса – вместе с голодом пропала и жажда.

«Не иначе химия какая», – подумал Данила. Слово «химия» было старым, полузабытым, значение его помнили немногие, и употреблялось оно в Кремле в основном как заменитель слова «мелкое колдовство» в отрицательном значении. Набодяжит лекарь какое-нибудь отвратное пойло от незначительного недуга, вздохнет человек: «вот химию-то развел» – и выпьет, морщась, кривясь и поминая того лекаря незлым тихим словом…

А потом, когда голодный организм получил свое и успокоился, начало мучить что-то другое. Тот печальный глаз мутанта, с которого заботливые щупальца смахнули слезу, и беззвучное «Помоги!» не отпускали. Данила уж и так и эдак себя уговаривал – мол, кто знает, куда возили мутантов собакоголовые и мало ли что могло почудиться после таких-то приключений… Но все равно муторно было на душе почему-то. Настолько муторно, что, не дождавшись пятнадцати минут до назначенного времени, Данила разбудил Снайпера.

Тому много не надо было – едва разведчик приблизился на расстояние двух шагов, спящий открыл глаза, словно до этого не спал, а притворялся и ждал, пока Данила подойдет.

– Что случилось? – спросил Снайпер.

– Собакоголовые мутантов возят на каталках.

– Я видел. И что?

– Одному из них требуется помощь.

Снайпер сел на кровати, положив ВСК-94 себе на колени.

– Ну, если мутантов возят, то, наверно, всем им помощь требуется?

Данила замялся. Спасать нео? Глупость какая-то. Спасти затем, чтобы, когда он на тебя бросится, его убить? А нео обязательно бросится. У них даже когда вожди решаются на редкие переговоры с людьми, то проходят те дипломатические миссии по одному и тому же сценарию – наши на кремлевской стене, нео – внизу, под стеной. Иначе не переговоры то будут, а просто очередной бой.

– Ну ладно, предположим, одного надо спасти, – сказал Снайпер. – И чем он тебя зацепил? Небось красивая кио вроде Насти?

– Я не знаю, кто это, – просто сказал Данила. – Но думаю, что это шам.

– Кто?

– Шаман. Колдун очень сильный. Про них только слухи всякие, будто они повелевают туманами и могут властвовать над живыми существами силой мысли. Но их вживую никто не видел…

– И что нам даст, если мы его спасем?

Этого Данила не знал. Просто шелестел в голове беззвучный призыв о помощи и была откуда-то уверенность, что помочь надо. И все.

– Так. Понятно, – сказал Снайпер, потирая виски пальцами. – Он тебе мысленный приказ передал.

Данила покачал головой.

– Просьбу. Его на смерть везли. Тут уж не до приказов.

Снайпер внимательно посмотрел на дверь, потом на косяк, к двери примыкающий.

– Просьбу, значит, передал. Через несколько метров бетона… Что ж, напарник, живому существу требуется помощь. Значит, надо попытаться помочь. Как я понимаю, спать ты не собираешься?

Данила помотал головой. И не такое приходилось терпеть на Испытании перед посвящением в воины. Подумаешь, сутки без сна, переживем.

– Тогда ладно, – сказал Снайпер, поднимаясь с кровати. – На каком, говоришь, мониторе ты это видел?..

* * *

Коридор был широким, словно улица. Только по обеим сторонам ее не дома стояли, а бетонные стены метра по четыре высотой.

– На танках они тут, что ли, ездят? – буркнул Снайпер.

