Командировка

– А ну-ка, спляши нам, образина волосатая, – кричали они, – покажи нам свой звериный танец, страховило ты лесное. И где тебя только нашли, людоедина недобитая.

От тычков и уколов Гур пришел в ярость, но все же воспитание Хальди пока еще сдерживало его. Его прорвало, когда Анис вскрикнула от боли. Державший ее пьяный подонок вывернул ей руку сильнее, когда она попыталась вырваться.

Крик боли одного из членов «семьи», а именно так гоблин воспринимал труппу, пробудили дремавшие в нем инстинкты.

Державший вырывавшуюся Анис, юнец, отлетел в сторону со сломанной челюстью. Да и остальным стало не до шуток. Привлеченная криками и ревом гоблина, стала собираться толпа, в основной своей массе сочувствовавшая, но предпочитающая не вмешиваться в забавы сильных мира сего.

Отправив в нокаут еще одного нападавшего, Гур повалился на землю, проткнутый сразу двумя клинками. Лэнни же, получивший рукояткой меча по голове еще в самом начале заварушки, валялся на сцене в беспамятстве. А минутой позже к нему присоединился и Рэвис, выскочивший узнать, что происходит. Толпа недовольно загудела.

Зарвавшиеся юнцы помогли подняться своим товарищам, особенно серьезно досталось тому, который держал Анис. Не желая провоцировать толпу, они ретировались, однако их ущемленная и подогретая вином гордость молодых сынков из влиятельных семей, не позволила им уйти с пустыми руками. Один из них, оглушив кричащую Анис кулаком, взвалил ее на плечо, а другой, самый юный из кампании, видимо также пожелавший отличиться перед старшими товарищами, выволок из-под сцены плачущую от страха Микен.

К тому моменту, когда мы с Сэлли, привлеченные криками Анис и ревом Гура, протолкались через образовавшуюся толпу, все было кончено. Не прошло и минуты, как к нам пробилась и Хальди в сопровождении Вардина. Оказав первую помощь мужу и Лэнни, она склонилась над Гуром, под которым образовалась уже целая лужа густой, темной крови. Но гоблин был еще жив. Мы совместными усилиями перетащили его в фургон, где Селли, как самый опытный из нас в вопросах врачевания, оказал ему помощь. Прогноз оказался благоприятным для Гура. Осмотрев его напоследок, эльф сказал, что тот поправится через неделю-другую. Хуже было с Рэвисом, получившим по голове плоской стороной меча. Рваную рану на виске эльф зарастил быстро, но вот в сознание тот никак не приходил. Лэнни, пришедший в себя, занимался самоуничижением, и толку от него было немного. Хальди, сохранившая несмотря ни на что, присутствие духа, помогала эльфу во время процедур. Когда же с первой помощью пострадавшим было закончено, ее нервы сдали. Давясь рыданиями, она дрожащим голосом умоляла меня и эльфа сделать хоть что-нибудь для вызволения ее дочери и Анис из лап пьяных подонков, принадлежащих к местной элите.

– Ну ладно Анис, ей не привыкать к подобным заварушкам, но Микен, она же еще совсем ребенок, – причитала Хальди.

Требовалось решать, и решать немедленно. С одной стороны, служебная необходимость запрещала мне вмешиваться в подобные конфликты, на то даже имелся отдельный пунктик в длинной инструкции, запрещавший превращать исследовательскую миссию в борьбу против мирового зла и несправедливости порядков. С другой стороны, как человек порядочный, я не мог оставить все как есть. В конце концов, эмоции перевесили как служебные необходимости, так и элементарное желание не привлекать к себе и без того назойливое внимание местных спецслужб.

Поняв, что без шума не обойдется, я в компании Сэлли, поспешил в сторону луга, на котором разбили шатры приезжие представители знати. Вардина под благовидным предлогом, мы оставили помогать Хальди, нам бы он мог стать лишь помехой.

Пробираясь между шатров и костров, стараясь держаться в тени, мы искали нужную нам палатку. Это было непросто. Веселье здесь шло полным ходом, и из многих шатров раздавались громкие женские крики, визги и смех. Однако эльф не подвел. Его тонкое чутье привело нас к большому шатру, где, по словам эльфа, он учуял запах духов Анис. Изнутри и, правда, доносились сдавленные стоны, пыхтение и звуки борьбы.

