Командировка

Поначалу идея показалась не столь уж и плохой, до вечера мы проехали добрых полсотни километров на запад. Однако, ничто не идет так, как хотелось бы. На другой день все чаше стали попадаться скальные выступы, да и местность становилась все более и более изрезанной глубокими лощинами. Отдельные деревья сменились рощами, а к вечеру рощи и перелески стали больше напоминать лес. Раскаявшись в своих заблуждениях: на карте полоска лугов выглядела шире, а лес реже, – я полез свериться с данными аэрофотосъемки.

Примерно в пятнадцати километрах к северу от нас обнаружилась дорога, связывавшая отдаленные баронства Сигурского королевства и выводящая в конце на большак, ведущий в Гарадар. Прикинув, что до темноты у нас остается еще пара часов, я зарулил Бони на север.

Первый десяток километров дело шло бойко. Редколесье не слишком нас задерживало, да и дорога шла под гору. Но затем лес стал гуще. Вскоре мы уже с трудом петляли между деревьями, проламываясь через плотный подлесок. Фургон жалобно скрипел и грозил развалиться в любой момент.

Обычная лошадь, не оснащенная подобно Бони мышечными усилителями, выдохлась-бы уже через пару минут, продирая воз через кусты. Но мы, пусть и медленно, но все же продвигались вперед. Вечерело, сумерки подернули лесную чащу, а до цели нам оставалось еще ехать и ехать.

Я уже совсем было решил плюнуть на все и заночевать в лесу, когда впереди, с гребня очередного лесного увала, заметил отсвет костра на верхушках деревьев. Огонь в ночи, посреди темного леса, манил на свой свет не хуже, чем манит мотылька огонь лампы. Рассудив, что возможно я ошибся, и дорога на самом деле ближе, я послал Сэлли разведать обстановку, а сам остался маяться с повозкой.

Эльф спрыгнул с воза и беззвучно растворился в темноте. Вернувшись через двадцать минут, он сообщил, что там действительно есть небольшая лесная дорога, а на поляне, около нее, расположилась компания из девяти человек, на двух фургонах. Компьютер Сэлли, определил их как бродячий цирк или театр, впрочем, особой разницы между ними в этом мире не было.

Решив, что эта компания, в самый раз для нас, а присоединиться на все готовенькое гораздо приятней, чем заниматься бытом самостоятельно, я подстегнул Бони. На преодоление скромного пути, остающегося до костра, ушло немало времени. Фургон, честно выдержавший переход по горам, не выдержал подобного издевательства. Когда до манящего огня оставалось метров пятьсот, передняя ось вместе с поворотным механизмом с треском вырвалась из крепления. Распрощавшись со своим фургоном, мы взяли свои нехитрые пожитки, погрузив их на Бони, и быстро пошли к костру. К тому моменту, когда мы с треском вывалились из кустов на поляну, труппа уже готовилась ко сну, но шум, производимый нами, при продирании по лесу, переполошил лагерь.

Нас встретили настороженные взгляды девяти человек. Точнее восьми человек и представителя местной РФЖ, занесенного в каталог как гоблин лесной. Косматая тварь, густо заросшая серовато-бурой шерстью, метров двух с половиной ростом, держала в руках увесистую на вид дубину и скалила в нашу сторону изрядного размера клыки.

Глядя на это «чудо природы», я подумал: «И пусть кто-нибудь мне еще скажет, что снежные люди – это фантастика». Существо, действительно, больше всего размерами и формой походило на того самого, искомого на земле, реликтового гоминида.

После минутного замешательства и взаимного изучения, нас все же отнесли к категории людей «не представляющих особой опасности». Вперед вышел грузный мужчина лет пятидесяти на вид.

– Я Рэвис, – представился он, – а вы кто такие, куда путь держите и что делаете ночью в лесу?

Взяв инициативу в свои руки, я изложил историю, придуманную за время протаскивания воза по кустам.

– Я Линдер, скромный аптекарь, – представился я, – а это мой приятель Сильвин, – указал я на эльфа, – он великий маг и прорицатель. Мы из Харкона едем, да вот сбились с пути.

– Ну, проходите, присаживайтесь к огню, ночи холодные, а вы, как я погляжу, уже не молоды, – пригласил нас Рэвис.

