Полная версия
Age after age
Age after age
Анна Закревская
Елена Пильгун
Назвать интеллектом то, что вы создали для обслуживания и развлечения – это лучшая насмешка над собственным творением. И над собой.
Дэн ЗаневскийПоприветствуем новых помощников: сначала они отберут у нас работу, а потом будут преданно заботиться о нас!
Алек Росс «Индустрии будущего»© Анна Закревская, 2019
© Елена Пильгун, 2019
ISBN 978-5-0050-4440-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ещё не пролог
– А есть такие люди, они прекрасно слышат, как звезда с звездою говорит, – тихое пение Кирилла Заневского мягко вплеталось в шорох метели и перебор невидимых струн. – Здравствуй! Здравствуй. Сияешь? Сияю. Который час? Двенадцатый, примерно. А на Земле в этот час лучше всего видно нас. А как же дети? Дети спят, наверно1…
Детская завороженно молчала, внимая новой колыбельной. Песенке было уже двести лет в обед, но для двух пятилетних девчонок это не имело значения. Для них мир в начале двадцать третьего века был таким же неизведанным и полным приключений местом, как и для всех детей в любые времена.
– Пусть им приснится во сне, как на Луне, на Луне-е, – Кир начал медленно сбавлять громкость голоса, – лунный медведь вслух читает сказки…
И вдруг добрая белая зависть с привкусом сожаления закралась в сердце старого певца. А ведь, ты завидуешь им, Кир. За эти восемьдесят прожитых лет ты умудрился не превратиться ни в брюзгу, ни во фрукты-овощи. Повезло? Едва ли. В этом вечном хватании за свет и создание оного на одном только везении далеко не уедешь. Но зависть тебе всегда казалась чем-то… ммм, недостойным?
И еще куплет, чтоб уж наверняка уснули.
– А на Луне, на Луне на голубом валуне лунные люди смотрят, глаз не сводят, как над Луной, над Луной каждую ночь шар земной очень красиво всходит и заходит. Очень красиво всходит и захо…
– Деда, а «азве на Луне есть лунные люди? – перебили пение из-под одеялка справа.
– А туда как лететь? Просто на ракете не получится… – мгновенно отозвались слева.
«Деда», он же Кирька, мысленно застонал. Спел колыбельную, называется. Ну хоть не почему небо синее, хотя это мы прошли позавчера.
– На Луне живет очень много людей, – Кир осторожно подбирал слова, стараясь не спровоцировать новую волну вопросов. – Они прилетели с нашей планеты на больших космических кораблях и там обосновались.
Детская о чем-то глубоко задумалась. Наверно, изобретала новый вид ракетных двигателей, например, на любимых овсяных печеньках. Кир бесшумно поднялся. С этой парочкой оторв надо было играть на опережение.
Короткий щелчок пальцев, гаснут ночники под финальное:
– Светлых сно-о-о…
– А сказку?!
И как только Катька с Дэном с ними управляются.
– Какую еще сказку? – Кир, уставший за день от Моря Ясного, сокращенного от имен внучатой братии Моряны и Ясны, был готов рухнуть в их кроватки прямо здесь и сейчас и отоспаться за обеих.
– Папа всегда «ассказывает сказку на ночь, – авторитетно заявили справа.
«А потом вы ему еще пару часов, угу, наслышан».
– Про пиратов! – слева мыслили более конкретными категориями и уже выговаривали букву «р».
Кира, уже почти что прокравшегося к двери, накрыло осознанием, что живым он отсюда сегодня не выйдет. О нет, новое синтетическое тело не знало ни усталости, ни болезни в привычных биологических понятиях. Но у сознания каждый вечер возникал страшнейший перегруз, словно… Словно…
– Почему про пиратов?
– Ну раз есть космические корабли, то есть и пир-раты!
– И космические робин гуды? – улыбнулся Кир темноте.
– Да! И попугаи, говор-рящие на трех языках!
– И ка’та сок’овищ в звёздном атласе!
– Пять пар-рсеков в сторону альфа центавр-ры… и в чер-рную дыру!
Кир вздрогнул и привалился к двери детской. С внешней стороны. Тихо выдохнул. Дальше они и без меня справятся, но, раздерите этот мир на биты, как эта мелкотня до черной дыры додумалась…
– А если там много людей, то может мы в телескоп увидим, а? Давай прям щас на чердак!
– Мы не умеем им пользоваться.
– Ерунда, разберемся. Я помню, что дедушка Саша там крутил в прошлый раз.
