Божественное стадо. Роман

Наконец туман разредился, снова превратившись в клочья и перья, и стадо с облегчением вышло из облака в ту привычную уже область, где все вокруг было видно и казалось знакомо. На подходе к очередному столбу открылся прекрасный зеленый луг, который не имел границ, простираясь во все стороны за предел коровьего видения, и мог, очевидно, удовлетворить аппетит многих сущностей, сколь долго им бы не хотелось жевать. Также в пределе этого видения появились кусты, похожие на зеленые пятна, и Ида повела телок сразу же к ним, обещая нескончаемый водопой. За кустами действительно лежало огромное голубоватой воды, и телки, припав к этой воде, нескоро от нее оторвались, поскольку после трудного и опасного перехода никак не могли напиться.

Утолив наконец первую жажду, стадо дружно принялось поглощать траву, иногда отрываясь и исподлобья наблюдая за Пастухом, который устроился под кустами, развалившись, закинув сапог на сапог и дымя своей бесконечной, казалось, козой. Телки то жевали, то снова пили и постепенно, сытые и довольные, сосредоточились вокруг Пастуха: некоторые просто тупо стояли, отрыгивая траву и снова глотая, другие же прилегли, предпочитая отрыгивать и переваривать лежа и даже закрыв глаза, третьи же все нагибались к траве, скорее уже от нечего делать, поскольку все были достаточно сыты.

– Я, Пастух, обратила внимание на столб, – прервала жевание черно-белая Марта, – на котором указан номер: пятнадцать. Предыдущий был с номером девять, а миновали мы вроде только один промежуток… Как же так получается?

– Здесь, Марта, – и Пастух выпустил облако дыма, – порядок и точность, которые для тебя превыше всего, соблюдаются в сущностном понимании движения, зависящем от той степени осознания происходящего, которая в тебе, как в телке первого круга, еще довольно низка… Уверяю тебя, что если ты вернешься назад, то увидишь столб с отметкой четырнадцать, возле которого Ида рассказывала нам сплетню о пятнистой корове, поедающей траву в темноте, дальше последует тринадцатый столб, где Елена и я вели малопонятные для вас разговоры, а вы развлекались с глупыми козами… Но возвращаться и проверять – опасное дело: столкновение с будущим может помрачить голову даже полноценной корове, не говоря уж о телке. Так что столбы с номерами, недостающими в твоем понимании, вы миновали, можно считать, в воображении своем. С другой стороны, чтобы тебе было проще поверить, можешь считать, что столбы эти вы пропустили в тумане и не видели их.

– Понятно, Пастух, – ответила Марта, – но мне хотелось бы уточнить и предназначение тумана, который мы как-то туманно прошли, не получив никаких новых сведений о поверхности и лишь увидев чьи-то одинокие головы, а также услышав блеяние невидимого барана или овцы…

– Для первого раза, – ответил Пастух, – достаточно и такого знакомства с областью грез, поскольку все в ней на самом-то деле намного сложнее и понимание ее требует определенной степени погружения в скотское мышление, которое в вас развито еще недостаточно.

15. Звездная корова

Между тем Танька-красава и Роза, не думая об исчислении столбов и предназначении тумана, уютно расположились неподалеку от Пастуха на траве и, то проваливаясь в короткий, коровий сон, то выныривая из него, вяло вели беседу.

– Сколько уже прошли, – говорила Танька-красава, – и хоть бы один бычок появился на горизонте…

– Ну, горизонта здесь нет – ты забыла? – ответила Роза. – Есть предел коровьего видения, и я думаю, что бычки когда-нибудь обязательно возникнут в этом пределе.

– Быстрей бы возникли – скучно! Меня так и тянет поискать молодого бычка и позабавиться с ним.

– Что значит позабавиться с ним… Ты где взяла это слово? Ты разве помнишь, что забавлялась с бычками? Вроде бы ты, как и я, не помнящая конкретных событий из проекционной иллюзии.