– Благодарю вас, любезнейший, да ниспошлют боги благоденствие вам и вашим детям, – рассыпался я в благодарностях.

Когда мы расположились вокруг костра, разговор продолжился. Нас угостили остатками ужина, поданного в деревянных мисках. Как выяснилось, спутниками почтенного Рэвиса, директора лучшей театральной труппы всех Северных королевств, были его жена Хальди, их белокурая дочка Микен, черноволосая девица-красавица Анис, неполных двадцати лет, Лэнни, молодой человек из Трогина, Вардин – мужчина средних лет и упомянутый мной мохнатый друг Гур. Как сказала Хальди, найденный в лесу и взятый ею на воспитание в юном возрасте. Еще двумя спутниками этого похода были безземельный рыцарь Наврис вар Сигур и его паренек-оруженосец Тонк.

– Мы провели зиму в замке славного барона Нихта вар Сигур лан Дарис, – поведал нам Рэвис, – а с приходом весны отправились нести свое театральное мастерство в южные пределы великого Сигурского королевства. А сейчас мы едем на ярмарку, по случаю дня весеннего равноденствия, в Лигерган. Попутно, конечно, давая представления во всех достойных того населенных пунктах и замках. А что же заставило почтенного мэтра аптекаря и его спутника, магистра Сильвина, пуститься в путь из самого Харкона?

– Видите ли, почтенный Рэвис, – начал я, – жизнь полна невзгод, так сложилось, что я и мой глубокоуважаемый спутник вынуждены были срочно покинуть Харкон, по независящим от нас обстоятельствам. Даже не дожидаясь конца зимы. Но обстоятельства так сложились, что мы сбились с пути. Наш фургон не выдержал, и его остатки нашли вечное упокоение неподалеку отсюда.

– Не беспокойтесь, мэтр, – сказал Рэвис, – мы непременно сходим с утра к нему и поможем перенести вещи. Судьба часто бывает к людям жестока, мне кажется, я что-то слышал о беспорядках, произошедших в Харконе, не с этим ли связан ваш поспешный отъезд?

– Вы очень любезны, почтеннейший маэстро, но не стоит беспокоиться, мы столь срочно покидали Харкон, что вещей с собой прихватили крайне мало, так что все, что у нас есть, уже тут, – закончил я.

По лицу маэстро, я уже понял, что тот, как я и рассчитывал, воспринял нас как мелких мошенников. Скрывавшихся от рассерженных покупателей чудодейственных снадобий моего производства или недовольных качеством предсказаний моего коллеги.

– Да, мир несправедлив к хорошим людям, и только помогая друг другу, мы сможем преодолеть бурные воды океана жизни, – издалека начал Рэвис.

Поняв его намек, я подыграл ему.

– Вы правы, маэстро, – сказал я, – мы в силу своего теперешнего положения несколько стеснены в средствах передвижения, поэтому не будет ли с нашей стороны излишней назойливостью напроситься к вам попутчиками? Мы бы могли в силу своих скромных возможностей разнообразить репертуар вашей труппы.

– Я как раз об этом и подумал, почтенный Линдер, – поддержал Рэвис, – думаю, нашей труппе не помешают ваши врачевательные познания и способности магистра Сильвина.

– Боюсь, вы несколько преувеличиваете мои познания в медицине, но я вполне мог бы представить пару номеров с дрессированной лошадью, – поскромничал я, опустив глаза.

На том и договорились, мы поедем с ними до ярмарки, а дальше как пойдет. Лигерган находился примерно на полпути к нашей цели. Да и сроки прибытия меня вполне устраивали. Торопиться особой нужды я не видел, а вот привлекать внимание в этой относительно малонаселенной местности не хотелось. А тут вполне подходящая компания для поездки.

Окончив с расспросами, я, как пожилой член труппы, был стараниями Хальди снабжен одеялом и устроен в фургоне, эльф же остался спать у костра, с молодыми членами кампании.

На следующий день, едва рассвело, мы тронулись в путь по извилистой лесной дорожке, в сторону замка Хасни, стоящего в двадцати километрах к западу от нас и прилагаемым к нему деревенькам.