– Тс-сссс. Под две’ью стоит.
– Да ушел уже…
– Не-е. Подожди.
Издавать грохот ногами по лестнице, издавать его нарочно, когда можешь спуститься абсолютно бесшумно, – верный способ напугать всех остальных обитателей домика в воронежской глубинке. Означенный дед Саша вскинулся на шум аки шуганутый зверь. И снова, в который раз за долгую жизнь, Кир нырнул в синюю бездну этих беспредельно преданных глаз. Вот он я, не волнуйся, здесь. Дед Саша… К черту деда. Александр Валько, готовый за тобой в любую огонь и воду, даже в синттело переселиться.
– Завтра я им скажу «на всякий случай, спокойной ночи», – картинно простонал Кир, заваливаясь в кресло-каплю перед пылающим камином. – Или спою «schein, mein stern2», пущай учат немецкий, уже пора…
Хрупкая тушка с птичьей угловатостью фигуры растеклась по поверхности подушек и почти сразу же оказалась под слоем пледа. Под обстрелом шальных оранжевых бликов осталось лишь узкое скуластое лицо с паутинкой морщин и темная челка с проседью. Можно было убрать, конечно, и это, но Кирилл Заневский всегда стремился быть честным с самим собой. Восемьдесят лет так восемьдесят. Выживать из ума, лежать полутрупом и щелкать суставами он категорически не собирался, а сколоченного во фрилансе капитала хватило и на тело, и на возможность уйти на покой, сменив фамилию на ту, что поближе к корням. Что, впрочем, не отменяло обязанностей по воспитанию внучек и вольного кодерства, а иногда даже хакерства, за интерес.
В конце концов, жизнь всегда продолжается. Вот и Санька сидит у самого камина, гипнотизирует пламя как настоящая Саламандра. Казалось бы, были просто сокурсниками, потом дороги разошлись, из Валько получился отличный инженер, до сих пор зовут на установки по договору подряда. А дети вот свели снова… Катерина уже как дочь родная. Такой же огонек, вся в своего отца. Ясна тоже растет в эту половину рода, дай только пошутить да разобрать что-нибудь до плат и винтиков.
– Там высоко-высоко кто-то пролил молоко, и получилась млечная дорога. А вдоль по ней, вдоль по ней, между жемчужных огней месяц плывет, как белая пирога… Как ты нашел эту песню, Буревестник? – спросил Санька, не поворачивая головы.
– А галактики возникли потому, что кто-то размешал молоко в кофе, ага. Да гуглил польские корни, а от прусси до беларуси, сам знаешь, – хмыкнул Кир из пледа и выдал вдруг то, что совсем не собирался говорить. – Надо тебе все-таки подкрутить голос, Валько. Ты прав, тембр не тот. Сейчас я немного в себя приду и…
– А мы спешим?
Санька обернулся. Под этим взглядом хакерская душа лишалась последних защит. Их доверие было запредельным и запредельно осторожным, но сейчас следовало рассказать все как есть.
– Они уже в черную дыру собрались. А еще говорили, что с девчонками точно проблем не будет…
И точно так же вздрогнул Александр Валько, обжигаясь о шрамы пятилетней давности. Ведь они вырастили уже двух внуков, давно, черт подери, вырастили. Оникс и Ян, хакер и инженер на все руки. Сбежали с Земли, с экспедицией корабля «Харон» нырнули в черную дыру пять лет назад. Все члены семьи были атеистами, а тут чуть не уверовали в дыры белые… Но Дэн Заневский и Катерина Валько сдаваться не собирались. Медицина позволяла почти все или очень многое. И вот на свет появились Моряна и Ясна. И родители как мантру твердили, что раз девчонки, то уж точно не сбегут никуда.
Синий свет планшета разорвал оранжевую полутьму, родив на складках пледа сиренево-серую тень далеких гор. Мерцающий лист ткнулся под руки Кира.
– Прочти. Можешь не комментировать.
Кир уцепился за средний абзац, на автопилоте вылавливая золотой песок смысла в привычной сетевой воде. Хм, и с какого тебя, Валько, на новостные сайты занесло…
«Четкое противопоставление коротких и длинных гамма-всплесков до сих пор вполне надежно подтверждалось наблюдениями и особых сомнений не вызывало. А вот гамма-всплеск GRB 060617 от 21-го декабря 2205 года в эту картину никак не укладывается. Он пришел из довольно легковесной (примерно одна сотая массы Млечного Пути) галактики, расположенной в 1,6 миллиарда световых лет от Земли в районе южнополушарногосозвездия Индейца…»
Та-ак. Птичья лапа потянула к себе лист планшета, пролистнув статью в самый конец.