Что такое «танк», Данила знал хорошо. В Кремле такой стоял перед Оружейной палатой. Понятное дело, что все ценное с него сняли давным-давно, с тех пор как при вылазках на вражеских боевых роботов был потрачен весь боекомплект, а в баках закончилось горючее. Так и замер посреди площади Т-90, легендарный танк Последней Войны, похожий на хищного зверя, приготовившегося к смертоносному прыжку… которому без снарядов и топлива уже никогда не осуществиться в реальности…

Строили подземную Зону от души, не жалея средств. В самом начале пути, когда только окончился спуск в подземелье по бесчисленным ступеням, Снайпер высказался:

– Сто процентов все это одно гигантское бомбоубежище. Вернее, подземный город на случай войны, которая произошла, мягко говоря, давненько, но при этом никто из выживших из-за периметра не вышел. Получается, что город живет, сам себя обеспечивает и во внешних контактах не нуждается…

Коридор тянулся из темноты и уходил в темноту, несмотря на исправно светящие плафоны под потолком. Просто маловато света оказалось для таких глобальных архитектурных решений, и, что находилось метрах в двухстах впереди, разглядеть было решительно невозможно.

Похоже, в древности основной коридор имел ответвления, ныне заложенные кирпичом. Лишь плохо закрашенные квадраты от тех ответвлений и остались.

– Не могли мы ошибиться, – сказал Снайпер. – Где-то здесь должен быть вход внутрь базы.

Незаложенный проем метра в два высотой обнаружился через полсотни шагов. Ни двери, ни даже раздолбанного турникета – входи кто угодно, иди куда хочется. За проемом была хорошо видна противоположная стена того самого коридора, который Данила видел на мониторе.

– Как-то странно это все, – сказал Данила. – Я в венткамере все ждал, когда собакоголовые ломиться в двери начнут.

– А на кой им ломиться, под пули подставляться, если они уверены, что мы из этого подземелья никогда не выйдем? – отозвался Снайпер. – Отсюда гости из-за периметра, судя по всему, только на каталках выехать могут. Вот только куда и в каком виде – это вопрос. И дырка эта в стене тоже вопрос. На мышеловку очень похоже. Заметь – свету здесь в разы больше, чем в остальном коридоре. Интересно, для чего понадобилась такая подсветка…

Он вытащил из кармана стреляную гильзу и бросил ее в проем. Зеленый стальной цилиндрик ударился о бетонный пол, отскочил от него, звякнул о противоположную стену, прокатился по бетону пару дециметров…

Ничего не произошло. Гильза лежала на полу пробитым капсюлем к зрителям.

– Ты всегда всякий хлам в карманах носишь? – поинтересовался Данила.

– Привычка, – буркнул Снайпер.

– Наверно, как раз для таких случаев, – понимающе кивнул разведчик.

– Знаешь, ты не ошибся, – вполне серьезно отозвался Снайпер, не оценив иронии напарника. – А ну-ка, подержи.

Он сунул Даниле в руки свой снайперский комплекс, вдохнул-выдохнул глубоко и вдруг, разбежавшись, прыгнул. В воздухе его тело изогнулось, и в проем он влетел вперед ногами, словно собирался протаранить каблуками противоположную стену коридора.

Подошвы Снайпера ударились о бетон, ноги согнулись, будто две мощные пружины…

«Хороший удар получится, если вот так по врагу каблуками долбануть…» – пронеслось в голове Данилы. Но додумать мысль он не успел.

Боковой коридор взорвался серией резких, мощных ударов, словно кто-то невидимый в его глубине принялся колотить ломом по огромному железному котлу. Данила увидел, как бетонную стену вспороли невидимые когти, выбив из нее облака мелкого крошева, – но Снайпера там уже не было. Оттолкнувшись ногами от стены, он уже, сгруппировавшись, катился по полу в безопасной зоне большого коридора.

Данила оторопело смотрел на то, как оседает пыль в столь гостеприимно подсвеченном проеме бокового ответвления.

– Вот такие пирожки с котятами, – сказал Снайпер, поднимаясь с пола и отряхивая пыльник. – У них там 6П50-3 с 6У16 на СП стоит с тепловизором и автоматическим наведением.

Настолько далеко знания разведчика о древнем вооружении не простирались.

– Чего там стоит?