За время пути мы с эльфом и Рэвисом, обсудили возможности своего участия в представлении. Я вызвался продемонстрировать с Бони старый фокус «ученая лошадь», благо таблички с цифрами имелись в наличии, среди прочего реквизита. А также выполнение Бони различных команд. Эльф же должен был продемонстрировать мелкие магические фокусы, типа трехмерного танца разноцветных иллюзорных шариков, которым эльфы на родине развлекали детей, и несколько придуманных мной фокусов с горящей свечей и пламенем.

Рэвис, как истинный конферансье, осмотрев предлагаемые фокусы, сразу дал эльфу громкий сценический псевдоним «Повелитель огня». Мою затею с лошадью он так же одобрил, посетовав, что Пит, их собака, демонстрировавшая ранее серию подобных фокусов, умер еще прошлой осенью, а до дрессировки нового, все как-то руки не доходили. Кроме того, порывшись в реквизите, он выдал Сэлли расшитый лоскутами, огненно рыжий балахон, удивительно гармонировавший с его нынешним цветом волос. Скривившись, но так, чтобы это видел только я, он примерил свой «концертный костюм», а Хальди ловко подогнала его по фигуре, несмотря на мерное покачивание неторопливо катящейся повозки.

После завершения подготовки и утверждения исполняемых номеров, эльф вновь пересел на Бони и присоединился к компании Рыцаря и оруженосца, ехавших верхом, и здоровяка Гура.

Как рассказал мне Рэвис, когда мы, попивая припасенное пиво, сидели на козлах одного из фургонов, Гура они подобрали в лесу. Тогда он был маленьким детенышем гоблинов, не больше двух лет. Его родичей, видимо, перебили рыцари местного барона. Гоблины, не отягощенные избытком интеллекта, жили в лесу и жрали, как говорится, все, что движется. Не брезговали они и человечиной. Вероятней всего, это и послужило поводом для их истребления. Но Гур, подобранный в юном возрасте и воспитанный людьми, был довольно цивилизован и даже знал немало слов, хотя в умственном плане не сильно отличался от человеческого ребенка двух-трех лет. Его использовали для тяжелых работ и как силача, с которым можно было побороться, если таковой смельчак найдется среди публики.

Но ко мне и Бони, он по-прежнему относился настороженно, видимо обоняние подсказывало ему, что с нами что-то не так. При моем приближении он частенько скалился и даже позволял себе предупреждающе порыкивать, несмотря на замечания Хальди.

Узкая лесная дорожка вела нас через пробуждающийся от зимней спячки лес. Сопровождаемые щебетанием птиц, занятых весенним обустройством гнезд, ближе к вечеру мы выехали на обитаемые земли. По обеим сторонам дороги потянулись поля, а спустя полчаса на горизонте появился замок Хасни, с деревенькой домов в тридцать-сорок, отделенной от замка широким лугом.

Представление начиналось.

Глава 27

Многие детские мечты имеют тенденцию исполняться, причем тогда, когда вы этого уже и не желаете, причем их исполнение принимает зачастую весьма причудливые формы.

Если театр начинается с вешалки, то выступление бродячих артистов начинается с въезда в населенный пункт.

Сидя на козлах головного фургона, я что есть мочи, колотил в огромный барабан, выданный мне из реквизита. Расположившийся рядом со мной Рэвис, оглушительно трубил в медную трубу, периодически прерываясь и оглашая окрестности своим зычным голосом. Суть его речи сводилась к восхвалению талантов труппы и информировала всех, кто был в состоянии слышать хоть что-либо, о том, как им несказанно повезло, и они смогут увидеть представление столь известного коллектива прямо в своей деревеньке.

С шумом и помпой доехав до луга перед замком, мы остановились. Рэвис направился в сторону привлеченной нашим появлением стражи, а я с остальными принялся за разбивание лагеря.

Видимо, процесс переговоров со стражей и местными властями был у него отработан годами, потому что не прошло и получаса, как он вернулся с высочайшим разрешением на представление от самого барона.

Фургоны, между которыми перекинули доски, послужили основой быстро возводимой сцены. В первых рядах был также воздвигнут небольшой помост с навесом, для ВИП зрителей. Площадку перед сценой оставили свободной, посыпав ее песком. Насколько я понимал, она предназначалась для исполнения акробатических номеров. В этом я смог убедиться, когда началось представление, ярко освещенное лучами закатного солнца.