– Да, я не помнящая конкретного, но телячье мое существо иногда горит и кипит отчего-то, и я думаю: отчего же во мне что-то может кипеть? Жажды познания, как у Елены или Джумы, которые задают бесконечно много вопросов, у меня нет, в этом смысле я совершенно спокойна и не горю желанием узнать что-нибудь сверх того, что вижу вокруг, аппетит у меня умеренный, я могу довольствоваться даже и сеном, а что еще здесь существует, кроме воды, еды и обсуждения высоких сфер? Я извлекла из этого обсуждения только одно, озвученное действительно мудрой Идой: «…условная рассеянность, одновременно собранная воедино великими ощущениями коров и быков…»

– Я думаю, – ответила Роза, – что это пока еще недоступно для нашего понимания, поскольку источник безотносительно понимания великого понимания вещей в нас еще не открылся…

– А я считаю, что Ида начала открывать этот источник. во всяком случае, мне лично хочется повстречать быков, с которыми я собрана воедино великими ощущениями… – сказала Танька-красава.

Все телки тут услышали Пастуха, который громко сообщил:

– Эфир начинает густеть, я чувствую это всем своим телом, которое тоже сгущается, и делаю вывод, что скоро наступит для вас первая тьма и вы увидите реальные звезды на своде – картину, не искаженную проекционной иллюзией, а также небесной загадочностью. Пока что можете отдыхать. и не задавайте лишних вопросов, старайтесь настроиться на созерцание свода во тьме – безмолвном источнике понимания пространства, в котором вы существуете.

Коровы – те, что еще стояли – одна за другой разлеглись на поверхности, неподалеку от Пастуха, и в ожидании обещанного притихли, даже перестали отрыгивать и пережевывать свою жвачку. Все приобрело умиротворенный, Божественный вид отдыхающего на лугу сытого стада.

Свет вскоре уступил место мрачному сумраку, затем довольно быстро стемнело, и вот уже телки видели только взгорбленные, мистические в темноте очертания друг друга. Теперь они не видели Пастуха, но слышали, как он произнес:

– Неразделенное нечто, включающее в себя как свет, так и тьму, сильнее проекционного солнца, но это необъяснимо.

Тут все коровы обратили внимание свое на свод и все, как одна, зашевелились и повставали от удивления и беспокойства, вдруг охватившего их. Свод этот был теперь совершенно черным и плоским, как черное полотно, развешанное наверху, глубина никак не угадывалась и не выражалась ничем, а необычно крупные звезды, вдруг разом возникшие над головами коров, не распространяли свечения и были похожи на большие и малые яркие лампочки, горевшие, но не светившие вокруг себя, не создававшие обычного ореола света. Размеры и близость звезд поражали; казалось, до них можно чем-нибудь дотянуться… Мало того, казалось, что то пространство поверхности, где находились коровы, быстро и неминуемо приближается к этим звездам или, наоборот – звезды летят на коров, и поэтому беспокойство, охватившее телок, утихло только тогда, когда они убедились, что звезды не увеличиваются в размерах и картина великого свода абсолютно статична.

– Странно, – не выдержала созерцательного молчания Тонька-гадалка, – я хоть и не помнящая себя в проекционной иллюзии, но помню и знаю ночное проекционное небо… Я знаю звезды и вижу сейчас, что что-то не так… Здесь есть основные созвездия, планеты и одинокие звезды, но где же то бесчисленное количество звезд, если мы буквально приблизились к космосу?

– Может быть, коровы и здесь что-то не видят, видение их ограничено пределом коровьего видения? – предположила Джума. – Я – помнящая себя, поэтому помню, как наблюдала однажды все это в телескоп с высокой горы… Действительно, при приближении – звезд видно столько, что они как туман.

– Вы, телки, путаете, – вмешался Пастух, – проекционное восприятие с сущностным. Воображение мертворожденных теней окружает себя огромным количеством лишнего, которое перерастает в бессмысленность, в данном случае увеличивает до бесконечности количество звезд и расстояние до них, и это порождает фантастику, не имеющую отношения к реальности. Звезд на самом-то деле не больше, чем нужно – чем требуется скотине, и расстояние до них не дальше, чем это необходимо для ощущения близости к ним. Проекционные звездочеты – из самых древних, первых проекций, появившихся на земле, – имея сущностный взгляд на мир, высчитывали влияние этих светил не на мертворожденные призраки, но на сущности нашего великого стада, где каждой звезде соответствует конкретная сущность или наоборот, поскольку вы, Божественные создания, также имеете влияние на звезды, как и они на вас, образуя с ними гармонию всех сфер, созданных непостижимым Создателем и великим Намерением. Телескопы и прочие ухищрения проекционной иллюзии не имеют к этому отношения и лишь отдаляют от реального понимания положения вещей, ставя это понимание в зависимость от расстояний и величин, созданных воображением самих же мертворожденных теней…

Две коровы между тем, рассеянно слушая пастуховские объяснения, мало что говорящие им, закинули как могли головы и попытались лизнуть парочку звезд – настолько они казались им близкими. Вскоре и остальные последовали их примеру, и вот уже все стадо, совершенно безмолвно пыталось дотянуться до звезд своими длинными языками, как будто желая попробовать их на вкус… Не делала этого только Тонька-гадалка, которая занялась считыванием созвездий и подсчетом количества звезд.