Времени на выработку хоть какого-то плана не было. Мы просто ворвались в шатер. При звуке нашего появления, двое юнцов, прижимавших Анис к столу, бросили свое занятие и схватились за мечи. Едва почувствовав свободу, Анис впилась ногтями в лицо насиловавшего ее заводилы компании. Самый юный из участников вечеринки, паренек лет двенадцати-тринадцати, прекратил свои попытки стащить платье с вырывавшейся Микен и испуганно уставился на нас.

Перейдя в боевой режим, я метнулся к опомнившимся юнцам и вырвал у них из рук оружие раньше, чем они успели опомниться и оказать сопротивление. Затем, мы на пару с эльфом хорошенько всех отдубасили, впрочем, без особого членовредительства, только в воспитательных целях.

Покончив с прививанием хороших манер подрастающей элите, мы, прихватив, как говорится «женщин и детей», поспешили ретироваться, пока шум и крики не привлекли еще чьего-нибудь нежелательного внимания.

Едва мы вернулись, я сразу отдал приказ притихшей Хальди и Лэнни с Вардином готовиться к отъезду. Быстро побросав все, что только можно было разобрать в кратчайшие сроки по фургонам, Лэнни с Вардином стали запрягать лошадей, а Хальди с помощью Анис стала готовить раненых к дороге.

Но уехать мы не успели. Едва тронувшись в сторону дороги, мы были окружены десятком солдат в графских цветах.

Нас вежливо, но настойчиво, попросили вернуться на старое место и оставаться там. Во взглядах этих простых солдат читалось сочувствие, но оно не мешало им выполнять приказы.

Трезво оценив, что ночное избиение десятка солдат графа не останется безнаказанным и, если не нас, то уж этот-то бродячий цирк точно догонят и отыграются на них за все, я повернул лошадь назад. Попутно я припоминал все, что услышал за время нашего путешествия о местных законах и методах решений подобных конфликтов.

Глава 28

Новый день не сулил ничего хорошего. Сегодня мы должны были предстать перед графским судом. Для этого было использовано давешнее ристалище, переоборудованное для проведения слушаний.

Мы были там не единственными. Помимо нас, суда дожидались с десяток баронов и рыцарей, претендовавших на судебные поединки для решения своих конфликтов. Однако в связи с тем, что вчерашние юнцы относились к самой верхушке местной элиты, наше дело слушалось первым.

Как оказалось, заводила вчерашней компании являлся сыном графа, чьи земли находились по соседству с Лигерганом. Его товарищами по забавам оказались: сын начальника местной стражи, лечивший на дому сломанную стараниями Гура челюсть, дети двух баронов и сын одного из рыцарей, бывший пажом при графском дворе. Впрочем, его по малолетству отпустили как попавшего под влияние старших товарищей.

Киринас вар Сигур лан Лигерган пребывал в затруднительном положении. С одной стороны, на него давили влиятельный сосед и бароны, да и перспектива ссоры с начальником собственной стражи его не слишком радовала. С другой стороны, выходки компании юных негодяев успели досадить многим приехавшим на ярмарку, и дело приобрело довольно большой общественный резонанс. Нас поддерживало не только простое сословие, но и многие рыцари и даже бароны, пострадавшие от насмешек и проделок юнцов, завсегда выходивших сухими из воды. По закону, простолюдин, поднявший руку на представителя знати, приговаривался к четвертованию, однако, в сложившихся обстоятельствах, у нас была веская причина сделать это. К тому же, мы вроде как были гражданами другого государства и под местную юрисдикцию подпадали лишь косвенно.

После долгих раздумий, граф вынес вердикт, позволявший ему остаться как бы не причем, при этом удовлетворивший как народ, так и «пострадавшую» сторону. Был назначен судебный поединок, благо сложившаяся ситуация как раз позволяла его провести. По его результатам, в случае нашего проигрыша, нас с эльфом должны были казнить, а девицу Анис показательно выпороть и выставить на площадь для публичного поругания в течении двух дней. Лесное же чудище, буде оно выживет, предполагалось просто и незатейливо предать огню.

В случае же нашей победы, каждому из нас причиталась компенсация в размере пятисот золотых, включая гоблина и малолетнюю Микен.