Для разогрева публики и использования остатков светового дня, на импровизированную цирковую арену вышли Гур, Вардин, Лэнни и малышка Микен, исполнившие простенькие акробатические этюды под аккомпанемент флейты, в исполнении Хальди и тамбурина Рэвиса. Вершиной их выступления была пирамида, основанием которой, как вы уже догадываетесь, был Гур.

Затем тот же гоблин продемонстрировал практически весь традиционный репертуар циркового силача-тяжелоатлета, включая жонглирование гирями и сгибание-разгибание-узлозавязание заранее заготовленных металлических прутьев. Так как желающих померяться силами в борьбе с нашим пушистым другом среди зрителей не нашлось, выступление продолжилось танцем на канате в исполнении Анис. Для меня так и осталось загадкой, что больше оценили зрители, ее выступление или яркий откровенный наряд и стройную, но примечательную во всех смыслах фигуру. Собрав свой урожай аплодисментов, она уступила место Рэвису и Хальди, задорно исполнявшим комические куплеты на бытовые темы, под музыкальное сопровождение Лэнни и Вардина.

Тут подошла и моя с Бони очередь. Продемонстрировав математические познания киберлошадки, а также ее способности в исполнении простейших двигательных функций, я уступил место Хальди и ее дрессированным голубям.

После небольшого перерыва для зажигания факелов и свечей, представление продолжилось простенькой пьесой, местным вариантом Красной шапочки, с Гуром в роли «волка».

Когда совсем стемнело, Анис, переодетая в ярко-красное платье исполнила зажигательный танец в окружении огней факелов, и подошла очередь эльфа.

Судя по тому, что его поставили в конец, Рэвис видимо счел, что его возможности в качестве мага и фокусника весьма посредственны и лучше ему выступать при мерцающем свете факелов и свечей, дабы в случае чего скрыть недостаточную ловкость рук, ну и антураж более подходит для магических таинств.

Но Сэлли и не собирался прибегать ни к какой ловкости рук. Слово «халтура» было явно не для него. Вместо демонстрации простеньких, заранее оговоренных фокусов, он устроил целое огненное шоу, кружась в вихре танцующего пламени, хороводов огней, сорванных с факелов и свечей. Под конец, поймавший кураж эльф, разродился весьма качественной иллюзией лесной поляны с миниатюрными феями, танцующими на венчиках цветов.

При исполнении этого номера челюсти отвисли даже у аккомпанировавших ему на лютне и флейте Хальди и Вардина, что привело к нескольким фальшивым тактам мелодии. Впрочем, этой ошибки, не заметил никто, кроме меня. Публика, да и участники труппы, были, мягко говоря, в шоке.

Окончив свое выступление в невообразимом всполохе огней, Сэлли одним жестом зажег снова все факелы и свечи и склонил голову в сдержанном поклоне.

Потрясенная увиденным, публика безмолвствовала.

Поняв, что молчание затягивается, я зааплодировал. В поддержку мне вскоре раздались разрозненные хлопки и выкрики, перешедшие в бурные овации. Да, такого зрелища местная публика явно не видела, и теперь уже навряд-ли когда-либо увидит. Представление явно имело успех.

Анис и Микен, пущенные с подносами по рядам зрителей, сегодня имели все шансы сделать рекордные сборы. Барон, пребывая под впечатлением от увиденного, расщедрился даже на золото.

На следующее утро, едва взошло солнце, мы свернули свой лагерь и двинулись дальше по дороге. Был прекрасный, солнечный день. Лошади бодро трусили по дороге, снова окруженной густым лесом. Эльф, которому я устроил небольшой разбор полетов после его вчерашних выкрутасов, дулся на меня. Впрочем, теперь он и сам понимал, что несколько перебрал со спецэффектами. Все утро он только и делал, что отвергал заманчивые предложения Рэвиса о продолжительных совместных гастролях по крупным столичным городам.

Так продолжалось все те дни, что мы добирались до Лигергана, впрочем энтузиазм Рэвиса несколько умерился, потому что эльф, вняв моим указаниям, стал придерживаться заранее утвержденных планов выступления и больше не шокировал публику широтой своих возможностей. Но и того, что он демонстрировал, оказалось вполне достаточно, чтобы увеличить кассовые сборы почти вдвое от обычного уровня.