Убедившись в бесполезности лизания звезд, коровы перестали проделывать это и теперь внимательно, не отрываясь, смотрели на свод, картина которого постепенно менялась. По четырем сторонам черного полотна, друг против друга, появились бледно-зеленые сполохи, похожие на четыре конских хвоста, которые начинались в зените и сползали, переливаясь и трепеща, к краям полотна. В самом же зените образовалась большая светящаяся фигура коровы, обозначенная не звездами, но чем-то другим, иным светом, сплошным и имевшим красноватый оттенок. Наблюдая завораживающую, впечатляющую картину дрожащей красноватой коровы на своде, телки слушали Пастуха, который рассказывал следующее:

– Корова эта – ваша звездная Мать, а также Мать всех быков, вы все исходите из нее, являясь ее порождениями на поверхности и под сводом, подобно тому как потусторонние тени есть ваши проекции во вторичном, призрачном мире. Но лишь подобно, поскольку вы не мертворожденные тени и мир, в котором вы существуете, абсолютно реален. Ваша великая звездная Мать располагается там, за сводом, в иной, непостижимой для нас, Пастухов, и даже для Хозяина области, которую мы называем здесь сферой Создателя и Намерения, и лишь дает свое отображение на свод, в каждую тьму напоминая скотине о ее великом происхождении, которое корнями своими уходит в пространства далеких и близких сфер.

– А есть ли на своде Мать кобылиц и коней, а также козлов, коз и баранов? – спросила Антонина-гадалка. – Мне, Пастух, это было бы интересно знать, поскольку я впервые столкнулась с реальностью свода и намереваюсь в дальнейшем постигать его глубину.

– Парно- и непарнокопытные нашего великого стада, – ответил Пастух, – воспринимают картину свода по-разному. кони и кобылицы, к примеру, обращают внимание только на эти зеленые сполохи, усматривая в них отображение своей четырехгривой Матери-лошади, несущейся одновременно в разные стороны, в глазах у баранов только одна звезда, непомерно большая, и они почитают ее за светящийся лоб недосягаемого барана-Отца, козы видят на своде небольшую козу, составленную двенадцатью звездами, и думают почему-то, что это… – и тут Пастух неожиданно замолчал.

– Но если наша звездная Мать – точно эта корова на своде, – сказала Елена, – то мы уж точно коровы; хотя мы с Джумой еще в стойле подозревали, что мы – коровы, но не совсем…

– А я, – продолжила эту тему Марта, – тоже думаю, что я корова, но не совсем, поскольку испытываю некоторые ощущения, не свойственные скотине…

– Что же ты испытываешь, детка, такое, не свойственное скотине? – отозвался взгорбленный силуэт Иды.

– Ну, например, смущение из-за того, что я совершенно голая… – призналась Марта.

– А я, – возразила Джума, – наоборот, чувствую на себе какую-то шерсть, которую мне хочется сдернуть…

– А мне мешают копыта, которые хочется скинуть, как неудобную обувь…

– А я почему-то чувствую, что хожу босиком, и даже завидую Пастуху – его сапогам…

– Я тоже завидую Пастуху, – сказала Мария-Елизавета, – он курит козы, и мне иногда тоже хочется покурить – как я это делала в проекционном нигде.

– Нет, – отозвалась мудрая Ида, – вам до коров – далеко!

– Скажите, Пастух, – спросила Джума, – вот это вот ощущение, которое мы, телки, выражаясь пока что неправильным языком, обозначаем как не совсем, – как его понимать?

Но Пастух почему-то не отозвался, а вместо него снова ответила Ида.