И при любом раскладе, Рэвису и Лэнни, против которых обвинений выдвинуто не было, причиталось по десять золотых, в качестве компенсации за причиненные им телесные повреждения.

Выбор формата поединка оставался за «потерпевшей стороной».

Тут в процесс вмешался Рэвис, неплохо подкованный в законодательном крючкотворстве. Видимо решив, что меня уже не спасти, он попытался выгородить хотя бы эльфа.

– Ваша милость, ваша милость, как же так, ведь тут ошибка, почтенный магистр Сильван, по роду своей профессии относится к магическому сословию. А значит, он может быть осужден только государственным советом магистров, – воззвал он к высокому суду.

– С каких это пор ярмарочный фокусник стал у нас магическим сословием? – выкрикнул с места давешний юнец, графский сынок, физиономию которого обильно украшали синяки и царапины. В желании отомстить он не хотел, чтобы один из обидчиков, к тому же не только видевший, но и принимавший участие в позорном наказании, ушел от ответа. Уж он- то точно знал, что ради такого дела никто не станет собирать совет магистров, в лучшем случае пришлют петицию с выговором и просьбой впредь вести себя более достойно.

Однако, упоминание о магических талантах, да к тому же у иностранного подданного, заставило суд задуматься. Наши харконские документы легли на стол к графу, для ознакомления. По документам, которые Продис позаботился приложить к фургону, я был скромным аптекарем, но имел государственный патент на свою деятельность, так же как и Сэлли. Но, к сожалению, то, что в Харконе мы как обладатели патентов имели равный статус, в Сигуре не принималось в расчет. По Сигурским законам, эльф являлся магом, а значит, принадлежал к сословию магов, в то же время я, трактовался как обыкновенный мещанин.

Изучив наши документы, высокий суд снял все претензии к Сэлли, несмотря на критику со стороны наших оппонентов. Я же с Анис остался на скамье подсудимых.

Вирген вар Сигур лан Триген, отец главного «потерпевшего», отнесся со всей серьезностью к происходящему и сумме компенсаций в случае проигрыша в процессе. Как ни крути, а такая сумма была существенной даже для графского бюджета. Решив подстраховаться, он выбрал поединок дюжин. У него было немало врагов и он рассудил, что среди них наверняка найдется несколько приличных воинов, готовых выступить в поединке на нашей стороне, хотя бы только для того, чтобы поддеть его.

Но и тут ему было отказано. Киринас, из соображений законности процесса, указал на то, что поединки дюжин возможны только при урегулировании конфликтов связанных с кровной местью или при сумме иска и компенсаций свыше пяти тысяч золотом. Так как убитых не было, а сумма возможных компенсаций была явно меньше вышеозначенной, то закон предусматривал поединок троек, максимум семерок, по особым случаям. А в связи с тем, что ответчики простолюдины, то это должен быть бой пеших семерок.

Утвердив именно бой семерок, Вирген лан Триген согласился с вердиктом, вынесенным соседом.

Нашим мнением по данному вопросу поинтересовались лишь для проформы, в основном желая удостовериться, все ли нам понятно. Кассационные жалобы тут были явно не в ходу.

Бой был назначен на завтра. Как и полагалось во время судебных поединков, на остром оружии, до последнего стоящего на ногах.

Заседание суда по нашему делу объявили закрытым.

В Сигуре, как и в большей части Северных королевств, практика судебных поединков распространилась во многом благодаря тому, что помогала улаживать локальные дрязги между баронами и рыцарями с наименьшим кровопролитием. Сохраняя тем самым не только цвет рыцарства, но и поля крестьян от вытаптывания.

Вернувшись в наш лагерь, разбитый на том же злополучном месте, я стал размышлять, где же мне найти к завтрашнему утру семерых, а точнее шестерых воинов. Сэлли, по понятным причинам, даже близко не подпустят не только к поединку, но возможно и вообще к турнирному полю, дабы избежать даже гипотетического колдовского вмешательства в поединок с его стороны.