Дав по пути еще с десяток представлений, наш театральный коллектив прибыл на весеннюю ярмарку под Лигерганом, как раз в день ее открытия.

Под ярмарку было отведено целое поле у стен города. На нее уже стеклось изрядное количество народа с окрестных и не только земель. Проталкиваясь в скоплении возов, телег, фургонов и лошадей, мы «припарковались», с боем выгородив себе небольшой участок для выступлений. Опытный Рэвис не стал лезть в гущу толпы, а разбил наш лагерь с краю от основной ярмарки, примерно на полпути между едальными рядами, торговыми рядами и полем, на котором происходили рыцарские турниры.

Так уж повелось, что на весенней ярмарке в Лигергане, помимо торгов сельхозпродукцией, инструментами и прочим, происходил набор наемников и рыцарей на службу, аккурат перед началом летних военных и не только кампаний. Безземельное рыцарство, по одиночке или в компании оруженосца, как наш Наврис, а то и целыми бригадами, как наемники, съезжались сюда в поисках щедрого нанимателя и выгодных контрактов. Для демонстрации их удали и воинских навыков и использовалось «турнирное поле». Хотя в последние три дня ярмарки был обещан и полноценный «рыцарский» турнир, за не только почетный, но и весьма ценный приз. Потому что местное дворянство, не отягощенное идеями галантности европейского средневековья, предпочитало более рациональный подход в идейных ценностях состязаний, чем защита некой гипотетической чести какой-то там дамы. А приз того стоил. Полста золотых победителю в групповом бое, весьма приличные деньги. Кроме того, призы по десять золотых были учреждены в отдельных номинациях, типа стрельбы из лука или индивидуального фехтования.

Призы финансировал повелитель местных земель. Его титул лингводекодер определил как нечто среднее между графом и герцогом. Сам же Киринас вар Сигур лан Лигерган был крепким мужчиной, лет сорока и не менее крепким хозяйственником, который монополизировал тотализатор, не только окупавший предоставляемые призы, но и приносящий существенный дополнительный доход его казне, помимо выгоды, получаемой от проведения самой ярмарки.

Ристалище, оборудованное по последней моде местного турнирного этикета, представляло из себя огороженную площадку, метров сто на тридцать. С одной стороны, подальше от ярмарочной сутолоки и пыли, возвышались крытые трибуны, для знати и тех, кто мог позволить себе приобретение входных билетов. С противоположной стороны, на небольшом насыпном валу, располагались места для любопытствующей черни.

Ярмарка длилась одну неделю. В течение всего этого времени на арене проводились предварительные состязания. В последний же день проводились финалы всех категорий и вручение призов. Однако, после официального закрытия ярмарки, арена продолжала активно использоваться, но уже для судебных поединков. Таким образом, в стране, где официально дуэли были запрещены, решались вопросы защиты чести и достоинства, а также и часть коммерческих конфликтов. Благодаря этой практике, территориальные споры между баронами и рыцарями редко перерастали в вооруженную междоусобицу, каравшуюся законом.

Соревнования открывали стрелки, лучники и арбалетчики, за ними шли поединки одиночек, включавшие пешее фехтование, владение коротким оружием верхом и, известный по рыцарским романам в моем мире, поединок конных рыцарей на копьях. Но самым опасным и зрелищным мероприятием, были все же командные бои, в которых принимали участие тройки, семерки и дюжины. В них нередко доходило до серьезных травм и увечий, не исключался также и смертельный исход. Потому как в единоборстве судье приходится следить всего за парой бойцов, да и сами они, будучи профессионалами, стараются не повредить друг другу. А в куче-мале группового боя, даже профессионалам не всегда удается контролировать силу и направление удара. Да и оказание помощи пострадавшим в гуще сражения дело проблематичное. Но и дивиденды были соответствующие. Как правило, победившая команда без труда находила выгодный контракт, да и приз был неплохой.

Сам факт попадания в архивы графской канцелярии в качестве получателя приза сулил неплохие дивиденды и обеспечивал красивую строчку в послужном списке.

Все эти подробности, поведал мне Тонк, присоединившийся к нашей с эльфом компании, пока его господин Наврис, покинув нашу труппу, регистрировался в качестве участника турнира и подыскивал себе подходящую компанию, для группового боя. Вернулся он не скоро. Тонк уже успел до блеска надраить его доспех и подновить краску на щите. Мы же готовились к вечернему представлению.