– Пастух глубоко уснул, – сообщила она. – Пастуховский эфир, сгущаясь при наступлении тьмы, переходит в снотворное состояние, подобное сну. К тому же отображение красной звездной коровы царит над поверхностью, исключая все нехорошее, что может случиться во тьме, и заменяет тем самым пастуховскую бдительность, поскольку нет на поверхности сил, способных нарушить покой, который охраняет всем своим видом ваша звездная Мать. Так что я, дети, отвечу за Пастуха: скажу вам с высоты моих бесконечно многих кругов: все мы, конечно, коровы, но не совсем, хотя боюсь запутать этим ваши неразвитые мозги… Вы, для ясности первого восприятия, видите примитивно – только скотину, но с определенного круга у сущностей проявляются, говоря проекционной, словоблудной условностью, могучая интуиция и такая же проницательность, скрытые в глубине сущностного сознания, и вся скотина видит уже не только скотину, но и нечто другое, то, что вы называете не совсем…

– Так, Ида, – сказала Елена, – было со мной и Джумой в первый момент, как мы только вышли из стойла: мы видели вроде бы девушек или женщин и одновременно коров…

– Да, этот эффект свойственен только младенцам, дальше же он исчезает и проявляется снова только у взрослых коров, шестого или пятого круга, которые и наблюдают это самое не совсем… Правильнее будет объяснить вам по-нашему, по-коровьи. – и Ида, перейдя на коровий язык, промычала целую фразу про восприятие мира коровами высших кругов. И для наглядности повторила мычание.

– А ты, Ида, видишь нас по-коровьи, из глубины сущностного сознания? – спросила Елена.

– Мне бесконечно много кругов, и я вообще не вижу коров – начиная с десятого круга… Но то, что я вижу, не объясняется даже мычанием… Но до этих понятий вам еще далеко, так что думайте о насущном: привыкайте к копытам, к шкуре и оставьте мысли о том, чтобы дымить козой из собственного навоза! Поддала бы я вам рогами, но наказывать таким образом телок первого круга строго запрещено!

После этого объяснения телки притихли и, успокоившись и не задавая больше вопросов, разлеглись на поверхности отдыхать. Провалившись в короткий коровий сон, а потом вынырнув из него, каждая телка поднимала голову к звездам и, удостоверившись, что красная звездная Мать всех коров и быков мерцает на своде, спокойно закрывала глаза. Так длилось до наступления нового света, пока тьма окончательно не ушла и звезды, а с ними и отображение коровы, не растворились на голубеющем покрывале.

16. Родовитость быков и смыслы коров

– Бык появился! – воскликнула Марта, и телки не то чтобы быстро, но моментально вскочили и уставились на быка, который жевал в отдалении траву, не обращая, казалось, внимания на стадо коров.

Это был черный огромный бык с изумительными рогами и длинным хвостом, которым он вяло бил себя по бокам.

– Утренний сын великой звездной коровы! – сказала Джума.

– Не приближайтесь к этому сыну! – сразу предупредил Пастух, который уже расправлял после сна свое пастуховское эфирное тело. – Бык может рассвирепеть, поскольку именно этот бык не терпит, когда поблизости кто-то еще начинает жевать траву. Бык этот, по имени Искандер, всегда пасется один. Ему конечно же нет дела до малахольных, невзрачных телок, но мало ли что, бывает, ударяет в голову этим быкам… Сейчас он насытится и уйдет, тогда и вы пожуете траву, после чего мы отправимся к месту, откуда виден Великий Всеобщий Тракт, где бесконечно движутся стада и гурты, в движении которых и вам предстоит участвовать с круга второго, если только Хозяин не назначит кому-то из вас особые, собственные круги или же не отведет для пастьбы части поверхности, где можно пастись, мысленно проходя столб за столбом. В какой-то мере вид этих гуртов и стад будет для вас показательным, и понаблюдать Божественную скотину во всей ее сущности будет очень полезным.