Результатом моих размышлений стали никчемные сомнения, что возможно, было лучше раскатать под покровом темноты, на околице, десяток стражников при ограниченном круге свидетелей, чем размазывать по полю семерку, победившую в турнире и нанятую Виргеном для защиты его интересов в судебном процессе, перед глазами у целой толпы наблюдателей и просто любопытствующих. В том, что поединок будет пользоваться большой популярностью, сомнений не возникало.

Но, к моему удивлению, едва ли через десять минут, как мы вернулись в лагерь, к нам зачастили посетители. От рыцарей и наемников, предлагавших свои услуги на коммерческой основе – от трети до половины компенсации, причитавшийся в случае выигрыша, до просто сочувствующих, а также желающих досадить лан Тригену. Таких было большинство. У графа, как выяснилось, было немало врагов среди местной знати, не желавших упускать такой возможности унизить его, да еще и принародно.

Пришел даже путешествовавший с нами рыцарь Наврис, но от его услуг я отказался. Я уже видел его в деле и не хотел подвергать его жизнь и здоровье опасности, тем более что уже через пару часов у нас был конкурс, едва ли не пять человек на место. Все упиралось в то, что я никак не хотел отказываться от личного участия в бое. Как ни крути, в случае поражения, мне пришлось бы очень быстро примерить на себя личину беглого преступника, а Анис и Гур могли и пострадать.

Но как только добровольцы понимали всю непреклонность моего желания поучаствовать в поединке, они в большинстве своем, снимали свое предложение.

Остановив свой выбор на ребятах из свиты барона Килена, сын которого погиб на охоте в лесу, из-за которого шла долгая тяжба между одним из прихлебателей Виргена и бароном. Барон лан Килен подозревал, что без участия лан Тригена здесь не обошлось, однако прямых доказательств, а значит и повода для судебного поединка, у него не имелось.

Наше дело было его единственной возможностью серьезно досадить лан Тригену, и ради этого он был готов терпеть в команде даже такого никчемного в военном деле старика, как я. Барон, мужчина лет сорока, изъявил желание лично участвовать в поединке, чтобы как говорится, сделать это «своими руками».

Из запасов барона, прихваченных им на турнир, мне были выделены доспехи. Несмотря на подгонку в местной кузне и без того самого маленького из найденных доспехов, на моем нынешнем теле сухонького старичка они смотрелись, как на вешалке. Со стороны я напоминал гремящее железом огородное пугало, со шлемом, поминутно сползавшим на глаза.

– Не грусти почтенный, – проговорил барон, оглядев меня, – правда за нами, а значит, боги будут на нашей стороне. К тому же, одного твоего вида хватит, чтобы насмерть уморить наших противников. Главное, держись позади меня, и все будет хорошо. Оружие мне не предлагали. Да и сам я не стал бы его брать, предпочитая собственный тесак. Барон, предлагавший мне поначалу воспользоваться щитом, махнул рукой, оставив меня с моим тесаком и стилетом. Он не принимал меня в расчет, решив, видимо, что если упрямый старик набивается на бой, то видимо, это старческая блажь гонит его окончить свои дни в жарком бою, а не в собственной постели. Такой подход он понимал и даже стал относиться ко мне с большим уважением.

А на следующее утро, через два часа после рассвета, мы стояли на поле, напротив нетерпеливо топтавшихся соперников, ожидая сигнала к бою. Подложив в шлем тряпья, я отучил его сползать на глаза и теперь отчетливо видел фронт предстоящих работ.

В отличие от турнирных поединков, проводившихся на тупом оружии, теперь не было необходимости использовать накладки на лезвия мечей и топоров, заметно снижавшие их эффективность. Зачастую заменяющиеся на более сокрушительные в турнирном формате боя, палицы, молоты и цепы наших противников, разнообразили мечи, топоры и одна алебарда.