Оплатив установленный сбор распорядителю, сопровождаемому ярмарочной полицией, Рэвис зазывал публику померяться силами в честной борьбе с гоблином, пока остальная команда возводила подмостки. Но публика, собравшаяся поглазеть на такую невидаль, как гоблин, вблизи, не горела желанием меряться силами, даже ради такого приза, как десять серебряков, при стартовом взносе в один. Скучающее рыцарство и крепкие деревенские парни не успели еще разогреться зрелищами боев, поэтому реагировали вяло.

Как только приготовления были завершены, началось представление. Если точнее, то не одно представление, как раньше, а отдельные номера, по окончании которых и происходил сбор средств со зрителей.

Шоу шло практически без остановки до самой ночи. В последующие дни, когда начались состязания, длившиеся до пяти часов по полудню, все повторялось. Мы начинали около шести, когда основная масса зрителей перемещалась от ристалища в сторону едальных рядов и в поисках новых зрелищ, а в коммерческой части ярмарки заканчивались основные торги.

Шел четвертый день ярмарки. Наврис, дошедший до четверть финала в фехтовании и выбитый из седла в одной шестнадцатой, уповал на групповой бой. Договорившись с парой таких же, как он, безземельных рыцарей, они записались на командные бои троек. Но удача- штука непредсказуемая, и жеребьевка определила в противники свежеиспеченной команде слаженную тройку наемников, благополучно в считанные минуты раскатавшую оных. Впрочем, Наврис не унывал. В поединке он продержался дольше всех, и даже смог вывести из строя одного из наемников. Это и обеспечило ему предложение от одного из баронов, владения которого располагались далеко на севере. Когда Тонк полупривел, полупритащил его к нам, он сиял от счастья. Отделался Наврис сравнительно легко: разбитая губа, выбитый зуб и основательно помятые ребра. Подлечившись, они собрали вещи и отправились к шатрам своего нанимателя.

А на седьмой день случилось несчастье. После окончания турнира и вручения призов, разошедшаяся знать отмечала свои выигрыши и проигрыши, наравне с простолюдинами, обмывавшими покупки или доходы после окончания ярмарки.

После основного представления, имевшего особый коммерческий успех, Рэвис подсчитывал прибыль, сидя в фургоне, а мы с Сэлли пошли перекусить в кондитерской палатке. Другие участники труппы так же не преминули воспользоваться своей долей от заработков. Хальди отправилась пополнить продовольственные запасы и прикупить чего-нибудь по дешевке из нераспроданных за время ярмарки остатков. На сцене все еще продолжала танцевать Анис, под негромкую мелодию флейты, на которой играл Лэнни. Гур, утомившись, завалился спать под сценой. Микен, пользуясь отсутствием матери и занятостью отца, пританцовывала на краю сцены, подражая движениям Анис.

Как и в любом другом сословном обществе, бродячие артисты – самая незащищенная часть населения. Даже за последнего крестьянина вступится община, и рыцарь, и даже барон сто раз подумает, прежде чем откровенно задираться с ним. А за бродячего артиста вступиться некому.

Трое молодых, богато одетых дворян, привлеченных нашим представлением, опьянев от выпитого вина и возможности безнаказанно поразвлечься за счет низшего сословия, вели себя все более агрессивно. Когда основное представление кончилось, они ушли, но как выяснилось, только затем, чтобы вернуться, прихватив с собой еще пару таких же пьяных дружков.

Выкрикивая похабные комментарии в адрес танцовщицы, они разогнали немногих оставшихся зрителей из простолюдинов подзатыльниками и тычками. Когда же Анис прекратила танец и попыталась покинуть сцену, один из молодчиков грубо схватил ее за руку и, вытолкнув в круг, приказал продолжать, бросив Лэнни плотно набитый кошель. Испуганная ими Микен, заплакала и попыталась спрятаться под сценой. Это пробудило задремавшего там Гура.

Увидев его, пьяная молодежь, на какое-то время переключила свое внимание на гоблина, но когда Анис попробовала скрыться, один из парней вывернул ей руку за спину. Остальные же развлекались тем, что начали дразнить гоблина, тыча его кончиками мечей.