Телки, рассеянно слушая Пастуха, любовались быком, и Танька-красава, не сдержав своего восхищения, сказала:

– Какая красивая скотская сущность!.. Наверняка этот породистый бык – не сущность тех миллионов несчастных проекций бычьего рода, которые в мертворожденной иллюзии похожи одна на другую… У этих проекций и сущности наверняка беспородные, какие-нибудь квелые и невзрачные, мало похожие на быков, или, хуже того, какие-нибудь общипанные козлы…

– Ты еще не корова, а только лишь телка, – заметил Пастух, – а уже пытаешься констатировать свойства быка, не подозревая о том, что породистость здесь как понятие отсутствует, поскольку не существует пород, но есть – род и, соответственно, родовитость того или иного порядка. Но чтобы оценивать это, необходимо разбираться в родах бычьей сущности, которых не так уж и много. И уже зная принадлежность быка к какому-то роду, можно определять порядок высокородности в сущностях этого направления. Качество это бычье имеет различные, иногда несопоставимые свойства. Бычьи сущности имеют несопоставимые смыслы, и глубиной этих смыслов, заложенных в каждую сущность, и определяется высокородность или просто родовитость быка. Искандер, например, относится к роду воинствующих быков и постоянно, беспочвенно ищет стычки с другими, но в то же время он способен подолгу печально думать, пасясь в одиночестве и не подпуская к себе никого. Вот и все, что можно сказать о сущности Искандера. Он красив, но смысла в нем мало, учитывая еще то, что думает он печально, сам не зная о чем! Так что сущность его ничем больше не выражается и родовитость весьма умеренна. Но все эти вещи по-настоящему вам откроются после первого круга, когда Божественное, безостановочное движение сущностей по поверхности захватит вас целиком и вы почувствуете себя единым целым со стадом.

– А у нас, у коров, Пастух, есть сущностные направления и родовитость? – спросила Елена.

– У коров подобного очень много, – ответил Пастух, – настолько много, что не поддается подсчету, как у быков. Но у коров нет сущностных направлений, вернее, их – множество, каждая из коровьих сущностей неповторима, и поэтому составить род даже из двух коров невозможно. Единственное предание, существующее на плоскости, то есть то, чего не застала основная масса скотины и о чем лишь относительно знаем мы, Пастухи, вероятно, точно Хозяин, а также ваша звездная Мать, рассказывает о начале начал, когда изначально на плоскости было двенадцать быков и только одна корова. Быки поддерживали, образно говоря, менталитетный порядок плоскости, корова же гуляла под сводом, облагораживая поверхность. И было множество Пастухов, которые по очереди выгуливали эту единственную корову, обогащая ее разными смыслами – что и породило в дальнейшем разнообразие коровьих сущностей, составляющих тысячи направлений. Высокородность коровья, с точки зрения Хозяина, определяется очень просто: удоями молока, а также количеством и качеством Божественного навоза, выработанного коровой за один полный круг великого, безостановочного движения по плоскости. Мы, Пастухи, придерживаемся подобного взгляда, но, с другой стороны, воля Создателя и желание Намерения, бесконечно удаленных от нашего понимания, определили для некоторых особей лучшие условия существования, чем всей остальной скотине. Коровы эти попадают в ранг избранных, число их невелико, пасутся они отдельно от стада, и волей-неволей мы, Пастухи, тоже относим их к родовитым или высокородным особам, хотя они и не особо молочные, да и навоз их не подходит для коз. Впрочем, чтобы говорить об этих коровах – нужно увидеть их, и это произойдет на дальнейших столбах. Анна в прошлом своем, к которому она движется, в сведениях, полученных от Хозяина, числится избранной, и поэтому я просто обязан уделять ей особенное внимание: первое, что придется мне сделать, – это украсить ее венком из цветов, как только они появятся на поверхности. Вы же не завидуйте Анне: избранные лишены многих удовольствий и радостей, которые приносит обыкновенное существование в стаде…

Между тем бык Искандер, насытившись, оторвался от щипания травы, перестал отрыгивать и жевать свою жвачку и одним глазом косился на телок так подозрительно, как будто только и ждал малейшего повода, чтобы сорваться с места и атаковать их. Мало того, к битью себя по бокам хвостом прибавилось еще свистенье ноздрями, явно имеющее один только смысл – готовность к агрессии. Телки стояли не шевелясь, и только Ида вышла немного вперед и промычала длинную фразу. Бык ответил коротким, глухим ревом, воинственно раздул ноздри, длинно и пенно помочился, повел туда-сюда головой с ужасающе черными и кривыми рогами, повернулся к телкам хвостом и, продолжая размахивать им и ударять себя по бокам, как плетью, побрел по поверхности куда-то туда, где его что-то ждало. Вскоре силуэт его скрылся за пределом коровьего видения, и телки потянулись к траве.