– А, ну да… Крупнокалиберный пулемет «Корд» на специальной стойке, – пояснил Снайпер, забирая у напарника свой ВСК-94. – Реагирует на тепло живого тела. Думаю, крыс у них здесь не водится… Хотя подожди. Те собакоголовые точно по этому коридору нарезали. Значит, у того «Корда» в боковом коридоре имеется электронный считыватель, который распознает, кто свой, а кто не совсем.

Он окинул взглядом фигуру Данилы. И распорядился:

– Камуфляж снимай.

– Это еще зачем? – не понял разведчик.

– Думаю, где-то в нем вшит электронный ключ, отвечающий на запрос охранной установки при входе в боковой коридор. Главное, чтобы у наших «двухсотых» был доступ в этот сектор.

Что такое «двухсотые», Данила не знал, но идея Снайпера ему не понравилась.

– То есть ты хочешь в моем камуфляже проверить свою теорию?

– А ты догадливый, – сказал Снайпер. – Слушай, давай не будем время тянуть, а? Снимай шмотки.

И принялся расстегивать свой пыльник. Этим Данила и воспользовался.

Он прыгнул с места, «рыбкой». Пролетел метра полтора, руками оттолкнулся от пола, кувырнулся, набирая скорость. Вторым мощным прыжком вошел в проем, словно кошка, коснулся стены всеми четырьмя конечностями, оттолкнулся и, спиной вперед точно войдя в проем, обратным кувырком завершил движение и встал на ноги.

На его лице блуждала победная ухмылка. Выстрелов не было, тест пройден, а победителей, как известно, не судят. Но когда он увидел глаза Снайпера, веселье с его лица сползло моментально.

– Ты что и кому доказать хочешь?

Замороженные слова падали словно куски колотого льда на дно жестяной посуды.

– Тебе мало, что по собственной дури из Кремля выперли? Решил и здесь показать, какой ты крутой?

– А ты мне что, в няньки нанялся? – проворчал Данила. – Я, между прочим, в Кремле в разведке был, а это…

– Был.

Самый большой кусок льда ударил прямо в душу.

– А теперь ты просто пацан с хорошей физподготовкой, который умеет круто махать шашкой, метать ножи и скакать как… неважно кто. Кремль для тебя в прошлом, и лучше о нем забыть.

Данила криво усмехнулся, повернулся спиной и пошел. Куда? А все равно куда, лишь бы подальше отсюда.

– Это самое легкое – сбежать, – прилетело в спину, – Особенно когда ты нужен.

Разведчик остановился. Почему у него такое ощущение, что он по новой проходит курс молодого бойца, а этот небритый мужик из прошлого его пестун, вбивающий в тупую голову основы военного дела.

«Может, так оно и есть? – пришла мысль. – В Кремле я учился оборонять крепость. А сейчас – выживать там, откуда не вернулись до меня лучшие разведчики».

Он повернулся и пошел обратно. Далось ему это нелегко, гордость так и норовила выплеснуться наружу, но Данила пересилил себя.

– Что надо делать? – глухо произнес он, твердо решив про себя, что, если Снайпер начнет настаивать на переодевании, он просто швырнет ему трофейный камуфляж в лицо и уйдет. Только что было сказано «ты нужен», а не «твоя одежда». Значит, если он отвечает за свои слова, то…

И снова ему не дали мысленно достроить планы отмщения.

– Надо дойти до пулемета, отключить привод, идущий к спусковому крючку, и позвать меня.

Данила кивнул, подобрал автомат и, не оборачиваясь, вошел в коридор. На душе было погано, причем больше от осознания, что Снайпер прав. В любой команде, пусть даже если она состоит из двух человек, есть старший. Неважно, чем он превосходит остальных – опытом, харизмой, силой, умом, – но это закон природы и любого общества, и против него не попрешь. И сейчас его дело учиться, перенимать опыт, а не выпендриваться.