Наконец, сигнал был дан. Испустив боевой клич, обе команды ринулись в бой. Активировав боевую программу, я дополнил приказ пожеланием действовать незаметно и по возможности, не причинять ущерба более, чем требуется для выведения человека из строя. Стараясь прикрыть меня, барон Тингрен лан Килен, врубился в строй противника, прикрываясь щитом и рубя противника мечом. С боков его прикрывали дюжие рыцари в добротных доспехах. Действуя из-за его спины, я, улучив момент, аккуратно пырнул тесаком по ноге предводителя наших противников, располосовав ему нижнюю треть бедра, там, куда не доходила кольчуга и не прикрывали поножи. Вскрикнув и сильно захромав, тот вынужден был отступить за спины своих товарищей. Мой трюк, выполненный на максимальной доступной мне скорости, остался никем не замеченным. Бой кипел. Двое из наших рыцарей уже лежали. Один был оглушен ударом шестопера по голове, но судя по всему, жив, благодаря отменного качества шлему, а вот второй, даже при поверхностном осмотре, был очевидно мертв. Крюк алебарды, пробив висок, развалил его череп вместе со шлемом. Наемник, ловко управлявшийся с алебардой, используя ее длину, бил из-за спин товарищей, выгадывая подходящий момент, когда кто-либо из наших откроется или будет не в состоянии уклониться.

Определив его свой целью, я метнул стилет в его не плотно прикрытое кольчугой горло. Он рухнул, как подкошенный, давясь собственной кровью, и затих. Тем временем, барон и двое его лучших рыцарей, смогли пробить фронт посередине, потеснив в стороны наших противников, и добраться до раненого главаря наемников. Тот, ослабев от потери крови, не смог достаточно быстро прикрыться щитом и пал под мощным ударом баронского меча, располосовавшему лицо, от левого виска до правой щеки.

После этого бой перешел в завершающую фазу. Слегка подставившись по палицу, так, чтобы получить удар по касательной, я упал под ноги наемников. А дальше уже было дело техники. Пара тычков и ударов, оставшихся незамеченными в толчее, по наиболее уязвимым местам, и вот, оставшиеся противники попадали вповалку, погребая меня под своими телами.

Весь поединок не занял и десяти минут. Когда тела растащили и обнаружили меня, все были немало удивлены, что я не только смог самостоятельно встать, но вроде не так уж и сильно пострадал. Несмотря на то, что я был весь залит кровью, ранений я разумеется, никаких не получил, но мой вид производил сильное впечатление на окружавших.

С нашей стороны было двое убитых и четверо раненых, включая меня. Одному из солдат барона, получившему удар в бок, требовалась срочная помощь, поэтому я порекомендовал ему довериться эльфу. Из наемников выжили лишь трое. Их унесли в лечебницу.

Победа была впечатляющей. Когда мы с бароном, в сопровождении его людей, несших пострадавшего рыцаря, явились в наш лагерь, нас встретили бурные овации. Сэлли занялся ранеными, а поминутно охающая Хальди, стала отмывать меня от крови, в которой я был перемазан с ног до головы. Увидев, что на мне нет ни царапины, она успокоилась.

Когда с неотложным было покончено, барон лан Килен счел необходимым лично засвидетельствовать мне свое почтение.

– А вы гораздо крепче, чем кажетесь, – проговорил он, обращаясь ко мне, – скажу честно, я и не думал, что вам доведется выйти живым из схватки. А ваш бросок заслуживает, по меньшей мере, глубокого восхищения. Я рад, что вы были с нами. Тот наемник с алебардой мог бы натворить немало дел, если бы не вы.

– Ну что вы, – скромно потупился я, – просто повезло. Вы же прикрывали меня своим телом, а мне хотелось принести хоть какую-то пользу в битве.

Вечером, по случаю победы, был устроен пир в лагере барона, на который были приглашены помимо меня, все мои друзья-артисты. Убитых, отдав им почести, похоронили днем. Раненых разместили со всеми удобствами. Благодаря стараниям Сэлли, все они, включая и Гура, смогли принять участие в пире.

К полудню следующего дня, мы вновь предстали перед очами Киринаса вар Сигура лан Лигергана, дабы в его присутствии, а также в присутствии судебных заседателей, получить причитавшуюся нам компенсацию и извинения.

Посмотреть на это действо собралось немало зрителей. Гораздо больше, чем сумма компенсации, зрителей привлекла возможность понаблюдать за тем, как сливки местной «золотой молодежи», порядком всех доставшие, будут приносить публичные извинения простолюдинам.

Первым вышел «зачинщик» всего этого дела.

– Я, Бреннар вар Сигур лан Триген, – громко начал он, с отчетливо проступавшей в его голосе ненавистью, – приношу свои извинения почтенным магистру Сильвану и мэтру Линдеру, а так же девице Анис и гоблину Гуру, пострадавшим от моих необдуманных деяний. Прошу их принять мои извинения и компенсацию за понесенный ими ущерб.