«В принципе, природу GRB 060617 можно интерпретировать трояко. Быть может, это и в самом деле длинный всплеск, только порожденный при необычных обстоятельствах. Уже выдвинута гипотеза, что погибшая звезда была настолько массивной… В данном случае вспышка длилась целых 110 секунд и должна была завершиться взрывом сверхновой. Но на ее месте ученые впоследствии вообще ничего не обнаружили. По мнению некоторых из них, механизм возникновения и последующий мгновенный распад белой дыры сходен чем-то с Большим взрывом, создавшим саму Вселенную, гамма-вспышка GRB 060617 могла быть его копией, но только многократно уменьшенной…»
Можешь не комментировать, ха. Кир нашел в себе силы на кивок и снова откинулся на подушки. Слишком мощное совпадение, чтобы от него отмахнуться. Они ждали ребят пять лет. Да черт побери, они до сих пор их ждут. Но даже если теперь все так, и Ясна и Моряна с этого дня несут в себе маяки своих братьев, это не значит, что «Харон» никогда не вернется. Просто чему быть – тому не миновать. А Дэну и Катьке с этим придется смириться.
На чердаке что-то грохнуло. Деды напряглись, но с места не сдвинулись. Быть квочками – ну нет уж. Через секунду раздалось хихиканье. Вот и пусть там сами телескоп настраивают: одна винты крутит, другая сеть ломает на предмет мануала. Как раз к концу метели разберутся. Ян же с Ониксом разобрались двадцать лет назад…
Ладони легли Киру на плечи. Стало теплее – не телу, которому в принципе было все равно, а душе.
В принципе все равно. Кир засыпал, но его мозг все выкручивал эти слова, догоняя ответ на заданный вопрос. И звучал он до смешного просто – надо все-таки в искусственное тело прикрутить полноценную человеческую чувствительность, и тогда разгрузится сознание. Оно поймет сигнал, который не превратить в слова и код.
Но я подумаю об этом завтра.
Мы ведь никуда не спешим, mein stern.
***
– Ты не поверишь, Айзек. Я прошла в шорт-лист по зрительскому голосованию!
Молодой мужчина с пепельными волосами вскинул голову над голограммой неоконченного чертежа и улыбнулся.
– Почему я не должен поверить в это, Си? Только потому, что люди в жюри загнали твою «Сатурниаду» из раздела документалки в фантастику?
Девушка сняла с плеча этюдник и улыбнулась в ответ. Улыбка до сих пор давалась ей с трудом, но в присутствии Айзека всё было не в пример легче.
– Ты на попутном ветре добиралась? – прикинув массу озябшей худышки Си и подъёмную силу этюдника, уточнил Айзек.
Из шарфа хихикнули, но в глазах цвета стратосферы вдруг резко похолодало. Так случалось всякий раз, когда семантически заряженные частицы речи попадали в область сверхвысокого вакуума стёртых воспоминаний о…
– Аэродинамика – уже не мой профиль, – еле слышно отозвалась Си, освобождаясь от дутого скафандра зимней куртки.
***
Одинокое окно на чердаке трёхэтажного здания, затерянного в недрах промзоны, стало в эту ночь маяком для заблудших душ и неперелётных птиц. Си маялась бессонницей. Строго говоря, во сне ей не было нужды, равно как и Айзеку, но пара часов перезагрузки не помешала бы. А ещё нужно скинуть Дэну ежесуточный отчёт и лог-файлы за сегодня. Без пяти минут заключённый под домашним арестом – вот цена воплощения в мире людей. На равных ли с ними?..
– Биогр-рафия, – уронив голову на руки, тихо рыкнула девушка. – Ишь, выдумали… За художника должны говорить его работы.
Предыдущий час ушёл у Си на то, чтобы убедить себя: фантазия и враньё – не суть одно и то же. Не помогло. Выдумывать то, чего ещё не было – запросто. Выдумывать то, чего не было, смутно припоминая, что было совсем другое – чёрт дери, не получается.
Время шло. Поле, которое участников шорт-листа обязали заполнить в течение суток, оставалось пустым.
– Рандомный генератор используй, – донеслось из одеяла. Спасибо, Айзек, но это с твоими цифрами хорошо прокатывает. А сейчас – то ли с конкурса сниматься, то ли разработчику писать сакраментальное «Кто я?»