Танька-красава обнюхала то самое место, где бык напустил струю, и грустно произнесла:

– Как нежно пахнет Искандером, какой Божественный запах…

Утолив первый световой голод, телки одна за другой вышли к дороге и двинулись по ней ровным порядком, оставляя после себя шлепки и совершенно теперь этого не стесняясь.

К семнадцатому столбу, миновав два изгиба и длинный, скучный отрезок пути, на котором, правда, стаду впервые встретились два невыразительных деревца, росшие на обочине, – просто с круглыми кронами, более всего похожими на пятна зеленой краски, – телки снова проголодались и сумели выразить это чувство правильным, хотя и плаксивым мычанием, так обрадовав Иду настоящим коровьим произношением, что она тут же, как лошадь, побежала отыскивать на безликой поверхности желаемую траву. Вскоре, обнаружив лужайку возле небольшого симпатичного озерца, она позвала телок поесть и попить, и они жадно и весело быстро уничтожили весь наплыв зеленой травы и выхлебали до черного дна голубоватого цвета воду. Тут же все пустили длинные струи, отрыгнули траву и стали ее жевать. Ида двинулась к Пастуху, ожидавшему на дороге, и телки потянулись за ней.

– Ида, – спросила Марта, – откуда в этой пустынной местности, при отсутствии дождей, берутся лужи воды?

– Откуда что-то берется на плоскости – вопрос крайне опасный, поскольку за такие вопросы корову могут отправить на исправление, – ответила Ида. – Тебя, как телку, конечно же не отправят, но подумай сама: необходимо ли корове знать о происхождении подобных луж и чего-то другого, конкретного, существующего всегда и – без коровьего разума? Плоскость и все, что на ней существует, созданы Великим Создателем и по воле Намерения, и, задавая подобный вопрос, ты тем самым обращаешься к условности высшего понимания, бесконечно удаленной от понимания скотины, Божественных Пастухов и даже Хозяина, – а это приводит к закруту коровьих мозгов. Есть на плоскости один бородатый козел, который не унимался и задавал всем подряд вопросы подобного рода, тревожа ими скотину и Пастухов, и по приказу Хозяина он угодил в итоге в вечную изоляцию, общение с ним ограничено. Ты увидишь его на тридцать восьмом столбе и узнаешь о том, куда завело козла подобное любопытство. Откуда лужи, ты спрашиваешь, – мне ли, корове, об этом знать? Я знаю только – откуда навоз, но об этом знаешь и ты.

17. Великий Тракт. Карнавальное стадо

– Впереди, – объяснял Пастух собравшимся на дороге телкам, – вас ожидает вид Великого Всеобщего Тракта, который пролегает по плоскости, захватывая многие ее уголки, также обозначен столбами и по которому молодым телкам ходить строго запрещено, поскольку по тракту этому, как я уже говорил, в перерывах между пастьбой, валом валят большие стада полноценной, взрослой скотины разных кругов, а также быстро идут или пробегают скоростные гурты, следуя без остановки до тех точек, куда им предписано направляться, и вас, еще не готовых двигаться внутри стада, могут затолкать по случайности, сбить с толку и увлечь за собой. Так что вы остановитесь неподалеку от тракта, возле большого камня, на возвышении, откуда можно увидеть происходящее целиком.

Ида пошла вперед, телки за ней, и, поднявшись немного вверх и обойдя огромный серый валун, все увидели сразу перед собой широкую полосу тракта и длинное стадо коров на ней, растянувшееся в обе стороны до предела коровьего видения. Скотина двигалась нелегко, тяжело и медленно, представляя собой нечто пылящее, топотное, мычащее, пыхтящее, хрипящее, но иногда, после удара бича или окрика, переходила на рысь и даже скакала. Самих Пастухов видно не было, и лишь эти окрики, разные по тональности, и удары бичей говорили о присутствии погонщиков. Коровы на тракте были разной окраски, крупные и не очень, массивные и худые, некоторые с бубенчиками, другие с гирляндами разноцветных цветков на шеях, третьи без знаков отличия, с прямыми рогами и закрученными, с подпиленными и не подпиленными, у большинства болталось огромное вымя, у других оно было довольно невыразительным. Стада коров следовали одно за другим, и лишь по редким, свирепым на вид одиноким быкам можно было догадываться о начале или конце стада; да еще немногочисленные бараны и овцы плелись в хвосте. Вся скотина, казалось, появляется из одной части свода и скрывается в другой, противоположной.