С этими словами он передал Киринасу полновесный кошель.

Затем по очереди вышли и другие участники произошедшего инцидента и, после публичного покаяния, передавали свои компенсационные выплаты на стол лан Лигергана. После пересчета полученных средств и удержания налогов и судебных сборов, все же большая часть суммы перекочевала к нам.

На этом дело и было закрыто.

Глава 29

Минуло три дня с того момента, как мы, оставив веселую компанию изрядно обогатившихся артистов, свернули с дороги и направились в сторону заветной цели. На полученную компенсацию мы приобрели для Сэлли хорошего конька, а остальная ее часть осталась туго растягивать наши кошельки.

По мере того, как мы углублялись в гористую местность, лес отступал, все чаще обнажая скалы. До района нахождения искомого артефакта, оставалось не более пары сотен километров. Места тут были малонаселенные. Каменистая почва не располагала к земледельческой активности. Лишь редкие пастухи из племен, населявших здешние горы, пасли свои овечьи отары на склонах, поросших редкой травой.

При всей безлюдности окружающего пейзажа, остаться незамеченными нам вряд ли грозило. Ощущение чужого взгляда не редко преследовало нас. Двое путников в этих диких горах – вполне достойный повод обратить на них внимание, будь ты пастухом или простым охотником, изо дня в день бродящим по горам в поисках добычи.

В связи с этим, когда до квадрата поисков оставалось еще более сотни километров, мы активировали «Глаза тени» и старались не оставлять следов.

В последнюю ночевку, перед входом в квадрат поисков, я детально ознакомился с последними вестями из центра. А таковых скопилось немало. В первую очередь меня интересовало, какой информацией располагают наши многочисленные преследователи. Здесь я полагался на доклад Изы, как самый ценный источник информации.

По данным, полученным от нее более месяца назад, наши похождения в Харконе произвели неизгладимое впечатление на агентов имперской разведки, а то, что произошло с магистром Дитруниасом, помимо прочего, бывшего еще и информатором имперцев, подавалось едва ли не как анекдот. Да и остальные события стали весьма популярной темой для шуток в «узких кругах». Впрочем, опытные имперцы в панику так легко не впадали и засветили во всеобщем шпионском исходе только тех агентов, которых и так собирались выводить из сети.

По более свежим данным, которые я получил от Изы, нас, хоть и с некоторым запозданием, все же вычислили. Виной тому, как я и предполагал, стали события на ярмарке. Точнее после нее. Случай привлек внимание агентуры, а начав копать, выяснилось, что документы у нас липовые, а сами мы наверняка не те, за кого себя выдаем, потому что в городских архивах Харкона, естественно не обнаружилось ни магистра Сильвана, ни мэтра Линдера.

Приняв нас поначалу за тех, кем мы и пытались казаться, мелких жуликов в бегах, это дело в связи с важностью происходящего в мире, решили все же изучить более детально. Сопоставив косвенные признаки, было решено, что мы, возможно, и являемся теми, кого безуспешно ловят все спецслужбы более-менее крупных государств в течение последнего полугодия.

Но, к тому времени, как это решение было принято, след уже изрядно остыл, поэтому кроме общих данных о направлении движения, имперцы толком ничего не знали. Но значительно усилили агентурную активность по всему региону.

А вот с Семиреченцами, насколько я понял, дело обстояло несколько хуже. Насколько было известно Имперской разведке, а следовательно и храмовникам с Изой, СБСК (служба безопасности совета князей), имевшая «пару вопросов», впрочем как и многие другие, к магистру Дитруниасу, подавшемуся в бега, удалось по ошибке прихватить вместо него на пепелище башни некоего «рыцаря Великой Тени». Тот повел себя вызывающе и на распросы «конкурирующей» организации отвечать отказался. За что и был передан группе магов-экспертов, из тех, что преследовали нас от самого Семиречья. Что именно им удалось извлечь из этого «брата», имперской разведке было неизвестно, однако поисковая группа после этого, вместо того, чтобы продолжать преследование, дождавшись пока дороги просохнут, покинула город через западные ворота и благополучно оторвалась от любопытствующих представителей имперцев.