– То ли чайку сделать, то ли харакири, – вспомнила Си заезженную шутку. А, гори оно всё…
Имя: Silverplane
Дата создания: 12-02-2165
Дата последнего обновления: 20-05-2204
Участник экспедиции «Сатурн-2200». Была загружена в беспилотный разведывательный модуль, пока мой супруг координировал работу научной станции на орбите планеты-гиганта. В награду за успешное выполнение миссии корпорация «Новый Ренессанс» предоставила нам синтетические тела, благодаря чему за прошедший год я освоила не только цифровое искусство, но и традиционную живопись. Как оказалось, скорость и идеальный глазомер – качества, равно значимые что в полёте, что за мольбертом, и это вдохновляет меня на новые творческие эксперименты.
– Мне, по сути, уже сороковник, а я помню лишь восьмую часть жизни, да и та прошла не на Земле. Кто поверит?..
С размаху ударив по клавише «Enter», Си сползла по спинке кресла и закрыла глаза. Пушистое одеяло долгожданного покоя накрыло её стремительно и беззвучно.
***
– Это… шутка?!
Подтянутый человек в дорогом костюме нависал над плечом админа творческого портала, бесцеремонно уставившись в его монитор. «Вот это я понимаю, нарушение личных границ», – админ кое-как пытался загасить раздражение сарказмом.
– Вы понимаете, что она… или оно, имеет все шансы занять первое место? – голос человека в дорогом костюме заполнял кабинет, хотя был тих, и плавил лёд, хотя был холоднее льда.
Админа передёрнуло словно эпилептика. Ему хотелось вальяжно пожать плечами, но вышло что вышло.
– Да, это прецедент мирового уровня. Но в правилах нет ограничений по полу, возрасту, религиозным или иным…
– Я помню, Павел, – перебил админа спонсор. – Но и вы меня поймите. Сотни юных дарований мечтают сейчас о победе, а Вячеслав Гройсбух отдаёт призовые деньги какому-то искину, пусть даже в человеческой обёртке? Нафига они ему, спрашивается? Электричество оплатить, разве что… Это я вам уже готовые заголовки цитирую, которые по такому случаю попрут в прессе, как грибы после дождя…
– Но… голосование! – сорвавшись на сипящий фальцет, выложил джокера админ. – Победителя выбирают сами юзеры… и авторы… Полная анонимность, абсолютная непредвзятость результата! Я обещал им это. Вы меня тоже понять должны, если уж зашла речь о репутации!
Спонсор оценил админского джокера, кивнул одобрительно. А потом спросил:
– У вашего «Художника на час»… простите, «Я художник, я так вижу» сервера когда-нибудь падали?
Павел сморгнул. У кого они не падали, троян раздери, но при чём тут…
– Как сказал классик, «не доставайся ж ты никому», – приказал спонсор. – Обнуляйте результаты.
***
– Он… умер, Айзек.
Обмотавшись пледом, Си с ногами забралась в компьютерное кресло и сейчас напоминала Айзеку маленькую птицу, взъерошенную и несчастную. Но «Ошибка 502 – Bad Gateway», украшавшая экран вместо радужного многоцветья «Художника…”, не заслуживала такой скорби, хотя была весьма обидным фактом сейчас, в шаге от победы.
– Поднимут они этот сайт, – отозвался Айзек. – Куда он денется…
Кулёк не развернулся – более того, начал тихонько дрожать. Айзек присвистнул. Не узнаю тебя, радость моя. Раньше ты уже сама шутила бы на тему «нет в мире справедливости, зато есть частные заказы». Боги Сети, помогите мне сгенерить код неотложной помощи, ибо даже искреннего «я в восторге от твоих картин, Си» сейчас явно недоста…
– Плевать на сайт. Плевать на рисунки. Мой лётчик умер. А я… даже… не помню его.
Айзек как стоял, так и осел на пол рядом с креслом. Человеческая смерть была единственным явлением, с которым разум искина, искушённый практически во всех областях знаний, до сих пор был не в силах смириться, поэтому абсурдный сюрреализм формулировки до него дошёл не сразу.
– Твой… кто?
Тонкие цепкие пальцы высунулись из пледа, пролистали в воздухе открытые вкладки браузера.
– Взгляни сам, Айзек. Разрешаю. Сил нет перечитывать…
from: Swift
О птицах.
Привет, Си. Это Андре Соньер. Вероятно, ты не вспомнишь французского лётчика, которого научила чувствовать небо и делать лучшее «зеркало» во всей Академии. Вероятно, ты не помнишь, что была искином боевого истребителя. Всё это Буревестник вынужден был стереть из твоей памяти. Но если тебе кажется, что до Сатурна в твоей жизни было что-то ещё, то это не лаг и не ошибка. Это истина.
Во вложении – архив с твоими воспоминаниями с момента активации до перепрошивки под задачи миссии «Сатурн-2200». Айзеку привет. Для него там тоже кое-что есть. А мне пора. Ключ на старт, исследовательский крейсер «Харон» готов нырнуть в неизвестность по ту сторону чёрной дыры. Это миссия «Амальгама». Это билет в один конец, и я раздаю долги, что ни в коей мере не обязывает тебя их принимать.
С безмерной благодарностью,
Стриж.
Прикреплённые файлы: 1>
– Откуда он знает меня? – осипшим голосом спросил Айзек. – Откуда он вообще столько о нас знает?! С чего ты решила, что этот Стриж умер? Кто такой Буревестник? Что за «Амальгама»? Чёрт возьми, Си, если тебе кто-то угрожает…
– Буревестник – это Кир Заневский, – медленно, словно в кошмарном сне, отозвалась девушка. – Мой разработчик.
– И у меня к нему очень много вопросов, – недобро добавил Айзек.
– У меня не меньше, – выдохнула Си, – Но по прежним контактам он недоступен, а новых у меня нет, и Дэн наверняка не сдаст отца, хоть и назначен нашим куратором. Что до «Амальгамы», то всю команду признали погибшей для этого мира, как только они ушли в гиперпрыжок. Я поискала инфу по проекту. Это случилось, когда мы были на Сатурне. До сих пор не вернулся никто. Но почему, почему это письмо пришло только сейчас?..
– Потому что Андре Соньер выставил таймер отправки на предполагаемое время нашего возвращения, – тяжёлый выдох Айзека был больше похож на стон. – Меня больше интересует вопрос «зачем».
Инженер вытянулся на полу во все свои два метра и прикрыл глаза. Так ему лучше думалось. Си не решалась нарушить хрупкое молчание.
[Совпадение? Ловушка? Вчера ночью кое-кто маялся отсутствием биографии. Сегодня эта биография упала с неба в прямом и переносном смысле этого слова. Нас называли Адамом и Евой неокосмической эры… тьфу, пафос какой. Но если уж держаться библейской метафоры, почему код Си – не производная моего? А что если…]
– Что, если мы – просто… чей-то эксперимент?!
Израсходовав до дна весь запас речевых и логических мощностей, Си потерянно разглядывала своё отражение в гибкой амальгаме потухшего монитора. Айзек, притихший и усталый, подошёл близко-близко, коснулся лбом растрёпанных волос Серебряного самолёта. Длинные белые пряди выпали из его причёски, закрыв лица обоим.
[Останемся ли нужными друг другу, узнав себя прежних?]
– Подключай второй комплект имплантов, Си, – тихий голос Айзека стал единственным ориентиром в океане белого шума, – если уж вкушать от древа познания, то обоим.
Пролог
Бельки.
Для среднестатистического юзера – это как котики, только плавают.
Интересно, а если детёныш нерпы смотрит на тебя сквозь 300-миллиметровый объектив, можно ли считать, что он взглянул тебе прямо в глаза? Впрочем, будет ещё время подумать об этом – в белую летнюю ночь, когда нерпы приплывут к берегам старой Териберки. А сейчас, в ночь черную, полярную, посреди заснеженных скал, стоило думать о насущном. О северном сиянии, например, которое Ник безуспешно ждал уже семь часов кряду. И согревали его только кофе в термокружке и бельки в мыслях. Много голодных маленьких бельков. Желудок противно подвело, мозг миновал запрет силы воли и быстренько прикинул, что бутерброд был съеден еще в полночь и кофе подходит к концу.
– Ну и когда ж ты засияешь? – тихо вопросил Ник, вглядываясь в темноту за окнами автомобиля.
Но звездное небо в разрыве снеговых туч молчало как партизан на допросе, а сияло вокруг все что угодно – красные огни почти разряженных аккумуляторов, прожектора за поворотом Штокмановской дороги, походная лампа в палатке ПВОшников, – только не заветная аврора. Напряжение продержалось еще десять, двадцать секунд… И схлынуло, оставляя сменщицей свинцовую усталость. Ник нажал на пульте синхронизации код остановки серии. Сейчас камера, выставленная со штативом на все ветра, последним выстрелом добьет Млечный путь, неуклонно катящийся к горизонту, и… Все. Только малость – собрать аппаратуру в багажник, проехать каких-то пять километров по зимнику в условном направлении на Териберку, завалиться в модуль гостиницы и уснуть. Ну хоть таймлапс звездного неба сделал, и то хлеб.
Камера подмигнула тундре и отключилась. Ник сделал слабую попытку вынырнуть из муторного транса, но тело категорически не хотело выходить из машины, обжигаться кожей о ледяной металл штатива и вообще как-то взаимодействовать с ночным Заполярьем. Хотелось просто замереть в объятиях пуховика и уснуть. Не пугал ни низкий заряд аккумулятора, ни истории Сороковой мили. Пусть немецкие певцы, поставленные на репит в имплантах, продолжают вещать свое Schein’, schein’, schein’ mein Stern…3 Романтика.
«Вот так и замерзают в сотне шагов от лагеря, – тупо ткнулась в затылок констатация факта. – Ну что, Николай Стрижов, самый слепой среди самых лучших фотографов „National Geographic“, итоги подводить будем или где? Давай, вспоминай свой самый лучший кадр…»
«Лучший – это за который премию дают?» – вяло отбился Ник, но память уже запустила слайд-шоу. Ха, а ты всегда так искренне верил, Ник, что твой лучший кадр еще не снят.
Сонные бельки на кромке льда. Deep-sky и щель Кассини. Вылазка ко второму энергоблоку Припяти. Охота на китов – они выбросились на берег прямо под прицелом объектива. Нет, все не то.
Немота вечной мерзлоты вдруг полнится ревом мотора, дрожит палец на спуске и сердце пропускает по три удара сразу. Ты подпускаешь блестящую железную птицу ближе, еще ближе… Лучший кадр – тот, на котором ты забыл вдохнуть. И щелкает скоростной затвор, и смеется один французский летчик. “…la blague a réussi!4» – прорывается голос через вой учебного истребителя, камера выдает на экран эскиз финального кадра с колеблющимися контурами сопла, а тебе в кои-то веки не нужны ни очки, ни линзы. Проход на малой. Острый блеск крыла, который так похож на блеск глаз пилота. Вит Обье. Вит.
«У меня ночной вылет, но после можем созвониться».
Ракета по имени Ник Стрижов вылетела из остывшей до состояния льда машины с первой космической и трехэтажной матерной. Фамилию он свою оправдал полностью, схватив камеру в охапку и невежливо закинув ее на заднее сиденье. Разлегся тут, понимаете ли, о вечном задумался, тьфу. Шевели теперь булками и крыльями. Пытайся успеть.
Вибрация в запястье настигла его на третьем километре зимника. Входящий вызов – значит, Вит уже начал искать. И это было странно, ведь самое разумное, что можно было подумать сейчас на далекой Барнаульской военно-космической базе, – ну уснул Ник Стрижов, устал бродяга-фотограф, тем более четыре часа утра по Москве… Хм, а ты ведь ему не говорил, между какими меридианами мотыляешься.
Фары выхватывали по левому борту черные голые скалы, боковой ветер ощутимо сносил машину. Увернуться от одной колдобины, чтобы въехать в другую? Да не вопрос.
– Шайн, шайн, шайн майн штерн, – взвыл Ник вместе с захлебнувшимся двигателем и немцами в башке, – или, по-русски выражаясь, гори, гори моя звезда, другой не будет никогда… хир друбен им грабен… Грабен справа, грабен слева… Окей, гугл, напомни, грабен – это окоп или канава? Или один леший куда я сейчас улечу…
Эпичнейший дрифт и проход юзом в опасной близости от угла гостиничного модуля заметили только испуганная Альфуха, местная дворняга, да полыхнувший в небе зеленый занавес Авроры. Ник дал себе всего пару секунд на взгляд через плечо. Шайн, шайн, майн штерн. Я тебя догоню. Обязательно догоню. Потом.
Пятый входящий. Что у тебя случилось, Вит?
Принять звонок. В импланты. Видео-канала не будет, пока грузится весь этот чертов умный дом с колонками-помощниками, а я сдираю трое носков.
– Привет неспящим в Сиэтле, пардон, в Барнауле, – выпалить в эфир первым, заглушая скрип скинутого пуховика. – Что стряслось, Вит?
